А Уитон потом скажет, что его убили в тот вечер, когда он продырявил Франкенштейна.
– Эйс, ты должен называть его Фрэнки.
– Я и говорю: Фрэнки. Прости меня, Блютгетт. Просто сорвалось с языка..."
Я усмехнулся. Даже его компаньоны не очень-то хотели связываться с Блютгеттом.
"... – А что если это не удастся? Ведь вы же знаете, что у Скотта есть друзья среди копов Лос-Анджелеса.
– Ну и что, Счастливчик? Тогда мы все спрячемся у Кинга, пока история не порастет травой. Там столько выпивки, что мы сможем выдержать несколько месяцев. И консервов там в подвале хоть отбавляй, так что с нами ничего не случится. И куколка будет с нами... Представляете, ребятки, мы одни с куколкой.
– Я уже с нетерпением жду этого, Эйс. Если Лекки скажет, что мы должны убить ее, то ему будет безразлично, что мы сперва с ней сделаем, до того, как убьем.
– Я тоже с нетерпением жду этого, Эйс..."
Я скривил лицо от боли. Разговор о том, что они сделают с куколкой, прежде чем убьют ее, длился еще некоторое время. Я закусил губы и посмотрел в окно. Дождь все шел. Магнитофон замолчал, а я в своем мозгу мысленно проделывал эту поездку, причем так ясно, словно она происходила прямо сейчас. Я казался человеком, только что рожденным, птицей Феникс, воскресшей из пепла. Я украдкой посмотрел на Пола Энсона и, сознаюсь честно, друзья, стало мне немного страшно.
"... – О'кей, Счастливчик, сворачивай направо! Мы уже достаточно далеко отъехали. Блютгетт, вытаскивай его!
– Почему здесь? Почему не отвезти его на площадку для гольфа?
– Потому что это слишком близко от Виллы и там есть народ. А здесь нас никто не услышит. Давай, вытаскивай его, мы всадим в него пулю, а потом отвезем на площадку для гольфа.
Я почувствовал на себе руки Блютгетта, почувствовал, как меня подняли, и услышал, как Счастливчик удивленно спросил:
– А какая у тебя пушка, Эйс? С коротким стволом? Она похожа на пушку Скотта.
– Ты что, спятил? И давай быстрее, нечего рассусоливать!
И пока я чувствовал, как Блютгетт выволакивал меня из машины, у меня словно пелена спала с глаз. Пушка, которую Эйс держал в руке, действительно была моей, а так как мафиози должны были рассчитаться и со Счастливчиком, то они собирались убить сразу двух зайцев. Видимо, Райан заподозрил неладное. Он должен был меня убить здесь, а Эйс рассчитается со Счастливчиком и сунет мне в руку мой пистолет, чтобы лейтенант Уитон мог вынести вердикт: Скотт и Райан убили друг друга.
Я неподвижно лежал на земле, но чувствовал, как ко мне возвращается жизнь. Я подтянул ноги. Может быть, у меня и не было шанса выкарабкаться отсюда, но попытаться надо было.
– Я все еще не понимаю, почему именно я должен убить Скотта? – услышал я голос Счастливчика. – Если бы по крайней мере Франкенштейн...
– Дьявол тебя возьми, Счастливчик, ты должен говорить Фрэнки! Я тебе сотни раз говорил...
– Дай мне посмотреть на пушку, Эйс! Готов поспорить, что это пушка Скотта...
– Несчастный трус! Что, в штаны наделал? Боишься убить Скотта, который тебя в Лос-Анджелесе...
– Дай посмотреть! Вы что же, меня за такого дурака считаете, как Франкенштейн...
– Фрэнки! Черт бы тебя побрал, его звали Фрэнки! С меня достаточно... В этот момент я шевельнулся, спотыкнулся, снова упал, опять поднялся, почувствовав на себе дождь и грязь, в которую я соскальзывал. Позади меня – выстрелы, ругательства, крики...
Я побежал дальше. Казалось, что я только и делаю, что бегу, спотыкаюсь и падаю, встаю, бегу и падаю. В голове моей сверкала молния и грохотал гром, вокруг меня – полная темнота. Я все бежал и бежал целую вечность, пока, наконец, не упал в изнеможении в грязь, а дождь продолжал барабанить по моей спине..."
Прошло, наверное, минут десять, в которые я напряженно думал. Одна мысль сменяла другую, другая – третью, пока они, наконец, не были прерваны Полом Энсоном.
– Ну как, хорошее доказательство? – спросил он.
– Ничего, Пол. Совершенно ничего. Любой защитник разорвет это обвинение, которое будет опираться на эту запись. Нет, Пол, у меня в руках ничего нет.
– И что ты собираешься делать?
– У меня есть один факт, исходя из которого я и должен действовать: эти гангстеры похитили Лукрецию Бризант. И я знаю, где она находится. Я должен вызволить ее оттуда, лишь тогда я смогу доказать, что преступление действительно совершено.
– И как ты собираешься ее вызволить?
Я рассказал ему самое необходимое, но поскольку мне нужна была его помощь, пришлось в общих чертах посвятить его в дело. И действительно, через двадцать минут он сделал все, что нужно.
Когда я поднялся, чтобы идти, он спросил:
– И ты действительно знаешь, где она?
– Да. Кинг, о котором шла речь, имеет двухэтажный дом в Вилле. Должно быть, в нем и спрятались гангстеры.
– Ты думаешь, что и твои... твои друзья тоже там?
– Те четверо типов, которые собирались убить меня? Конечно! Если они уже не рассчитались со Счастливчиком Райаном. Вместо него там все равно найдется парочка других. Но одним больше, одним меньше – дела не меняет.
Он покачал головой.
– Послушай, Шелл, и как это тебе удалось дожить до такого возраста?
Я усмехнулся.
– За это я должен благодарить мой бравый дух, мое точное планирование, мою необыкновенную способность предвидеть факты, мои знания в области криминологии, мои знания людей, а также умение разгадывать кроссворды, а также...
– Хватит, хватит! Теперь я знаю все.
Когда я уже держался за ручку двери, Пол сказал:
– Шелл... – Он замолчал, потом начал снова: – Скажи мне, ты не можешь разбудить меня завтра в восемь? А то я порой не слышу будильника.
Глава 17
Когда я направил луч лазера на цоколь высокой каменной стены, окружающей дом Кинга, была уже полночь.
Я не стал спрашивать позволения у доктора Фредзиндера, можно ли мне использовать лазер или нет – мне почему-то казалось, что он ответит отказом. Некоторые маловерующие читатели сейчас скажут, что я его выкрал, но это не соответствовало действительности. Я собирался все вернуть. И лазер, и автомашину.
Да, мне пришлось забрать и машину, так как не исключалась возможность, что Уитон и его друзья опознают мой «кадиллак». А позади взятого взаймы автомобиля красовался взятый взаймы прицеп, на котором размещалась аппаратура, воспроизводившая лазерный луч.
У олеандровой изгороди я отцепил прицеп и собственноручно стал тащить его к стене. Лужайка была – насколько я помню – легко простреливаемая, но я был начеку.
Тащить прицеп было очень трудно, и я не пожелал бы, чтобы его тащил запряженный в повозку бык, но поскольку быка не было, пришлось эту работу выполнять Шеллу Скотту. Правда, для этого мне понадобилось больше времени, чем быку, но ведь и я вам не настоящий бык.
Я нагнулся и направил трубку, из которой должен вылетать луч, все превращающий в песок, на цоколь стены. Потом включил! Это было опьяняющее чувство! Дело пошло даже лучше, чем во время моей первой лекции, которую я давал Блютгетту. Я направлял луч несколько выше, и через несколько секунд уже образовалось отверстие в пятьдесят сантиметров высотой и тридцать шириной.
Я нагнулся, просунул голову и, не увидев никого, пролез в отверстие.
Первая часть плана прошла блестяще.
Я с осторожностью обошел дом вокруг. Я не ожидал встретить часового – и из-за высокой стены, и из-за погоды. Тем не менее я не выпускал пистолета 45-го калибра из правой руки.
На первом этаже в одной из комнат горел свет. Если смотреть с улицы, то окно находилось слева. Оно было довольно широкое, и с внутренней стороны на нем висели занавески. Я простоял у окна минуты две-три, я слышал голоса людей, но не смог понять ни слова.
Я выискал себе окно, которое было достаточно удалено от освещенного, потом достал из кармана ролик изоленты, специально предназначенной для этой цели, и заклеил крест-накрест стекла окна. Я легонько постучал по нему и большинство осколков прилипло к ленте. Некоторые осколки упали в комнату и зазвенели, но я не придал этому значения. Меня волновали более серьезные вещи. Я вытащил осколки стекла так, чтобы я мог пролезть в образовавшееся отверстие. Проникнув внутрь, я использовал свой карманный фонарик только в исключительных случаях, поскольку в старом доме было много коридоров и поворотов, фонарик был иногда просто необходим.
В воздухе преобладал прелый запах сырости и пыли. Пару раз под моими ногами предательски скрипнули половицы, но минуты через три я увидел под одной из дверей полоску света, которая подсказала мне, что я нахожусь у цели.
В тот же момент я услышал из-за двери и голоса. Внезапно мне стало как-то не по себе. Начали дрожать колени, мышцы ног стали словно из резины, и я почувствовал, как по лицу потекли струйки пота.
Возможно, сказывалось напряжение последних дней и часов. Возможно, мои железы начали усиленно работать, а возможно, все дело было в тех голосах, которые я слышал из комнаты.
Это не помогло мне сосредоточиться, а мне это было чертовски нужно. – Как было бы великолепно, если бы я сейчас, уже находясь перед дверью, потерял сознание, – подумал я. – Тогда для гангстеров, собравшихся за дверью, это был бы подарок небес.
Я хорошо мог себе представить, как они смотрели бы на распростертое тело несчастного Шелла Скотта.
Вот я и остался стоять на месте, делая глубокие вдохи и занимаясь гимнастикой, пока не почувствовал, что кожа снова приобрела нормальную чувствительность, а ноги перестали быть резиновыми. Да и мыслить я теперь мог получше. Я подумал, например, что совершенно легко могу попасть в эту комнату – достаточно лишь нажать на ручку двери, поскольку не было никакого логического обоснования для того, чтобы собравшимся здесь понадобилось запирать дверь на ключ – в этом-то доме-крепости.
Итак, я приготовился.
Обе пушки 45-го калибра – Счастливчика Райана и моя – были сняты с предохранителей. Я еще раз глубоко вздохнул, хотел взяться за ручку двери и в последний момент застыл.
И как раз вовремя.
Дело в том, что я заметил, что обе мои руки держали пистолеты. Для битвы, к которой я приготовился, это было хорошо и разумно, но у меня не было третьей руки, чтобы открыть дверь.
С неохотой я сунул один из пистолетов за пояс. Потом снова глубоко вздохнул, нажал на ручку и вошел.
Я правильно предположил, что дверь не заперта на ключ. Я быстро ее распахнул и вбежал в комнату.
В следующий момент я уже падал на пол, вытаскивая из-за пояса вторую пушку и чувствуя, как бешено колотится у меня сердце. Оба пистолета я сразу направил в тот угол, откуда слышались голоса, и лишь потом я посмотрел туда и увидел магнитофон...
Магнитофон?
Из него как раз слышался голос: «Я как раз собирался погасить сигарету и вдруг вижу – „клоп“»...
Чертова невезуха. Куда бы я ни приходил, я везде вижу магнитофоны. Они, кажется, магически притягивают меня. Я был весь в поту и с удовольствием всадил бы пару пуль в этот говорящий прибор.
«Боже, эта несчастная свинья...»
У меня не было даже времени повернуться на этот голос. Но голос я узнал. Теперь я узнал его. Он принадлежал Фрэнки. А он был мертв. Мертв?
В моей голове мысли проносились со скоростью средней величины урагана. Значит, могло быть и еще хуже...
Правильно.
Хуже стало тогда, когда мимо моего левого уха просвистела пуля. Я отпрыгнул влево. И пока я совершал свой прыжок, я попытался в прыжке перевернуться с тем, чтобы иметь возможность видеть парней лицом к лицу – тех парней, ради которых я сюда пришел.
Попытайтесь, друзья, перевернуться в прыжке. Если вы не артисты балета, то у вас возникнут те же трудности, что возникли у меня. Я не полностью выполнил этот балетный номер и очутился лицом к окну, то есть сделал на полоборота больше.
Но теперь мне было достаточно лишь немного повернуть голову, и я увидел их всех, сидевших на двух больших кушетках и трех тяжелых креслах: Лекки, преподобного Арчибальда, лейтенанта Уитона, парня, которого я еще не знал, а также Эйса, Флипо и Блютгетта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Эйс, ты должен называть его Фрэнки.
– Я и говорю: Фрэнки. Прости меня, Блютгетт. Просто сорвалось с языка..."
Я усмехнулся. Даже его компаньоны не очень-то хотели связываться с Блютгеттом.
"... – А что если это не удастся? Ведь вы же знаете, что у Скотта есть друзья среди копов Лос-Анджелеса.
– Ну и что, Счастливчик? Тогда мы все спрячемся у Кинга, пока история не порастет травой. Там столько выпивки, что мы сможем выдержать несколько месяцев. И консервов там в подвале хоть отбавляй, так что с нами ничего не случится. И куколка будет с нами... Представляете, ребятки, мы одни с куколкой.
– Я уже с нетерпением жду этого, Эйс. Если Лекки скажет, что мы должны убить ее, то ему будет безразлично, что мы сперва с ней сделаем, до того, как убьем.
– Я тоже с нетерпением жду этого, Эйс..."
Я скривил лицо от боли. Разговор о том, что они сделают с куколкой, прежде чем убьют ее, длился еще некоторое время. Я закусил губы и посмотрел в окно. Дождь все шел. Магнитофон замолчал, а я в своем мозгу мысленно проделывал эту поездку, причем так ясно, словно она происходила прямо сейчас. Я казался человеком, только что рожденным, птицей Феникс, воскресшей из пепла. Я украдкой посмотрел на Пола Энсона и, сознаюсь честно, друзья, стало мне немного страшно.
"... – О'кей, Счастливчик, сворачивай направо! Мы уже достаточно далеко отъехали. Блютгетт, вытаскивай его!
– Почему здесь? Почему не отвезти его на площадку для гольфа?
– Потому что это слишком близко от Виллы и там есть народ. А здесь нас никто не услышит. Давай, вытаскивай его, мы всадим в него пулю, а потом отвезем на площадку для гольфа.
Я почувствовал на себе руки Блютгетта, почувствовал, как меня подняли, и услышал, как Счастливчик удивленно спросил:
– А какая у тебя пушка, Эйс? С коротким стволом? Она похожа на пушку Скотта.
– Ты что, спятил? И давай быстрее, нечего рассусоливать!
И пока я чувствовал, как Блютгетт выволакивал меня из машины, у меня словно пелена спала с глаз. Пушка, которую Эйс держал в руке, действительно была моей, а так как мафиози должны были рассчитаться и со Счастливчиком, то они собирались убить сразу двух зайцев. Видимо, Райан заподозрил неладное. Он должен был меня убить здесь, а Эйс рассчитается со Счастливчиком и сунет мне в руку мой пистолет, чтобы лейтенант Уитон мог вынести вердикт: Скотт и Райан убили друг друга.
Я неподвижно лежал на земле, но чувствовал, как ко мне возвращается жизнь. Я подтянул ноги. Может быть, у меня и не было шанса выкарабкаться отсюда, но попытаться надо было.
– Я все еще не понимаю, почему именно я должен убить Скотта? – услышал я голос Счастливчика. – Если бы по крайней мере Франкенштейн...
– Дьявол тебя возьми, Счастливчик, ты должен говорить Фрэнки! Я тебе сотни раз говорил...
– Дай мне посмотреть на пушку, Эйс! Готов поспорить, что это пушка Скотта...
– Несчастный трус! Что, в штаны наделал? Боишься убить Скотта, который тебя в Лос-Анджелесе...
– Дай посмотреть! Вы что же, меня за такого дурака считаете, как Франкенштейн...
– Фрэнки! Черт бы тебя побрал, его звали Фрэнки! С меня достаточно... В этот момент я шевельнулся, спотыкнулся, снова упал, опять поднялся, почувствовав на себе дождь и грязь, в которую я соскальзывал. Позади меня – выстрелы, ругательства, крики...
Я побежал дальше. Казалось, что я только и делаю, что бегу, спотыкаюсь и падаю, встаю, бегу и падаю. В голове моей сверкала молния и грохотал гром, вокруг меня – полная темнота. Я все бежал и бежал целую вечность, пока, наконец, не упал в изнеможении в грязь, а дождь продолжал барабанить по моей спине..."
Прошло, наверное, минут десять, в которые я напряженно думал. Одна мысль сменяла другую, другая – третью, пока они, наконец, не были прерваны Полом Энсоном.
– Ну как, хорошее доказательство? – спросил он.
– Ничего, Пол. Совершенно ничего. Любой защитник разорвет это обвинение, которое будет опираться на эту запись. Нет, Пол, у меня в руках ничего нет.
– И что ты собираешься делать?
– У меня есть один факт, исходя из которого я и должен действовать: эти гангстеры похитили Лукрецию Бризант. И я знаю, где она находится. Я должен вызволить ее оттуда, лишь тогда я смогу доказать, что преступление действительно совершено.
– И как ты собираешься ее вызволить?
Я рассказал ему самое необходимое, но поскольку мне нужна была его помощь, пришлось в общих чертах посвятить его в дело. И действительно, через двадцать минут он сделал все, что нужно.
Когда я поднялся, чтобы идти, он спросил:
– И ты действительно знаешь, где она?
– Да. Кинг, о котором шла речь, имеет двухэтажный дом в Вилле. Должно быть, в нем и спрятались гангстеры.
– Ты думаешь, что и твои... твои друзья тоже там?
– Те четверо типов, которые собирались убить меня? Конечно! Если они уже не рассчитались со Счастливчиком Райаном. Вместо него там все равно найдется парочка других. Но одним больше, одним меньше – дела не меняет.
Он покачал головой.
– Послушай, Шелл, и как это тебе удалось дожить до такого возраста?
Я усмехнулся.
– За это я должен благодарить мой бравый дух, мое точное планирование, мою необыкновенную способность предвидеть факты, мои знания в области криминологии, мои знания людей, а также умение разгадывать кроссворды, а также...
– Хватит, хватит! Теперь я знаю все.
Когда я уже держался за ручку двери, Пол сказал:
– Шелл... – Он замолчал, потом начал снова: – Скажи мне, ты не можешь разбудить меня завтра в восемь? А то я порой не слышу будильника.
Глава 17
Когда я направил луч лазера на цоколь высокой каменной стены, окружающей дом Кинга, была уже полночь.
Я не стал спрашивать позволения у доктора Фредзиндера, можно ли мне использовать лазер или нет – мне почему-то казалось, что он ответит отказом. Некоторые маловерующие читатели сейчас скажут, что я его выкрал, но это не соответствовало действительности. Я собирался все вернуть. И лазер, и автомашину.
Да, мне пришлось забрать и машину, так как не исключалась возможность, что Уитон и его друзья опознают мой «кадиллак». А позади взятого взаймы автомобиля красовался взятый взаймы прицеп, на котором размещалась аппаратура, воспроизводившая лазерный луч.
У олеандровой изгороди я отцепил прицеп и собственноручно стал тащить его к стене. Лужайка была – насколько я помню – легко простреливаемая, но я был начеку.
Тащить прицеп было очень трудно, и я не пожелал бы, чтобы его тащил запряженный в повозку бык, но поскольку быка не было, пришлось эту работу выполнять Шеллу Скотту. Правда, для этого мне понадобилось больше времени, чем быку, но ведь и я вам не настоящий бык.
Я нагнулся и направил трубку, из которой должен вылетать луч, все превращающий в песок, на цоколь стены. Потом включил! Это было опьяняющее чувство! Дело пошло даже лучше, чем во время моей первой лекции, которую я давал Блютгетту. Я направлял луч несколько выше, и через несколько секунд уже образовалось отверстие в пятьдесят сантиметров высотой и тридцать шириной.
Я нагнулся, просунул голову и, не увидев никого, пролез в отверстие.
Первая часть плана прошла блестяще.
Я с осторожностью обошел дом вокруг. Я не ожидал встретить часового – и из-за высокой стены, и из-за погоды. Тем не менее я не выпускал пистолета 45-го калибра из правой руки.
На первом этаже в одной из комнат горел свет. Если смотреть с улицы, то окно находилось слева. Оно было довольно широкое, и с внутренней стороны на нем висели занавески. Я простоял у окна минуты две-три, я слышал голоса людей, но не смог понять ни слова.
Я выискал себе окно, которое было достаточно удалено от освещенного, потом достал из кармана ролик изоленты, специально предназначенной для этой цели, и заклеил крест-накрест стекла окна. Я легонько постучал по нему и большинство осколков прилипло к ленте. Некоторые осколки упали в комнату и зазвенели, но я не придал этому значения. Меня волновали более серьезные вещи. Я вытащил осколки стекла так, чтобы я мог пролезть в образовавшееся отверстие. Проникнув внутрь, я использовал свой карманный фонарик только в исключительных случаях, поскольку в старом доме было много коридоров и поворотов, фонарик был иногда просто необходим.
В воздухе преобладал прелый запах сырости и пыли. Пару раз под моими ногами предательски скрипнули половицы, но минуты через три я увидел под одной из дверей полоску света, которая подсказала мне, что я нахожусь у цели.
В тот же момент я услышал из-за двери и голоса. Внезапно мне стало как-то не по себе. Начали дрожать колени, мышцы ног стали словно из резины, и я почувствовал, как по лицу потекли струйки пота.
Возможно, сказывалось напряжение последних дней и часов. Возможно, мои железы начали усиленно работать, а возможно, все дело было в тех голосах, которые я слышал из комнаты.
Это не помогло мне сосредоточиться, а мне это было чертовски нужно. – Как было бы великолепно, если бы я сейчас, уже находясь перед дверью, потерял сознание, – подумал я. – Тогда для гангстеров, собравшихся за дверью, это был бы подарок небес.
Я хорошо мог себе представить, как они смотрели бы на распростертое тело несчастного Шелла Скотта.
Вот я и остался стоять на месте, делая глубокие вдохи и занимаясь гимнастикой, пока не почувствовал, что кожа снова приобрела нормальную чувствительность, а ноги перестали быть резиновыми. Да и мыслить я теперь мог получше. Я подумал, например, что совершенно легко могу попасть в эту комнату – достаточно лишь нажать на ручку двери, поскольку не было никакого логического обоснования для того, чтобы собравшимся здесь понадобилось запирать дверь на ключ – в этом-то доме-крепости.
Итак, я приготовился.
Обе пушки 45-го калибра – Счастливчика Райана и моя – были сняты с предохранителей. Я еще раз глубоко вздохнул, хотел взяться за ручку двери и в последний момент застыл.
И как раз вовремя.
Дело в том, что я заметил, что обе мои руки держали пистолеты. Для битвы, к которой я приготовился, это было хорошо и разумно, но у меня не было третьей руки, чтобы открыть дверь.
С неохотой я сунул один из пистолетов за пояс. Потом снова глубоко вздохнул, нажал на ручку и вошел.
Я правильно предположил, что дверь не заперта на ключ. Я быстро ее распахнул и вбежал в комнату.
В следующий момент я уже падал на пол, вытаскивая из-за пояса вторую пушку и чувствуя, как бешено колотится у меня сердце. Оба пистолета я сразу направил в тот угол, откуда слышались голоса, и лишь потом я посмотрел туда и увидел магнитофон...
Магнитофон?
Из него как раз слышался голос: «Я как раз собирался погасить сигарету и вдруг вижу – „клоп“»...
Чертова невезуха. Куда бы я ни приходил, я везде вижу магнитофоны. Они, кажется, магически притягивают меня. Я был весь в поту и с удовольствием всадил бы пару пуль в этот говорящий прибор.
«Боже, эта несчастная свинья...»
У меня не было даже времени повернуться на этот голос. Но голос я узнал. Теперь я узнал его. Он принадлежал Фрэнки. А он был мертв. Мертв?
В моей голове мысли проносились со скоростью средней величины урагана. Значит, могло быть и еще хуже...
Правильно.
Хуже стало тогда, когда мимо моего левого уха просвистела пуля. Я отпрыгнул влево. И пока я совершал свой прыжок, я попытался в прыжке перевернуться с тем, чтобы иметь возможность видеть парней лицом к лицу – тех парней, ради которых я сюда пришел.
Попытайтесь, друзья, перевернуться в прыжке. Если вы не артисты балета, то у вас возникнут те же трудности, что возникли у меня. Я не полностью выполнил этот балетный номер и очутился лицом к окну, то есть сделал на полоборота больше.
Но теперь мне было достаточно лишь немного повернуть голову, и я увидел их всех, сидевших на двух больших кушетках и трех тяжелых креслах: Лекки, преподобного Арчибальда, лейтенанта Уитона, парня, которого я еще не знал, а также Эйса, Флипо и Блютгетта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18