Но только за свой счет. Кофе-экспрессо и бутерброд с сыром я еще потяну. Но все остальное — увольте. Я слишком бедна, чтобы оплачивать ваши прихоти.
Для пущего эффекта я взяла в руки двадцать шиллингов и скатала их в трубочку. И приложила ее к глазам в качестве импровизированной подзорной трубы.
— Ну как? По-прежнему согласны?
— Я согласен на все! — Его подбородок дрогнул. — Давайте сложим наши знания.
— Здорово! — Я все-таки не удержалась от восторженного отклика.
— Я делаю это даже не потому, что вы мне платите… И даже не ради Олева… У нас с ним были чисто деловые отношения.
— Ради самой загадки! — осенило меня.
— Да. Ради самой загадки… А что это у вас за прибор в футляре? — Натренированный глаз Рейно интуитивно цеплял все самое важное.
— Сначала вы. Что вы нашли на даче? И на кладбище… Рейно сел прямо передо мной и сложил ноги по-турецки. И вытащил из жилетного кармана целлофан с несколькими окурками, лупу, пинцет и еще один пакетик. Сквозь плотный пластик пакетика просматривались реб-ра какой-то измочаленной коробочки.
Поддев пинцетом окурок, Рейно приблизил к нему лупу.
— Сигареты «Петр Первый». Три окурка, причем два в более предпочтительном состоянии…
— Что значит — «в более предпочтительном состоянии»?
— Что один окурок был оставлен у могилы чуть раньше. Скорее всего — на несколько дней…
— Или месяцев, — я тоже попыталась внести свою лепту в ход рассуждений Рейно.
— Это вряд ли. Могила выглядит достаточно ухоженной. За ней наверняка присматривают. Убирают, протирают камни. Судя по ее состоянию — не реже одного раза в неделю.
— И кто?
— Кто-то из местных жителей, скорее всего.
— А во втором пакете? — Удовлетворившись таким немудреным объяснением, я перекинулась на картонную коробку. — Что там?
Рейно, как заправский фокусник, вынул ее из пакета. Даже невооруженным глазом было видно, что это упаковка от какого-то одеколона.
— Я нашел это в мастерской, — торжественно провозгласил он. — В ведре со стружками. Это «Byblos».
«Этот идиот отказывается от „Hugo Boss“. Носится с „Byblos“, как курица с яйцом».
Строчка из письма Аллы Кодриной замаячила у меня перед глазами. Кто бы мог подумать, что я в состоянии почти дословно помнить не только названия фирм верхней одежды и нижнего белья!
— Выглядит почти как новый… Только смятый.
— Я уже сказал… Упаковка лежала в ведре со стружками. Так что установить по внешнему виду, сколько она пролежала там, — невозможно. К тому же у нас нет ни оборудования, ни криминалистической лаборатории…
Я умоляюще посмотрела на Рейно. Вовлечение криминалистической лаборатории в орбиту нашего расследования будет означать для меня смертный приговор. Как ни странно, сам Рейно поддержал мои страхи.
— Я не верю в силу науки, если ее обслуживают некомпетентные люди. А по тому, как было проведено расследование в отношении Аллы Кодриной, можно смело утверждать, что им занимались некомпетентные люди…
— Я тоже бы им не доверяла, — вырвалось у меня.
— Теперь вы. — Рейно сложил в кучку свой жалкий мизерный улов. — Вы обещали посвятить меня в те подробности, о которых я ничего не знаю. Что это за прибор в футляре?
Ну, Варвара, вперед и с песней! Не может быть, чтобы боженька не оценил твоих усилий на пути к исправлению! На пути к лучезарному, ослепительному, упоительному и свободному будущему!..
— Это орудие убийства, — просто сказала я.
— Где орудие убийства?
— В футляре.
Рейно протянул к футляру руки, но я была начеку.
— Нет. Так не пойдет. Сначала я объясню… Это нож, которым убили Олева Киви.
— Что?!
— Нож, которым убили Олева Киви, — я тупо переводила глаза с Рейно на футляр. — Но…
— Откуда у вас этот нож?
— Я вынула его из тела…
— Вы? — Он быстро заморгал, открыл рот, чтобы что-то сказать, но в самый последний момент передумал.
— Не забывайте, я проснулась рядом с телом… Увидела нож…
— Зачем вы вытащили его? Вы, дура ненормальная?!
— Не знаю… Я тогда плохо соображала…
— По-моему, вы всегда плохо соображали. Зачем вы это сделали?!. Если, конечно, не вы убили…
— Не я, клянусь! — Я снова пустила в ход тихие, полные сдержанного достоинства слезы.
— А если там были отпечатки пальцев, идиотка?
— Если бы вы его видели…
— Мертвого Олева Киви?
— Нет… Нож…
— Так покажите мне его! — Он снова протянул лапу к Футляру.
— Да, конечно… Но сначала я должна предупредить. «Это Нож-убийца… Стоит взять его в руки — и невозможно Удержаться… Ты думаешь только о том, чтобы добраться до чьей-то плоти… Он руководит тобой, он направляв тебя… Я сама испытала все это… Я сама…
— Еще кого-то замочили?
— Нет!.. — Я надолго замолчала. Стоит ли рассказывать Рейно о досадном эпизоде с пупком Сергуни Синенко и об отважном коте Идисюда?
Наверное, стоит. Если уж ты решила идти до конца.
— Я хотела… Я хотела убить… Вернее, не я сама. Это Нож направлял меня… Он хотел убить… Я бы и сделала это. Если бы меня не вспугнули… Вернее, если бы Нож не вспугнули, — с трудом закончила я и снова почувствовала, как на голове у меня зашевелились волосы.
Но свободный от убийств и предрассудков прагматик
Рейно посмотрел на меня скептически.
— Вы, русские, всегда сваливаете свои безобразия на кого угодно… На зиму, на американские спутники, на плохие дороги. Стыдитесь!..
— Сами вы…
— Давайте его сюда…
— Я предупредила.
— Давайте.
Он больше не слушал меня. Он был не в состоянии терпеть. Да что там, его просто корежило от любопытства! Я подтолкнула футляр к коленям Рейно и трагическим шепотом произнесла:
— Открывайте, только не сейчас…
— А когда?
— Когда я отойду на безопасное расстояние! — Конец фразы застал меня уже у двери.
— Теперь можно? — Рейно смотрел на меня с веселым снисхождением.
Я (на всякий случай) приоткрыла входную дверь, прикинула расстояние от себя до Рейно и от Рейно до футляра — и дала отмашку.
— Теперь можно…
О, с каким вожделением он схватился за крышку! Как зачарованная, напрочь позабыв об опасности, которая исходила от ножа, я наблюдала за ним. Наконец Рейно снял крышку и вытряхнул нож. И несколько секунд безтыолвно взирал на смертоносные совершенные линии, на точеные лепестки и на упрямый лоб бога Ваджрапани… — Нет, — едва слышно прошептала я. — Нет… Только де делайте этого… Нет…
Но было поздно. Рейно не слушал меня. А Нож… Нож змеей скользнул в объятья его ладони.
Черт возьми, он был в этих объятьях всегда… Он был создан для руки.
Рейно медленно повернул голову ко мне. И улыбнулся. Нож, который нашел приют в его руке, улыбнулся тоже. Бледным, жаждущим крови лезвием. Все так же медленно Рейно поднялся с колен и двинулся в мою сторону.
Он двинулся в мою сторону, а у меня даже не было кота-защитника Идисюда!
Я отступила на шаг, потом еще на шаг… До входной двери не так уж далеко, выбежать я успею. Какое счастье, что мне не придется тратить время на открывание замков… Какое счастье, что я — умная Маня! — вовремя подготовила пути к отступл…
Сделав еще один шаг назад, я зацепилась ногой за диванный валик — и рухнула на пол.
Сколько драгоценных секунд я потеряла? Одну, две, пять?..
Но этих секунд с лихвой хватило, чтобы Рейно… нет, чтобы Нож… склонился надо мной. Издав какой-то нечленораздельный звук (господи, неужели это мой собственный голос?!), я зажмурилась.
Вот оно.
Баста. Каюк. Финита ля, как любил говаривать покойный Стас Дремов. Что ж, соскучиться по мне он не успеет. И Олев Киви — тоже… Там мы все и встретимся, в захламленном аду, среди новеньких тефлоновых сковородок…
Вот только почему он медлит?..
— Не ушиблись? — раздался прямо надо мной голос Рейно.
— Что?
— Я спрашиваю — не ушиблись?
Я несмело открыла один глаз. Потом — второй.
Рейно стоял прямо надо мной с Ножом в руках. И улыбался…
— А… — выдохнула я.
— Давайте руку.
— А почему… почему ничего не произошло?
— А что должно было произойти? — Рейно посмотрел на меня заинтересованно.
— Вы должны были… — я запнулась.
— Что?
— Вы должны были… почувствовать непреодолимую тягу к убийству… Вы должны были захотеть меня убить…
Рейно присел на злополучный диванный валик и поиграл ножом.
— Вы правы, Варвара. Иногда меня так и подмывает вас убить. Дать вам piki nupp чем-нибудь тяжелым. Но это только когда вы порете чушь и пугаетесь у меня под ногами.
— А сейчас?
— Не больше, чем всегда, — Рейно даже не смотрел на меня. Он внимательно изучал физиономию Ваджрапани.
— Подождите… Разве у вас не было даже намека на порыв… на помутнение? Разве вы не хотели… вы не хотели воткнуть нож в человеческое тело?
— Вы, русские… Вы меня удивляете! Вы действительно азиаты… Кровожадные азиаты… Как можно находить прелесть в кровопускании?
Вот это да! Нож, вступивший в сговор с флегматичным эстонцем, обвел меня вокруг пальца. Он усмирил свою сущность и в этот раз явился миру кротким приспособлением для резки овощей. Но смириться с этим вот так, просто, я не могла…
— Неужели вы ничего не почувствовали, Рейно?
— От того, что взял в руки нож? Нет.
А может, Нож действует избирательно? Сворачивает в бараний рог впечатлительные натуры типа меня и ничего не может поделать с гнусными патологоанатомическими циниками типа Рейно. Неплохой бы получился материал для журнала «Дамский вечерок». Его вполне можно было поместить под рубрикой «На ночь глядя»…
— Я так и знала. Вы абсолютно бесчувственный человек. Ничто не может вас пронять. Даже Нож-убийца о вас зубы обломал…
Рейно все еще рассматривал нож. И о чем-то напряженно думал.
— Нож что, валялся на полу? — спросил он.
— Почему на полу? Он был воткнут в грудь Олева Киви.
— И вы его вытащили? — Он посмотрел на меня со жгучим интересом. — Взяли и вытащили?! Вот так запросто? Ничего не побоялись?
— Честно говоря, я не помню…
— Еще бы… Вы либо сумасшедшая, либо больная, либо…
Выслушивать поток оскорблений и дальше я была не намерена.
— Знаете что… Если бы вы его видели… Если бы вы видели нож… Как тогда… Таким, каким видела его я…
— Я вижу его и сейчас. Симпатичная игрушка… Какому-нибудь коллекционеру наверняка бы понравилось…
— Это не совсем то. Вернее, он выглядел немного иначе.
Отступать было поздно. Если сказала «а», то нужно говорить и «б», Варвара Андреевна! И я, мысленно перекрестившись, бросилась в омут с головой.
— В рукояти был алмаз! Или еще какой-то камень… Но явно драгоценный…
— Вот как! — Рейно посмотрел на меня с насмешливой жалостью. — И куда же он делся?
— Понятия не имею…
— Но ведь нож все время был у вас, если я правильно понял?
— Да… То есть… После того, как я чуть не убила Сергуню… я… максимально ограничила с ним контакты…
— С Сергуней?
— С ножом! Вы следите за моей мыслью?
— Пытаюсь, хотя это довольно тяжело…
— Так вот, я спрятала нож в футляр… А потом, когда в очередной раз вынула его, камня в рукояти не было…
Не говоря ни слова, Рейно встал с валика и направился в комнату. Я осталась сидеть в коридоре.
— Говорите, алмаз? — крикнул он из комнаты. Сквозь дверной проем я видела, как он снова ухватил лупу и, распластавшись на полу, принялся исследовать нож. Каждую насечку, каждый завиток. Сантиметр за сантиметром.
— Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью… — крикнула я.
— А я могу! — Он сунул лупу в карман жилетки и вернулся ко мне на валик. — Со стопроцентной уверенностью… Никаким камнем здесь и не пахнет. Абсолютно литая вещь. Ни единого зазора, ни единого паза… Слушайте, Варвара, зачем вы морочите мне голову?!
— Камень был, — упрямо повторила я. — Камень был на месте головы этого бога. Бог называется Ваджрапани. «Рука, держащая ваджру». А ваджра — и есть алмаз… На санскрите.
Урок, преподанный мне продавцом Дементием, оказался незабытым. Совсем незабытым.
— Все может быть, но камня здесь нет, — Рейно остался глух к судорожным всплескам моего не такого уж мощного интеллекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Для пущего эффекта я взяла в руки двадцать шиллингов и скатала их в трубочку. И приложила ее к глазам в качестве импровизированной подзорной трубы.
— Ну как? По-прежнему согласны?
— Я согласен на все! — Его подбородок дрогнул. — Давайте сложим наши знания.
— Здорово! — Я все-таки не удержалась от восторженного отклика.
— Я делаю это даже не потому, что вы мне платите… И даже не ради Олева… У нас с ним были чисто деловые отношения.
— Ради самой загадки! — осенило меня.
— Да. Ради самой загадки… А что это у вас за прибор в футляре? — Натренированный глаз Рейно интуитивно цеплял все самое важное.
— Сначала вы. Что вы нашли на даче? И на кладбище… Рейно сел прямо передо мной и сложил ноги по-турецки. И вытащил из жилетного кармана целлофан с несколькими окурками, лупу, пинцет и еще один пакетик. Сквозь плотный пластик пакетика просматривались реб-ра какой-то измочаленной коробочки.
Поддев пинцетом окурок, Рейно приблизил к нему лупу.
— Сигареты «Петр Первый». Три окурка, причем два в более предпочтительном состоянии…
— Что значит — «в более предпочтительном состоянии»?
— Что один окурок был оставлен у могилы чуть раньше. Скорее всего — на несколько дней…
— Или месяцев, — я тоже попыталась внести свою лепту в ход рассуждений Рейно.
— Это вряд ли. Могила выглядит достаточно ухоженной. За ней наверняка присматривают. Убирают, протирают камни. Судя по ее состоянию — не реже одного раза в неделю.
— И кто?
— Кто-то из местных жителей, скорее всего.
— А во втором пакете? — Удовлетворившись таким немудреным объяснением, я перекинулась на картонную коробку. — Что там?
Рейно, как заправский фокусник, вынул ее из пакета. Даже невооруженным глазом было видно, что это упаковка от какого-то одеколона.
— Я нашел это в мастерской, — торжественно провозгласил он. — В ведре со стружками. Это «Byblos».
«Этот идиот отказывается от „Hugo Boss“. Носится с „Byblos“, как курица с яйцом».
Строчка из письма Аллы Кодриной замаячила у меня перед глазами. Кто бы мог подумать, что я в состоянии почти дословно помнить не только названия фирм верхней одежды и нижнего белья!
— Выглядит почти как новый… Только смятый.
— Я уже сказал… Упаковка лежала в ведре со стружками. Так что установить по внешнему виду, сколько она пролежала там, — невозможно. К тому же у нас нет ни оборудования, ни криминалистической лаборатории…
Я умоляюще посмотрела на Рейно. Вовлечение криминалистической лаборатории в орбиту нашего расследования будет означать для меня смертный приговор. Как ни странно, сам Рейно поддержал мои страхи.
— Я не верю в силу науки, если ее обслуживают некомпетентные люди. А по тому, как было проведено расследование в отношении Аллы Кодриной, можно смело утверждать, что им занимались некомпетентные люди…
— Я тоже бы им не доверяла, — вырвалось у меня.
— Теперь вы. — Рейно сложил в кучку свой жалкий мизерный улов. — Вы обещали посвятить меня в те подробности, о которых я ничего не знаю. Что это за прибор в футляре?
Ну, Варвара, вперед и с песней! Не может быть, чтобы боженька не оценил твоих усилий на пути к исправлению! На пути к лучезарному, ослепительному, упоительному и свободному будущему!..
— Это орудие убийства, — просто сказала я.
— Где орудие убийства?
— В футляре.
Рейно протянул к футляру руки, но я была начеку.
— Нет. Так не пойдет. Сначала я объясню… Это нож, которым убили Олева Киви.
— Что?!
— Нож, которым убили Олева Киви, — я тупо переводила глаза с Рейно на футляр. — Но…
— Откуда у вас этот нож?
— Я вынула его из тела…
— Вы? — Он быстро заморгал, открыл рот, чтобы что-то сказать, но в самый последний момент передумал.
— Не забывайте, я проснулась рядом с телом… Увидела нож…
— Зачем вы вытащили его? Вы, дура ненормальная?!
— Не знаю… Я тогда плохо соображала…
— По-моему, вы всегда плохо соображали. Зачем вы это сделали?!. Если, конечно, не вы убили…
— Не я, клянусь! — Я снова пустила в ход тихие, полные сдержанного достоинства слезы.
— А если там были отпечатки пальцев, идиотка?
— Если бы вы его видели…
— Мертвого Олева Киви?
— Нет… Нож…
— Так покажите мне его! — Он снова протянул лапу к Футляру.
— Да, конечно… Но сначала я должна предупредить. «Это Нож-убийца… Стоит взять его в руки — и невозможно Удержаться… Ты думаешь только о том, чтобы добраться до чьей-то плоти… Он руководит тобой, он направляв тебя… Я сама испытала все это… Я сама…
— Еще кого-то замочили?
— Нет!.. — Я надолго замолчала. Стоит ли рассказывать Рейно о досадном эпизоде с пупком Сергуни Синенко и об отважном коте Идисюда?
Наверное, стоит. Если уж ты решила идти до конца.
— Я хотела… Я хотела убить… Вернее, не я сама. Это Нож направлял меня… Он хотел убить… Я бы и сделала это. Если бы меня не вспугнули… Вернее, если бы Нож не вспугнули, — с трудом закончила я и снова почувствовала, как на голове у меня зашевелились волосы.
Но свободный от убийств и предрассудков прагматик
Рейно посмотрел на меня скептически.
— Вы, русские, всегда сваливаете свои безобразия на кого угодно… На зиму, на американские спутники, на плохие дороги. Стыдитесь!..
— Сами вы…
— Давайте его сюда…
— Я предупредила.
— Давайте.
Он больше не слушал меня. Он был не в состоянии терпеть. Да что там, его просто корежило от любопытства! Я подтолкнула футляр к коленям Рейно и трагическим шепотом произнесла:
— Открывайте, только не сейчас…
— А когда?
— Когда я отойду на безопасное расстояние! — Конец фразы застал меня уже у двери.
— Теперь можно? — Рейно смотрел на меня с веселым снисхождением.
Я (на всякий случай) приоткрыла входную дверь, прикинула расстояние от себя до Рейно и от Рейно до футляра — и дала отмашку.
— Теперь можно…
О, с каким вожделением он схватился за крышку! Как зачарованная, напрочь позабыв об опасности, которая исходила от ножа, я наблюдала за ним. Наконец Рейно снял крышку и вытряхнул нож. И несколько секунд безтыолвно взирал на смертоносные совершенные линии, на точеные лепестки и на упрямый лоб бога Ваджрапани… — Нет, — едва слышно прошептала я. — Нет… Только де делайте этого… Нет…
Но было поздно. Рейно не слушал меня. А Нож… Нож змеей скользнул в объятья его ладони.
Черт возьми, он был в этих объятьях всегда… Он был создан для руки.
Рейно медленно повернул голову ко мне. И улыбнулся. Нож, который нашел приют в его руке, улыбнулся тоже. Бледным, жаждущим крови лезвием. Все так же медленно Рейно поднялся с колен и двинулся в мою сторону.
Он двинулся в мою сторону, а у меня даже не было кота-защитника Идисюда!
Я отступила на шаг, потом еще на шаг… До входной двери не так уж далеко, выбежать я успею. Какое счастье, что мне не придется тратить время на открывание замков… Какое счастье, что я — умная Маня! — вовремя подготовила пути к отступл…
Сделав еще один шаг назад, я зацепилась ногой за диванный валик — и рухнула на пол.
Сколько драгоценных секунд я потеряла? Одну, две, пять?..
Но этих секунд с лихвой хватило, чтобы Рейно… нет, чтобы Нож… склонился надо мной. Издав какой-то нечленораздельный звук (господи, неужели это мой собственный голос?!), я зажмурилась.
Вот оно.
Баста. Каюк. Финита ля, как любил говаривать покойный Стас Дремов. Что ж, соскучиться по мне он не успеет. И Олев Киви — тоже… Там мы все и встретимся, в захламленном аду, среди новеньких тефлоновых сковородок…
Вот только почему он медлит?..
— Не ушиблись? — раздался прямо надо мной голос Рейно.
— Что?
— Я спрашиваю — не ушиблись?
Я несмело открыла один глаз. Потом — второй.
Рейно стоял прямо надо мной с Ножом в руках. И улыбался…
— А… — выдохнула я.
— Давайте руку.
— А почему… почему ничего не произошло?
— А что должно было произойти? — Рейно посмотрел на меня заинтересованно.
— Вы должны были… — я запнулась.
— Что?
— Вы должны были… почувствовать непреодолимую тягу к убийству… Вы должны были захотеть меня убить…
Рейно присел на злополучный диванный валик и поиграл ножом.
— Вы правы, Варвара. Иногда меня так и подмывает вас убить. Дать вам piki nupp чем-нибудь тяжелым. Но это только когда вы порете чушь и пугаетесь у меня под ногами.
— А сейчас?
— Не больше, чем всегда, — Рейно даже не смотрел на меня. Он внимательно изучал физиономию Ваджрапани.
— Подождите… Разве у вас не было даже намека на порыв… на помутнение? Разве вы не хотели… вы не хотели воткнуть нож в человеческое тело?
— Вы, русские… Вы меня удивляете! Вы действительно азиаты… Кровожадные азиаты… Как можно находить прелесть в кровопускании?
Вот это да! Нож, вступивший в сговор с флегматичным эстонцем, обвел меня вокруг пальца. Он усмирил свою сущность и в этот раз явился миру кротким приспособлением для резки овощей. Но смириться с этим вот так, просто, я не могла…
— Неужели вы ничего не почувствовали, Рейно?
— От того, что взял в руки нож? Нет.
А может, Нож действует избирательно? Сворачивает в бараний рог впечатлительные натуры типа меня и ничего не может поделать с гнусными патологоанатомическими циниками типа Рейно. Неплохой бы получился материал для журнала «Дамский вечерок». Его вполне можно было поместить под рубрикой «На ночь глядя»…
— Я так и знала. Вы абсолютно бесчувственный человек. Ничто не может вас пронять. Даже Нож-убийца о вас зубы обломал…
Рейно все еще рассматривал нож. И о чем-то напряженно думал.
— Нож что, валялся на полу? — спросил он.
— Почему на полу? Он был воткнут в грудь Олева Киви.
— И вы его вытащили? — Он посмотрел на меня со жгучим интересом. — Взяли и вытащили?! Вот так запросто? Ничего не побоялись?
— Честно говоря, я не помню…
— Еще бы… Вы либо сумасшедшая, либо больная, либо…
Выслушивать поток оскорблений и дальше я была не намерена.
— Знаете что… Если бы вы его видели… Если бы вы видели нож… Как тогда… Таким, каким видела его я…
— Я вижу его и сейчас. Симпатичная игрушка… Какому-нибудь коллекционеру наверняка бы понравилось…
— Это не совсем то. Вернее, он выглядел немного иначе.
Отступать было поздно. Если сказала «а», то нужно говорить и «б», Варвара Андреевна! И я, мысленно перекрестившись, бросилась в омут с головой.
— В рукояти был алмаз! Или еще какой-то камень… Но явно драгоценный…
— Вот как! — Рейно посмотрел на меня с насмешливой жалостью. — И куда же он делся?
— Понятия не имею…
— Но ведь нож все время был у вас, если я правильно понял?
— Да… То есть… После того, как я чуть не убила Сергуню… я… максимально ограничила с ним контакты…
— С Сергуней?
— С ножом! Вы следите за моей мыслью?
— Пытаюсь, хотя это довольно тяжело…
— Так вот, я спрятала нож в футляр… А потом, когда в очередной раз вынула его, камня в рукояти не было…
Не говоря ни слова, Рейно встал с валика и направился в комнату. Я осталась сидеть в коридоре.
— Говорите, алмаз? — крикнул он из комнаты. Сквозь дверной проем я видела, как он снова ухватил лупу и, распластавшись на полу, принялся исследовать нож. Каждую насечку, каждый завиток. Сантиметр за сантиметром.
— Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью… — крикнула я.
— А я могу! — Он сунул лупу в карман жилетки и вернулся ко мне на валик. — Со стопроцентной уверенностью… Никаким камнем здесь и не пахнет. Абсолютно литая вещь. Ни единого зазора, ни единого паза… Слушайте, Варвара, зачем вы морочите мне голову?!
— Камень был, — упрямо повторила я. — Камень был на месте головы этого бога. Бог называется Ваджрапани. «Рука, держащая ваджру». А ваджра — и есть алмаз… На санскрите.
Урок, преподанный мне продавцом Дементием, оказался незабытым. Совсем незабытым.
— Все может быть, но камня здесь нет, — Рейно остался глух к судорожным всплескам моего не такого уж мощного интеллекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63