Лица у обоих пылали. Дворак отодвинулся, помогая Тоби встать. Фотография сына валялась на полу картинкой вниз.
– О нет, – пробормотала Тоби, глядя на разбитое стекло. – Прости, Дэн.
– Ничего страшного, просто нужно будет поменять рамку, – опустившись на колени, он собрал осколки и выкинул в мусорную корзину. Затем поднялся и, снова зардевшись, взглянул на нее.
– Тоби, я… не ожидал…
– Я тоже…
– Но я не жалею.
– Правда?
Дворак помолчал, словно обдумывая искренность последнего заявления. И повторил твердо:
– Совсем не жалею.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Затем она улыбнулась и прижалась губами к его губам.
– Знаешь, – шепнула она. – И я не жалею.
Держась за руки, они перешли Олбани-стрит и вернулись в больницу. Тоби удивлялась: ее ссадины и ушибы совсем не болели, все внимание было приковано к мужчине, который держал ее за руку. В лифте они снова целовались и продолжали целоваться, даже когда открылась дверь.
Мимо них пробежала испуганная медсестра, толкая грохочущую тележку с реанимационным набором. «А теперь-то что?» – подумала Тоби.
Сестра свернула за угол и исчезла в следующем коридоре. Громкоговоритель прохрипел:
– Угроза жизни, палата триста одиннадцать…
Тоби и Дворак тревожно переглянулись.
– Это палата Молли? – спросила она.
– Не помню…
Он поспешил вслед за медсестрой. Тоби со своими перевязанными коленками не поспевала за ним. Он остановился возле одной из палат и заглянул в дверь.
– Это не Молли, – сообщил он подошедшей Тоби. – Это в соседней палате.
Краем глаза Тоби заметила, что в палате настоящий переполох.
Доктор Маркс проводила сердечно-легочную реанимацию. Человек в больничной униформе отдавал распоряжения, а медсестра искала что-то в ящиках тележки. Самого пациента из-за скученности видно не было, единственное, что удалось разглядеть Тоби, это худая нога, торчавшая из-под одеяла, – совершенно безымянная и бесполая.
– Без нас там обойдутся, – пробормотал Дворак.
Тоби кивнула и подошла к палате Молли. Тихонько постучав, она открыла дверь.
Там горел свет. Кровать была пуста.
Тоби взглянула в сторону ванной – тоже пусто. Она снова посмотрела на кровать. Она вдруг поняла, что стойка с капельницей никуда не девалась, а пластиковая трубка свободно болтается на ней, и на ней по-прежнему висит внутривенный катетер. На полу поблескивала небольшая лужица водного раствора глюкозы.
– Где она? – удивился Дворак.
Тоби открыла дверцу стенного шкафа. Одежда Молли исчезла. Она выскочила в коридор и заглянула в палату № 311, где все еще продолжалась реанимация.
– Молли Пикер сбежала из больницы! – выпалила она.
Медсестра взглянула на Тоби, ей сейчас было явно не до того:
– Я занята! Позовите охрану.
Дворак вытащил Тоби из палаты:
– Пошли посмотрим в вестибюле.
Они побежали к лифту. Внизу обнаружился охранник, стороживший центральный вход.
– Мы ищем девушку, – объяснил Дворак. – Лет шестнадцати. Длинные русые волосы, в плаще. Не видели, не выходила она?
– По-моему, она ушла несколько минут назад.
– В какую сторону пошла?
– Не знаю. Через главный вход прошла, это да. А куда дальше, я не смотрел.
Тоби вышла на крыльцо. В лицо ударил дождь. Мокрый асфальт тянулся вдаль блестящей лентой.
– Это было всего несколько минут назад, – сказал Дворак. – Она не могла уйти далеко.
– Пошли в мою машину, – скомандовала Тоби. – У меня там телефон.
Первый круг по кварталу не выявил никаких следов Молли. Они ехали молча, под скрип снующих взад-вперед «дворников», внимательно оглядывая тротуары.
На втором круге Дворак заметил:
– Нам стоит вызвать полицию.
– Они напугают ее. Увидев полицейских, она сбежит.
– Она уже сбежала.
– А ты удивлен? Она боится этого Роми. А в больнице она – легкая добыча.
– Мы могли бы договориться о защите.
– Дэн, она не верит полиции.
Тоби объехала квартал еще раз, затем решила увеличить круг поиска. Она медленно поехала на север по Гаррисон-стрит. Если девушка захотела бы укрыться в толпе, она отправилась бы сюда, на оживленные улочки Чайна-тауна.
Двадцать минут спустя Тоби все же подрулила к тротуару.
– Ничего не выйдет. Эта девушка не хочет, чтобы ее нашли.
– Думаю, пора звонить в полицию.
– Чтобы арестовать ее?
– Ты ведь согласна, что она представляет опасность сама для себя, верно?
Подумав, Тоби кивнула.
– С таким давлением у нее снова может начаться припадок. Может быть инсульт.
– Этого достаточно. – Дворак потянулся к телефону.
Пока он звонил, Тоби смотрела в окно, размышляя о том, какой ужас – плестись под этим дождем; ледяные струйки стекают в туфли, проникают за воротник. И подумала, что в машине ей относительно комфортно. Кожаные сиденья. Кондиционер, тихо урча, гонит теплый воздух.
«Шестнадцать лет. А я могла бы в таком возрасте выжить на улице?»
А вдобавок девушка беременна, и ее давление – бомба с часовым механизмом.
Дождь за окном припустил сильнее.
19
В переулке за индийским ресторанчиком, расположенным в четырех кварталах оттуда, в картонной коробке пряталась Молли Пикер. Время от времени до нее долетали запахи с кухни – незнакомые пряные ароматы, от которых рот наполнялся слюной. Но ветер менялся, и в следующий миг ее обдавало смрадом ближайшей помойки; от вони протухшей пищи Молли прямо-таки выворачивало.
Ее желудок метался между голодом и тошнотой. Она сжалась поплотнее. Дождь намочил картонную коробку, и она стала оседать, ложась на плечи Молли противной отсыревшей мантией.
Задняя дверь ресторанчика открылась, и Молли зажмурилась от неожиданно яркого света, залившего переулок. Вышел человек в тюрбане, вытащил два мешка с мусором и отнес их на помойку. Он поднял металлическую крышку, швырнул туда мешки и с грохотом закрыл бак.
Молли чихнула.
По резко наступившей тишине она поняла, что он ее услышал. Его силуэт медленно приблизился к коробке, голова в тюрбане выглядела пугающе огромной. Он уставился на Молли, а Молли – на него.
– Я есть хочу, – призналась она.
Она заметила, как он взглянул в сторону кухни, затем кивнул.
– Подожди, – сказал он и пошел назад.
Через минуту он появился вновь с теплым свертком в салфетке. Внутри была булочка – ароматная и мягкая, как пуховая подушечка.
– А теперь уходи, – совсем не сердито проговорил он. Это был не приказ, а, скорее, доброе предложение. – Тебе нельзя здесь оставаться.
– Мне некуда идти.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил кому-то?
– Некому звонить.
Он посмотрел вверх. Дождь стих, сменившись мелкой моросью, и смуглое лицо человека в тюрбане блестело от влаги.
– Я не могу отвести тебя внутрь, – сказал он. – В трех кварталах отсюда есть церковь. Когда холодно, они пускают людей переночевать.
– Какая церковь?
Он пожал плечами, словно для него все христианские церкви были на одно лицо.
– Иди по той улице. И увидишь ее.
Дрожа, Молли с трудом поднялась на ноги; от сидения в коробке все затекло.
– Спасибо, – пробормотала она.
Человек не ответил. Еще не успев покинуть переулок, она услышала, как за ним захлопнулась дверь ресторана. Дождь припустил снова.
Молли двинулась в указанном направлении, жадно поедая хлеб. Она никогда в жизни не ела такой вкусный хлеб; он казался воздушным, как облачко. «Однажды, – думала она, – я отплачу за его доброту». Молли помнила людей, которые были к ней добры, и всегда держала этот список в голове. Женщина в винном магазине, которая угостила ее вчерашним хот-догом. Человек в тюрбане. И эта доктор Харпер. Ни у кого из них не было причин делать Молли добро, однако они делали. Они были ее ангелами-хранителями, святыми.
Иногда она мечтала разбогатеть. Сунуть пачку денег в конверт и отдать этому человеку в тюрбане. Может, он тогда уже постареет. Молли вложит туда записку. «Спасибо за хлеб». Он, конечно, ее не вспомнит. Но она будет помнить его.
«Я не забуду. Никогда не забуду».
Она замерла; ее взгляд был прикован к зданию через дорогу. Под большим белым крестом она увидела слова: «Миссионерская организация „Пристанище“. Добро пожаловать». Над дверью горел фонарь, тепло и призывно.
Некоторое время Молли не могла двинуться с места, глядя на сияние, выманивающее ее из темноты дождливой ночи. Сходя с тротуара и направляясь на другую сторону улицы, девушка ощутила странную радость.
– Молли! – окликнули ее.
Она застыла. Ее перепуганный взгляд метнулся на звук. Это был женский голос, и шел он из фургона, стоявшего у церкви.
– Молли Пикер! – позвала женщина. – Я хочу помочь тебе.
Молли отступила, готовая к бегству.
– Иди сюда. Я могу отвезти тебя в теплое место. Безопасное место. Залезай в машину.
Молли покачала головой. Она медленно попятилась; ее внимание было так поглощено женщиной, что она даже не услышала звука шагов за спиной.
Чья-то рука зажала ей рот, подавив крик, и запрокинула ей голову с такой силой, что хрустнули позвонки. И тогда она унюхала его, Роми, его тошнотворно сладкий лосьон после бритья.
– Угадай, кто это, Молли-Дуролли, – пробурчал он. – Я за тобой гоняюсь весь долбаный день.
Девушка изворачивалась и сопротивлялась, но ее все равно тащили на другую сторону улицы. Дверь фургона открылась, и другая пара рук втащила Молли внутрь, швырнула на пол, а потом замотала липкой лентой лодыжки и запястья.
Взвизгнув шинами, фургон рванул вперед. В свете мелькавших за окном фонарей Молли разглядела сидевшую рядом женщину – миниатюрную брюнетку с быстрыми глазами и короткой стрижкой. Она положила руку на округлый живот Молли и удовлетворенно вздохнула, улыбнувшись страшной мертвенной улыбкой.
– Нам лучше вернуться, – заметил Дворак. – Мы ее не найдем.
Они уже час кружили по улицам, осмотрев каждую из них по меньшей мере дважды. Сейчас они сидели в машине Тоби, слишком измотанные для разговоров, от их дыхания затуманивались стекла. Снаружи дождь наконец утих, мостовая блестела лужами. «Надеюсь, она в безопасности, – думала Тоби. – Надеюсь, она в каком-нибудь теплом и сухом месте».
– Она знает улицы, – сказал Дворак. – Она сможет отыскать себе укрытие.
Он потянулся к Тоби и сжал ее руку в своей. Они смотрели друг на друга в темноте; оба очень устали, но никто не хотел, чтобы этот вечер кончался.
Дворак склонился к ней и только успел коснуться ее губ, как запиликал его пейджер.
– Это может быть насчет Молли, – сказала она.
Дэниел снял трубку ее автомобильного телефона, минуту спустя положил ее и вздохнул.
– Это не насчет Молли. Но наш вечер придется прервать.
– Снова на работу?
– К сожалению. Ты сможешь меня подбросить? Здесь недалеко.
– А как же твоя машина?
– Я доберусь назад на фургоне морга.
Тоби завела мотор. Они поехали на север, в сторону Чайна-тауна по мокрым от дождя улицам, светящимся разноцветными вечерними огнями.
– Вот, – сказал Дворак. – Чуть-чуть вперед.
Она уже заметила проблесковые маячки. Три патрульные машины бостонской полиции были беспорядочно припаркованы возле китайского ресторана. Белый фургон с надписью «Штат Массачусетс» задом выезжал на Напп-стрит.
Тоби притормозила за одной из патрульных машин, и Дворак вышел.
– Если что-нибудь узнаешь про Молли, позвонишь? – спросила она.
– Позвоню. – Он улыбнулся, махнул ей на прощание и двинулся к заградительной ленте.
Полицейский узнал его и жестом пригласил пройти.
Тоби потянулась к ручке передач, но затем передумала и осталась наблюдать за собравшейся толпой. Даже в полночь любопытных было предостаточно. В воздухе витало странное легкомыслие, двое мужчин заключали пари, женщины смеялись. Только у полицейских был мрачный вид.
Дворак стоял прямо перед ограждением, беседуя с человеком в штатском. Детективом. Он указал в сторону переулка, затем сверился со своим блокнотом. Дворак удивленно вскинул голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– О нет, – пробормотала Тоби, глядя на разбитое стекло. – Прости, Дэн.
– Ничего страшного, просто нужно будет поменять рамку, – опустившись на колени, он собрал осколки и выкинул в мусорную корзину. Затем поднялся и, снова зардевшись, взглянул на нее.
– Тоби, я… не ожидал…
– Я тоже…
– Но я не жалею.
– Правда?
Дворак помолчал, словно обдумывая искренность последнего заявления. И повторил твердо:
– Совсем не жалею.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Затем она улыбнулась и прижалась губами к его губам.
– Знаешь, – шепнула она. – И я не жалею.
Держась за руки, они перешли Олбани-стрит и вернулись в больницу. Тоби удивлялась: ее ссадины и ушибы совсем не болели, все внимание было приковано к мужчине, который держал ее за руку. В лифте они снова целовались и продолжали целоваться, даже когда открылась дверь.
Мимо них пробежала испуганная медсестра, толкая грохочущую тележку с реанимационным набором. «А теперь-то что?» – подумала Тоби.
Сестра свернула за угол и исчезла в следующем коридоре. Громкоговоритель прохрипел:
– Угроза жизни, палата триста одиннадцать…
Тоби и Дворак тревожно переглянулись.
– Это палата Молли? – спросила она.
– Не помню…
Он поспешил вслед за медсестрой. Тоби со своими перевязанными коленками не поспевала за ним. Он остановился возле одной из палат и заглянул в дверь.
– Это не Молли, – сообщил он подошедшей Тоби. – Это в соседней палате.
Краем глаза Тоби заметила, что в палате настоящий переполох.
Доктор Маркс проводила сердечно-легочную реанимацию. Человек в больничной униформе отдавал распоряжения, а медсестра искала что-то в ящиках тележки. Самого пациента из-за скученности видно не было, единственное, что удалось разглядеть Тоби, это худая нога, торчавшая из-под одеяла, – совершенно безымянная и бесполая.
– Без нас там обойдутся, – пробормотал Дворак.
Тоби кивнула и подошла к палате Молли. Тихонько постучав, она открыла дверь.
Там горел свет. Кровать была пуста.
Тоби взглянула в сторону ванной – тоже пусто. Она снова посмотрела на кровать. Она вдруг поняла, что стойка с капельницей никуда не девалась, а пластиковая трубка свободно болтается на ней, и на ней по-прежнему висит внутривенный катетер. На полу поблескивала небольшая лужица водного раствора глюкозы.
– Где она? – удивился Дворак.
Тоби открыла дверцу стенного шкафа. Одежда Молли исчезла. Она выскочила в коридор и заглянула в палату № 311, где все еще продолжалась реанимация.
– Молли Пикер сбежала из больницы! – выпалила она.
Медсестра взглянула на Тоби, ей сейчас было явно не до того:
– Я занята! Позовите охрану.
Дворак вытащил Тоби из палаты:
– Пошли посмотрим в вестибюле.
Они побежали к лифту. Внизу обнаружился охранник, стороживший центральный вход.
– Мы ищем девушку, – объяснил Дворак. – Лет шестнадцати. Длинные русые волосы, в плаще. Не видели, не выходила она?
– По-моему, она ушла несколько минут назад.
– В какую сторону пошла?
– Не знаю. Через главный вход прошла, это да. А куда дальше, я не смотрел.
Тоби вышла на крыльцо. В лицо ударил дождь. Мокрый асфальт тянулся вдаль блестящей лентой.
– Это было всего несколько минут назад, – сказал Дворак. – Она не могла уйти далеко.
– Пошли в мою машину, – скомандовала Тоби. – У меня там телефон.
Первый круг по кварталу не выявил никаких следов Молли. Они ехали молча, под скрип снующих взад-вперед «дворников», внимательно оглядывая тротуары.
На втором круге Дворак заметил:
– Нам стоит вызвать полицию.
– Они напугают ее. Увидев полицейских, она сбежит.
– Она уже сбежала.
– А ты удивлен? Она боится этого Роми. А в больнице она – легкая добыча.
– Мы могли бы договориться о защите.
– Дэн, она не верит полиции.
Тоби объехала квартал еще раз, затем решила увеличить круг поиска. Она медленно поехала на север по Гаррисон-стрит. Если девушка захотела бы укрыться в толпе, она отправилась бы сюда, на оживленные улочки Чайна-тауна.
Двадцать минут спустя Тоби все же подрулила к тротуару.
– Ничего не выйдет. Эта девушка не хочет, чтобы ее нашли.
– Думаю, пора звонить в полицию.
– Чтобы арестовать ее?
– Ты ведь согласна, что она представляет опасность сама для себя, верно?
Подумав, Тоби кивнула.
– С таким давлением у нее снова может начаться припадок. Может быть инсульт.
– Этого достаточно. – Дворак потянулся к телефону.
Пока он звонил, Тоби смотрела в окно, размышляя о том, какой ужас – плестись под этим дождем; ледяные струйки стекают в туфли, проникают за воротник. И подумала, что в машине ей относительно комфортно. Кожаные сиденья. Кондиционер, тихо урча, гонит теплый воздух.
«Шестнадцать лет. А я могла бы в таком возрасте выжить на улице?»
А вдобавок девушка беременна, и ее давление – бомба с часовым механизмом.
Дождь за окном припустил сильнее.
19
В переулке за индийским ресторанчиком, расположенным в четырех кварталах оттуда, в картонной коробке пряталась Молли Пикер. Время от времени до нее долетали запахи с кухни – незнакомые пряные ароматы, от которых рот наполнялся слюной. Но ветер менялся, и в следующий миг ее обдавало смрадом ближайшей помойки; от вони протухшей пищи Молли прямо-таки выворачивало.
Ее желудок метался между голодом и тошнотой. Она сжалась поплотнее. Дождь намочил картонную коробку, и она стала оседать, ложась на плечи Молли противной отсыревшей мантией.
Задняя дверь ресторанчика открылась, и Молли зажмурилась от неожиданно яркого света, залившего переулок. Вышел человек в тюрбане, вытащил два мешка с мусором и отнес их на помойку. Он поднял металлическую крышку, швырнул туда мешки и с грохотом закрыл бак.
Молли чихнула.
По резко наступившей тишине она поняла, что он ее услышал. Его силуэт медленно приблизился к коробке, голова в тюрбане выглядела пугающе огромной. Он уставился на Молли, а Молли – на него.
– Я есть хочу, – призналась она.
Она заметила, как он взглянул в сторону кухни, затем кивнул.
– Подожди, – сказал он и пошел назад.
Через минуту он появился вновь с теплым свертком в салфетке. Внутри была булочка – ароматная и мягкая, как пуховая подушечка.
– А теперь уходи, – совсем не сердито проговорил он. Это был не приказ, а, скорее, доброе предложение. – Тебе нельзя здесь оставаться.
– Мне некуда идти.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил кому-то?
– Некому звонить.
Он посмотрел вверх. Дождь стих, сменившись мелкой моросью, и смуглое лицо человека в тюрбане блестело от влаги.
– Я не могу отвести тебя внутрь, – сказал он. – В трех кварталах отсюда есть церковь. Когда холодно, они пускают людей переночевать.
– Какая церковь?
Он пожал плечами, словно для него все христианские церкви были на одно лицо.
– Иди по той улице. И увидишь ее.
Дрожа, Молли с трудом поднялась на ноги; от сидения в коробке все затекло.
– Спасибо, – пробормотала она.
Человек не ответил. Еще не успев покинуть переулок, она услышала, как за ним захлопнулась дверь ресторана. Дождь припустил снова.
Молли двинулась в указанном направлении, жадно поедая хлеб. Она никогда в жизни не ела такой вкусный хлеб; он казался воздушным, как облачко. «Однажды, – думала она, – я отплачу за его доброту». Молли помнила людей, которые были к ней добры, и всегда держала этот список в голове. Женщина в винном магазине, которая угостила ее вчерашним хот-догом. Человек в тюрбане. И эта доктор Харпер. Ни у кого из них не было причин делать Молли добро, однако они делали. Они были ее ангелами-хранителями, святыми.
Иногда она мечтала разбогатеть. Сунуть пачку денег в конверт и отдать этому человеку в тюрбане. Может, он тогда уже постареет. Молли вложит туда записку. «Спасибо за хлеб». Он, конечно, ее не вспомнит. Но она будет помнить его.
«Я не забуду. Никогда не забуду».
Она замерла; ее взгляд был прикован к зданию через дорогу. Под большим белым крестом она увидела слова: «Миссионерская организация „Пристанище“. Добро пожаловать». Над дверью горел фонарь, тепло и призывно.
Некоторое время Молли не могла двинуться с места, глядя на сияние, выманивающее ее из темноты дождливой ночи. Сходя с тротуара и направляясь на другую сторону улицы, девушка ощутила странную радость.
– Молли! – окликнули ее.
Она застыла. Ее перепуганный взгляд метнулся на звук. Это был женский голос, и шел он из фургона, стоявшего у церкви.
– Молли Пикер! – позвала женщина. – Я хочу помочь тебе.
Молли отступила, готовая к бегству.
– Иди сюда. Я могу отвезти тебя в теплое место. Безопасное место. Залезай в машину.
Молли покачала головой. Она медленно попятилась; ее внимание было так поглощено женщиной, что она даже не услышала звука шагов за спиной.
Чья-то рука зажала ей рот, подавив крик, и запрокинула ей голову с такой силой, что хрустнули позвонки. И тогда она унюхала его, Роми, его тошнотворно сладкий лосьон после бритья.
– Угадай, кто это, Молли-Дуролли, – пробурчал он. – Я за тобой гоняюсь весь долбаный день.
Девушка изворачивалась и сопротивлялась, но ее все равно тащили на другую сторону улицы. Дверь фургона открылась, и другая пара рук втащила Молли внутрь, швырнула на пол, а потом замотала липкой лентой лодыжки и запястья.
Взвизгнув шинами, фургон рванул вперед. В свете мелькавших за окном фонарей Молли разглядела сидевшую рядом женщину – миниатюрную брюнетку с быстрыми глазами и короткой стрижкой. Она положила руку на округлый живот Молли и удовлетворенно вздохнула, улыбнувшись страшной мертвенной улыбкой.
– Нам лучше вернуться, – заметил Дворак. – Мы ее не найдем.
Они уже час кружили по улицам, осмотрев каждую из них по меньшей мере дважды. Сейчас они сидели в машине Тоби, слишком измотанные для разговоров, от их дыхания затуманивались стекла. Снаружи дождь наконец утих, мостовая блестела лужами. «Надеюсь, она в безопасности, – думала Тоби. – Надеюсь, она в каком-нибудь теплом и сухом месте».
– Она знает улицы, – сказал Дворак. – Она сможет отыскать себе укрытие.
Он потянулся к Тоби и сжал ее руку в своей. Они смотрели друг на друга в темноте; оба очень устали, но никто не хотел, чтобы этот вечер кончался.
Дворак склонился к ней и только успел коснуться ее губ, как запиликал его пейджер.
– Это может быть насчет Молли, – сказала она.
Дэниел снял трубку ее автомобильного телефона, минуту спустя положил ее и вздохнул.
– Это не насчет Молли. Но наш вечер придется прервать.
– Снова на работу?
– К сожалению. Ты сможешь меня подбросить? Здесь недалеко.
– А как же твоя машина?
– Я доберусь назад на фургоне морга.
Тоби завела мотор. Они поехали на север, в сторону Чайна-тауна по мокрым от дождя улицам, светящимся разноцветными вечерними огнями.
– Вот, – сказал Дворак. – Чуть-чуть вперед.
Она уже заметила проблесковые маячки. Три патрульные машины бостонской полиции были беспорядочно припаркованы возле китайского ресторана. Белый фургон с надписью «Штат Массачусетс» задом выезжал на Напп-стрит.
Тоби притормозила за одной из патрульных машин, и Дворак вышел.
– Если что-нибудь узнаешь про Молли, позвонишь? – спросила она.
– Позвоню. – Он улыбнулся, махнул ей на прощание и двинулся к заградительной ленте.
Полицейский узнал его и жестом пригласил пройти.
Тоби потянулась к ручке передач, но затем передумала и осталась наблюдать за собравшейся толпой. Даже в полночь любопытных было предостаточно. В воздухе витало странное легкомыслие, двое мужчин заключали пари, женщины смеялись. Только у полицейских был мрачный вид.
Дворак стоял прямо перед ограждением, беседуя с человеком в штатском. Детективом. Он указал в сторону переулка, затем сверился со своим блокнотом. Дворак удивленно вскинул голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49