. Ты же не знал, что у тебя на хвосте сидят люди Хруста.
— Не знал, — согласился я и посмотрел в стриженый затылок водителя: говорить о моей версии по-прежнему было чревато. Я убрал салфетку в карман куртки и как ни в чем не бывало поинтересовался у Шумова: — Ну, и о чем вы там договорились?
— Сначала я рассказал ей о том, что нам удалось выяснить... И это не заняло много времени, потому что выяснить нам удалось мало. Главное, что она хочет сквитаться с теми людьми, что взорвали «Линкольн». И хочет избавиться от подобных проблем в будущем.
— В милицию она, понятное дело, не обращалась...
— А зачем? У нее своя милиция, — усмехнулся Шумов. Водитель, показывая, что тоже в курсе дела, одобрительно хрюкнул. Шумов выразительно кивнул в сторону стриженого затылка и прошептал: — Потом договорим...
В начале второго ночи джип высадил нас в каком-то незнакомом мне районе.
— Я тут раньше жил, — пояснил Шумов. — Вон в том доме. Ночевать-то надо где-то, а мухинский «Форд» в качестве кровати мне не очень нравится...
Джип развернулся и уехал, а Шумов сразу же заговорил о другом:
— ...у Орловой есть люди, способные разобраться с Хрустом. Но Хруста нужно на что-то подманить. Как мы знаем, его интересует мухинское тело. Значит, нам нужно достать это тело. Тем более что это тело нужно и тебе, потому что на шее покойного Леши Мухина болтается ключик от ячейки с чемоданами, полными алмазов.
— Все упирается в тело, — сделал я вывод.
— Соображаешь, — признал Шумов. — И все же жаль, что у тебя нет знакомого водолаза. А еще лучше — знакомой подводной лодки.
2
Утром следующего дня мы сидели возле пруда в Молодежном парке и плевали в его черные воды. Потому что ничего другого делать не оставалось... Первоначальный план Шумова приказал долго жить, потому что никаких лодок на пруду не было. С наступлением осени их то ли куда-то увезли, то ли их уже давно пустили на дрова за неимением желающих кататься.
— Теоретически он должен всплыть, — сказал я, искоса поглядывая на мрачного, как гробовщик в седьмом поколении, Шумова. Тот пожал плечами и поплотнее укутал шею шарфом. От воды веяло холодом, да не просто холодом, а таким холодом, который именуют смертельным. Сама мысль о том, чтобы лезть в эту воду и кого-то там искать, казалась безумием. Поэтому и я, и Шумов молчали, чтобы не сойти за безумцев.
— Черта с два он всплывет, — сказал Шумов. — Ты же слышал, что говорил спец по «мокрухе». У Тыквы в прошлом сезоне всплыл один жмурик, так теперь они будут их понадежнее грузить. Пару гантелей в карманы, гирю — на ноги. И ни фига он не всплывет.
— А-а-а... — тяну я.
— Короче говоря, нужен батискаф, — продолжал мечтать вслух Шумов. — Или подводная лодка. Или водолаз. Есть у тебя знакомый водолаз, который согласится полезть в эту вонючую лужу?
Я отвечаю на этот вопрос уже раз пятый:
— Не-а.
— Тогда нам тут делать нечего, — сказал Шумов. — Я вообще не люблю мертвецов, а уж мокрых и скользких — тем более...
Тем не менее уходить от пруда он не спешил. Естественно — все упиралось в тело, а тело было где-то здесь. В этой большой темной луже, где поверху плавали окурки, размокшие картонные коробки, куски пенопласта, опавшие листья и прочая дрянь. Где-то ниже здесь должен был находиться труп гражданина Мухина. Теоретически.
Шумов встал, отряхнул джинсы и запахнул пальто. Пруд начинался в паре сантиметров от носков ботинок, и Шумов, брезгливо посмотрев на мерно колышущийся слой мусора, отступил назад.
— Тут их, должно быть, немало, — хрипло произнес он.
— Их — мертвецов?
— Ага, — кивнул Шумов. — Ты думаешь, Тыква только твоего знакомого сюда сбросил? Нет, у него наверняка были и другие заезды в этом сезоне.
— Не знаю, не знаю, — сказал я, думая при этом не о Тыкве, а о тех, кто убил Мухина. Интересно, куда сбросили их? Или же они были преданы почетному захоронению на специальном участке кладбища? И на могилах были установлены гранитные надгробия с профилями безвременно погоревших на работе?
Между тем Шумов продолжал рассуждать на замогильные темы:
— А что — место тихое, укромное. Особенно по ночам. Тут, наверное, целый склад мертвецов на дне. Теплая компания. То есть наоборот — холодная компания... Между прочим, к вопросу о мертвецах, — Шумов повернулся ко мне. — Я забыл тебе сказать: Тыква предложил мне штуку баксов за твою башку.
— Э-э?.. В каком смысле? — растерянно спросил я, совсем обалдев от такого резкого перехода. И уж окончательно меня добил Шумов, вытащив из кармана пальто револьвер и буднично заявив при этом:
— В прямом. Он предложил мне тебя пристрелить.
— За что? — предобморочно спросил я, медленно переставляя ноги в сторону пруда. Там холодно и мерзко, но придется мне, видимо, поиграть в Чапаева и переплыть пруд под выстрелами этого чокнутого...
— А я откуда знаю? У Тыквы спроси, — Шумов вытряхнул из барабана пустые гильзы, собрал их в горсть и зашвырнул в пруд.
Я понял, что сейчас сяду на землю и потеряю сознание. Или же набью Шумову морду. Одно из двух.
— Наверное, ты ему просто не понравился, — продолжал Шумов, уже убрав револьвер в карман. — От тебя ему одни неприятности. К тому же не забывай про фактор ревности — он помнит, что Тамара раньше была с тобой. Значит, ты его соперник. А вообще предложение было такое — заставить тебя найти бабки и только потом пристрелить. Так что, пока чемоданы не нашлись, можешь чувствовать себя в полной безопасности.
— Вот спасибо, — выдохнул я и присел на корточки. — Вот обрадовал...
Сознание я не потерял, но и с кулаками на Шумова не кинулся. Получился такой промежуточный вариант.
— И вообще, — Шумов закашлялся, проклиная холодную осень, — я Тыкве сказал, что это просто несерьезно с его стороны. Просто оскорбительное предложение. Дело стоит чемодана алмазов и двухсот пятидесяти тысяч баксов, а он мне предлагает жалкую тысячу. Курам на смех... Тыква, он жадный. Вот пусть и мучается через свою жадность. Тысяча долларов! Да я лучше самого Тыкву бесплатно застрелю!
Шумов сказал эту фразу, а я подумал о тех гильзах, что полетели только что в воду. Интересно, куда отправились пули от тех гильз? Со слов Гиви Хромого выходило, что Шумов — просто частный сыщик, мучающийся запоями. Это еще куда ни шло. Со слов Гарика выходило, что это псих со склонностью к убийству. Полетевшие в пруд гильзы подтверждали скорее второе, чем первое. Мне это не нравилось. Если Шумов не сыщик, а псих, а его хозяйка Орлова — не бизнесменша, а Барыня... Мне в этой компании делать нечего.
Но хуже всего было то, что я ничего не мог сказать наверняка. Я мог свести себя с ума подозрениями, но уверенности от этого не прибавилось бы.
— Стоп, — сказал Шумов, разглядывая заколоченную станцию, находившуюся от нас метрах в ста. — А что это мы все усложняем? У нас нет лодки, и мы не можем выплыть на середину пруда. Но ведь и три дня назад тут лодки наверняка уже не было. А значит, тыквинские ребята кидали труп не с лодки, а с берега. Далеко можно закинуть труп, у которого гири в карманах? Не думаю. Если они зашли в воду по пояс, а потом кинули... — Шумов погрузился в раздумья и расчеты. Он ходил по берегу, иногда дергая руками, будто бы поднимая и швыряя какой-то предмет. — Задача упрощается, — выдал он результат своих размышлений. — Надо просто обойти пруд по всему периметру, проверяя дно метров на шесть-семь от берега.
Когда он это сказал, я посмотрел на черную воду и поежился.
— Это потребует времени, — сказал Шумов. — Но если ты будешь постоянно держать в голове тот факт, что на шее у покойника висит ключ от пещеры с сокровищами, то время пролетит быстро. Имей в виду, что, если ты не выловишь этого покойника, тебя пустят на фарш.
Я выпрямился и настороженно посмотрел на Шумова:
— Я, может, ослышался? Ты все время говоришь — «ты». Если ты не выловишь... Я что, один все это буду боронить?
— Ну так это же тебя пустят на фарш, не меня, — прагматично объяснил Шумов. — Орлова меня разве что с дачи прогонит. А еще я кашляю, — и он немедленно продемонстрировал свое умение издавать отрывистые хриплые звуки.
— Разделение труда, значит? — мрачно оглядел я пруд, сразу же превратившийся в моих глазах в небольшое море без берегов. — Ты командуешь, а я в поте лица...
— Ты этот труп уже упустил однажды, — напомнил Шумов. — Упустить труп, это же надо! Вот теперь ищи его, искупай вину. Расплачивайся за отсутствие интуиции.
Я материл его всю дорогу до лодочной станции и обратно. Снятый с пожарного щита багор выглядел плохо сохранившимся оружием времен монгольского нашествия. Но это было хоть что-то.
— Ну и вперед, — приободрил меня Шумов. — Раньше начнешь, раньше кончишь. Только уж не увлекайся, не залезай по пояс, а то не кончишь никогда. Вот, держи... — Он раскрыл спортивную сумку, которую притащил с собой, и вынул оттуда бледно-зеленые резиновые чехлы от армейского ОЗК.
В этих чехлах и с багром наперевес я полез в пруд под напутственные возгласы Шумова.
Час спустя, выбивая зубами отчаянную дробь и еле удерживая в посиневших пальцах багор, я вылез обратно. Шумов забрал у меня орудие труда и всунул мне в рот горлышко бутылки с водкой, я сделал два больших глотка, ощутил тепловой удар и улыбнулся трясущимися губами. Когда я смог членораздельно заговорить, то я в первую очередь сказал:
— Сам... теперь... лезь!!!
— Разумеется, — хладнокровно ответил Шумов и стал расстегивать свое шикарное кашемировое пальто.
3
Еще полтора часа спустя на противоположном конце пруда я стоял с бутылкой водки в руке, поджидая Шумова, чтобы совершить ответный акт любезности. Шумов, однако, вылезать из воды не торопился, методично тыча багром в воду и неторопливо двигаясь вдоль берега. Выражение его лица при этом не менялось, менялся зато его цвет — сначала шумовская физиономия стала серой, потом бледно-серой, а к исходу полутора часов приняла пугающий голубоватый оттенок.
— М-меняемся? — предложил я, с дрожью вспоминая о прогулке по грязным водам.
— Дай-ка хлебнуть, — попросил Шумов. — Хлебну и подумаю...
Он подошел поближе к берегу, и я вручил ему бутылку, приняв на временное хранение багор. Шумов отпил из бутылки, поежился и, как обещал, подумал. Подумав, он выпил еще. Цвет лица остался прежним, но в глазах появилось что-то вроде живого блеска. Шумов еще подумал и снова поднес бутылку ко рту. Тут я не выдержал:
— Нам не хватит на все озеро, если ты будешь хлестать такими темпами!
Шумов выслушал меня, сделал два глотка и ответил:
— Мы все равно не осилим все озеро. Я вот сейчас подумал и понял — мы его не осилим.
— Вернемся завтра? — предположил я.
— Нет, — сказал Шумов. — Мы предпримем мозговой штурм. Мы напряжем наши мозги и быстренько определим, где лежит труп.
— Интересное предложение, — сказал я. Про свои мозги я точно знал, что они находятся в замороженном состоянии. Насчет мозгов Шумова, учитывая скорость поглощения им водки, у меня тоже были определенные сомнения.
Но у Шумова никаких сомнений не было. Он торжественно объявил:
— Мозговой штурм будем проводить по методике позитивного пьянства!
После этого он в считаные секунды вылил внутрь себя остаток водки. А я приготовился цеплять багром бесчувственное шумовское тело и тянуть его к берегу. Но — пронесло. В смысле, Шумов устоял.
Мозговой штурм, очевидно, шел по полной программе — Шумов как-то странно наклонил голову, потом резко дернул ее назад и чуть не упал. Минуты две он восстанавливал равновесие, затем обнаружил в своей руке пустую бутылку, коротко размахнулся и швырнул ее себе за спину.
— Никого не зашиб? — любезно поинтересовался он и повернулся, чтобы удостовериться в бескровном итоге пуска пустой бутылки. Само собой, никого стеклотарой не задело, и, кажется, Шумова это удивило. Он так и застыл, глядя на воду, которая только что поглотила источник живительной энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Не знал, — согласился я и посмотрел в стриженый затылок водителя: говорить о моей версии по-прежнему было чревато. Я убрал салфетку в карман куртки и как ни в чем не бывало поинтересовался у Шумова: — Ну, и о чем вы там договорились?
— Сначала я рассказал ей о том, что нам удалось выяснить... И это не заняло много времени, потому что выяснить нам удалось мало. Главное, что она хочет сквитаться с теми людьми, что взорвали «Линкольн». И хочет избавиться от подобных проблем в будущем.
— В милицию она, понятное дело, не обращалась...
— А зачем? У нее своя милиция, — усмехнулся Шумов. Водитель, показывая, что тоже в курсе дела, одобрительно хрюкнул. Шумов выразительно кивнул в сторону стриженого затылка и прошептал: — Потом договорим...
В начале второго ночи джип высадил нас в каком-то незнакомом мне районе.
— Я тут раньше жил, — пояснил Шумов. — Вон в том доме. Ночевать-то надо где-то, а мухинский «Форд» в качестве кровати мне не очень нравится...
Джип развернулся и уехал, а Шумов сразу же заговорил о другом:
— ...у Орловой есть люди, способные разобраться с Хрустом. Но Хруста нужно на что-то подманить. Как мы знаем, его интересует мухинское тело. Значит, нам нужно достать это тело. Тем более что это тело нужно и тебе, потому что на шее покойного Леши Мухина болтается ключик от ячейки с чемоданами, полными алмазов.
— Все упирается в тело, — сделал я вывод.
— Соображаешь, — признал Шумов. — И все же жаль, что у тебя нет знакомого водолаза. А еще лучше — знакомой подводной лодки.
2
Утром следующего дня мы сидели возле пруда в Молодежном парке и плевали в его черные воды. Потому что ничего другого делать не оставалось... Первоначальный план Шумова приказал долго жить, потому что никаких лодок на пруду не было. С наступлением осени их то ли куда-то увезли, то ли их уже давно пустили на дрова за неимением желающих кататься.
— Теоретически он должен всплыть, — сказал я, искоса поглядывая на мрачного, как гробовщик в седьмом поколении, Шумова. Тот пожал плечами и поплотнее укутал шею шарфом. От воды веяло холодом, да не просто холодом, а таким холодом, который именуют смертельным. Сама мысль о том, чтобы лезть в эту воду и кого-то там искать, казалась безумием. Поэтому и я, и Шумов молчали, чтобы не сойти за безумцев.
— Черта с два он всплывет, — сказал Шумов. — Ты же слышал, что говорил спец по «мокрухе». У Тыквы в прошлом сезоне всплыл один жмурик, так теперь они будут их понадежнее грузить. Пару гантелей в карманы, гирю — на ноги. И ни фига он не всплывет.
— А-а-а... — тяну я.
— Короче говоря, нужен батискаф, — продолжал мечтать вслух Шумов. — Или подводная лодка. Или водолаз. Есть у тебя знакомый водолаз, который согласится полезть в эту вонючую лужу?
Я отвечаю на этот вопрос уже раз пятый:
— Не-а.
— Тогда нам тут делать нечего, — сказал Шумов. — Я вообще не люблю мертвецов, а уж мокрых и скользких — тем более...
Тем не менее уходить от пруда он не спешил. Естественно — все упиралось в тело, а тело было где-то здесь. В этой большой темной луже, где поверху плавали окурки, размокшие картонные коробки, куски пенопласта, опавшие листья и прочая дрянь. Где-то ниже здесь должен был находиться труп гражданина Мухина. Теоретически.
Шумов встал, отряхнул джинсы и запахнул пальто. Пруд начинался в паре сантиметров от носков ботинок, и Шумов, брезгливо посмотрев на мерно колышущийся слой мусора, отступил назад.
— Тут их, должно быть, немало, — хрипло произнес он.
— Их — мертвецов?
— Ага, — кивнул Шумов. — Ты думаешь, Тыква только твоего знакомого сюда сбросил? Нет, у него наверняка были и другие заезды в этом сезоне.
— Не знаю, не знаю, — сказал я, думая при этом не о Тыкве, а о тех, кто убил Мухина. Интересно, куда сбросили их? Или же они были преданы почетному захоронению на специальном участке кладбища? И на могилах были установлены гранитные надгробия с профилями безвременно погоревших на работе?
Между тем Шумов продолжал рассуждать на замогильные темы:
— А что — место тихое, укромное. Особенно по ночам. Тут, наверное, целый склад мертвецов на дне. Теплая компания. То есть наоборот — холодная компания... Между прочим, к вопросу о мертвецах, — Шумов повернулся ко мне. — Я забыл тебе сказать: Тыква предложил мне штуку баксов за твою башку.
— Э-э?.. В каком смысле? — растерянно спросил я, совсем обалдев от такого резкого перехода. И уж окончательно меня добил Шумов, вытащив из кармана пальто револьвер и буднично заявив при этом:
— В прямом. Он предложил мне тебя пристрелить.
— За что? — предобморочно спросил я, медленно переставляя ноги в сторону пруда. Там холодно и мерзко, но придется мне, видимо, поиграть в Чапаева и переплыть пруд под выстрелами этого чокнутого...
— А я откуда знаю? У Тыквы спроси, — Шумов вытряхнул из барабана пустые гильзы, собрал их в горсть и зашвырнул в пруд.
Я понял, что сейчас сяду на землю и потеряю сознание. Или же набью Шумову морду. Одно из двух.
— Наверное, ты ему просто не понравился, — продолжал Шумов, уже убрав револьвер в карман. — От тебя ему одни неприятности. К тому же не забывай про фактор ревности — он помнит, что Тамара раньше была с тобой. Значит, ты его соперник. А вообще предложение было такое — заставить тебя найти бабки и только потом пристрелить. Так что, пока чемоданы не нашлись, можешь чувствовать себя в полной безопасности.
— Вот спасибо, — выдохнул я и присел на корточки. — Вот обрадовал...
Сознание я не потерял, но и с кулаками на Шумова не кинулся. Получился такой промежуточный вариант.
— И вообще, — Шумов закашлялся, проклиная холодную осень, — я Тыкве сказал, что это просто несерьезно с его стороны. Просто оскорбительное предложение. Дело стоит чемодана алмазов и двухсот пятидесяти тысяч баксов, а он мне предлагает жалкую тысячу. Курам на смех... Тыква, он жадный. Вот пусть и мучается через свою жадность. Тысяча долларов! Да я лучше самого Тыкву бесплатно застрелю!
Шумов сказал эту фразу, а я подумал о тех гильзах, что полетели только что в воду. Интересно, куда отправились пули от тех гильз? Со слов Гиви Хромого выходило, что Шумов — просто частный сыщик, мучающийся запоями. Это еще куда ни шло. Со слов Гарика выходило, что это псих со склонностью к убийству. Полетевшие в пруд гильзы подтверждали скорее второе, чем первое. Мне это не нравилось. Если Шумов не сыщик, а псих, а его хозяйка Орлова — не бизнесменша, а Барыня... Мне в этой компании делать нечего.
Но хуже всего было то, что я ничего не мог сказать наверняка. Я мог свести себя с ума подозрениями, но уверенности от этого не прибавилось бы.
— Стоп, — сказал Шумов, разглядывая заколоченную станцию, находившуюся от нас метрах в ста. — А что это мы все усложняем? У нас нет лодки, и мы не можем выплыть на середину пруда. Но ведь и три дня назад тут лодки наверняка уже не было. А значит, тыквинские ребята кидали труп не с лодки, а с берега. Далеко можно закинуть труп, у которого гири в карманах? Не думаю. Если они зашли в воду по пояс, а потом кинули... — Шумов погрузился в раздумья и расчеты. Он ходил по берегу, иногда дергая руками, будто бы поднимая и швыряя какой-то предмет. — Задача упрощается, — выдал он результат своих размышлений. — Надо просто обойти пруд по всему периметру, проверяя дно метров на шесть-семь от берега.
Когда он это сказал, я посмотрел на черную воду и поежился.
— Это потребует времени, — сказал Шумов. — Но если ты будешь постоянно держать в голове тот факт, что на шее у покойника висит ключ от пещеры с сокровищами, то время пролетит быстро. Имей в виду, что, если ты не выловишь этого покойника, тебя пустят на фарш.
Я выпрямился и настороженно посмотрел на Шумова:
— Я, может, ослышался? Ты все время говоришь — «ты». Если ты не выловишь... Я что, один все это буду боронить?
— Ну так это же тебя пустят на фарш, не меня, — прагматично объяснил Шумов. — Орлова меня разве что с дачи прогонит. А еще я кашляю, — и он немедленно продемонстрировал свое умение издавать отрывистые хриплые звуки.
— Разделение труда, значит? — мрачно оглядел я пруд, сразу же превратившийся в моих глазах в небольшое море без берегов. — Ты командуешь, а я в поте лица...
— Ты этот труп уже упустил однажды, — напомнил Шумов. — Упустить труп, это же надо! Вот теперь ищи его, искупай вину. Расплачивайся за отсутствие интуиции.
Я материл его всю дорогу до лодочной станции и обратно. Снятый с пожарного щита багор выглядел плохо сохранившимся оружием времен монгольского нашествия. Но это было хоть что-то.
— Ну и вперед, — приободрил меня Шумов. — Раньше начнешь, раньше кончишь. Только уж не увлекайся, не залезай по пояс, а то не кончишь никогда. Вот, держи... — Он раскрыл спортивную сумку, которую притащил с собой, и вынул оттуда бледно-зеленые резиновые чехлы от армейского ОЗК.
В этих чехлах и с багром наперевес я полез в пруд под напутственные возгласы Шумова.
Час спустя, выбивая зубами отчаянную дробь и еле удерживая в посиневших пальцах багор, я вылез обратно. Шумов забрал у меня орудие труда и всунул мне в рот горлышко бутылки с водкой, я сделал два больших глотка, ощутил тепловой удар и улыбнулся трясущимися губами. Когда я смог членораздельно заговорить, то я в первую очередь сказал:
— Сам... теперь... лезь!!!
— Разумеется, — хладнокровно ответил Шумов и стал расстегивать свое шикарное кашемировое пальто.
3
Еще полтора часа спустя на противоположном конце пруда я стоял с бутылкой водки в руке, поджидая Шумова, чтобы совершить ответный акт любезности. Шумов, однако, вылезать из воды не торопился, методично тыча багром в воду и неторопливо двигаясь вдоль берега. Выражение его лица при этом не менялось, менялся зато его цвет — сначала шумовская физиономия стала серой, потом бледно-серой, а к исходу полутора часов приняла пугающий голубоватый оттенок.
— М-меняемся? — предложил я, с дрожью вспоминая о прогулке по грязным водам.
— Дай-ка хлебнуть, — попросил Шумов. — Хлебну и подумаю...
Он подошел поближе к берегу, и я вручил ему бутылку, приняв на временное хранение багор. Шумов отпил из бутылки, поежился и, как обещал, подумал. Подумав, он выпил еще. Цвет лица остался прежним, но в глазах появилось что-то вроде живого блеска. Шумов еще подумал и снова поднес бутылку ко рту. Тут я не выдержал:
— Нам не хватит на все озеро, если ты будешь хлестать такими темпами!
Шумов выслушал меня, сделал два глотка и ответил:
— Мы все равно не осилим все озеро. Я вот сейчас подумал и понял — мы его не осилим.
— Вернемся завтра? — предположил я.
— Нет, — сказал Шумов. — Мы предпримем мозговой штурм. Мы напряжем наши мозги и быстренько определим, где лежит труп.
— Интересное предложение, — сказал я. Про свои мозги я точно знал, что они находятся в замороженном состоянии. Насчет мозгов Шумова, учитывая скорость поглощения им водки, у меня тоже были определенные сомнения.
Но у Шумова никаких сомнений не было. Он торжественно объявил:
— Мозговой штурм будем проводить по методике позитивного пьянства!
После этого он в считаные секунды вылил внутрь себя остаток водки. А я приготовился цеплять багром бесчувственное шумовское тело и тянуть его к берегу. Но — пронесло. В смысле, Шумов устоял.
Мозговой штурм, очевидно, шел по полной программе — Шумов как-то странно наклонил голову, потом резко дернул ее назад и чуть не упал. Минуты две он восстанавливал равновесие, затем обнаружил в своей руке пустую бутылку, коротко размахнулся и швырнул ее себе за спину.
— Никого не зашиб? — любезно поинтересовался он и повернулся, чтобы удостовериться в бескровном итоге пуска пустой бутылки. Само собой, никого стеклотарой не задело, и, кажется, Шумова это удивило. Он так и застыл, глядя на воду, которая только что поглотила источник живительной энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54