) – девушки ненавидят сравнения с другими девушками, об этом тоже упоминала Анька-Амаретто. Ангелу наверняка не понравилось такое банальнейшее сравнение, ион, в отместку, стал бы щучить Сардика. А прищучить его – такого простодушного, такого кристально чистого – с этим и ребенок справится. Не хватало еще опростоволоситься перед девушкой, в которую влюблен, э-эх, не с того конца начинаешь, старичок!..
– Ладно, не будем об этом, – взмолился Сардик.
– Как скажешь.
– Вообще-то у нас к тому времени отношения были так себе… Хреновые были отношения. В общем, мы почти расстались. Вот она и уехала – развеяться.
– Это романтично. Уехать в горы, когда любовь тебя покинула. Так как называется отель у тебя в голове?
Почему она все время спрашивает об этом? Почему этот пароль, этот код так важны для нее? В не-отельной части головы бедного Сардика зрели свои собственные догадки: он, Сардик, должен каким-то образом соответствовать ее ожиданиям, связанным с «Concepcion Jeronima.13», быть именно тем человеком, для которого «Concepcion Jeronima. 13» – не пустой звук. А в момент, когда этого не происходит… Что происходит, когда этого не происходит?..
Надо бы перечитать Борхеса. И Трумэна Капоте заодно.
– Как называется? «Conception Jeronima.13».
– Да… симпатичное название. А я вот не езжу в горы…
– Когда любовь тебя покидает?
– Да. Расслабляюсь совсем по-другому.
– Чашка. – Пора бы и Сардику явить ангелу свою проницательность. – Платок. Пена для ванн.
– Точно.
– Купальник.
– Точно.
– Ароматические палочки…
– Точно. Пачули и мускус.
– Фотик.
– Точно.
– Как тебе удается справляться с рамками?
– А как тебе удается рисовать картины?
– Не знаю. Это дар… – Сардика вдруг осенило. – У тебя тоже дар. Я прав?
– Что-то вроде того.
– А еще у тебя в рюкзаке лежит книга, которая называется «Непостижимый Жан Кокто».
– Сейчас проверим.
Ёлка запустила руку в рюкзак и достала книгу – тонкую и нарядную, в глянцевой, абсолютно несоответствующей глубокомысленному названию обложке.
– Ты прав, – торжественно произнесла она. – Жан Кокто. Непостижимый. Хочешь, погадаем?
– Каким образом?
– Называешь страницу и строчку.
– И что?
– Я ее читаю.
– И что?
– Узнаем, что произойдет.
– Когда?
– Когда-нибудь. Сейчас. Сегодня. Завтра. Через год.
– С кем?
– С тобой. Со мной. С нами. С кем-нибудь еще…
Говоря все это, ангел снова свернул тончайшую самокрутку из темно-коричневой бумаги и вопросительно посмотрел на Сардика:
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Я готов назвать.
Жан Кокто – мудрец и курильщик опиума. Сардик знает об этом – неизвестно откуда, но знает. Никто из его знакомых не оставлял книги Кокто на кухне или в туалете – с заложенными спичками или упаковками от презервативов страницами. Даже разговоров о Кокто не велось; о ком угодно, но только не о нем. Жан Кокто умер еще раньше, чем Борхес. У Борхеса была мать, а у Жана Кокто – Жан Маре. И опиум. Следует ли ожидать от курильщика опиума откровений в стиле Гаро? Сладковатый дым самокрутки пьянит Сардика, и ему кажется, что два пророчества задень – явный перебор.
– …Я готов назвать. Страница 143. Тринадцатая строчка… снизу.
Ёлка перелистала страницы, нашла нужную и с выражением прочла:
– «Прощайте, моряки, наивные обожатели ветров».
– Я не моряк, – быстро сказал Сардик.
– Я знаю. Ты художник и составитель ребусов. Бедные моряки…
– Да уж. Не повезло им.
– Зато ты хорошо готовишь какао. Предложение насчет какао еще в силе?..
***
… – Как его зовут? – спросила Ёлка.
– Альбрехт. Я ему уже черт знает сколько дозваниваюсь – никакого результата.
– Ты неправильно набираешь номер. – Совершенно невозможно понять, шутит она или говорит серьезно.
– Что значит – неправильно?
– Такие ленивые и необязательные номера нужно загонять в угол. А для этого в любом телефоне существует специальные кнопки. Нужно только знать, какие именно.
– Какие?
– Не скажу.
Она все-таки шутит.
– Давай наберем твоего Альбрехта – тогда увидишь что я права.
– Хорошо.
Сардик передал ангелу свой мобильник, прикрыл глаза и стал надиктовывать цифры: за время охоты на немца он выучил их наизусть.
– Готово! – сказала Ёлка и, приложив трубку к уху, махнула Сардику рукой: «Скройся!»
Он послушно вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Можно отправиться на кухню, где много чего есть: канистра с оливковым маслом, оставшаяся от тенор-саксофона Мчедлидзе, пакет с одноразовой посудой, оставшийся от Женьки; сломанный гриль (память о байкере Леопольдыче), неработающая микроволновка (память о любителе горячих бутербродов Иване Бабкине). Прессованные мезозойские залежи приправ – каждая из любовниц Ужа считала своим долгом завалить дом приправами. Галка-Соловей – смесью перцев: черного, белого и кайенского. Машка-Каланча – эстрагоном и сухим укропом, Верка-Герпес – бадьяном и уксусной эссенцией. И только Анька-Амаретто ограничилась пакетиком специй для приготовления глинтвейна. Старинная кофемолка, щипцы для колки сахара, щипцы для колки орехов, две ступки с пестиками (побольше и поменьше) – вклад самого Сардика. Помимо чисто утилитарных целей они служат реквизитом для натюрмортов. Есть еще связка лука, связка чеснока и две несъедобные тыквы-горлянки.
Одну из них когда-то принесла Шурик.
На кухне много всего, нет только какао.
Сардик дал себе слово, что намекнет на отсутствие какао, когда они выйдут из метро на Петроградке. Но они не поехали на метро, и не поехали на наземном транспорте, и даже(невзирая надень, который становился все чудеснее) не пошли пешком. Сардик немного замешкался, решая, какое количество денег оставить на чай официанту, чтобы не выглядеть сквалыгой («бабы больше всего не любят жадных мужиков» – и такая истина имелась в цитатнике Аньки-Амаретто). Недоделанному гарсону хватило бы и десяти рублей, а Сардик оставил целых тридцать. Жаль только, что ангел так и не увидел этого широкого жеста. Он упорхнул раньше, чем Сардик расстался с тридцаткой.
Но пугаться не стоило – и косичка, и стриженый затылок никуда не исчезли. Они просто переместились на стоянку у Перинных рядов. Сардик и глазом моргнуть не успел, как Ёлка открыла водительскую дверцу какой-то иномарки и села за руль. Она ни разу не обернулась и не посигналила, а когда Сардик прогулочным шагом приблизился к машине, опустила стекло и негромким голосом сказала:
– Ты что копаешься? Давай быстрее.
Сардик плюхнулся на пассажирское сиденье, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете: у его ангела есть персональное авто, а это дорогого стоит!
Из всех его знакомых личным транспортом владел только байкер Леопольдыч. Он даже несколько раз катал Сардика на своей, затюнингованной по самые гланды, «Хонде», но это не шло ни в какое сравнение с ангельской тачкой.
Сардик сидел в роскошном салоне с видом зоотехника, попавшего на нобелевский банкет. И с немым благоговением разглядывал приборную панель, и огромное количество кнопок с малопонятными символами, и фигурку, висящую на лобовом стекле: мультяшная диснеевская мамзелька с черными прилизанными волосами на прямой пробор и коровьими глазами в пол-лица.
Betty Boop.
Бетти Буп, любимый персонаж фотографа Женьки, утверждавшего, что если он (после всех фотосессий с красотками) когда-нибудь и женится – то только на Бетти Буп. Женька просвещал Сардика насчет Бетти за пивом с чипсами. Вспомнить бы, что именно он говорил!..
– Бетти Буп. – Сардик ткнул пальцем в куклу. – Первый мультперсонаж, запрещенный американской киноцензурой. Та еще оторва. Если я когда-нибудь женюсь, то…
Не с того конца начинаешь, старичок!.. Говорить в присутствии женщины, в которую влюблен, о том, что женишься на рисованной Бетти Буп, – по меньшей мере идиотизм. Это ведь только Шурик могла позволить себе отвечать на многочисленные предложения руки и сердца сакраментальным «Сорри, но я уже помолвлена с Джеком Николсоном. Свадьба в следующий четверг».
– Если ты когда-нибудь женишься, то что? – Ёлка даже не смотрела в его сторону.
– То приглашу ее в свидетельницы, – неуклюже сострил Сардик.
Ответом ему было гробовое молчание.
– Это шутка, – добавил он. И тут же внес очередную корректировку: – Неудачная.
– Ага. Терпеть не могу Бетти Буп.
– Тогда Бетти Буп отменяется.
Ангел уже свернул на канал Грибоедова и теперь двигался к Невскому. Слева оставалась Казань – то самое место, где они встретились несколько часов назад. Несколько часов! – вот и у Сардика с Ёлкой появилась собственная история. И если небесам будет угодно, несколько часов прорастут в несколько дней, а потом настанет черед нескольких месяцев, а потом… Нет, он не будет заглядывать так далеко! Он будет довольствоваться тем, что есть: сегодня, сейчас, и кстати, что он делал на Невском – в субботу, в полдень? Не так часто он бывает в центре, а если бывает – то исключительно по делу: встретиться с кем-то из знакомых. Или из потенциальных клиентов, готовых принять к рассмотрению Сардиково творчество. Значит, у него была назначена встреча?..
Сколько бы Сардик ни старался вспомнить, с кем именно он должен пересечься здесь, – ничего не получалось. А это означало лишь одно: его единственной целью была девушка с чудным именем Ёлка. И она полностью изменит его жизнь.
Так сказал Гаро.
Все в порядке, старичок! Жизнь прекрасна!..
– Куда мы едем? – спросил он.
– К тебе, куда же еще. Какао. Разве ты забыл?
– Нет, конечно. Это просто здорово. В том плане, что я… э-э… счастлив.
Никаких ответных признаний не последовало, и помолчав несколько минут, Сардик сказал:
– Классная тачка.
– Так себе. Ничего выдающегося.
– Я вообще-то с тачками не очень дружу…
– Предпочитаешь метро? -
ангел вовсе не подкалывал Сардика и не старался унизить, просто уточнял его предпочтения. Вполне понятное желание – ведь они недавно познакомились, а рассказать нужно многое: целую жизнь, которая прожита друг без друга. А потом… ах да, он запретил себе думать о том, что будет потом. И точно знает, что не нарушит запрета. Прецеденты уже случались.
– Я предпочитаю мотики.
– Мотороллеры?
– Мотоциклы. У меня был потрясный мотоцикл. «Хонда». – Он снова не удержался от дешевого вранья, вот скотство!..
– Почему был? Он уже умер?
– Вроде того. Я его продал. Срочно нужны были деньги. А у тебя что за тачка?
– Эта?
– Что, есть какие-то другие? – Наконец-то он сказал что-то забавное. Что-то такое, что сорвало с лица девушки мимолетную и едва заметную улыбку.
– Нет. Других нет. Пока. А это – «Мазда RX-8». Купе.
– Да-а… Круто. Зверь, а не машина.
– Положим, не зверь, а зверушка. И цвет подкачал, не люблю красные тачки. Так же, как Бетти Буп.
– То есть свидетельницей на свадьбу ты эту тачку тоже не пригласишь?
– Ни за что! В какую сторону направляемся?
– На набережную Карповки. Знаешь, как ехать?
– Не заблужусь.
До самой Петроградки Сардик молчал, снова и снова мучаясь вопросом: а правильно ли он поступил, пригласив ангела в более чем скромное бунгало на Карповке? Полное отсутствие евростандарта и увеселительной программы с одной стороны. Картины – с другой. Сардик изнывал от жгучего желания показать девушке по имени Ёлка свои картины. «Воркующего рыцаря» – в особенности. Всему виной была наивная вера, культивируемая с самого начала их знакомства: то, что увидит Ёлка, скажет о нем много больше, чем если бы он сам принялся бы распинаться о себе. Какой он тонкий, много переживший, смешной и серьезный одновременно. Какой он философ, какой он алхимик, и в глубине души – авиатор, и в глубине души – погонщик воздушных змеев, и повелитель воды – тоже. Про повелителя воды он придумал уже давно, как только переселился в Питер. Вот только все не подворачивался подходящий сюжет про повелителя. Та-акой забойный сюжет, чтобы всем стало ясно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Ладно, не будем об этом, – взмолился Сардик.
– Как скажешь.
– Вообще-то у нас к тому времени отношения были так себе… Хреновые были отношения. В общем, мы почти расстались. Вот она и уехала – развеяться.
– Это романтично. Уехать в горы, когда любовь тебя покинула. Так как называется отель у тебя в голове?
Почему она все время спрашивает об этом? Почему этот пароль, этот код так важны для нее? В не-отельной части головы бедного Сардика зрели свои собственные догадки: он, Сардик, должен каким-то образом соответствовать ее ожиданиям, связанным с «Concepcion Jeronima.13», быть именно тем человеком, для которого «Concepcion Jeronima. 13» – не пустой звук. А в момент, когда этого не происходит… Что происходит, когда этого не происходит?..
Надо бы перечитать Борхеса. И Трумэна Капоте заодно.
– Как называется? «Conception Jeronima.13».
– Да… симпатичное название. А я вот не езжу в горы…
– Когда любовь тебя покидает?
– Да. Расслабляюсь совсем по-другому.
– Чашка. – Пора бы и Сардику явить ангелу свою проницательность. – Платок. Пена для ванн.
– Точно.
– Купальник.
– Точно.
– Ароматические палочки…
– Точно. Пачули и мускус.
– Фотик.
– Точно.
– Как тебе удается справляться с рамками?
– А как тебе удается рисовать картины?
– Не знаю. Это дар… – Сардика вдруг осенило. – У тебя тоже дар. Я прав?
– Что-то вроде того.
– А еще у тебя в рюкзаке лежит книга, которая называется «Непостижимый Жан Кокто».
– Сейчас проверим.
Ёлка запустила руку в рюкзак и достала книгу – тонкую и нарядную, в глянцевой, абсолютно несоответствующей глубокомысленному названию обложке.
– Ты прав, – торжественно произнесла она. – Жан Кокто. Непостижимый. Хочешь, погадаем?
– Каким образом?
– Называешь страницу и строчку.
– И что?
– Я ее читаю.
– И что?
– Узнаем, что произойдет.
– Когда?
– Когда-нибудь. Сейчас. Сегодня. Завтра. Через год.
– С кем?
– С тобой. Со мной. С нами. С кем-нибудь еще…
Говоря все это, ангел снова свернул тончайшую самокрутку из темно-коричневой бумаги и вопросительно посмотрел на Сардика:
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Я готов назвать.
Жан Кокто – мудрец и курильщик опиума. Сардик знает об этом – неизвестно откуда, но знает. Никто из его знакомых не оставлял книги Кокто на кухне или в туалете – с заложенными спичками или упаковками от презервативов страницами. Даже разговоров о Кокто не велось; о ком угодно, но только не о нем. Жан Кокто умер еще раньше, чем Борхес. У Борхеса была мать, а у Жана Кокто – Жан Маре. И опиум. Следует ли ожидать от курильщика опиума откровений в стиле Гаро? Сладковатый дым самокрутки пьянит Сардика, и ему кажется, что два пророчества задень – явный перебор.
– …Я готов назвать. Страница 143. Тринадцатая строчка… снизу.
Ёлка перелистала страницы, нашла нужную и с выражением прочла:
– «Прощайте, моряки, наивные обожатели ветров».
– Я не моряк, – быстро сказал Сардик.
– Я знаю. Ты художник и составитель ребусов. Бедные моряки…
– Да уж. Не повезло им.
– Зато ты хорошо готовишь какао. Предложение насчет какао еще в силе?..
***
… – Как его зовут? – спросила Ёлка.
– Альбрехт. Я ему уже черт знает сколько дозваниваюсь – никакого результата.
– Ты неправильно набираешь номер. – Совершенно невозможно понять, шутит она или говорит серьезно.
– Что значит – неправильно?
– Такие ленивые и необязательные номера нужно загонять в угол. А для этого в любом телефоне существует специальные кнопки. Нужно только знать, какие именно.
– Какие?
– Не скажу.
Она все-таки шутит.
– Давай наберем твоего Альбрехта – тогда увидишь что я права.
– Хорошо.
Сардик передал ангелу свой мобильник, прикрыл глаза и стал надиктовывать цифры: за время охоты на немца он выучил их наизусть.
– Готово! – сказала Ёлка и, приложив трубку к уху, махнула Сардику рукой: «Скройся!»
Он послушно вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Можно отправиться на кухню, где много чего есть: канистра с оливковым маслом, оставшаяся от тенор-саксофона Мчедлидзе, пакет с одноразовой посудой, оставшийся от Женьки; сломанный гриль (память о байкере Леопольдыче), неработающая микроволновка (память о любителе горячих бутербродов Иване Бабкине). Прессованные мезозойские залежи приправ – каждая из любовниц Ужа считала своим долгом завалить дом приправами. Галка-Соловей – смесью перцев: черного, белого и кайенского. Машка-Каланча – эстрагоном и сухим укропом, Верка-Герпес – бадьяном и уксусной эссенцией. И только Анька-Амаретто ограничилась пакетиком специй для приготовления глинтвейна. Старинная кофемолка, щипцы для колки сахара, щипцы для колки орехов, две ступки с пестиками (побольше и поменьше) – вклад самого Сардика. Помимо чисто утилитарных целей они служат реквизитом для натюрмортов. Есть еще связка лука, связка чеснока и две несъедобные тыквы-горлянки.
Одну из них когда-то принесла Шурик.
На кухне много всего, нет только какао.
Сардик дал себе слово, что намекнет на отсутствие какао, когда они выйдут из метро на Петроградке. Но они не поехали на метро, и не поехали на наземном транспорте, и даже(невзирая надень, который становился все чудеснее) не пошли пешком. Сардик немного замешкался, решая, какое количество денег оставить на чай официанту, чтобы не выглядеть сквалыгой («бабы больше всего не любят жадных мужиков» – и такая истина имелась в цитатнике Аньки-Амаретто). Недоделанному гарсону хватило бы и десяти рублей, а Сардик оставил целых тридцать. Жаль только, что ангел так и не увидел этого широкого жеста. Он упорхнул раньше, чем Сардик расстался с тридцаткой.
Но пугаться не стоило – и косичка, и стриженый затылок никуда не исчезли. Они просто переместились на стоянку у Перинных рядов. Сардик и глазом моргнуть не успел, как Ёлка открыла водительскую дверцу какой-то иномарки и села за руль. Она ни разу не обернулась и не посигналила, а когда Сардик прогулочным шагом приблизился к машине, опустила стекло и негромким голосом сказала:
– Ты что копаешься? Давай быстрее.
Сардик плюхнулся на пассажирское сиденье, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете: у его ангела есть персональное авто, а это дорогого стоит!
Из всех его знакомых личным транспортом владел только байкер Леопольдыч. Он даже несколько раз катал Сардика на своей, затюнингованной по самые гланды, «Хонде», но это не шло ни в какое сравнение с ангельской тачкой.
Сардик сидел в роскошном салоне с видом зоотехника, попавшего на нобелевский банкет. И с немым благоговением разглядывал приборную панель, и огромное количество кнопок с малопонятными символами, и фигурку, висящую на лобовом стекле: мультяшная диснеевская мамзелька с черными прилизанными волосами на прямой пробор и коровьими глазами в пол-лица.
Betty Boop.
Бетти Буп, любимый персонаж фотографа Женьки, утверждавшего, что если он (после всех фотосессий с красотками) когда-нибудь и женится – то только на Бетти Буп. Женька просвещал Сардика насчет Бетти за пивом с чипсами. Вспомнить бы, что именно он говорил!..
– Бетти Буп. – Сардик ткнул пальцем в куклу. – Первый мультперсонаж, запрещенный американской киноцензурой. Та еще оторва. Если я когда-нибудь женюсь, то…
Не с того конца начинаешь, старичок!.. Говорить в присутствии женщины, в которую влюблен, о том, что женишься на рисованной Бетти Буп, – по меньшей мере идиотизм. Это ведь только Шурик могла позволить себе отвечать на многочисленные предложения руки и сердца сакраментальным «Сорри, но я уже помолвлена с Джеком Николсоном. Свадьба в следующий четверг».
– Если ты когда-нибудь женишься, то что? – Ёлка даже не смотрела в его сторону.
– То приглашу ее в свидетельницы, – неуклюже сострил Сардик.
Ответом ему было гробовое молчание.
– Это шутка, – добавил он. И тут же внес очередную корректировку: – Неудачная.
– Ага. Терпеть не могу Бетти Буп.
– Тогда Бетти Буп отменяется.
Ангел уже свернул на канал Грибоедова и теперь двигался к Невскому. Слева оставалась Казань – то самое место, где они встретились несколько часов назад. Несколько часов! – вот и у Сардика с Ёлкой появилась собственная история. И если небесам будет угодно, несколько часов прорастут в несколько дней, а потом настанет черед нескольких месяцев, а потом… Нет, он не будет заглядывать так далеко! Он будет довольствоваться тем, что есть: сегодня, сейчас, и кстати, что он делал на Невском – в субботу, в полдень? Не так часто он бывает в центре, а если бывает – то исключительно по делу: встретиться с кем-то из знакомых. Или из потенциальных клиентов, готовых принять к рассмотрению Сардиково творчество. Значит, у него была назначена встреча?..
Сколько бы Сардик ни старался вспомнить, с кем именно он должен пересечься здесь, – ничего не получалось. А это означало лишь одно: его единственной целью была девушка с чудным именем Ёлка. И она полностью изменит его жизнь.
Так сказал Гаро.
Все в порядке, старичок! Жизнь прекрасна!..
– Куда мы едем? – спросил он.
– К тебе, куда же еще. Какао. Разве ты забыл?
– Нет, конечно. Это просто здорово. В том плане, что я… э-э… счастлив.
Никаких ответных признаний не последовало, и помолчав несколько минут, Сардик сказал:
– Классная тачка.
– Так себе. Ничего выдающегося.
– Я вообще-то с тачками не очень дружу…
– Предпочитаешь метро? -
ангел вовсе не подкалывал Сардика и не старался унизить, просто уточнял его предпочтения. Вполне понятное желание – ведь они недавно познакомились, а рассказать нужно многое: целую жизнь, которая прожита друг без друга. А потом… ах да, он запретил себе думать о том, что будет потом. И точно знает, что не нарушит запрета. Прецеденты уже случались.
– Я предпочитаю мотики.
– Мотороллеры?
– Мотоциклы. У меня был потрясный мотоцикл. «Хонда». – Он снова не удержался от дешевого вранья, вот скотство!..
– Почему был? Он уже умер?
– Вроде того. Я его продал. Срочно нужны были деньги. А у тебя что за тачка?
– Эта?
– Что, есть какие-то другие? – Наконец-то он сказал что-то забавное. Что-то такое, что сорвало с лица девушки мимолетную и едва заметную улыбку.
– Нет. Других нет. Пока. А это – «Мазда RX-8». Купе.
– Да-а… Круто. Зверь, а не машина.
– Положим, не зверь, а зверушка. И цвет подкачал, не люблю красные тачки. Так же, как Бетти Буп.
– То есть свидетельницей на свадьбу ты эту тачку тоже не пригласишь?
– Ни за что! В какую сторону направляемся?
– На набережную Карповки. Знаешь, как ехать?
– Не заблужусь.
До самой Петроградки Сардик молчал, снова и снова мучаясь вопросом: а правильно ли он поступил, пригласив ангела в более чем скромное бунгало на Карповке? Полное отсутствие евростандарта и увеселительной программы с одной стороны. Картины – с другой. Сардик изнывал от жгучего желания показать девушке по имени Ёлка свои картины. «Воркующего рыцаря» – в особенности. Всему виной была наивная вера, культивируемая с самого начала их знакомства: то, что увидит Ёлка, скажет о нем много больше, чем если бы он сам принялся бы распинаться о себе. Какой он тонкий, много переживший, смешной и серьезный одновременно. Какой он философ, какой он алхимик, и в глубине души – авиатор, и в глубине души – погонщик воздушных змеев, и повелитель воды – тоже. Про повелителя воды он придумал уже давно, как только переселился в Питер. Вот только все не подворачивался подходящий сюжет про повелителя. Та-акой забойный сюжет, чтобы всем стало ясно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54