– Кибрит распечатывает гильзы.
– Откуда вынырнул?
– Один старичок хранил, участник первой мировой. Проверяем для порядка, нет ли за этим зверем грехов… Марина, посмотрите.
Та поочередно вставляет гильзы в другой микроскоп, что-то подкручивает, щурится.
– Да, гильзы «ТТ». Семь и шестьдесят два. С характерными индивидуальными особенностями.
– Зинаида Яновна! Мариночка! Последнее желание Томина! На сегодняшний рабочий день, разумеется.
– Ладно, Шурик, понимаем. Но пулегильзотека… Там возни надолго.
* * *
Трое парней-топориков стоят курят, скучают.
Появляется Леша; несет в авоське бутылки с молоком. Поодаль за ним следует Виктор. Парни дают Леше приблизиться.
– Глядите, Леха-Ледокол плывет!
– А где ж твоя флотилия?
Леша оценивает обстановку.
– На приколе.
– Ходят слухи, он задается! – не отстают парни.
– Ходят слухи, она стал очень смелый!
– Соответствует действительности, – говорит Леша.
– Ах, как он грубо разговаривает! Ах, я боюсь.
– Ты что же ребенка обижаешь, Ледокол? За это можно и схлопотать.
– Вообще-то, я против вас ничего не имею. Но, если охота, готов, – он отступает на шаг, аккуратно ставит авоську и принимает боксерскую стойку.
Виктор наблюдает.
– Слыхал? – балаганит парень. – Он на все готов!
– Это очень опасно.
– Для него, разумеется.
– Учтите, бью первым. Такой принцип.
– Ах у него еще и принципы!
Парни надвигаются на Лешу. Короткая схватка, в результате которой один падает, другой хватается за скулу, третий в замешательстве отступает.
– Удар! Еще удар! – «болеет» Виктор.
– Могу быть свободным? – бравирует Леша. – Или желаете еще по порции?
– Отвесь им, отвесь посочней! С горошком! – подзуживает Виктор.
– По-моему, уж сыты.
– В следующий раз возьмем нож и вилку, аппетит будет лучше, – обещают побитые.
Виктор уважительно подает Леше авоську.
– Лихо!
Тот забирает авоську и двигается дальше. Виктор идет радом.
– Первый разряд?
– Был одно время.
– Бокс – штука полезная. Но на улице может подвести.
– До сих пор служил.
– Это пока до серьеза не дошло.
– Что вы подразумеваете под «серьезом»?
– Видишь ли, парень… тебя Лехой звать? Может, будем знакомы? Виктор. – Обменивается рукопожатием с несколько озадаченным Лешей. – Сцепился ты, Леха, со шпаной, они теперь не забудут. Про ножик-то с вилкой поминали не зря.
– Да это треп.
– Сегодня треп – завтра серьез. Вилку, понятно, дома оставят, а нож возьмут, раз плюнуть. И что ты тогда с одним боксом?
– Ну, самбо я тоже немного знаю.
– А если и они немного знают? С чем ты против них выйдешь? Чтобы наверняка?
– Не на жизнь, а на смерть? – усмехается Леша.
– Вот именно.
– Не собираюсь.
– Не зарекайся, Леха. Прицепятся всей кодлой, а тебе характер не позволит хвост поджать, я же вижу.
– И что вы предлагаете? Есть продажный пулемет? Дымовые шашки?
– Три-четыре спецприема могу показать с удовольствием, потренируемся. Будут отлетать, как жареные.
– С какой стати подобная благотворительность?
– А что особенного? Понравилось, как держался, жаль, если дуриком покалечат.
* * *
Кибрит «принимает» Пал Палыча и Томина в лаборатории.
– Ну, Шурик, ты не зря ползал под лопухами, а Марина не зря сидела в пулегильзотеке. У пистолета бурное прошлое. Впервые он зарегистрирован как орудие преступления тридцать лет назад.
Томин присвистывает.
– Да, в феврале сорок седьмого. При ограблении магазина из него тяжело ранили сторожа. Поймали их… сейчас скажу: – заглядывает в записи: – «Шайка грабителей обезврежена спустя три месяца. По оперативно-розыскным данным, стрелял один из осужденных – И. Бондарь». Но твердо доказать это не удалось, и «ТТ» не нашли.
– А откуда он первоначально? Неизвестно?
– Значится как утерянный.
– Значится… это допускает разнообразную трактовку.
– Через тридцать лет что гадать, – говорит Пал Палыч. – Дальше, Зиночка?
– Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные счеты. По подозрению арестовали двоих, в том числе…
– Снова Бондаря! – догадливо восклицает Томин.
– Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он – главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство.
– Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, – Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки.
– Задача ясна, – кивает Томин. – Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь – двоюродный дядя кассирши?
– Еще бы! – посмеивается Кибрит.
– Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помечтать?
– Мечтай. Засекаю время, – она следит по часам. – Все, Шурик.
– Уже? – Томин поднимается. – Точные данные о Бондаре?
– Отдала справку печатать. Зайди в машбюро.
Томин весело подмигивает Пал Палычу:
– Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…
– Понял, Саша, на мне.
* * *
– Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.
– Скоро? – вырывается у Нины.
– Конечно. Прошло ведь месяца четыре?
– Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, – тихонько заканчивает она.
– Каюсь, замотался. А почему вы – Нина? От Антонины, скорей, Тоня.
– Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.
– Тоня… Нина… – пробует Знаменский на язык. – Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.
– Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.
– Не заметно, вид оживленный.
– Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».
– А я вам прибавлю забот.
– Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей – это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый… как это возможно, Пал Палыч?
– Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря…. И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей… от «взяли без спросу» и до того, что кто-то дал разок побаловаться… с целью втянуть потом в какое-нибудь… Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские.
– По нашей картотеке – прямых контактов нет. Что до собственных впечатлений, то пока… – девушка виновато улыбается. – Плохая я вам помощница.
– Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопечными живьем.
Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет.
– Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули – в птиц. В кого третья?
– Надо успеть до третьего выстрела.
* * *
Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жесткой траве – траве пустырей. Забор отделяет «их» двор от соседнего.
– Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься?
– Этот пистолет – вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта…
– Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли.
– Ну верно, тебя ушли – и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко.
– Сами лезут.
– Тебе последние дни хочется, чтобы лезли! Хочется покрасоваться перед этим Виктором. Скажи на милость, что он такое и зачем?
Как всегда, она первой слышит приближение друзей и еще издали встречает их вопросом:
– Что вы думаете о Викторе?
– Староват, правда, но ничего, не зануда, – высказывается Сенька.
– Местами даже занятен, – вторит Миша. – Есть конкретные претензии?
– Он слишком от обезьяны.
– Все-таки ты чистюля, Натка! – вскакивает Леша. – Мы закисаем в собственном соку. Почему не поконтактировать со свежим человеком?
– По-моему, к Виктору надо подходить потребительски, – рассуждает Миша. – Брать, что можно. Кое-что он знает, кое-что умеет. Леху тренирует, рассказывает довольно любопытные истории…
– Половину врет.
Сенька косится лукаво:
– Просто ты злишься, что он зовет тебя куколкой.
– Ставлю вопрос на голосование, – гнет свое Наташа.
– В какой формулировке? – деловито осведомляется «председатель».
– Мы прекращаем сближение с Виктором.
– «За»? «Против»?
Ребята голосуют «против». Наташа передергивает плечами:
– Легок на помине, рекомендую!
Приметная спина, которую Виктор видел после выстрелов, была Лешина спина. И Виктор вовсю обхаживает ребят. Он манит их в пустой дом, к ветхой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
– А ну, кто пройдет и не скрипнет? – предлагает он.
Леша, посмеиваясь, поднимается. Лестница отчаянно скрипит.
– Двойка, – оценивает Виктор.
– Хорошо еще, не развалилась, – Леша трогает шатучие перила.
– Сэм, давай.
Стараясь ступать осторожно, идет Миша.
– Три с минусом. Ну-ка, Гвоздик.
Сенька крадется на цыпочках. Лестница упрямо скрипит. Все смеются.
– Плохо, ребятки. Утиль. Слушайте – не услышите.
Двигаясь по самому краю ступенек, Виктор бесшумно поднимается на второй этаж, где ребята встречают его аплодисментами.
– Конечно, если знать секрет… – скептически говорит снизу Наташа.
– А ты попробуй, – подзадоривает Виктор.
Наташа повторяет маневр Виктора. Лестница поскрипывает, но тихонько.
– Молодец, куколка, соображаешь!
Галдя, ребята спускаются вниз, а Сенька шепчет:
– Витя, не зови ее куколкой, она злится.
Во дворе Виктор усаживается на лавочку и закуривает.
– Зря не употребляете: копченое мясо дольше не портится.
Леша глядит на соседний дом.
– – Давно ль мы с Фитильком ставили антенну, а уже покосилась.
– Дома знают, что в них больше не будут жить. Как только уходят люди, они начинают разваливаться сами собой… – задумчиво говорит Наташа.
– Это который Фитилек? – выясняет Виктор.
– Вы его не видели.
– Натка, что ты все «выкаешь»? – обижается Виктор.
– Я с вами на брудершафт не пила.
– Но ведь мы друзья? Я так считаю, что друзья. А, Леха? Отчаянный у тебя братишка. Прет безо всякого, один против троих!
– Бывало и жарче. Хук справа, хук слева, двое лежат; трое сидят, шестой бежит менять штанишки!
– А тебя исключают из спортшколы, – по-маминому поджимает губы Наташа.
– По какой же, так сказать, статье? – Виктору все надо знать.
– Применение профессиональных приемов в драке.
– Ну и что?
– Нет, ну, формально говоря, правильно, но там были такие обстоятельства, что если бы разобрались по совести…
– Да плюнь ты, Леха! Плюнь и разотри, – обнимает его за плечи Виктор.
– А я и плюю.
– На словах. А надо набрать полон рот слюней – и на всех… Тогда вместо переживаний будешь иметь удовольствие.
– Абсолютно на всех? – колко произносит Наташа.
– Нет, ну… с разбором, конечно. Конечно, на друзей, например, плевать не стоит, вы же понимаете, о чем речь… Ладно, нате вам еще одну задачку. Нужно до зарезу попасть вон туда, на второй этаж. А ключа нет. Допустим, потеряли. Какие будут мнения?
– Раздобыть по сходной цене пару крыльев, – говорит Леша.
Миша более изобретателен:
– Лечь под асфальтовый каток, стать как блин, и попросить соседей, чтоб сунули под дверь.
– Не ломайте голову, я звоню в ЖЭК и вызываю слесаря, – обрывает Наташа.
– А дело вечером, слесарь уже культурно отдыхает. – Виктор скидывает пиджак, подходит к растущему рядом с домом дереву, подпрыгивает, ухватывается за нижний сук и быстро лезет вверх.
Леша следит недоверчиво. Миша – с интересом, Сенька – завистливо, Наташа – с нарастающим страхом.
– Виктор, не надо! – не выдерживает она. – Ой, сейчас упадет!..
А Виктор уже в верхнем окне:
– Оп-ля, и готово!
– Надо попробовать! – загорается Сенька.
– Сеня, не смей!
– Он сумел, чем мы хуже?
– Леша, не позволяй ему!
Леша берет сторону сестры:
1 2 3 4 5 6 7 8 9
– Откуда вынырнул?
– Один старичок хранил, участник первой мировой. Проверяем для порядка, нет ли за этим зверем грехов… Марина, посмотрите.
Та поочередно вставляет гильзы в другой микроскоп, что-то подкручивает, щурится.
– Да, гильзы «ТТ». Семь и шестьдесят два. С характерными индивидуальными особенностями.
– Зинаида Яновна! Мариночка! Последнее желание Томина! На сегодняшний рабочий день, разумеется.
– Ладно, Шурик, понимаем. Но пулегильзотека… Там возни надолго.
* * *
Трое парней-топориков стоят курят, скучают.
Появляется Леша; несет в авоське бутылки с молоком. Поодаль за ним следует Виктор. Парни дают Леше приблизиться.
– Глядите, Леха-Ледокол плывет!
– А где ж твоя флотилия?
Леша оценивает обстановку.
– На приколе.
– Ходят слухи, он задается! – не отстают парни.
– Ходят слухи, она стал очень смелый!
– Соответствует действительности, – говорит Леша.
– Ах, как он грубо разговаривает! Ах, я боюсь.
– Ты что же ребенка обижаешь, Ледокол? За это можно и схлопотать.
– Вообще-то, я против вас ничего не имею. Но, если охота, готов, – он отступает на шаг, аккуратно ставит авоську и принимает боксерскую стойку.
Виктор наблюдает.
– Слыхал? – балаганит парень. – Он на все готов!
– Это очень опасно.
– Для него, разумеется.
– Учтите, бью первым. Такой принцип.
– Ах у него еще и принципы!
Парни надвигаются на Лешу. Короткая схватка, в результате которой один падает, другой хватается за скулу, третий в замешательстве отступает.
– Удар! Еще удар! – «болеет» Виктор.
– Могу быть свободным? – бравирует Леша. – Или желаете еще по порции?
– Отвесь им, отвесь посочней! С горошком! – подзуживает Виктор.
– По-моему, уж сыты.
– В следующий раз возьмем нож и вилку, аппетит будет лучше, – обещают побитые.
Виктор уважительно подает Леше авоську.
– Лихо!
Тот забирает авоську и двигается дальше. Виктор идет радом.
– Первый разряд?
– Был одно время.
– Бокс – штука полезная. Но на улице может подвести.
– До сих пор служил.
– Это пока до серьеза не дошло.
– Что вы подразумеваете под «серьезом»?
– Видишь ли, парень… тебя Лехой звать? Может, будем знакомы? Виктор. – Обменивается рукопожатием с несколько озадаченным Лешей. – Сцепился ты, Леха, со шпаной, они теперь не забудут. Про ножик-то с вилкой поминали не зря.
– Да это треп.
– Сегодня треп – завтра серьез. Вилку, понятно, дома оставят, а нож возьмут, раз плюнуть. И что ты тогда с одним боксом?
– Ну, самбо я тоже немного знаю.
– А если и они немного знают? С чем ты против них выйдешь? Чтобы наверняка?
– Не на жизнь, а на смерть? – усмехается Леша.
– Вот именно.
– Не собираюсь.
– Не зарекайся, Леха. Прицепятся всей кодлой, а тебе характер не позволит хвост поджать, я же вижу.
– И что вы предлагаете? Есть продажный пулемет? Дымовые шашки?
– Три-четыре спецприема могу показать с удовольствием, потренируемся. Будут отлетать, как жареные.
– С какой стати подобная благотворительность?
– А что особенного? Понравилось, как держался, жаль, если дуриком покалечат.
* * *
Кибрит «принимает» Пал Палыча и Томина в лаборатории.
– Ну, Шурик, ты не зря ползал под лопухами, а Марина не зря сидела в пулегильзотеке. У пистолета бурное прошлое. Впервые он зарегистрирован как орудие преступления тридцать лет назад.
Томин присвистывает.
– Да, в феврале сорок седьмого. При ограблении магазина из него тяжело ранили сторожа. Поймали их… сейчас скажу: – заглядывает в записи: – «Шайка грабителей обезврежена спустя три месяца. По оперативно-розыскным данным, стрелял один из осужденных – И. Бондарь». Но твердо доказать это не удалось, и «ТТ» не нашли.
– А откуда он первоначально? Неизвестно?
– Значится как утерянный.
– Значится… это допускает разнообразную трактовку.
– Через тридцать лет что гадать, – говорит Пал Палыч. – Дальше, Зиночка?
– Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные счеты. По подозрению арестовали двоих, в том числе…
– Снова Бондаря! – догадливо восклицает Томин.
– Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он – главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство.
– Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, – Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки.
– Задача ясна, – кивает Томин. – Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь – двоюродный дядя кассирши?
– Еще бы! – посмеивается Кибрит.
– Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помечтать?
– Мечтай. Засекаю время, – она следит по часам. – Все, Шурик.
– Уже? – Томин поднимается. – Точные данные о Бондаре?
– Отдала справку печатать. Зайди в машбюро.
Томин весело подмигивает Пал Палычу:
– Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…
– Понял, Саша, на мне.
* * *
– Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.
– Скоро? – вырывается у Нины.
– Конечно. Прошло ведь месяца четыре?
– Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, – тихонько заканчивает она.
– Каюсь, замотался. А почему вы – Нина? От Антонины, скорей, Тоня.
– Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.
– Тоня… Нина… – пробует Знаменский на язык. – Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.
– Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.
– Не заметно, вид оживленный.
– Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».
– А я вам прибавлю забот.
– Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей – это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый… как это возможно, Пал Палыч?
– Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря…. И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей… от «взяли без спросу» и до того, что кто-то дал разок побаловаться… с целью втянуть потом в какое-нибудь… Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские.
– По нашей картотеке – прямых контактов нет. Что до собственных впечатлений, то пока… – девушка виновато улыбается. – Плохая я вам помощница.
– Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопечными живьем.
Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет.
– Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули – в птиц. В кого третья?
– Надо успеть до третьего выстрела.
* * *
Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жесткой траве – траве пустырей. Забор отделяет «их» двор от соседнего.
– Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься?
– Этот пистолет – вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта…
– Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли.
– Ну верно, тебя ушли – и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко.
– Сами лезут.
– Тебе последние дни хочется, чтобы лезли! Хочется покрасоваться перед этим Виктором. Скажи на милость, что он такое и зачем?
Как всегда, она первой слышит приближение друзей и еще издали встречает их вопросом:
– Что вы думаете о Викторе?
– Староват, правда, но ничего, не зануда, – высказывается Сенька.
– Местами даже занятен, – вторит Миша. – Есть конкретные претензии?
– Он слишком от обезьяны.
– Все-таки ты чистюля, Натка! – вскакивает Леша. – Мы закисаем в собственном соку. Почему не поконтактировать со свежим человеком?
– По-моему, к Виктору надо подходить потребительски, – рассуждает Миша. – Брать, что можно. Кое-что он знает, кое-что умеет. Леху тренирует, рассказывает довольно любопытные истории…
– Половину врет.
Сенька косится лукаво:
– Просто ты злишься, что он зовет тебя куколкой.
– Ставлю вопрос на голосование, – гнет свое Наташа.
– В какой формулировке? – деловито осведомляется «председатель».
– Мы прекращаем сближение с Виктором.
– «За»? «Против»?
Ребята голосуют «против». Наташа передергивает плечами:
– Легок на помине, рекомендую!
Приметная спина, которую Виктор видел после выстрелов, была Лешина спина. И Виктор вовсю обхаживает ребят. Он манит их в пустой дом, к ветхой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
– А ну, кто пройдет и не скрипнет? – предлагает он.
Леша, посмеиваясь, поднимается. Лестница отчаянно скрипит.
– Двойка, – оценивает Виктор.
– Хорошо еще, не развалилась, – Леша трогает шатучие перила.
– Сэм, давай.
Стараясь ступать осторожно, идет Миша.
– Три с минусом. Ну-ка, Гвоздик.
Сенька крадется на цыпочках. Лестница упрямо скрипит. Все смеются.
– Плохо, ребятки. Утиль. Слушайте – не услышите.
Двигаясь по самому краю ступенек, Виктор бесшумно поднимается на второй этаж, где ребята встречают его аплодисментами.
– Конечно, если знать секрет… – скептически говорит снизу Наташа.
– А ты попробуй, – подзадоривает Виктор.
Наташа повторяет маневр Виктора. Лестница поскрипывает, но тихонько.
– Молодец, куколка, соображаешь!
Галдя, ребята спускаются вниз, а Сенька шепчет:
– Витя, не зови ее куколкой, она злится.
Во дворе Виктор усаживается на лавочку и закуривает.
– Зря не употребляете: копченое мясо дольше не портится.
Леша глядит на соседний дом.
– – Давно ль мы с Фитильком ставили антенну, а уже покосилась.
– Дома знают, что в них больше не будут жить. Как только уходят люди, они начинают разваливаться сами собой… – задумчиво говорит Наташа.
– Это который Фитилек? – выясняет Виктор.
– Вы его не видели.
– Натка, что ты все «выкаешь»? – обижается Виктор.
– Я с вами на брудершафт не пила.
– Но ведь мы друзья? Я так считаю, что друзья. А, Леха? Отчаянный у тебя братишка. Прет безо всякого, один против троих!
– Бывало и жарче. Хук справа, хук слева, двое лежат; трое сидят, шестой бежит менять штанишки!
– А тебя исключают из спортшколы, – по-маминому поджимает губы Наташа.
– По какой же, так сказать, статье? – Виктору все надо знать.
– Применение профессиональных приемов в драке.
– Ну и что?
– Нет, ну, формально говоря, правильно, но там были такие обстоятельства, что если бы разобрались по совести…
– Да плюнь ты, Леха! Плюнь и разотри, – обнимает его за плечи Виктор.
– А я и плюю.
– На словах. А надо набрать полон рот слюней – и на всех… Тогда вместо переживаний будешь иметь удовольствие.
– Абсолютно на всех? – колко произносит Наташа.
– Нет, ну… с разбором, конечно. Конечно, на друзей, например, плевать не стоит, вы же понимаете, о чем речь… Ладно, нате вам еще одну задачку. Нужно до зарезу попасть вон туда, на второй этаж. А ключа нет. Допустим, потеряли. Какие будут мнения?
– Раздобыть по сходной цене пару крыльев, – говорит Леша.
Миша более изобретателен:
– Лечь под асфальтовый каток, стать как блин, и попросить соседей, чтоб сунули под дверь.
– Не ломайте голову, я звоню в ЖЭК и вызываю слесаря, – обрывает Наташа.
– А дело вечером, слесарь уже культурно отдыхает. – Виктор скидывает пиджак, подходит к растущему рядом с домом дереву, подпрыгивает, ухватывается за нижний сук и быстро лезет вверх.
Леша следит недоверчиво. Миша – с интересом, Сенька – завистливо, Наташа – с нарастающим страхом.
– Виктор, не надо! – не выдерживает она. – Ой, сейчас упадет!..
А Виктор уже в верхнем окне:
– Оп-ля, и готово!
– Надо попробовать! – загорается Сенька.
– Сеня, не смей!
– Он сумел, чем мы хуже?
– Леша, не позволяй ему!
Леша берет сторону сестры:
1 2 3 4 5 6 7 8 9