Я в этом не усмотрел ничего серьезного, но Бинг решил, что ему необходимо обратиться ко мне. И вот я нахожусь в “Пеликане” в ожидании встречи с особой, которую Бинг описал как “какую-то плясунью”.
Мой официант отсутствовал не более полминуты, вернувшись, он сразу же подошел к моему столу. Я не видел для этого оснований, но у меня сложилось впечатление, что он нервничает. Или чем-то напуган. Подойдя, он сказал:
— К сожалению, сэр, она не желает вас видеть.
Я нахмурился.
— Вы отдали ей мою карточку?
— Да, сэр, конечно.
Возможно, ее обидела моя слишком напористая просьба пойти потанцевать? Возможно, ее чувство юмора было менее гибким, чем она сама?
Я спросил его:
— Она это как-то объяснила?
— Нет, сэр.
Это никуда не годилось. Я снова достал бумажник.
— Давайте попытаемся еще раз. Скажите ей, что...
Но он уже тряс головой, отталкивая мой бумажник. Он пробормотал:
— Нет, нет... лучше не надо.
После этого он буквально сбежал.
Я заморгал, ничего не понимая. Он даже не справился, принести ли мне бокал бурбона. Ну и черт с ним! У меня было всего два подхода к Изабел Эллис, исчезнувшей дочери моего клиента, Лоррейн была одним из них. Поскольку я находился здесь, я должен был попытаться встретиться с ней. Я занимался сыскной деятельностью в Лос-Анджелесе и его окрестностях вот уже пять лет с тех пор, как демобилизовался с флота после войны, и я твердо знал, что нельзя отступать только из-за каприза какой-то девушки.
А этот официант повел себя как-то необычно...
Я поднялся и прошел мимо эстрады для оркестрантов через черную занавеску тем же путем, как минуту назад прошел официант с моей запиской. За дверью находился просторный холл, вытянувшийся влево по всей ширине клуба, слабо освещенный лампочкой без всяких плафонов. В противоположной стене имелись три или четыре двери, к одной из них прислонился высокий парень в коричневом габардиновом спортивном костюме.
Я подошел к нему, и он мне подмигнул. У него были крупные белые зубы, которые не полностью прикрывались толстыми губами, и наглые карие глаза.
Я спросил у него:
— Это костюмерная Лоррейн?
Он кивнул, взмахнув при этом засаленными волосами. Они на минуту вздыбились у него над головой, потом распались на две части, закрыв виски, как будто у него из черепа выпирали мозги. Но я-то был уверен, что с мозгами у него дело обстояло иначе. Теперь он стоял точно по центру, и его широкие плечи загораживали вход в комнату.
Я вежливо спросил:
— Как насчет того, чтобы отойти в сторону?
Хмыкнув, он буркнул:
— Я... не намерен.
Это “я” получилось протяжным, остальное же он выпалил без остановки.
Глупая ухмылка на его роже, отрицательный ответ и тон, каким это было сказано, меня задели.
— Послушай, приятель, — заговорил я уже менее миролюбиво, — я хотел постучать в эту дверь. Не стучать же мне через тебя?
Он усмехнулся и отошел в сторону, сделал несколько шагов по холлу и оглянулся на меня.
— Иди сюда, — сказал он заговорщицки, будто хотел сообщить какой-то секрет, — пойдем.
Быстро дойдя до входа в клуб, он махнул мне рукой, приглашая меня с собой. Я не понимал этого парня. Задержавшись у двери, он снова махнул мне рукой и сказал:
— Иди живей. Я что-то тебе скажу. Тебе это понравится.
Я прошел следом за ним в клуб. Парень был высоким, на какой-то дюйм ниже меня, а плечи у него были шире моих. Мне казалось, судя по его поведению, что у него в голове явное завихрение. Однако, как оказалось потом, я сильно ошибался.
Посреди центрального помещения клуба он остановился и спросил:
— Ты — Скотт?
— Да. Черт побери, как ты узнал?
Конечно, наружность у меня необычная, но я был уверен, что мое имя он узнал из карточки, которую я передавал с официантом. Он доказал правильность моей догадки, вытащив из бокового кармана мое послание. Демонстративно порвав его на несколько кусков, он отдал мне обрывки. Ничего не объяснив, он снова ухмыльнулся и спросил:
— Где твой столик, Скотт?
Все это мне не нравилось, но я решил продолжить игру. Я кивком головы показал на маленький столик, он прошел к нему и плюхнулся на свободный стул. Я тоже туда прошел, он указал на мой стул.
— Садись, Скотт.
— Хватит, любезный. Что это ты затеял? Что за дурацкая игра?
— Не игра, Скотт. Ох, да сядь же на минутку. Хочу с тобой поговорить.
Я сел, все еще не в силах разобраться в этом типе. Отодвинув подальше от себя пепельницу, он уперся локтями в стол. Я обратил внимание на вздувшуюся вену у него посреди лба, выпиравшую в том месте, где у всех людей бывает гладкая кожа. Я сам сильно загорел, но этот парень был буквально коричневый. Он проводил много времени на солнце.
Подмигнув, он изрек:
— Теперь оставайся здесь.
— Что?
— Ты меня слышал.
Он все это говорил весьма любезно.
— Вам не нужно видеть Лоррейн.
— Черт возьми, кто ты такой? Я намерен с ней повидаться как только ты закончишь этот разговор.
— Заткни пасть, Скотт, и держи ее закрытой.
И это было сказано как бы мимоходом, без жара. У меня от изумления даже рот приоткрылся. Я смотрел на него секунд пять.
— Ты не можешь говорить серьезно.
— Еще как серьезно!
Надо было слышать его певучую манеру безмятежно ронять столь тяжеловесные слова.
— Она не хочет тебя видеть, Скотт. Она устала. Оставайся здесь или лучше — беги домой. Значит ты, Скотт? Я о тебе кое-что слышал. Немного. Ничего хорошего. Частный сыщик, а? Смехота. Ей богу, приятель, забавно. Да, сэр, держитесь от Лоррейн подальше. В противном случае я выколочу из тебя всю воду, а тебя излуплю до полусмерти. Возможно, даже убью, Скотт.
Он продолжал говорить в том же духе, не повышая голоса, и люди за соседними столиками наверняка принимали это за дружескую беседу. Он еще больше распалялся, подробно описывая то, что он сделает со мной, если я немедленно не отправлюсь домой. Под конец он сказал пару вещей о моих сексуальных привычках, после чего мое терпение окончательно лопнуло, и я торопливо осмотрел присутствующих, выясняя, сколько будет свидетелей того, что я убью этого садиста сейчас.
Я сказал:
— Придержи язык, друг. Успокойся на минутку.
Сам я быстро вскочил с места и пошел назад к костюмерной. Оркестр сделал короткий перерыв, так что я беспрепятственно прошел через танцевальную площадку до того, как парень поднялся со своего стула. Остановившись, я подождал его. Он подошел ко мне, впервые улыбка с его лица исчезла.
— Не волнуйся, — сказал я ему, — у тебя неверные представления.
Я ему подмигнул. Он хотел схватить меня, но все же оглянулся, я же тем временем прошел через занавеску.
Теперь он был немного смущен, как недавно чувствовал себя я. И тогда пройдя пару ярдов по холлу, я повернулся и сказал ему:
— Послушай, ты не понимаешь. Очень сожалею, но...
Я тоже говорил любезным тоном, глядя ему в лицо, хотя во мне все кипело от ярости.
Двумя руками крест-накрест я схватил лацканы его пиджака, потянул их в противоположные стороны так, что он как бы оказался спеленутым, сам же поднял локти вверх и зажал ему горло своими запястьями.
Он ничего не мог сделать, ибо уже через пару секунд потерял сознание. Я еще надавил ему на шею, и он свалился бесчувственным мешком к моим ногам.
Я же поспешил к дверям костюмерной Лоррейн. Мое бешенство не улеглось, поэтому я даже не соизволил постучаться, просто распахнул дверь и ворвался в комнату.
Глава 2
Не знаю, что я ожидал там обнаружить. Возможно, мертвое тело.
Тело там было, но, пожалуй, более живого тела не доводилось мне видеть. Лоррейн. Прекрасная Лоррейн. Она удивленно подняла голову при моем появлении.
Она сидела перед туалетным столиком, окаймленным лампами дневного света, на ней был желтый шелковый халат, слишком старушечий для такой молодой женщины. Ей давно бы следовало выкинуть его вон и сейчас на себя не надевать, с моей точки зрения.
Вблизи ее лицо мне показалось куда более интеллигентным, чем на танцплощадке. Глаза ее смотрели нагло, а чувственные губы и нос пуговкой не изменяли основного впечатления, что она умница. Мне бы наверняка доставил большое удовлетворение разговор с ней, только она была не одна.
Слева на стуле сидел мужчина, который поднял голову, когда я вошел. На его лице появилось не изумление, а скорее холодная ярость, а за те несколько секунд, что мы дружно молчали, я сумел его хорошо рассмотреть.
Ему было лет тридцать пять — тридцать шесть. Выглядел он человеком обеспеченным и воспитанным, хотя и не занимал очень высокого положения. Глядя на него, я подумал, что восхождение по социальной лестнице далось ему трудно, и он становился все непокладистее и несговорчивее с каждым дюймом подъема. Все, что отпечаталось на его лице, было результатом времени, амбиций и, возможно, жадности. А в целом его физиономия казалась замороженной, как будто ее окунули в жидкий кислород. У меня мелькнула дикая мысль, что если бы он улыбнулся, его физиономия раскололась бы и треснула на несколько кусков.
Присмотревшись, я понял, что он напоминает мне ястреба. Главным образом из-за носа и глаз. Крючковатый нос был сплюснут у ноздрей, а маленькие темные глазки определенно походили на птичьи. К тому же они были посажены далеко друг от друга, так что пропорции были искажены. Я подумал, а не смотрит ли он на меня с противоположных краев мозга, оценивая меня.
На это у него ушло не более пяти секунд, я ему определенно не понравился, он широко открыл рот и отчетливо произнес:
— Вы — сукин сын!
Какого черта они все ополчились против меня? Я подумал на минутку, что не стоит ли и этого на какое-то время придушить, но потом я просто перестал замечать его и обратился к девушке.
— Что вы здесь делаете? — осведомилась она, и тон ее голоса, и выражение лица говорили о том, что она удивлена.
— Я послал вам записку о том, что хочу с вами поговорить. Вы ее получили?
Она покачала головой:
— Нет. Что за записка? С чем?
— Она была написана на моей карточке. Вы работали с Изабел Эллис, я пришел поговорить о ней. С глазу на глаз, если вы не возражаете.
Я чуточку остыл, напомнив себе, что это была ее артистическая (или костюмерная, не знаю, как она называла данное помещение), в которую я ворвался.
— Очень сожалею, что явился сюда таким вот образом, но снаружи у меня были кое-какие неприятности. Вот я и ворвался сюда...
Она покачала головой.
— Но я не знаю никакой Изабел Эллис.
Это меня остановило. Я произнес “да-а”, собирался добавить что-то еще, потом перевел взгляд на человека с замороженным лицом, по-прежнему не спускающего с меня глаз. Он глянул на девушку, и она торопливо пробормотала:
— Все олл-райт. Продолжайте.
— Вы ее не знаете? Возможно, вы ее называли Изабел Бинг, это ее девичье имя.
Она по-прежнему тупо слушала меня, и я поспешно спросил:
— Однако же вы знаете детектива по имени Вильям Картер, не так ли?
Она снова покачала головой. Я ходил вокруг нее кругами, мне это надоело, и я задал вопрос напрямик:
— Можем ли мы поговорить с вами без свидетелей? На это уйдет всего лишь несколько минут.
Ей не пришлось отвечать. Человек с ястребиной физиономией поднялся, посмотрел на меня так, как будто хотел расщепить на две половины, и вышел. Меня заинтересовало, кто он такой и что здесь делает, но тут же мои мысли перебросились на моего любезного приятеля, который лежал у самого порога, так что “ястребок” должен был непременно на него натолкнуться. Второй мыслью было то, что этот визит я посчитал таким пустяковым, что даже не соизволил захватить с собой револьвер. Наверное, мне следовало обыскать придушенного мною малого и убедиться, что он не вооружен. Симпатичные люди не носят с собой оружие, но я-то не был симпатичным человеком! Я снова заговорил:
— Извините меня за настойчивость, но я должен получить кое-какую информацию. И потом я не могу здесь долго задерживаться. Так что вы скажите в отношении этой Изабел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Мой официант отсутствовал не более полминуты, вернувшись, он сразу же подошел к моему столу. Я не видел для этого оснований, но у меня сложилось впечатление, что он нервничает. Или чем-то напуган. Подойдя, он сказал:
— К сожалению, сэр, она не желает вас видеть.
Я нахмурился.
— Вы отдали ей мою карточку?
— Да, сэр, конечно.
Возможно, ее обидела моя слишком напористая просьба пойти потанцевать? Возможно, ее чувство юмора было менее гибким, чем она сама?
Я спросил его:
— Она это как-то объяснила?
— Нет, сэр.
Это никуда не годилось. Я снова достал бумажник.
— Давайте попытаемся еще раз. Скажите ей, что...
Но он уже тряс головой, отталкивая мой бумажник. Он пробормотал:
— Нет, нет... лучше не надо.
После этого он буквально сбежал.
Я заморгал, ничего не понимая. Он даже не справился, принести ли мне бокал бурбона. Ну и черт с ним! У меня было всего два подхода к Изабел Эллис, исчезнувшей дочери моего клиента, Лоррейн была одним из них. Поскольку я находился здесь, я должен был попытаться встретиться с ней. Я занимался сыскной деятельностью в Лос-Анджелесе и его окрестностях вот уже пять лет с тех пор, как демобилизовался с флота после войны, и я твердо знал, что нельзя отступать только из-за каприза какой-то девушки.
А этот официант повел себя как-то необычно...
Я поднялся и прошел мимо эстрады для оркестрантов через черную занавеску тем же путем, как минуту назад прошел официант с моей запиской. За дверью находился просторный холл, вытянувшийся влево по всей ширине клуба, слабо освещенный лампочкой без всяких плафонов. В противоположной стене имелись три или четыре двери, к одной из них прислонился высокий парень в коричневом габардиновом спортивном костюме.
Я подошел к нему, и он мне подмигнул. У него были крупные белые зубы, которые не полностью прикрывались толстыми губами, и наглые карие глаза.
Я спросил у него:
— Это костюмерная Лоррейн?
Он кивнул, взмахнув при этом засаленными волосами. Они на минуту вздыбились у него над головой, потом распались на две части, закрыв виски, как будто у него из черепа выпирали мозги. Но я-то был уверен, что с мозгами у него дело обстояло иначе. Теперь он стоял точно по центру, и его широкие плечи загораживали вход в комнату.
Я вежливо спросил:
— Как насчет того, чтобы отойти в сторону?
Хмыкнув, он буркнул:
— Я... не намерен.
Это “я” получилось протяжным, остальное же он выпалил без остановки.
Глупая ухмылка на его роже, отрицательный ответ и тон, каким это было сказано, меня задели.
— Послушай, приятель, — заговорил я уже менее миролюбиво, — я хотел постучать в эту дверь. Не стучать же мне через тебя?
Он усмехнулся и отошел в сторону, сделал несколько шагов по холлу и оглянулся на меня.
— Иди сюда, — сказал он заговорщицки, будто хотел сообщить какой-то секрет, — пойдем.
Быстро дойдя до входа в клуб, он махнул мне рукой, приглашая меня с собой. Я не понимал этого парня. Задержавшись у двери, он снова махнул мне рукой и сказал:
— Иди живей. Я что-то тебе скажу. Тебе это понравится.
Я прошел следом за ним в клуб. Парень был высоким, на какой-то дюйм ниже меня, а плечи у него были шире моих. Мне казалось, судя по его поведению, что у него в голове явное завихрение. Однако, как оказалось потом, я сильно ошибался.
Посреди центрального помещения клуба он остановился и спросил:
— Ты — Скотт?
— Да. Черт побери, как ты узнал?
Конечно, наружность у меня необычная, но я был уверен, что мое имя он узнал из карточки, которую я передавал с официантом. Он доказал правильность моей догадки, вытащив из бокового кармана мое послание. Демонстративно порвав его на несколько кусков, он отдал мне обрывки. Ничего не объяснив, он снова ухмыльнулся и спросил:
— Где твой столик, Скотт?
Все это мне не нравилось, но я решил продолжить игру. Я кивком головы показал на маленький столик, он прошел к нему и плюхнулся на свободный стул. Я тоже туда прошел, он указал на мой стул.
— Садись, Скотт.
— Хватит, любезный. Что это ты затеял? Что за дурацкая игра?
— Не игра, Скотт. Ох, да сядь же на минутку. Хочу с тобой поговорить.
Я сел, все еще не в силах разобраться в этом типе. Отодвинув подальше от себя пепельницу, он уперся локтями в стол. Я обратил внимание на вздувшуюся вену у него посреди лба, выпиравшую в том месте, где у всех людей бывает гладкая кожа. Я сам сильно загорел, но этот парень был буквально коричневый. Он проводил много времени на солнце.
Подмигнув, он изрек:
— Теперь оставайся здесь.
— Что?
— Ты меня слышал.
Он все это говорил весьма любезно.
— Вам не нужно видеть Лоррейн.
— Черт возьми, кто ты такой? Я намерен с ней повидаться как только ты закончишь этот разговор.
— Заткни пасть, Скотт, и держи ее закрытой.
И это было сказано как бы мимоходом, без жара. У меня от изумления даже рот приоткрылся. Я смотрел на него секунд пять.
— Ты не можешь говорить серьезно.
— Еще как серьезно!
Надо было слышать его певучую манеру безмятежно ронять столь тяжеловесные слова.
— Она не хочет тебя видеть, Скотт. Она устала. Оставайся здесь или лучше — беги домой. Значит ты, Скотт? Я о тебе кое-что слышал. Немного. Ничего хорошего. Частный сыщик, а? Смехота. Ей богу, приятель, забавно. Да, сэр, держитесь от Лоррейн подальше. В противном случае я выколочу из тебя всю воду, а тебя излуплю до полусмерти. Возможно, даже убью, Скотт.
Он продолжал говорить в том же духе, не повышая голоса, и люди за соседними столиками наверняка принимали это за дружескую беседу. Он еще больше распалялся, подробно описывая то, что он сделает со мной, если я немедленно не отправлюсь домой. Под конец он сказал пару вещей о моих сексуальных привычках, после чего мое терпение окончательно лопнуло, и я торопливо осмотрел присутствующих, выясняя, сколько будет свидетелей того, что я убью этого садиста сейчас.
Я сказал:
— Придержи язык, друг. Успокойся на минутку.
Сам я быстро вскочил с места и пошел назад к костюмерной. Оркестр сделал короткий перерыв, так что я беспрепятственно прошел через танцевальную площадку до того, как парень поднялся со своего стула. Остановившись, я подождал его. Он подошел ко мне, впервые улыбка с его лица исчезла.
— Не волнуйся, — сказал я ему, — у тебя неверные представления.
Я ему подмигнул. Он хотел схватить меня, но все же оглянулся, я же тем временем прошел через занавеску.
Теперь он был немного смущен, как недавно чувствовал себя я. И тогда пройдя пару ярдов по холлу, я повернулся и сказал ему:
— Послушай, ты не понимаешь. Очень сожалею, но...
Я тоже говорил любезным тоном, глядя ему в лицо, хотя во мне все кипело от ярости.
Двумя руками крест-накрест я схватил лацканы его пиджака, потянул их в противоположные стороны так, что он как бы оказался спеленутым, сам же поднял локти вверх и зажал ему горло своими запястьями.
Он ничего не мог сделать, ибо уже через пару секунд потерял сознание. Я еще надавил ему на шею, и он свалился бесчувственным мешком к моим ногам.
Я же поспешил к дверям костюмерной Лоррейн. Мое бешенство не улеглось, поэтому я даже не соизволил постучаться, просто распахнул дверь и ворвался в комнату.
Глава 2
Не знаю, что я ожидал там обнаружить. Возможно, мертвое тело.
Тело там было, но, пожалуй, более живого тела не доводилось мне видеть. Лоррейн. Прекрасная Лоррейн. Она удивленно подняла голову при моем появлении.
Она сидела перед туалетным столиком, окаймленным лампами дневного света, на ней был желтый шелковый халат, слишком старушечий для такой молодой женщины. Ей давно бы следовало выкинуть его вон и сейчас на себя не надевать, с моей точки зрения.
Вблизи ее лицо мне показалось куда более интеллигентным, чем на танцплощадке. Глаза ее смотрели нагло, а чувственные губы и нос пуговкой не изменяли основного впечатления, что она умница. Мне бы наверняка доставил большое удовлетворение разговор с ней, только она была не одна.
Слева на стуле сидел мужчина, который поднял голову, когда я вошел. На его лице появилось не изумление, а скорее холодная ярость, а за те несколько секунд, что мы дружно молчали, я сумел его хорошо рассмотреть.
Ему было лет тридцать пять — тридцать шесть. Выглядел он человеком обеспеченным и воспитанным, хотя и не занимал очень высокого положения. Глядя на него, я подумал, что восхождение по социальной лестнице далось ему трудно, и он становился все непокладистее и несговорчивее с каждым дюймом подъема. Все, что отпечаталось на его лице, было результатом времени, амбиций и, возможно, жадности. А в целом его физиономия казалась замороженной, как будто ее окунули в жидкий кислород. У меня мелькнула дикая мысль, что если бы он улыбнулся, его физиономия раскололась бы и треснула на несколько кусков.
Присмотревшись, я понял, что он напоминает мне ястреба. Главным образом из-за носа и глаз. Крючковатый нос был сплюснут у ноздрей, а маленькие темные глазки определенно походили на птичьи. К тому же они были посажены далеко друг от друга, так что пропорции были искажены. Я подумал, а не смотрит ли он на меня с противоположных краев мозга, оценивая меня.
На это у него ушло не более пяти секунд, я ему определенно не понравился, он широко открыл рот и отчетливо произнес:
— Вы — сукин сын!
Какого черта они все ополчились против меня? Я подумал на минутку, что не стоит ли и этого на какое-то время придушить, но потом я просто перестал замечать его и обратился к девушке.
— Что вы здесь делаете? — осведомилась она, и тон ее голоса, и выражение лица говорили о том, что она удивлена.
— Я послал вам записку о том, что хочу с вами поговорить. Вы ее получили?
Она покачала головой:
— Нет. Что за записка? С чем?
— Она была написана на моей карточке. Вы работали с Изабел Эллис, я пришел поговорить о ней. С глазу на глаз, если вы не возражаете.
Я чуточку остыл, напомнив себе, что это была ее артистическая (или костюмерная, не знаю, как она называла данное помещение), в которую я ворвался.
— Очень сожалею, что явился сюда таким вот образом, но снаружи у меня были кое-какие неприятности. Вот я и ворвался сюда...
Она покачала головой.
— Но я не знаю никакой Изабел Эллис.
Это меня остановило. Я произнес “да-а”, собирался добавить что-то еще, потом перевел взгляд на человека с замороженным лицом, по-прежнему не спускающего с меня глаз. Он глянул на девушку, и она торопливо пробормотала:
— Все олл-райт. Продолжайте.
— Вы ее не знаете? Возможно, вы ее называли Изабел Бинг, это ее девичье имя.
Она по-прежнему тупо слушала меня, и я поспешно спросил:
— Однако же вы знаете детектива по имени Вильям Картер, не так ли?
Она снова покачала головой. Я ходил вокруг нее кругами, мне это надоело, и я задал вопрос напрямик:
— Можем ли мы поговорить с вами без свидетелей? На это уйдет всего лишь несколько минут.
Ей не пришлось отвечать. Человек с ястребиной физиономией поднялся, посмотрел на меня так, как будто хотел расщепить на две половины, и вышел. Меня заинтересовало, кто он такой и что здесь делает, но тут же мои мысли перебросились на моего любезного приятеля, который лежал у самого порога, так что “ястребок” должен был непременно на него натолкнуться. Второй мыслью было то, что этот визит я посчитал таким пустяковым, что даже не соизволил захватить с собой револьвер. Наверное, мне следовало обыскать придушенного мною малого и убедиться, что он не вооружен. Симпатичные люди не носят с собой оружие, но я-то не был симпатичным человеком! Я снова заговорил:
— Извините меня за настойчивость, но я должен получить кое-какую информацию. И потом я не могу здесь долго задерживаться. Так что вы скажите в отношении этой Изабел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25