— Сюда? — Айша Каримовна грустно качнула головой. — Что им теперь тут делать?
— Погром они устроили, вымещая свою злость. Но вы ошибаетесь, если думаете, что так легко от них отделались. Вспомните, что сделали с Великановой. Вас ведь вполне могла ожидать та же участь.
— Понимаю, — сказала Айша Каримовна, — не знаю, может, оно и лучше было бы.
— Зачем ты так, мама, — не выдержала Лара.
— Не перебивай, девочка, — Айша Каримовна сидела понурившись, — тебе на самом деле этого никогда не понять.
Она сидела, слегка потирая виски. Крон подтолкнул Максима и наклонился к Ларе.
— Может, твоей матери лучше пока побыть одной?
— Нет, — Айша Каримовна подняла голову. — Оставьте нас ненадолго, мне нужно поговорить с Ларой.
— Хорошо, — Крон кивнул и снова подтолкнул Максима.
— Мы будем рядом, Лара, — проговорил тот, позволяя Крону увести себя.
А Айша Каримовна откинулась на спинку дивана. Она начала говорить, и казалось, что говорит она не столько для Лары, сколько для самой себя.
— Когда-нибудь ты станешь такой же, как я, — говорила задумчиво Айша Каримовна, — и только тогда по-настоящему меня поймешь. Тогда, но не теперь… А сейчас надо мной можно подсмеиваться, можно иронизировать, старуха, мол, а все на молодых заглядывается. А я не чувствую себя старой, я чувствую себя молодой. Эта молодость живет во мне, несмотря на все эти морщинки, вялую кожу, дряблые веки. Пока я не вижу себя в зеркале, я чувствую себя молодой и красивой.
— Ты на самом деле красивая, мама.
— Я же просила не перебивать меня, — продолжала Айша Каримовна, — возраст, проклятый возраст, я старалась не замечать его и всегда жила только чувствами. Эти мальчики, молодые самцы, с которыми я встречалась, были от меня в восторге. Еще бы! Красивая, опытная, чувственная, а кроме того, вполне зрелая, чтобы уделять им, молодым, внимание. Но все это в одну секунду рухнуло, когда я встретила его. Тебе это опять же может показаться странным, но я полюбила его. Полюбила так, как не любила никогда в жизни. Меня просто пожирала страсть, разрывала на части. Впервые в жизни я ощутила свой возраст. Я боялась, что он сочтет меня слишком старой. Но нет! В этом-то все и дело. Его привлекали женщины в возрасте. Я почувствовала его ответную страсть. Когда мы были вместе, она извергалась как вулкан. Я в жизни так не хотела ни одного мужчину, как хотела его, но больше всего меня возбуждало, что он хотел меня не меньше.
Дни, недели, месяцы пролетали незаметно, а мы все никак не могли насытиться друг другом. Я была просто счастлива. Мы пробыли вместе два чудесных года. Потом все изменилось. Мне тогда пришлось уехать на фестиваль в Португалию на две недели, а Виталий остался один. Понятно, что он не скучал в это время. Когда я вернулась, то догадалась, что он мне изменил, от него просто разило сексом. Сексом, которым он занимался с другой женщиной или женщинами. Конечно, я устроила ему сцену, потом мы помирились. Он даже не извинялся. Сказал только, что еще раз убедился в том, что я лучше всех. Для него это было своеобразной игрой, но он неизменно возвращался ко мне. Вскоре он дошел до того, что обсуждал со мной своих любовниц, но неизменно делал вывод, что любая из этих женщин мне в подметки не годится. Я смирилась. А что мне оставалось делать?
Я принимала его таким, какой он есть. Я не старалась его исправить или изменить. Да это и невозможно было. Горбатого могила… — Айша Каримовна всхлипнула. — Для меня он был не только единственной отрадой, но и последней. Я ведь понимала, что рано или поздно он захочет со мной расстаться. Ждала этого молча и боялась больше всего на свете. Я готова была на все, чтобы только удержать его. Другие женщины меня не интересовали, я знала, что справлюсь с любой из них, но меня просто сразило известие о том, что он хочет жениться. И на ком! На моей собственной дочери! В тот момент, когда Виталий сказал мне о своей женитьбе, — Айша Каримовна в упор посмотрела на Лару, — я готова была растерзать его. А через секунду была готова растерзать тебя. Я ничего не знала, а он прекрасно знал, что я твоя мать, спал со мной, а потом спокойно отправлялся к тебе.
— Я не имела понятия, — пробормотала Лара, — он говорил только, что у него есть любовница, которая старше его и замужем, но что он бросит ее, то есть… тебя, когда мы поженимся.
— В этом был весь Виталий, — горько усмехнулась Айша Каримовна. — Когда я узнала, что у него появилась новая пассия, то есть ты, а он сказал лишь, что познакомился с одной девушкой, то я не придала этому никакого значения. Подумаешь, девушка. Сегодня одна, завтра другая. Ведь через некоторое время он сообщил о новой телке, с восторгом описывал ее прелести. Я успокоилась. Потом как-то невзначай спросила: «А как же та девушка, Лариса?»
Он пожал плечами: «Мы встречаемся».
Меня что-то неприятно кольнуло, но я промолчала. Подумала, что это пройдет, найдет еще кого-нибудь и забудет. Но он не забывал. Где-то год назад стал с восторгом рассказывать о каком-то новом клубе, о том, какое там получает сексуальное наслаждение. «А как же Лариса?» — спросила я его тогда.
«Она ничего не знает», — отмахнулся он. Вот тут, пожалуй, я призадумалась всерьез. Если даже такой извращенный секс не отвратил его от… любовницы. Потом я решила, что его самолюбию льстит наличие двух любовниц. Я смирилась даже с этим. Стала принимать это как неизбежное зло, скрывать свои чувства, когда он говорил, что не может приехать ко мне.
«Ты занят?» — спрашивала я.
«Навещу Ларису», — отвечал он и смеялся.
А мне оставалось только смеяться вместе с ним, хотя все внутри сжималось от злости и ревности.
— Не надо, мама, — попросила Лара, — не трави себя. Ты же должна сама понять, что это был за человек.
— Я понимала, прекрасно понимала, — Айша Каримовна покачала головой, — но ничего не могла с собой поделать. Привязанность к нему, а точнее, какая-то слепая животная страсть, заставляла меня прощать и принимать этого человека. Мне даже нравилась его безнравственность, его наглость, его развращенность. Однажды я не выдержала и спросила его, кто же такая эта Лариса, с которой он так долго не может расстаться. Он посмотрел на меня, усмехнулся и лениво произнес: «А ты ее знаешь. Это твоя дочь, Лара».
Это был очень подлый удар, который просто смял меня. А он стоял, смотрел, усмехался: «Зачем ты спросила? Иногда гораздо лучше ничего не знать».
«Убирайся! — закричала я ему. — Убирайся и никогда больше не приходи!»
«Я приду, когда ты успокоишься», — сказал он и ушел.
Несколько дней я не могла прийти в себя. Мне казалось, что меня подло обманули. Я ненавидела его, ненавидела тебя. Но потом я все же успокоилась. Подобные ситуации ведь встречаются. Мужчина встречается с двумя женщинами. Одна мать, другая дочь. Сюжет совсем не новый. В Америке не один фильм поставили на эту тему. Так что же необыкновенного я для себя открыла? Виталий со мной был дольше и бросать не собирался. Да, я смогла успокоить себя. Но потом все снова рухнуло.
Айша Каримовна замолчала и задумалась.
— Вспомните поподробнее, — сказал подошедший Крон, — это очень важно. Что вы знали о его намерении уехать из страны?
Лара вздрогнула. Ей было не по себе, когда мать кричала на нее в присутствии посторонних, когда она вываляла ее в грязи, когда выставила грязное белье на обозрение. Своих отношений с Виталием она не стыдилась и не скрывала, обвиняя в его смерти Лару. Максим был готов поддерживать и защищать Лару, ему весьма неприятны нападки Айши Каримовны. Но он оказался деликатным человеком, беседовал в углу с рыжеватым веснушчатым парнем и не обращал внимания на разговор. А вот Крон слушал все эти выкрики и оставался бесстрастным. Вот и сейчас, когда Айша Каримовна немного успокоилась, незаметно подошел и включился в разговор. Подождать хотя бы немного ему и в голову не пришло. «Как был ментом, так и остался», — кольнула Лару неприятная мысль.
— Это случилось совершенно неожиданно, где-то за пару месяцев до его смерти. Он пришел ко мне вечером очень возбужденный. Пожалуй, я никогда не видела его таким! Еще подумала, что пьяный или под кайфом. Но он был именно сильно возбужден. Его просто распирало от какой-то невероятной новости. Я знала, что не стоит Виталия ни о чем расспрашивать, все равно не выдержит и сам скажет. Он не выдержал. Усадил меня с собой рядом и сказал, что у него есть сногсшибательная новость. Теперь его жизнь резко изменится, без всяких на то усилий с его стороны. Я заявила, что не понимаю, о чем речь. Тогда он достал из кармана маленькую вещицу и держал на ладони, чтобы я могла ее рассмотреть.
— Что это? — спросила я.
— Богиня Лакшми, — как всегда небрежно ответил он, — нравится?
— Это мне? — поинтересовалась я.
— Нет, моя милая, — он рассмеялся, — это мне! Эта вещь прислана для меня и является сейчас самой ценной из того, что у меня есть.
— Не понимаю, — призналась я, — в чем дело?
— Все объясню, крошка, — ответил он, — а сейчас принеси мне выпить.
Мне хотелось послать его к черту вместе с его дурацкой пуговицей, но он так улыбался и так выразительно на меня смотрел, что я сдалась, впрочем, как и всегда.
— Пуговица? — недоуменно спросила Лара. — А меня спрашивали про какую-то таблетку.
— Пуговица, таблетка, какая разница, на самом деле это была миниатюра, — отмахнулась Айша Каримовна.
— Как она выглядела? — спросил Крон.
— Небольшая, — ответила мать Лары, — Размером с пуговицу на пальто, такого желтоватого оттенка, толщиной, наверное, в сантиметр.
— Оправлена в золото? — подсказала Лара.
— Да, — Айша Каримовна кивнула, — красивая вещица. А на самой миниатюре вырезана женщина, которая танцует. Очень искусная резьба, женщина кажется просто живой. Но Виталий посмеялся тогда, сказал, что я темная, несмотря на всю мою образованность, потому что это не просто женщина, а богиня Лакшми. Как будто я обязана знать всех индийских богинь.
— Индийских, — повторила Лара. — Но откуда у него эта миниатюра?
— Уверен, что сам бы он об этом не догадался, в смысле об имени богини, — вмешался Крон. — Скорее всего, его кто-то на этот счет просветил. Но надеюсь, что он рассказал вам, откуда взялась у него эта вещь. И еще, если вам не будет трудно, не могли бы вы сделать ее набросок, хотя бы приблизительный.
— Не… могла бы, — между бровями Айши Каримовны залегла складка, — а ведь я даже могу вам ее показать.
— Лакшми? — воскликнула Лара. — Значит, она все-таки у тебя?
— Нет, конечно, — Айша Каримовна досадливо поморщилась, — самой миниатюры у меня нет, но дома имеются ее фотографии. Виталий любил фотографировать меня.
«И меня тоже», — пронеслось у Лары в голове, но она сдержалась.
— Нам бы очень хотелось, — сказал Крон, — чтобы вы показали эти фотографии. Поверьте, это очень важно.
— Не уговаривайте меня, — Айша Каримовна устало махнула рукой, — я и сама понимаю это не хуже вас. Надо ехать домой, там можете увидеть эти фотографии.
— Разумеется, — Крон кивнул, — мы отвезем вас.
Айша Каримовна встала и направилась к выходу. Она только окинула взглядом разгромленное помещение мастерской, но на бесстрастном лице ничего не отразилось. Айша Каримовна была сильной женщиной и умела держать себя в руках. До самого дома она не произнесла ни слова.
— Что это значит? — спросил Геннадий Семенович, глядя на пеструю компанию.
— Потом объясню, — небрежно бросила его жена, — а сейчас мне нужно привести себя в порядок.
— Конечно, конечно, — кивнул Крон.
— А ты что скажешь? — отец повернулся к Ларе.
— Случилась жуткая история, — ответила она, — мама все тебе объяснит. На нас напали, а в мастерской устроили погром.
— Что? — Геннадий Семенович остолбенел. — Надеюсь, ничего страшного не произошло? Вас ведь не… — он не договорил, вопросительно глядя на дочь.
— Нет, папа, — Лара дотронулась до руки отца, — все обошлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53