И я начинаю склоняться к мысли, что он взялся за это дело с вашего одобрения, может быть, и не боа вашей помощи. Поскольку он недалеко продвинулся, вы взяли дело в свои руки после того как было обнаружено тело Мобли.
Я повернулся к Киттиму.
— Вы получили удовольствие от убийства Атиса Джонса, Киттим? Вам понравилось стрелять в спину старой женщине?
Я заметил его движение слишком поздно, чтобы вовремя отреагировать. Удар его кулака пришелся мне слева поддых и отправил меня в нокаут. Луис дернулся в какой-то момент, но снова замер, услышав за своей спиной щелчок пистолета.
— Вам следует поучиться хорошим манерам, мистер Паркер, — сказал Киттим. — Вы не можете приходить сюда и бросать обвинения такого рода, не вызвав в ответ никакой реакции.
Я медленно подтянулся на руках, встал на колени. Удар достиг своей цели. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, а затем меня стошнило.
— О Господи, — простонал Ларуз. — Посмотрите, что вы наделали. Тоби, пришли кого-нибудь, чтобы убрали.
Нога Киттима появилась в поле моего зрения.
— Ты — кучка дерьма, Паркер.
Он наклонился так, чтобы я мог видеть его лицо:
— Мистер Боуэн тебя не любит. Теперь я вижу, почему. Не думай, что мы уже закончили. Я лично сильно удивлюсь, если ты вернешься живым из Южной Каролины. Если делать ставки, то перевес на одной стороне может быть весьма существенным, а я человек азартный, знаешь ли.
Дверь передо мной открылась, и вошел слуга. Он, казалось, не замечает пистолетов и напряженной атмосферы, царящей в комнате. Он просто присел и начал убирать, а я поднялся, качаясь на своих ногах. Вслед за слугой появился Ларуз-старший.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Незваные гости, мистер Ларуз, — ответил Киттим. — Они как раз собрались уходить.
Старик метнул на него косой взгляд. Было очевидно, что Ларуз не выносит Киттима и с трудом терпит его присутствие в доме, и все же Киттим находится здесь. Ларуз ничего ему не сказал, вместо этого он переключил свое внимание на сына, чья уверенность в себе начала стремительно таять в присутствии отца.
— Кто они такие? — спросил он.
— Это детектив, с которым я разговаривал в отеле. Он один из тех, кого нанял Эллиот Нортон, чтобы спасти от виселицы черного убийцу Марианны, — заикаясь, произнес Эрл-младший.
— Это правда? — спросил старик.
Я вытер тыльной стороной ладони рот.
— Нет. Я не верю, что Атис Джонс убил вашу дочь, но я найду того, кто это сделал.
— Это не ваше дело.
— Атис мертв. Убиты и люди, которые предоставили ему убежище в своем доме. Вы правы: выяснение того, что произошло, не мое дело. Это больше, чем просто дело. Это мой моральный долг.
— Я советую вам убираться со своим моральным долгом подальше. В этом случае он не приведет вас к гибели.
Он обернулся к своему сыну:
— Выдворите их из моих владений.
Ларуз-младший посмотрел на Киттима. Ему надо было выполнять этот приказ.
Немного помедлив, чтобы не уронить свой авторитет, Киттим кивнул своим людям, и они направились вперед, держа пистолеты наизготовку прижатыми к бедру так, чтобы они не бросались в глаза и не тревожили гостей, когда мы покидали дом.
— И, мистер Киттим, — добавил старый Эрл (Киттим обернулся, чтобы посмотреть на него), — на будущее, устраивайте свои экзекуции где-нибудь в другом месте. Это — мой дом. А вы не входите в штат моих слуг.
Он бросил на сына последний твердый взгляд, а затем вернулся на лужайку и присоединился к гостям.
Нас поместили в центр круга и препроводили к машине. Наши пистолеты лежали на капоте, но без патронов. Когда я готовился уезжать, Киттим наклонился к окну со стороны водителя. Запах горящей нефти был таким сильным, что меня чуть опять не стошнило.
— Следующая наша встреча будет последней, — сказал он. — Теперь бери свою дрессированную обезьяну и убирайся отсюда.
Он подмигнул Луису, стукнул по крыше кулаком и стал смотреть, как мы отъезжаем.
Я потрогал то место, куда попал кулак Киттима, и взвыл от боли.
— Ты можешь вести машину? — спросил Луис.
— Думаю, да.
— Похоже, Киттим у Ларузов чувствует себя как дома.
— Он там, потому что Боуэн хочет, чтобы он был там.
— Значит, у Боуэна есть что-то на Ларузов, если его парень распоряжается в их доме.
— Он обозвал тебя.
— Я слышал.
— Похоже, ты перенес это очень спокойно, принимая во внимание обстоятельства.
— Глупо из-за этого умирать. И вообще, мало что в этом мире стоит моей жизни. Киттим — это другое дело. Он сказал, мы еще встретимся? Ну, что ж, я подожду.
— Ты думаешь, что сможешь поквитаться с ним?
— Конечно. Куда ты направляешься?
— Получить урок истории. Я устал мило вести себя с людьми.
Луис, казалось, был слегка озадачен:
— А что ты имеешь в виду под «мило вести себя» в данный момент?
Глава 22
В гостинице меня ждало сообщение на автоответчике. Оно было от Фила Поведы. Он хотел, чтобы я позвонил ему. Его голос не был испуганным, в нем не чувствовалось паники. Я заметил даже какую-то расслабленную интонацию. Но сначала я, конечно, позвонил Рейчел. Брюс Тейлор, один из патрульных полицейских Скарборо, в это время как раз сидел у нее на кухне, пил кофе и поедал печенье. Я почувствовал себя лучше, узнав, что полицейские проведывают ее, как и обещал Мак-Артур, и что где-то там поблизости великан из «Клана киллеров» страдает, помимо прочего, от непереносимости лактозы.
— Уоллес тоже заходил несколько раз, — сообщила Рейчел.
— И как там наш мистер Одинокое Сердце?
— Он уехал за покупками во Фрипорт. Приобрел пару пиджаков в магазине «Ральф», прикупил несколько новых рубашек и галстуков. Он делает успехи, но у него еще большой потенциал. А Мэри, по-моему, действительно ему подходит.
— Безрассудная?
— Слово, которое ты пытаешься найти, — «общительная». Теперь пока. У меня тут симпатичный мужчина в форме, которым мне следует заняться.
Я повесил трубку и набрал номер Фила Поведы.
— Это Паркер, — сказал я, когда он взял трубку.
— Привет, — ответил он. — Спасибо, что позвонили.
Его голос звучал радостно, почти приветливо. Это был совсем не тот Фил Поведа, который угрожал мне оружием два дня назад.
— Я как раз заканчиваю улаживать свои дела. Ну, вы понимаете, завещание и всякое такое говно. Я, оказывается, довольно богатый человек, просто не знал об этом. Предположительно, мне следует сначала умереть, чтобы потом заработать на этом капитал, но это — круто.
— Мистер Поведа, вы хорошо себя чувствуете?
Это был глупый вопрос. Казалось, Фил Поведа чувствует себя лучше некуда. К сожалению, я предполагал, что он чувствует себя подобным образом благодаря тому, что ему просто заложило уши от излишней активности.
— Да, — сказал он, и впервые тень сомнений закралась в его голос. — Да, думаю, что так. Вы были правы: Эллиот мертв. Они нашли его машину. Об этом говорили в новостях.
Я не ответил.
— Как вы и говорили, в живых остались только я и Ларуз, но, в отличие от Эрла, у меня нет папочки и друзей-нацистов, чтобы защитить меня.
— Вы имеете в виду Боуэна?
— Угу. Боуэна и этого его арийского придурка. Но они не смогут защищать его вечно. Когда-нибудь он окажется в одиночестве, и тогда...
Он позволил себе оборвать фразу, а потом заключил:
— Я хочу только, чтобы все это закончилось.
— Что вы хотите, чтобы закончилось?
— Все: убийства, чувство вины... Черт возьми, больше всего — чувство вины. Если у вас есть время, мы могли бы поговорить об этом. У меня есть время. Хотя не много, не много. Мое время заканчивается. Наше время заканчивается.
Я сказал ему, что сейчас приеду. Я хотел к тому же попросить его не открывать свою аптечку, не пользоваться колющими и режущими предметами, но к тому времени сияние бурной деятельности, которое на время осветило его помраченный ум, утонуло в темных извилинах его мозгов. Он только сказал:
— Круто! — и положил трубку.
Я собрал свои сумки и выписался из гостиницы. Что бы ни произошло дальше, некоторое время я буду жить не в Чарлстоне.
Фил Поведа открыл дверь. На нем были шорты, шлепанцы и белая майка с изображением Иисуса Христа, который распахивает одежды, чтобы показать свое сердце.
— Иисус — мой Спаситель, — объяснил Фил. — Всякий раз, когда я смотрю в зеркало, я напоминаю себе об этом. Он готов простить меня.
Зрачки Поведы расширились, как у наркоманов. Что бы это ни было, это было очень сильное средство. Вы могли бы дать его ребятам с «Титаника» и наблюдать, как они тонут в волнах с лучезарными улыбками на лицах. Он подтолкнул меня к чистенькой кухне с мебелью из дуба, сварил кофе без кофеина. И за весь следующий час так и не притронулся к своей чашке. Очень скоро я тоже отставил свою.
А выслушав историю Фила Поведы до конца, я подумал, что мне больше никогда не захочется ни пить ни есть.
* * *
Бара «Оби» теперь уже нет. Это был придорожный кабак около Блаф-роуд, место в котором аккуратно стриженые мальчики из колледжа за пять долларов могли познать радости орального секса в компании бедной негритянки или еще более нищей белой девчонки, скрываясь в темноте где-нибудь под деревьями у отмелей Конгари. Потом богатые белые мальчики возвращались к своим дружкам, хлопая их по плечу в знак приветствия, а женщины в это время полоскали рот под струей воды из крана на дворе. Но теперь на этом месте стоит «Болотная крыса», где Атис Джонс и Марианна Ларуз провели последние часы вместе незадолго до ее смерти.
Сестры Джонс любили выпивать в «Оби», хотя одной из них, Эдди, было всего семнадцать, а ее старшая сестра Мелия по какой-то прихоти природы выглядела еще моложе. К тому времени Эдди уже родила сына Атиса — как оказалось, плод случайной связи с одним из множества ухажеров ее матери, покойным Дэвисом Смутом по прозвищу Сапог. Эту связь можно было бы расценить как изнасилование, если бы девчонка заявила об этом. Итак, Эдди начала растить мальчика вместе со своей бабушкой, потому что ее мать не могла вынести даже вида дочери. Очень скоро матери некого стало игнорировать и стыдиться. В один из вечеров следы Эдди и ее сестры были стерты с лица земли...
Они напились и качались, выходя из бара; свист и ругань неслись им вслед, пьяный ветер раздувал паруса их бесшабашности. Эдди споткнулась и шлепнулась на зад, а ее сестра со смехом свалилась прямо на нее. Она стала поднимать младшую, юбка задралась, под ней не было ничего, и, пока они, покачиваясь, стояли, пытаясь прийти в себя, они увидели, что за ними из машины наблюдают молодые люди. Один из них влез на колени другим, чтобы лучше видеть. Сконфуженные, но пока ничуть не испуганные, несмотря на свое состояние, девушки перестали смеяться и направились по дороге домой с опущенными головами.
Они прошли всего несколько метров, когда услышали звук мотора за своей спиной, и фары выхватили их фигуры, из камней и осыпавшейся хвои на дороге. Они оглянулись. Огромные горящие глаза фар были практически рядом с ними, потом машина свернула в сторону и одна из боковых дверей открылась. Оттуда высунулась рука и схватила Эдди. Эта рука разорвала на ней платье и оставила две глубокие царапины на ее руке.
Девушки побежали в перелесок у реки, ориентируясь на запах воды и гниющих листьев. Машина дернулась на обочине дороги, фары погасли. С воплями и боевыми криками началась охота.
* * *
— Мы называли их шлюхами, — сказал Поведа. Его глаза все еще возбужденно блестели. — Они ими и были. Или почти были. Лэндрон знал о них все. Вот почему мы разрешили ему прицепиться к нам, потому что Лэндрон знал все о девках, которые готовы были переспать за упаковку из шести банок пива, девках, которые не станут болтать, если вы их слегка поколотите. Именно Лэндрон рассказал нам о сестрах Джонс. У одной из них был ребенок, а ей не исполнилось и семнадцати, когда она родила. А другая, по словам Лэндрона, просто сходила с ума от этого и занималась этим везде, где могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Я повернулся к Киттиму.
— Вы получили удовольствие от убийства Атиса Джонса, Киттим? Вам понравилось стрелять в спину старой женщине?
Я заметил его движение слишком поздно, чтобы вовремя отреагировать. Удар его кулака пришелся мне слева поддых и отправил меня в нокаут. Луис дернулся в какой-то момент, но снова замер, услышав за своей спиной щелчок пистолета.
— Вам следует поучиться хорошим манерам, мистер Паркер, — сказал Киттим. — Вы не можете приходить сюда и бросать обвинения такого рода, не вызвав в ответ никакой реакции.
Я медленно подтянулся на руках, встал на колени. Удар достиг своей цели. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, а затем меня стошнило.
— О Господи, — простонал Ларуз. — Посмотрите, что вы наделали. Тоби, пришли кого-нибудь, чтобы убрали.
Нога Киттима появилась в поле моего зрения.
— Ты — кучка дерьма, Паркер.
Он наклонился так, чтобы я мог видеть его лицо:
— Мистер Боуэн тебя не любит. Теперь я вижу, почему. Не думай, что мы уже закончили. Я лично сильно удивлюсь, если ты вернешься живым из Южной Каролины. Если делать ставки, то перевес на одной стороне может быть весьма существенным, а я человек азартный, знаешь ли.
Дверь передо мной открылась, и вошел слуга. Он, казалось, не замечает пистолетов и напряженной атмосферы, царящей в комнате. Он просто присел и начал убирать, а я поднялся, качаясь на своих ногах. Вслед за слугой появился Ларуз-старший.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Незваные гости, мистер Ларуз, — ответил Киттим. — Они как раз собрались уходить.
Старик метнул на него косой взгляд. Было очевидно, что Ларуз не выносит Киттима и с трудом терпит его присутствие в доме, и все же Киттим находится здесь. Ларуз ничего ему не сказал, вместо этого он переключил свое внимание на сына, чья уверенность в себе начала стремительно таять в присутствии отца.
— Кто они такие? — спросил он.
— Это детектив, с которым я разговаривал в отеле. Он один из тех, кого нанял Эллиот Нортон, чтобы спасти от виселицы черного убийцу Марианны, — заикаясь, произнес Эрл-младший.
— Это правда? — спросил старик.
Я вытер тыльной стороной ладони рот.
— Нет. Я не верю, что Атис Джонс убил вашу дочь, но я найду того, кто это сделал.
— Это не ваше дело.
— Атис мертв. Убиты и люди, которые предоставили ему убежище в своем доме. Вы правы: выяснение того, что произошло, не мое дело. Это больше, чем просто дело. Это мой моральный долг.
— Я советую вам убираться со своим моральным долгом подальше. В этом случае он не приведет вас к гибели.
Он обернулся к своему сыну:
— Выдворите их из моих владений.
Ларуз-младший посмотрел на Киттима. Ему надо было выполнять этот приказ.
Немного помедлив, чтобы не уронить свой авторитет, Киттим кивнул своим людям, и они направились вперед, держа пистолеты наизготовку прижатыми к бедру так, чтобы они не бросались в глаза и не тревожили гостей, когда мы покидали дом.
— И, мистер Киттим, — добавил старый Эрл (Киттим обернулся, чтобы посмотреть на него), — на будущее, устраивайте свои экзекуции где-нибудь в другом месте. Это — мой дом. А вы не входите в штат моих слуг.
Он бросил на сына последний твердый взгляд, а затем вернулся на лужайку и присоединился к гостям.
Нас поместили в центр круга и препроводили к машине. Наши пистолеты лежали на капоте, но без патронов. Когда я готовился уезжать, Киттим наклонился к окну со стороны водителя. Запах горящей нефти был таким сильным, что меня чуть опять не стошнило.
— Следующая наша встреча будет последней, — сказал он. — Теперь бери свою дрессированную обезьяну и убирайся отсюда.
Он подмигнул Луису, стукнул по крыше кулаком и стал смотреть, как мы отъезжаем.
Я потрогал то место, куда попал кулак Киттима, и взвыл от боли.
— Ты можешь вести машину? — спросил Луис.
— Думаю, да.
— Похоже, Киттим у Ларузов чувствует себя как дома.
— Он там, потому что Боуэн хочет, чтобы он был там.
— Значит, у Боуэна есть что-то на Ларузов, если его парень распоряжается в их доме.
— Он обозвал тебя.
— Я слышал.
— Похоже, ты перенес это очень спокойно, принимая во внимание обстоятельства.
— Глупо из-за этого умирать. И вообще, мало что в этом мире стоит моей жизни. Киттим — это другое дело. Он сказал, мы еще встретимся? Ну, что ж, я подожду.
— Ты думаешь, что сможешь поквитаться с ним?
— Конечно. Куда ты направляешься?
— Получить урок истории. Я устал мило вести себя с людьми.
Луис, казалось, был слегка озадачен:
— А что ты имеешь в виду под «мило вести себя» в данный момент?
Глава 22
В гостинице меня ждало сообщение на автоответчике. Оно было от Фила Поведы. Он хотел, чтобы я позвонил ему. Его голос не был испуганным, в нем не чувствовалось паники. Я заметил даже какую-то расслабленную интонацию. Но сначала я, конечно, позвонил Рейчел. Брюс Тейлор, один из патрульных полицейских Скарборо, в это время как раз сидел у нее на кухне, пил кофе и поедал печенье. Я почувствовал себя лучше, узнав, что полицейские проведывают ее, как и обещал Мак-Артур, и что где-то там поблизости великан из «Клана киллеров» страдает, помимо прочего, от непереносимости лактозы.
— Уоллес тоже заходил несколько раз, — сообщила Рейчел.
— И как там наш мистер Одинокое Сердце?
— Он уехал за покупками во Фрипорт. Приобрел пару пиджаков в магазине «Ральф», прикупил несколько новых рубашек и галстуков. Он делает успехи, но у него еще большой потенциал. А Мэри, по-моему, действительно ему подходит.
— Безрассудная?
— Слово, которое ты пытаешься найти, — «общительная». Теперь пока. У меня тут симпатичный мужчина в форме, которым мне следует заняться.
Я повесил трубку и набрал номер Фила Поведы.
— Это Паркер, — сказал я, когда он взял трубку.
— Привет, — ответил он. — Спасибо, что позвонили.
Его голос звучал радостно, почти приветливо. Это был совсем не тот Фил Поведа, который угрожал мне оружием два дня назад.
— Я как раз заканчиваю улаживать свои дела. Ну, вы понимаете, завещание и всякое такое говно. Я, оказывается, довольно богатый человек, просто не знал об этом. Предположительно, мне следует сначала умереть, чтобы потом заработать на этом капитал, но это — круто.
— Мистер Поведа, вы хорошо себя чувствуете?
Это был глупый вопрос. Казалось, Фил Поведа чувствует себя лучше некуда. К сожалению, я предполагал, что он чувствует себя подобным образом благодаря тому, что ему просто заложило уши от излишней активности.
— Да, — сказал он, и впервые тень сомнений закралась в его голос. — Да, думаю, что так. Вы были правы: Эллиот мертв. Они нашли его машину. Об этом говорили в новостях.
Я не ответил.
— Как вы и говорили, в живых остались только я и Ларуз, но, в отличие от Эрла, у меня нет папочки и друзей-нацистов, чтобы защитить меня.
— Вы имеете в виду Боуэна?
— Угу. Боуэна и этого его арийского придурка. Но они не смогут защищать его вечно. Когда-нибудь он окажется в одиночестве, и тогда...
Он позволил себе оборвать фразу, а потом заключил:
— Я хочу только, чтобы все это закончилось.
— Что вы хотите, чтобы закончилось?
— Все: убийства, чувство вины... Черт возьми, больше всего — чувство вины. Если у вас есть время, мы могли бы поговорить об этом. У меня есть время. Хотя не много, не много. Мое время заканчивается. Наше время заканчивается.
Я сказал ему, что сейчас приеду. Я хотел к тому же попросить его не открывать свою аптечку, не пользоваться колющими и режущими предметами, но к тому времени сияние бурной деятельности, которое на время осветило его помраченный ум, утонуло в темных извилинах его мозгов. Он только сказал:
— Круто! — и положил трубку.
Я собрал свои сумки и выписался из гостиницы. Что бы ни произошло дальше, некоторое время я буду жить не в Чарлстоне.
Фил Поведа открыл дверь. На нем были шорты, шлепанцы и белая майка с изображением Иисуса Христа, который распахивает одежды, чтобы показать свое сердце.
— Иисус — мой Спаситель, — объяснил Фил. — Всякий раз, когда я смотрю в зеркало, я напоминаю себе об этом. Он готов простить меня.
Зрачки Поведы расширились, как у наркоманов. Что бы это ни было, это было очень сильное средство. Вы могли бы дать его ребятам с «Титаника» и наблюдать, как они тонут в волнах с лучезарными улыбками на лицах. Он подтолкнул меня к чистенькой кухне с мебелью из дуба, сварил кофе без кофеина. И за весь следующий час так и не притронулся к своей чашке. Очень скоро я тоже отставил свою.
А выслушав историю Фила Поведы до конца, я подумал, что мне больше никогда не захочется ни пить ни есть.
* * *
Бара «Оби» теперь уже нет. Это был придорожный кабак около Блаф-роуд, место в котором аккуратно стриженые мальчики из колледжа за пять долларов могли познать радости орального секса в компании бедной негритянки или еще более нищей белой девчонки, скрываясь в темноте где-нибудь под деревьями у отмелей Конгари. Потом богатые белые мальчики возвращались к своим дружкам, хлопая их по плечу в знак приветствия, а женщины в это время полоскали рот под струей воды из крана на дворе. Но теперь на этом месте стоит «Болотная крыса», где Атис Джонс и Марианна Ларуз провели последние часы вместе незадолго до ее смерти.
Сестры Джонс любили выпивать в «Оби», хотя одной из них, Эдди, было всего семнадцать, а ее старшая сестра Мелия по какой-то прихоти природы выглядела еще моложе. К тому времени Эдди уже родила сына Атиса — как оказалось, плод случайной связи с одним из множества ухажеров ее матери, покойным Дэвисом Смутом по прозвищу Сапог. Эту связь можно было бы расценить как изнасилование, если бы девчонка заявила об этом. Итак, Эдди начала растить мальчика вместе со своей бабушкой, потому что ее мать не могла вынести даже вида дочери. Очень скоро матери некого стало игнорировать и стыдиться. В один из вечеров следы Эдди и ее сестры были стерты с лица земли...
Они напились и качались, выходя из бара; свист и ругань неслись им вслед, пьяный ветер раздувал паруса их бесшабашности. Эдди споткнулась и шлепнулась на зад, а ее сестра со смехом свалилась прямо на нее. Она стала поднимать младшую, юбка задралась, под ней не было ничего, и, пока они, покачиваясь, стояли, пытаясь прийти в себя, они увидели, что за ними из машины наблюдают молодые люди. Один из них влез на колени другим, чтобы лучше видеть. Сконфуженные, но пока ничуть не испуганные, несмотря на свое состояние, девушки перестали смеяться и направились по дороге домой с опущенными головами.
Они прошли всего несколько метров, когда услышали звук мотора за своей спиной, и фары выхватили их фигуры, из камней и осыпавшейся хвои на дороге. Они оглянулись. Огромные горящие глаза фар были практически рядом с ними, потом машина свернула в сторону и одна из боковых дверей открылась. Оттуда высунулась рука и схватила Эдди. Эта рука разорвала на ней платье и оставила две глубокие царапины на ее руке.
Девушки побежали в перелесок у реки, ориентируясь на запах воды и гниющих листьев. Машина дернулась на обочине дороги, фары погасли. С воплями и боевыми криками началась охота.
* * *
— Мы называли их шлюхами, — сказал Поведа. Его глаза все еще возбужденно блестели. — Они ими и были. Или почти были. Лэндрон знал о них все. Вот почему мы разрешили ему прицепиться к нам, потому что Лэндрон знал все о девках, которые готовы были переспать за упаковку из шести банок пива, девках, которые не станут болтать, если вы их слегка поколотите. Именно Лэндрон рассказал нам о сестрах Джонс. У одной из них был ребенок, а ей не исполнилось и семнадцати, когда она родила. А другая, по словам Лэндрона, просто сходила с ума от этого и занималась этим везде, где могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59