В Крум и мой дом?
Я ему рассказал. Он заметно оживился. Еще бы, мало того, что перед ним стоял американский член Братства, так еще он знал о существовании мистера Долана.
— Так в Америке обо мне знают? — он покачал головой. — Кто бы мог подумать?
Но вспомнила меня Нора.
— Ивен Таннер. Ивен Майкл Таннер, не так ли?
— Совершенно верно.
— Так он твой знакомый, Нора?
— И твой тоже. Мистер Таннер, это же ваши статьи публикуются в «Объединенных ирландцах»? И ты его знаешь, папа. Одну напечатали в последнем номере ежемесячника, в ней еще предлагалось предоставить места в парламенте почетным представителям шести графств. Называлась она «Ждем представителей наших северных братьев». Автор — Ивен Майкл Таннер. Ты еще восторгался высказанными в ней мыслями и мечтал пожать руку человека, который ее написал.
Его глаза широко раскрылись.
— Так это вы написали эту статью, мистер Таннер?
— Я.
Он взял у меня чашку с чаем.
— Нора, это вылей. Принеси кувшин с «Пауэ». Сбегай в «Гаррити» и приведи своего брата Тома. Жаль, что не могу познакомить вас со своим старшим сыном, мистер Таннер. Он очень хотел бы встретиться с вами, достойный член Братства, знаете ли, но бедняга сейчас в Англии.
— Надеюсь, не в тюрьме.
— Нет, слава Богу, работает в какой-то конторе. Здесь молодому парню на работу не устроиться. Поторапливайся, Нора, и приведи сюда Тома. Да держи язык за зубами! — он печально покачал головой. — Грустно об этом говорить, но вокруг полно шпионов и доносчиков.
* * *
О дневных подвигах Ивена Таннера мы узнали по радиоприемнику в кухне. Я сидел за столом в компании Долана, Норы и Тома. Мустафа, видать, насмотрелся фильмов с Джеймсом Бондом, так что его версия моего побега отличалась от реальных событий как небо и земля. Меня выставили опасным шпионом (страна, на которую я работал, не указывалась), которого переправляли в Америку после неудачной попытки заразить все население Турции холерным вибрионом. В мужском туалете аэропорта Шеннона я раздавил между пальцами маленькую капсулу, из которой вырвался газ, мгновенно парализовавший спинной мозг Мустафы. Так что сопротивляться он не мог. Я, конечно, этим воспользовался. Ударил беззащитного с такой силой, что он потерял сознание, связал и запер в одной из кабинок.
Предполагалось, что я скрываюсь в Лимерике. Полиция прочесывала город, усиленная группой детективов в штатском, присланных из Дублина. Моего ареста ждали с минуты на минуту.
— Плохо дело, — я покачал головой. — Рано или поздно они найдут мой костюм и паспорт. Проследят мой путь до велосипедного магазина, а мистер Малриди скажет им, что я поехал в Крум. А уж здесь-то они наверняка меня найдут.
— Тут вы в полной безопасности, — возразил Долан.
— Если полиция...
— Этот дом уже не раз обыскивался, — Долан выпрямился, расправил плечи. — Особенно во время гражданской войны. Да мой отец прятал здесь половину Лимерикской летающей колонны. А когда Майкл Флагерти и Дуэйр взорвали английский грузовик около Белфаста, разве они пришли не сюда? И прятались три недели в комнатке на чердаке, прежде чем сесть на корабль, отплывающий в Америку. А сколько беглых укрывались в доме Долана, и ни одного из них здесь не схватили. Нора приготовит вам комнату на чердаке. Там есть кровать, вам будет удобно, а полиция вас не найдет, пусть хоть десять раз будет обыскивать этот дом.
— Я не могу допустить, чтобы вы так рисковали...
— Не болтайте ерунды. И не волнуйтесь насчет костюма. Скорее всего, он так и лежит, неразвернутый, в магазине Малриди, дожидаясь, когда вы за ним придете. Если вы оставили костюм в пабе, его отнесут в магазин Малриди, зная, что вы там появитесь, чтобы вернуть велосипед. Том съездит туда завтра и привезет вам костюм. Полиция ничего не узнает.
— Если они уже у Малриди и увидят Тома...
— Том будет настороже и не войдет в магазин, если заметит что-то подозрительное. Не волнуйтесь, мистер Таннер. Отдыхайте, вы, должно быть, устали. Вы хотите сразу лечь или еще посидите с нами?
Я ответил, что хотел бы посидеть и поговорить с ним.
Том бросил в камин несколько брикетов торфа, Нора вновь наполнила наши стаканы. Она спросила, родился ли я в Америке, а после моего утвердительного ответа полюбопытствовала, в какой части Ирландии жили мои родители.
— Я, надо сказать, не ирландец, — честно признался я.
— Вы состоите в Братстве и не ирландец?!
От моих объяснений они пришли в полный восторг. Падрейк Пирс Долан поднялся, постоял, не отрывая глаз от огня.
— Я всегда говорил, что мужчины доброй воли объединятся в борьбе за наши идеи, независимо от того, ирландцы они или нет. В Америке так много демонстраций, участники которых требуют воссоединения с Ирландией шести графств. Молодые люди, студенты, идут по улицам, несут плакаты.
— По-моему, они больше протестуют против войны и водородной бомбы. И ведут борьбу за гражданские права.
— Война, гражданские права, бомба, Ирландия — все одно, — ответил Долан. — Душой весь мир на стороне ирландцев, не так ли, мистер Таннер?
Я полностью с ним согласился, и Нора вновь наполнила наши стаканы. Том достал из кармана губную гармошку, заиграл «Парни из Уэксфорда». Симпатичный парень лет девятнадцати или двадцати, на два или три года моложе сестры, такой же черноволосый. У камина мы просидели не один час, добили один кувшин виски, начали второй, говорили, пели, рассказывали истории. Долан тоже принимал участие в боевых действиях. В 1932 году и несколькими годами позже, на севере. На стороне республиканцев, выступавших против договора с Великобританией. В первый раз пятнадцатилетний Долан в компании еще четырех подростков подкараулил двух солдат на дороге около Энниса в графстве Клэр и обстрелял их. Один провел в больнице больше месяца, второй охромел на всю жизнь. На севере они бросили шесть бомб в английское почтовое отделение. Ни одна не взорвалась. Одному парню из группы Делана отстрелили два пальца на левой руке, все они провели по шесть месяцев в Дартмуре.
— Эти проклятые британские тюрьмы! — воскликнул Долан. — Хотя кормили там неплохо. Такого завтрака в Ирландии не получишь. Два куска ветчины и три яйца.
Нора спела «Дэнни бой», я научил их песням, которые пели во время восстания 1798 года. Они их никогда не слышали. Я сказал Долану, что в Америке эти песни считаются классикой.
— Не слышал ни одной, — признался он.
— Это народные песни. Передавались от одного поколения другому.
— Тогда понятно.
Когда во втором кувшине виски осталось меньше половины, я заговорил о Турции и причинах, побудивших меня поехать туда. Они ни о чем меня не спрашивали, они принимали как должное, что я — отличный парень, турки — исчадия ада, а любое правительство, питающее ко мне нездоровый интерес, является наглядным подтверждением того, что хороших людей власть на дух не переносит. Когда я дошел до армянского золота, их глаза широко раскрылись, а по телу Норы даже пробежала дрожь.
— Вы найдете этот клад, — уверенно заявил Долан. — Разбогатеете, купите большой участок земли, построите огромный дом, настоящий замок.
— Деньги нужны мне не для себя.
— Как так? Разве вы...
Я объяснил, кто нуждается в деньгах куда больше меня.
Но особенно его поразило мое намерение включить Ирландскую республиканскую армию в список организаций, которым пойдут деньги.
— Вы бы еще раз хорошенько подумали. Что сделают с вашим золотом эти жаждущие крови идиоты? Взорвут половину Белфаста и только наживут себе неприятности.
— Возможно, они вернут Ирландии шесть графств, — ответил я.
— Возможно, — его глаза затуманились. — Вы отличный парень, Ивен. И у вас благие намерения.
Я не собирался говорить им о золоте. Если б они спросили сами, я бы что-нибудь наплел. Но никто не спросил, так что я счел уместным сказать правду. Кроме того, мне просто хотелось рассказать о кладе, чтобы он стал более реальным для меня самого. Да и обстановка располагала. Милые люди, уютный камин, крепкое виски и волнующая красота Норы.
Когда старший Долан задремал у камина, Том проводил меня в мою комнату. В нее вел люк в потолке второго этажа. Том встал на стул, повернул щеколду, люк повис на петлях, вниз упала веревочная лестница. Следом за Томом я поднялся по ней в длинную, узкую комнату. Наклоненные боковые стены сходились посередине на высоте четырех футов. На матраце лежали пледы и одеяла. Том зажег свечку и выразил надежду, что я не боюсь замкнутых пространств.
— Лестницу заберете наверх, поднимете люк, вставите палку в это кольцо, и снизу люк уже не откроешь. Опять же никто не знает, что здесь есть комната. Места-то чуть, и окна нет. Вам здесь удобно?
— По-моему, очень уютно.
— Так и есть. Я лег бы тут сам, а вам отдал свою кровать, но папа не разрешает. Ваша безопасность на случай, что заявится полиция, превыше всего, — он помялся. — Как вам Америка, мистер Таннер?
— Ивен.
— Там хорошо платят? Можно найти работу? Джейми, мой брат, уговаривает меня приехать в Лондон, но меня манит Америка.
— А почему вы не хотите остаться в Ирландии?
— Это лучшая страна в мире, здесь прекрасные люди. Но надо и мир повидать. И потом, в Круме молодым делать нечего. Разве что стать священником или пьяницей. Мне девятнадцать, и через год, максимум два, я уеду отсюда.
Он спустился по веревочной лестнице, забросил ее мне, затем поднял люк, чтобы я смог вставить палку в кольцо, зафиксировав его в горизонтальном положении. Я задул свечу, вытянулся на матраце. Все еще шел дождь, я слышал, как капли барабанят по крыше.
Я устал, болели все мышцы: не каждый день я езжу на велосипеде. Поэтому проделал расслабляющие упражнения, предписанные хатта-йогой. Закончив с ними, перешел к дыхательному комплексу. Час спустя усталость исчезла без следа. Я зевнул, потянулся, поднялся с матраца.
Спустился вниз. В камине еще догорал торф. Я сел перед камином, задумался о золотом кладе в Балыкезире. Чувствовал я себя гораздо лучше, хотя еще сказывалось выпитое виски.
Золото. Очевидно, я все делал не так. И теперь мог войти в Турцию только, как говорится, с черного хода. Побуду в Ирландии, решил я, пока не закончится охота на знаменитого шпиона Ивена Майкла Таннера. Потом покину Ирландию, переберусь на континент и проникну в Турцию через границу с Болгарией. Я наметил маршрут, людей, у которых мог остановиться, которым мог доверять, как П.П.Долану.
В Европе таких людей хватало. Маленьких, незаметных, обожающих игры в секретность. Я их знал. Не задавая вопросов, не требуя вороха документов, они сделают все, о чем я их попрошу, переправят через границы, помогут добраться до нужного города, проникнуть в Турцию и благополучно вернуться обратно.
Фантастика? Разумеется. Но фантастика реальная. И пример тому — комнатка под крышей коттеджа в Ирландии, в которой я только что приходил в себя.
Точно так же, думаю, бежали рабы из Штатов в Канаду, от станции к станции подпольной железной дороги. Все получится, я в этом не сомневался. Но требовалась тщательная подготовка.
* * *
Я так увлеченно строил планы на будущее, что едва услышал ее шаги по лестнице. Обернулся. Она подошла ко мне, в белом фланелевом халатике и белых шлепанцах на миниатюрных ножках.
— Я знала, что вы внизу. Там вам не спится?
— Я не устал. Надеюсь, я вас не разбудил?
— Я не могла уснуть. Нет, вы не шумели, я даже не слышала, как вы спустились, но подумала, что найду вас здесь. Разжечь огонь?
— Если вас это не затруднит.
— Хотите чаю? Ой, а вы не голодны? Разумеется, голодны. Мы поили вас виски, а поесть так ничего и не дали. Позвольте мне поджарить вам отбивную.
— Не хочу доставлять вам столько хлопот.
— Это не хлопоты, — она заварила чай, поджарила две отбивные и картофель. Мы поели перед камином, потом она налила нам чаю. Спросила, что я собираюсь теперь делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я ему рассказал. Он заметно оживился. Еще бы, мало того, что перед ним стоял американский член Братства, так еще он знал о существовании мистера Долана.
— Так в Америке обо мне знают? — он покачал головой. — Кто бы мог подумать?
Но вспомнила меня Нора.
— Ивен Таннер. Ивен Майкл Таннер, не так ли?
— Совершенно верно.
— Так он твой знакомый, Нора?
— И твой тоже. Мистер Таннер, это же ваши статьи публикуются в «Объединенных ирландцах»? И ты его знаешь, папа. Одну напечатали в последнем номере ежемесячника, в ней еще предлагалось предоставить места в парламенте почетным представителям шести графств. Называлась она «Ждем представителей наших северных братьев». Автор — Ивен Майкл Таннер. Ты еще восторгался высказанными в ней мыслями и мечтал пожать руку человека, который ее написал.
Его глаза широко раскрылись.
— Так это вы написали эту статью, мистер Таннер?
— Я.
Он взял у меня чашку с чаем.
— Нора, это вылей. Принеси кувшин с «Пауэ». Сбегай в «Гаррити» и приведи своего брата Тома. Жаль, что не могу познакомить вас со своим старшим сыном, мистер Таннер. Он очень хотел бы встретиться с вами, достойный член Братства, знаете ли, но бедняга сейчас в Англии.
— Надеюсь, не в тюрьме.
— Нет, слава Богу, работает в какой-то конторе. Здесь молодому парню на работу не устроиться. Поторапливайся, Нора, и приведи сюда Тома. Да держи язык за зубами! — он печально покачал головой. — Грустно об этом говорить, но вокруг полно шпионов и доносчиков.
* * *
О дневных подвигах Ивена Таннера мы узнали по радиоприемнику в кухне. Я сидел за столом в компании Долана, Норы и Тома. Мустафа, видать, насмотрелся фильмов с Джеймсом Бондом, так что его версия моего побега отличалась от реальных событий как небо и земля. Меня выставили опасным шпионом (страна, на которую я работал, не указывалась), которого переправляли в Америку после неудачной попытки заразить все население Турции холерным вибрионом. В мужском туалете аэропорта Шеннона я раздавил между пальцами маленькую капсулу, из которой вырвался газ, мгновенно парализовавший спинной мозг Мустафы. Так что сопротивляться он не мог. Я, конечно, этим воспользовался. Ударил беззащитного с такой силой, что он потерял сознание, связал и запер в одной из кабинок.
Предполагалось, что я скрываюсь в Лимерике. Полиция прочесывала город, усиленная группой детективов в штатском, присланных из Дублина. Моего ареста ждали с минуты на минуту.
— Плохо дело, — я покачал головой. — Рано или поздно они найдут мой костюм и паспорт. Проследят мой путь до велосипедного магазина, а мистер Малриди скажет им, что я поехал в Крум. А уж здесь-то они наверняка меня найдут.
— Тут вы в полной безопасности, — возразил Долан.
— Если полиция...
— Этот дом уже не раз обыскивался, — Долан выпрямился, расправил плечи. — Особенно во время гражданской войны. Да мой отец прятал здесь половину Лимерикской летающей колонны. А когда Майкл Флагерти и Дуэйр взорвали английский грузовик около Белфаста, разве они пришли не сюда? И прятались три недели в комнатке на чердаке, прежде чем сесть на корабль, отплывающий в Америку. А сколько беглых укрывались в доме Долана, и ни одного из них здесь не схватили. Нора приготовит вам комнату на чердаке. Там есть кровать, вам будет удобно, а полиция вас не найдет, пусть хоть десять раз будет обыскивать этот дом.
— Я не могу допустить, чтобы вы так рисковали...
— Не болтайте ерунды. И не волнуйтесь насчет костюма. Скорее всего, он так и лежит, неразвернутый, в магазине Малриди, дожидаясь, когда вы за ним придете. Если вы оставили костюм в пабе, его отнесут в магазин Малриди, зная, что вы там появитесь, чтобы вернуть велосипед. Том съездит туда завтра и привезет вам костюм. Полиция ничего не узнает.
— Если они уже у Малриди и увидят Тома...
— Том будет настороже и не войдет в магазин, если заметит что-то подозрительное. Не волнуйтесь, мистер Таннер. Отдыхайте, вы, должно быть, устали. Вы хотите сразу лечь или еще посидите с нами?
Я ответил, что хотел бы посидеть и поговорить с ним.
Том бросил в камин несколько брикетов торфа, Нора вновь наполнила наши стаканы. Она спросила, родился ли я в Америке, а после моего утвердительного ответа полюбопытствовала, в какой части Ирландии жили мои родители.
— Я, надо сказать, не ирландец, — честно признался я.
— Вы состоите в Братстве и не ирландец?!
От моих объяснений они пришли в полный восторг. Падрейк Пирс Долан поднялся, постоял, не отрывая глаз от огня.
— Я всегда говорил, что мужчины доброй воли объединятся в борьбе за наши идеи, независимо от того, ирландцы они или нет. В Америке так много демонстраций, участники которых требуют воссоединения с Ирландией шести графств. Молодые люди, студенты, идут по улицам, несут плакаты.
— По-моему, они больше протестуют против войны и водородной бомбы. И ведут борьбу за гражданские права.
— Война, гражданские права, бомба, Ирландия — все одно, — ответил Долан. — Душой весь мир на стороне ирландцев, не так ли, мистер Таннер?
Я полностью с ним согласился, и Нора вновь наполнила наши стаканы. Том достал из кармана губную гармошку, заиграл «Парни из Уэксфорда». Симпатичный парень лет девятнадцати или двадцати, на два или три года моложе сестры, такой же черноволосый. У камина мы просидели не один час, добили один кувшин виски, начали второй, говорили, пели, рассказывали истории. Долан тоже принимал участие в боевых действиях. В 1932 году и несколькими годами позже, на севере. На стороне республиканцев, выступавших против договора с Великобританией. В первый раз пятнадцатилетний Долан в компании еще четырех подростков подкараулил двух солдат на дороге около Энниса в графстве Клэр и обстрелял их. Один провел в больнице больше месяца, второй охромел на всю жизнь. На севере они бросили шесть бомб в английское почтовое отделение. Ни одна не взорвалась. Одному парню из группы Делана отстрелили два пальца на левой руке, все они провели по шесть месяцев в Дартмуре.
— Эти проклятые британские тюрьмы! — воскликнул Долан. — Хотя кормили там неплохо. Такого завтрака в Ирландии не получишь. Два куска ветчины и три яйца.
Нора спела «Дэнни бой», я научил их песням, которые пели во время восстания 1798 года. Они их никогда не слышали. Я сказал Долану, что в Америке эти песни считаются классикой.
— Не слышал ни одной, — признался он.
— Это народные песни. Передавались от одного поколения другому.
— Тогда понятно.
Когда во втором кувшине виски осталось меньше половины, я заговорил о Турции и причинах, побудивших меня поехать туда. Они ни о чем меня не спрашивали, они принимали как должное, что я — отличный парень, турки — исчадия ада, а любое правительство, питающее ко мне нездоровый интерес, является наглядным подтверждением того, что хороших людей власть на дух не переносит. Когда я дошел до армянского золота, их глаза широко раскрылись, а по телу Норы даже пробежала дрожь.
— Вы найдете этот клад, — уверенно заявил Долан. — Разбогатеете, купите большой участок земли, построите огромный дом, настоящий замок.
— Деньги нужны мне не для себя.
— Как так? Разве вы...
Я объяснил, кто нуждается в деньгах куда больше меня.
Но особенно его поразило мое намерение включить Ирландскую республиканскую армию в список организаций, которым пойдут деньги.
— Вы бы еще раз хорошенько подумали. Что сделают с вашим золотом эти жаждущие крови идиоты? Взорвут половину Белфаста и только наживут себе неприятности.
— Возможно, они вернут Ирландии шесть графств, — ответил я.
— Возможно, — его глаза затуманились. — Вы отличный парень, Ивен. И у вас благие намерения.
Я не собирался говорить им о золоте. Если б они спросили сами, я бы что-нибудь наплел. Но никто не спросил, так что я счел уместным сказать правду. Кроме того, мне просто хотелось рассказать о кладе, чтобы он стал более реальным для меня самого. Да и обстановка располагала. Милые люди, уютный камин, крепкое виски и волнующая красота Норы.
Когда старший Долан задремал у камина, Том проводил меня в мою комнату. В нее вел люк в потолке второго этажа. Том встал на стул, повернул щеколду, люк повис на петлях, вниз упала веревочная лестница. Следом за Томом я поднялся по ней в длинную, узкую комнату. Наклоненные боковые стены сходились посередине на высоте четырех футов. На матраце лежали пледы и одеяла. Том зажег свечку и выразил надежду, что я не боюсь замкнутых пространств.
— Лестницу заберете наверх, поднимете люк, вставите палку в это кольцо, и снизу люк уже не откроешь. Опять же никто не знает, что здесь есть комната. Места-то чуть, и окна нет. Вам здесь удобно?
— По-моему, очень уютно.
— Так и есть. Я лег бы тут сам, а вам отдал свою кровать, но папа не разрешает. Ваша безопасность на случай, что заявится полиция, превыше всего, — он помялся. — Как вам Америка, мистер Таннер?
— Ивен.
— Там хорошо платят? Можно найти работу? Джейми, мой брат, уговаривает меня приехать в Лондон, но меня манит Америка.
— А почему вы не хотите остаться в Ирландии?
— Это лучшая страна в мире, здесь прекрасные люди. Но надо и мир повидать. И потом, в Круме молодым делать нечего. Разве что стать священником или пьяницей. Мне девятнадцать, и через год, максимум два, я уеду отсюда.
Он спустился по веревочной лестнице, забросил ее мне, затем поднял люк, чтобы я смог вставить палку в кольцо, зафиксировав его в горизонтальном положении. Я задул свечу, вытянулся на матраце. Все еще шел дождь, я слышал, как капли барабанят по крыше.
Я устал, болели все мышцы: не каждый день я езжу на велосипеде. Поэтому проделал расслабляющие упражнения, предписанные хатта-йогой. Закончив с ними, перешел к дыхательному комплексу. Час спустя усталость исчезла без следа. Я зевнул, потянулся, поднялся с матраца.
Спустился вниз. В камине еще догорал торф. Я сел перед камином, задумался о золотом кладе в Балыкезире. Чувствовал я себя гораздо лучше, хотя еще сказывалось выпитое виски.
Золото. Очевидно, я все делал не так. И теперь мог войти в Турцию только, как говорится, с черного хода. Побуду в Ирландии, решил я, пока не закончится охота на знаменитого шпиона Ивена Майкла Таннера. Потом покину Ирландию, переберусь на континент и проникну в Турцию через границу с Болгарией. Я наметил маршрут, людей, у которых мог остановиться, которым мог доверять, как П.П.Долану.
В Европе таких людей хватало. Маленьких, незаметных, обожающих игры в секретность. Я их знал. Не задавая вопросов, не требуя вороха документов, они сделают все, о чем я их попрошу, переправят через границы, помогут добраться до нужного города, проникнуть в Турцию и благополучно вернуться обратно.
Фантастика? Разумеется. Но фантастика реальная. И пример тому — комнатка под крышей коттеджа в Ирландии, в которой я только что приходил в себя.
Точно так же, думаю, бежали рабы из Штатов в Канаду, от станции к станции подпольной железной дороги. Все получится, я в этом не сомневался. Но требовалась тщательная подготовка.
* * *
Я так увлеченно строил планы на будущее, что едва услышал ее шаги по лестнице. Обернулся. Она подошла ко мне, в белом фланелевом халатике и белых шлепанцах на миниатюрных ножках.
— Я знала, что вы внизу. Там вам не спится?
— Я не устал. Надеюсь, я вас не разбудил?
— Я не могла уснуть. Нет, вы не шумели, я даже не слышала, как вы спустились, но подумала, что найду вас здесь. Разжечь огонь?
— Если вас это не затруднит.
— Хотите чаю? Ой, а вы не голодны? Разумеется, голодны. Мы поили вас виски, а поесть так ничего и не дали. Позвольте мне поджарить вам отбивную.
— Не хочу доставлять вам столько хлопот.
— Это не хлопоты, — она заварила чай, поджарила две отбивные и картофель. Мы поели перед камином, потом она налила нам чаю. Спросила, что я собираюсь теперь делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23