— Ну, мне пора. Если хочешь, я сообщу тебе о том, что смогу разузнать. Счастливо оставаться, Рути.
Она промолчала.
Уходя, я чувствовал, что она смотрит мне вслед потухшим взором, а по ее щекам побегут слезы, едва я выйду за порог.
Глава 5
Усевшись в свой «кадиллак», я закурил и задумался. О Рут и Фрэнке. О наркотиках. И о могиле мистера Грэйвса, — что бы, черт возьми, это могло значить?
Могила — кладбище — похоронное бюро — братья Рэнд. Ведь Фрэнк, когда его загребли за хранение наркотиков, трудился у братьев-гробокопателей. С другой стороны, это всего лишь одна из его работ. К тому же полиция, перелопатив этот вариант, не нашла ничего подозрительного.
Перепроверка тех мест, где уже побывала полиция, редко приносит ощутимую пользу. Бригады опытных копов, техников, экспертов-криминалистов с их лабораториями с таким рвением берутся за дело, что вольному сыщику вроде меня остается мало шансов что-либо отыскать. И это одна из причин, почему я еще не наведался в квартиру Дэнни Спринга. С другой стороны, полиция осматривала его жилье совсем по другому поводу — Спринг числился у них обыкновенным пропавшим.
Позвонив Эвелин и поболтав с ней немного, я сообщил, что хотел бы осмотреть жилище ее брата. Она пообещала попросить управляющего, чтобы тот впустил меня в обиталище Дэнни.
* * *
Место, где жил Дэнни, носило название «Бискайн» — возможно, потому, что его первый владелец был родом из Флориды, а может, просто для того, чтобы придать неказистой развалюхе хоть какую-то значимость. Это приземистое двухэтажное деревянное здание располагалось на Канзас-авеню. Небольшая желтоватая лампочка над входом являлась, пожалуй, самым ярким источником света во всем квартале. Надо сказать, что Канзас-авеню вообще была скудно освещена; очевидно, не в меру шаловливые детишки ради забавы расколотили три ближайших к дому уличных фонаря. Любимое развлечение сорванцов всего мира; чтобы отучить их от вредной привычки, надо бы, с точки зрения моей просвещенной педагогики, почаще драть этим поганцам уши как следует.
Управляющий домом походил на старое огородное пугало, и если бы у него из прорех торчала солома, меня это нисколько не удивило бы. Одет он был в голубой комбинезон и такую же линялую рубашку. Ничего нового о Дэнни Спринге он мне не сообщил. Он не видел «молодого Спринга» с позапрошлых выходных. То ли с субботы, то ли с воскресенья — точнее не помнил.
— Но ведь Дэнни не съехал отсюда? — спросил я. — Вы не видели фургона для перевозки вещей?
— Нет, он попросту здесь не появлялся, и все. Прождав несколько дней, я заглянул в его квартиру — вдруг он надумал сбежать, не заплатив. Но все вещи оказались на месте: одежда и все такое.
Поблагодарив управляющего и взяв у него ключ, я поднялся по лестнице и прошел по коридору до двери с номером 12. Квартира состояла из двух комнат и ванной, кухня отсутствовала. Все действительно выглядело так, словно Дэнни вышел всего несколько минут тому назад и скоро вернется: небрежно брошенный на спинку стула пиджак, рядом с кроватью — коричневые ботинки с налипшим на подошву толстым слоем глины.
После двадцатиминутных поисков я обнаружил лишь одну вещь, вызвавшую мой интерес, — лежавший рядом с телефоном блокнот для заметок. На листках, как ни странно, я не увидел никаких телефонных номеров: Дэнни набросал на них лишь какие-то загадочные контуры и сделал мелкие пометки. Рисунков оказалось с полдюжины, и я поначалу не понял, что же он пытался изобразить. Несколько раз попадалось слово «Рэнд», и благодаря этой подсказке до меня наконец-то дошел смысл художественных упражнений Дэнни. Эти старательные наброски изображали не что иное, как надгробные камни, точнее, что-то вроде упрощенной схемы расположения каменных плит, установленных на могилах.
Еще одна значимая находка ожидала меня в ванной. Там, приклеенный липкой лентой снизу к раковине, хранился несессер Дэнни. Отодрав ленту, я извлек небольшую коробочку и открыл откидную крышку. Внутри находилось то, что наркоманы называют инструментом. Практически полный набор, мне и раньше доводилось такие видеть. Он состоял из шприца с иглой, ложки с изогнутой ручкой, причем ручка устроена таким образом, чтобы чашеобразная ее часть находилась на полдюйма выше поверхности стола или пола и служила подставкой. Снизу ложка закоптилась от пламени спичек, с помощью которых подогревают наркотик для инъекций. Там же лежал плотный шнур, заменявший, по-видимому, жгут, клочок ваты и три маленьких растворимых капсулы из желатина, наполненных мелким белым порошком.
Я открыл одну. Никакого запаха. Сыпанув немножко порошка на язык, я почувствовал характерную для героина легкую горечь. Итак, три капсулы героина, три маленькие «пули» наркомана. Он не мог о них забыть, просто не успел воспользоваться.
— Упокой Господь твою душу, Дэнни, — вслух произнес я, глядя на них. Потому что, судя по всему, несчастного уже не было в живых.
Мне доводилось наблюдать наркомана по имени Грэйди, попавшего в очень критическую ситуацию. Пока вы своими глазами не увидите, что происходит с больным человеком, вам ни за что не понять, какая мерзкая штука этот безобидный на вид белый порошок. Но стоит вам увидеть хотя бы одного такого — всего только одного, находящегося на пути в ад, — и вы уже никогда не сможете спокойно относиться к статистике несчастий. Как правило, человек, а чаще всего подросток, соблазняется наркотиком лишь для того, чтобы испытать неведомый ему доселе кайф. Однако удовольствие скоро проходит, а жертва оказывается на крючке. Теперь доза нужна ему не для удовлетворения закрепившейся потребности, а для того, чтобы на какое-то время обманчиво почувствовать себя нормальным человеком. Нормальным условно — таким, каким он был до того, как начал колоться. И все это враки — о душевном подъеме, эйфории, эмоциональном возбуждении. А главное, ему все чаще требуется средство, которое может унять разрывающую его изнутри боль. То, что способно хоть как-то облегчить состояние, которое мрачно называют ломкой. Все чаще и все больше средства.
Как-то раз мне понадобились сведения, которые я надеялся получить от своего осведомителя, Грэйди. Он сменил место жительства, но я отследил его в самом вонючем и грязном гостиничном номере, какой мне только доводилось видеть. Там я его и дожидался. Грэйди, как я узнал, не ел уже три дня, но наркоманы не обращают внимания на подобные мелочи. А вот то, что он уже три дня не мог добыть героина, могло стоить ему жизни. Скрюченный приступом, Грэйди отправился попрошайничать — ниже пасть некуда, — чтобы наскрести на капсулу героина.
Когда он вошел в номер, то лишь мельком взглянул на меня, но ничего не сказал — просто не обратил на мое присутствие ни малейшего внимания. А возможно, и не заметил, не осознал, что я здесь. Он полез под кровать и извлек оттуда свой инструмент. Довольно дерьмовый наборчик: пипетка, игла для шприца, крышка от какой-то бутылки и клочок ваты. Он стонал, обливался потом, его била дрожь. Налив в металлическую пробку от бутылки колы немного воды, он расплескал ее и заплакал от нетерпения. Снова налил, ухитрившись пристроить крышку с водой на самодельную проволочную подставку. Высыпав белый порошок в воду, он зажег спичку и держал ее до тех пор, пока вода не закипела и героин не растворился. Грэйди плакал, из уголков губ на небритый подбородок стекала слюна. От него ужасно воняло.
Обычно наркоманы насаживают иглу на кончик пипетки, закрепляя ее при помощи пластыря или виниловой трубочки, затем растворенный в воде наркотик сквозь фильтр из ваты всасывается через иглу в пипетку. Однако Грэйди не мог ждать ни одной лишней секунды. Кончик пипетки у него обломился, образовались зазубренные острые края. С трудом справившись с дрожью, он набрал теплый раствор героина в пипетку, затем нетерпеливо вонзил ее щербатый конец себе в руку, прямо в вену. Проделывал всю операцию Грэйди на коленях, да так и застыл в молитвенной позе. По его руке в ладонь яркой струйкой медленно стекала кровь.
Когда наркотик подействовал, он поднялся, подошел к грязной, смятой постели и сел.
— Привет, Скотт. Ты давно здесь? — лениво растягивая слова, спросил он.
Вполне дружелюбный парень. Довольный и умиротворенный. Но я знал, да и Грэйди тоже: попытайся я хоть чем-то помешать ему в минуты священнодействия, он запросто мог бы прикончить меня. Если бы сумел. Застрелить, зарезать, размозжить мне голову — все, что угодно, все, что оказалось бы ему под силу. И не потому, что он озверел, обозлился лично на меня, нет — просто за то, что я оказался у него на пути, мешая вырваться из мучительного ада в очередной раз. До следующего раза. И еще до следующего...
* * *
Теперь уже не помню, получил ли я от него информацию, за которой приходил; однако в моем сознании навсегда запечатлелся облик самого Грэйди. Я знал его около пяти лет; когда мы впервые встретились, он был молодым, подающим надежды адвокатом. Чистенький, аккуратный, с ясным взглядом. Сначала попробовал марихуану. Потом — героин. Он считал себя волевым парнем, который сможет держаться под контролем. И сломался.
И все из-за заразы, которую распространяют подонки торгаши. Из-за той самой заразы, которую вроде бы шутя предлагают приятелю школьники, уже вкусившие ее дурман:
— Давай, Джеки, попробуй разок. Ничего страшного, зато какой кайф... ну давай же, не будь сопляком!
И ту же заразу прятал Дэнни Спринг у себя в квартире. Конечно, он мог раздобыть дозу где-то в городе, но я сомневался. Не так-то это просто. Почему же он не вернулся к себе домой, где его дожидались три маленькие капсулы? Вернулся бы, конечно, если бы сумел.
Мне такая мысль и раньше приходила в голову, теперь же я почти не сомневался — Дэнни Спринг погиб. Спи спокойно. Дэнни.
Прихватив несессер, я спустился вниз и вернул ключ управляющему. Закрыв за мной входную дверь, он выключил лампочку, и на мгновение все пространство перед «Бискайном» погрузилось в кромешную тьму. И в тишину, похожую на могильную.
Выйдя на тротуар, я свернул направо, срезая путь через газон. До моей машины оставалось всего несколько ярдов. Я почти ничего не различал и не слышал, а только почувствовал, как кто-то неожиданно дыхнул пивным перегаром.
С реакцией у меня все в порядке, к тому же время и опыт выработали определенные рефлексы. Стоит моим нервным центрам получить даже слабый сигнал тревоги, я начинаю немедленно действовать, одновременно оценивая ситуацию. Увы, на сей раз мои рефлексы отреагировали недостаточно быстро.
Я уже приготовился к прыжку, когда мои бицепсы оказались зажаты мощными рычагами. Цепкие пальцы, словно стальные клещи, впились в тело, причиняя острую боль. Но поскольку я уже начал стремительно двигаться, то мне удалось развернуться и высвободить правую руку. Однако другая все еще оставалась в железном захвате; и мне пришлось резко остановиться. При этом мой корпус по инерции повело в сторону. И тут я увидел второго. Черты расплывались в полумраке, но мне удалось разглядеть его. К тому же я читал описание внешности и видел фото: высокий, худой тип с маленькой приплюснутой головой и тонкими усиками. Что касается железных пальцев, впившихся в мои мышцы, то они могли принадлежать только Поту.
Джейк чем-то замахнулся, направив удар мне прямо в лицо. Я успел отдернуть голову, и тяжелая, обтянутая кожей дубинка скользнула по моему уху и шее. Выбросив вперед правую руку, я ухитрился ребром ладони достать его скулу. Сзади меня засопел Пот; он зажал мое плечо, а затем попытался перехватить правый локоть. Джейк покачнулся и снова развернулся ко мне. Черт, до чего же силен зверюга Пот! Казалось, он сейчас разорвет меня на части. Подняв правую ногу, я с силой лягнулся и почувствовал, как мой каблук угодил ему в лодыжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25