— Но меня же оправдали и не могут судить снова!
Мистер Малберри задумчиво постукивал ножом по говядине.
— Дик, речь идет о настоящем убийстве. Вы рассказывали свою подлинную историю кому-нибудь, кроме этого преподобного джентльмена и меня?
— Нет. Никогда.
— А вы помните ньюгейтского надзирателя по прозвищу Красноносый, который продал бы душу за деньги? Мог он подслушать ваш разговор с пастором в камере смертников?
— Не помню. Я был сам не свой.
— Зато я помню, — решительно вмешался преподобный Хорас, отложив нож и вилку. — В самой середине вашего рассказа, милорд, этот Красноносый стал колотить кулаком и даже сапогом в дверь камеры, словно говоря: «Я пришел только что». Разве не мог он слышать вас сквозь решетку?
— Мог.
— Надзиратель стучал, чтобы сообщить о приходе посетителей. Но он потратил слишком много времени, чтобы привести их из кабинета главного надзирателя. Он мог подслушать вас, милорд.
— Фактически он так и сделал, — кивнул мистер Малберри. — Угадайте, где я был вчера вечером?
— Несомненно, где-то напивались, — ответил священник.
Ответ нисколько не обескуражил адвоката.
— Верно. Я сидел в пивной Тома Крибба, пьяный, как голландец. А кто потом пришел туда? Красноносый! А кто, черт побери, сидел в соседней со мной кабинке? Сэр Джон Бакстоун!
— Бакстоун! — приподнявшись, воскликнул Даруэнт.
— Молчите и внемлите тому, что говорят те, кто опытнее вас! — высокопарно произнес адвокат.
Даруэнт повиновался.
— Дик, через полминуты я протрезвел, как конюх, подставивший голову под насос. Красноносый написал Бакстоуну письмо в надежде получить соверен, если не больше. Из полудюжины слов, которые он произнес, я понял, что ему известна подлинная история. А что, по-вашему, ответил всемогущий и непобедимый сэр Джон Бакстоун? — Мистер Малберри погрузил в эль свой стакан и осушил его залпом. — «Мне это не интересно, — сказал он. — Завтра утром я намерен прикончить эту свинью на дуэли». Сэр Джон потребовал перо и чернила и добавил: «Но если мне не повезет и я только покалечу его, вот имя джентльмена, которого это заинтересует наверняка». И он написал имя и адрес на клочке бумаги.
— Вы смогли их увидеть?
— И выдать себя? Конечно нет!
— Тогда что еще вам известно?
— "А у него есть денежки?" — шепотом спросил Красноносый. «Разве у человека, живущего по такому фешенебельному адресу, может не быть денег?» — отозвался Бакстоун. Красноносый ушел. Конечно, мы не знаем, отправился ли он по этому адресу, но там наверняка живет ваш враг, Дик.
— И что же этот враг может мне сделать?
Мистер Малберри игнорировал вопрос.
— Вчера, Дик, я говорил вам, что должен был увидеть доказательство вашей невиновности и добиться вашего оправдания на первом суде, если бы не был пьян, как шлюха уличного скрипача. Думаете, я просто так болтал?
— Не знаю, что и думать!
— Хотите, я докажу это сейчас?
— Да, если сможете.
Атмосфера в столовой стала напряженной. Два высоких окна с раздвинутыми светло-коричневыми бархатными портьерами за спиной мистера Малберри потемнели из-за приближающегося дождя. Адвокат снова набрал эль в стакан, медленно выпил его, вытер рот кончиком галстука и плюхнулся на стул, указывая ножом на Даруэнта.
— Вспомните утро 6 мая, Дик, когда вы проснулись, лежа на спине на Гартер-Лейн, неподалеку от вашей школы фехтования. Ваша голова едва не разбилась о груду камней. А Орфорд лежал перед вами мертвый.
— Вряд ли я это забуду, — мрачно кивнул Даруэнт.
— Дик, как была вымощена Гартер-Лейн?
— Никак. Дорогу покрывала плохо высохшая грязь, как я говорил вам и падре, она прилипла к моей одежде.
— Ага! — произнес мистер Малберри, ковыряя мясо ножом. — А вы помните другое подмеченное вами обстоятельство? Насчет сапог Фрэнка Орфорда?
Преподобный Хорас прочистил горло.
— Я помню, — заявил он, видимо догадываясь, куда клонит адвокат. — Лорд Франсис Орфорд, подобно мистеру Джорджу Браммеллу, полировал даже подошвы своих сапог. Они были начищены до блеска.
— Следовательно, — подхватил мистер Малберри, — Фрэнк Орфорд никогда не дрался на дуэли в этом грязном переулке. Он не проходил пешком и пяти ярдов от двери вашей фехтовальной школы. Нет! Его доставили туда в карете и выбросили на улицу со шпагой в руке. Могут ли на это возразить, Дик, что вы все-таки убили его и сами отнесли от школы на Гартер-Лейн? Не думаю. Вы ведь сказали, что ваши ботинки тоже были чистыми. Значит, вас обоих доставили туда. Теперь у меня есть три свидетеля, способные это удостоверить. Черт возьми, присяжные должны были за пять минут это сообразить!
Чувствуя ком в горле, Даруэнт осушил стакан эля.
— И все это время, — с горечью сказал он, — мне не приходило в голову...
— Чему вы удивляетесь? После ушиба у вас были мозги набекрень. Но это лишь первый шаг в вашей защите.
— О чем вы?
— Разве я не говорил вчера, — продолжал мистер Малберри, — что могу объяснить вашу чертову тайну, за исключением одной-двух деталей и имени убийцы? Но вы слишком беспокоились из-за девушки, чтобы обращать на меня внимание. Так вот, мне больше незачем строить догадки насчет деталей. У меня есть доказательство.
— И кто... кто же вам его предоставил?
— Вы, Дик.
Даруэнт только сейчас заметил, что на столе, возле левой руки Малберри, лежат листы бумаги, сверху донизу заполненные текстом, который он сам написал для адвоката, подробно повествуя о событиях вчерашнего вечера, и отправил из отеля с посыльным.
— Оно здесь. — Мистер Малберри постучал по письму левой рукой, так как правая была занята ножом. — Вспомните вашу историю о голубой карете и Фрэнке Орфорде, пригвожденном к стулу в таинственном доме. Какой первый вопрос вы задавали мне об этом?
— Я...
— Говорите, приятель, и посрамите дьявола! Какой первый вопрос?
— Почему меня похитили и привезли туда? Зачем я им понадобился?
— Все дело в том, — спокойно ответил адвокат, — что им были нужны вовсе не вы. Неужели вы забыли о джентльмене по имени Тиллотсон Луис?
— Тиллотсон Луис?
— Вы входите в клуб «Уайте», видите его, и вам обоим кажется, будто вы узнали друг друга. Спустя минуту сэр Джон Бакстоун заявляет: «Нет, вы не Луис. На секунду мне показалось, что это он». Причина в том, Дик, что вы похожи. — Мистер Малберри, чьи всклокоченные волосы воинственно торчали на фоне серого окна, взмахнул ножом. — Сомневаюсь, что это всего лишь легкое сходство. Конечно, вас нельзя было перепутать при дневном свете или человеку, знакомому с вами обоими. Но кучер голубой кареты искал в сумерках Тиллотсона Луиса и привез не того человека.
Даруэнт резко отодвинул от стола свой стул и вскочил на ноги.
— Вы никому не поможете, — предупредил Малберри, — если станете бушевать, как обитатель Бедлама. — Наполнив элем еще два стакана, он быстро выпил их, не позаботившись вытереть рот и стол. — Берту Малберри ясно, как нос на физиономии Старины Хуки... — столь непочтительное упоминание о герцоге Веллингтоне заставило священника содрогнуться, — что вас перепутали. Что еще вы знаете о Тиллотсоне Луисе, Дик?
Даруэнт стоял, держась за спинку стула.
— То немногое, о чем я написал вам. Миссис Бэнг говорила, что он «прекрасный молодой джентльмен, но в несколько стесненных обстоятельствах».
— Стесненных, вот как? — усмехнулся мистер Малберри. — Каков ваш следующий вопрос об этой тайне, Дик?
— Ну, в чем причина этого маскарада?
— А подробнее?
— Почему Фрэнк был один в большом пустом доме? Почему он сидел в халате за письменным столом в центре комнаты с лежащей перед ним черной шелковой маской, будто ожидал кого-то?
— Ответьте на это сами, Дик.
— Не могу!
— Лжете! — заявил мистер Малберри, успевший выпить за завтраком полгаллона крепкого эля. — Мое внимание, как, надеюсь, и внимание падре, привлекло следующее: кто ставит письменный стол в центре комнаты?
— Не понимаю.
— Но это просто, как дважды два. Ответьте на вопрос, и получите ключ ко всему. Подумайте как следует. — Склонившись вперед, адвокат повторил: — Кто ставит письменный стол в центре комнаты?
Глава 13Открывающая секрет потерянного дома
Даруэнт посмотрел через стол в глаза преподобного Хораса Коттона. Священник кивнул с таким видом, будто уже давно знал эту часть истории.
Покосившись на Кэролайн, о которой забыли двое других мужчин, Даруэнт увидел, что она сидит опустив голову, опершись локтями о стол и прижав пальцы к ушам. Женщине здесь не следовало находиться.
Что касается письменных столов, то они ассоциировались у Даруэнта только с сэром Джоном Бакстоуном, сидящим за упомянутым изделием из красного дерева, инкрустированным позолотой, у стены в комнате клуба «Уайте». Внезапно эта картина навела его на другие мысли.
— Не припоминаю, чтобы когда-нибудь видел письменный стол в центре комнаты, — сказал Даруэнт. — Он всегда стоит у стены. Кроме, конечно...
— Кроме? — поторопил его мистер Малберри.
— Кроме бухгалтерий и контор. Например, конторы торговца в Сити.
Мистер Малберри поднялся из-за стола.
— Ну так лорд Франсис Орфорд, можно сказать, и был торговцем! — заявил он.
Слабый протест Кэролайн, очевидно шокированной таким предположением, остался незамеченным.
— Торговцем? — переспросил Даруэнт, нисколько не шокированный, но крайне удивленный. — Фрэнк? Чем же он торговал?
Мистер Малберри с усмешкой щелкнул пальцами:
— Этот молодой человек, по вашему же описанию, был настолько скуп, что с трудом мог расстаться даже с пенни. Конечно, денег ему хватало, но он любил их так, как Юпитер девушек, а я — выпивку. У него есть родня в Англии, но его высокомерные родители, боящиеся скандала как черт ладана...
— Кэро... моя жена говорила мне, — пробормотал Даруэнт.
— Его родители уже больше двух лет живут за границей и не могли за ним присматривать. Так что же, по-вашему, он делал? Кем он был?
— Ну и кем же?
— Ростовщиком! — Мистер Малберри так глубоко воткнул нож в кусок говядины, что ручка осталась торчать абсолютно вертикально.
Кэролайн выглядела так, словно он проткнул ножом живую плоть.
— Самая грязная профессия, не так ли? — усмехнулся Малберри. — Во всяком случае, так полагают денди и аристократы мужского и женского пола, которые постоянно занимают деньги, но никогда не признаются, что находятся в долгу и кому должны. Верно, Дик?
— Так я слышал вчера в клубе «Уайте». Но Фрэнк...
— Ай-ай-ай! Какой скандал!
— Мистер Малберри! — негромко, но властно вмешалась Кэролайн. Ее белые точеные пальцы лежали на лакированном красном дереве. Черты лица девушки приняли прежнее, холодно-надменное выражение. — Ваше предположение, сэр, настолько нелепо, что вам лучше нигде его не повторять, чтобы не нарваться на неприятности.
Преподобный Хорас впервые посмотрел ей в глаза.
— А я боюсь, миледи, — возразил он, — что мистер Малберри говорит чистую правду.
— Вы так считаете, мистер Коттон?
— Да, миледи. Потому что я это знаю. — Завершив скромный завтрак, состоящий из говядины, окорока и эля, священник поднялся. — Так трудно, — продолжал он удрученным голосом, который отозвался в ушах Даруэнта эхом ньюгейтских коридоров, — понять, в чем же Божья воля и собственный долг. Помните, лорд Даруэнт, что я сказал вам, когда вы впервые поведали мне вашу историю?
— Вспомнил только сейчас, падре. Ваши слова отдавали могильным холодом. «Другие люди тоже видели вашу призрачную карету, — сказали вы. — И даже ездили в ней».
Капля дождя ударила в окно.
— А что еще я говорил, милорд?
— Дайте подумать... Вы сказали, что живете среди греха и преступлений в Ньюгейте, где даже бедняга, попавший в тюрьму за долги, стучит чашкой о дверь, выпрашивая милостыню... — Даруэнт оборвал фразу. — За долги! — пробормотал он.
— Вот именно! Лорд Франсис Орфорд отправлял своих должников, знатных и нет, в Ньюгейт или Флит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38