— Он ушел гулять. Это было воскресенье.
— Понятно.
Ей совсем не казалось странным, что оба раза, когда ее хотели убить, ее муж отсутствовал. Так что я не стал об этом говорить, а попросил Илону описать своего мужа.
Глаза ее прояснились, а губы тронула улыбка. Илона вся засветилась, да что там засветилась, она прямо-таки засияла. Судя по ее рассказу, ее муж представлял собой нечто среднее между греческим богом и древнеримским атлетом. Поэтому я спросил, нет ли у нее с собой фотографии Джонни. Оказалось, что она носит его фотографию в кошельке.
Джонни Кэбот и вправду был похож на древнеримского атлета. На фотографии он лежал в плавках на пляже, опершись на локти; мускулистое тело, покрытое ровным загаром, блестело под лучами солнца. Черты его лица были резкими, но довольно приятными. Джонни оказался отлично сложенным красавцем лет тридцати. Правда, у него было довольно злое лицо, а в темных глазах под густыми бровями застыло не то сердитое, не то презрительное выражение. Если бы можно было перенестись на две тысячи лет назад и облачить Джонни в другие одежды, то его легко можно было бы принять за гладиатора, лежащего на арене цирка и с презрением взирающего на человека, занесшего над ним свой трезубец. Джонни действительно был писаным красавцем. И это меня очень удивило — они с Илоной никак не подходили друг другу.
Илона дала мне свой адрес и номер телефона. И через пару минут я уже был нанят. За минимальную оплату я взялся выяснить, где находится благоверный Илоны Кэбот, если он, конечно, еще жив. И еще я должен был узнать, кто пытался убить Кэботов, вернее, саму Илону, поскольку я подозревал, что яд предназначался персонально ей. Я посоветовал молодой женщине временно сменить местожительство. Однако она отказалась, заявив, что муж может в любую минуту вернуться домой или попытаться связаться с ней, и будет нехорошо, если он ее не застанет. Я велел ей не открывать дверь, не спросив, кто за ней находится, и предупредил, что позвоню или зайду к ней позже. Илона ответила, что будет ждать меня, и ушла.
После того как дверь за ней закрылась, я взял трубку и набрал номер полицейского управления. Но не успел я закончить разговор с сержантом Прентиссом из отдела по розыску пропавших, как дверь моего офиса отворилась, и в комнату вошел следующий посетитель. Не глядя на него, я продолжал разговаривать с сержантом. На прощанье я попросил его тут же сообщить мне, если окажется, что тело Джонни Кэбота находится в морге. Уже кладя трубку, я взглянул на вошедшую — ибо это была женщина, — и трубка выпала у меня из рук.
Вот кто идеально подходил гладиатору Джонни Кэботу. Или даже самому Цезарю. Или, скажем, мне. Может быть, эта женщина показалась мне столь роскошной на фоне бесцветной и невзрачной Илоны, покинувшей мой кабинет всего пятнадцать минут назад. Но у этой дамочки в изобилии имелось все то, что отсутствовало у Илоны.
Глава 2
Вошедшая обладала ослепительно яркой внешностью: у нее были красные, цвета пожарной машины, волосы, что вполне соответствовало ее огненному темпераменту. В этой женщине было пять футов и пять дюймов сплошного горячего материала! Она обеими руками оперлась о мой стол и сильно наклонилась вперед, и в разрезе ее белой блузки передо мной предстало поистине роскошное зрелище.
— Надеюсь, вы сможете мне помочь, — сказала она.
На меня смотрели огромные голубые глаза. Я обратил внимание на рот, к которому лучше всего подходило определение «спелый и сочный». Иными словами и не скажешь.
Задыхаясь, но, как я не преминул заметить, очень искусно задыхаясь, она продолжала:
— О, я так надеюсь, что вы мне поможете.
— Я тоже на это надеюсь. Я... — сдержанно произнес я.
— Всему виной мужчины, — перебила она меня. — Мужчины вроде вас. И секс, и тому подобное.
— Я и секс? — Я был несколько озадачен.
— Да. Это трудно объяснить, — продолжала женщина. — Может быть, потому, что я слишком поздно начала. Не могу даже себе представить, что до этого мужчины были мне совершенно безразличны. А теперь мне... мне хочется обнимать их и сжимать что есть силы в своих объятиях...
— Обнять и сжать...
— Возьмем, к примеру, вас. Я хочу обнять вас! О, если бы вы знали, как мне хочется сжать вас в объятиях! Вы, наверное, огромный, как каланча.
— Во мне всего шесть футов два дюйма, — почему-то посчитал необходимым уточнить я. — До каланчи мне далеко. Но какого черта...
— Все это очень мило, но не могу же я постоянно мучаться. Помогите мне, доктор! Пропишите же мне что-нибудь!
— Я знаю, дорогая моя, что сможет вам... Что вы сказали? Доктор? Почему доктор? — поняв, что она ошиблась кабинетом, воскликнул я.
— А вы разве не доктор Форест?
— Нет, черт побери, — раздраженно ответил я. — Я всего лишь Шелл Скотт.
— А кто такой Шелл Скотт? — растерянно спросила дама.
— Это я. Я только что сказал вам, что я Шелл Скотт. Впрочем, забудем об этом.
— А что вы сделали с доктором Форестом?
Я встал и подошел к книжному шкафу, стоявшему у противоположной стены. Я уставился на разноцветных, глухих гупий, беззаботно плававших в своем маленьком аквариуме, стоявшем на книжном шкафу. Завидев меня, рыбки подплыли к стеклу и принялись строить мне глазки, игриво виляя хвостиками. Они решили, что я пришел их кормить. Но я только намочил пальцы в воде и приложил их к вискам, чтобы охладить немного голову.
Окончательно успокоившись, я сказал:
— Я не сделал ничего плохого доктору Форесту. Он находится в соседнем кабинете, где ему и положено быть. Где положено быть и вам. Где, наверное, уже положено быть и мне.
Женщина рассмеялась:
— Выходит, я не туда попала.
— Наконец-то вы это поняли, — сухо заметил я.
Она оценивающим взглядом посмотрела на меня, а потом с едва уловимым оттенком презрения произнесла:
— Ну, такую ошибку мог сделать любой. Тем более увидев, как из вашей двери выходит такая замухрышка. Именно этот факт и убедил меня... что это кабинет психолога. Женщина с такой внешностью могла выйти только из кабинета психолога. А кстати, что у вас за контора?
— Я — частный детектив, — с некоторым вызовом заявил я.
— Очаровательно. И что же женщине с такой внешностью нужно от детектива? — удивилась она.
— Она хочет, чтобы я, помимо всего прочего, нашел ее мужа.
— Мужа?! — Незнакомка была в шоке. — Мужа? Я... Господи, кто бы мог подумать, что у такой замухрышки есть муж!
— Сударыня, — сухо одернул ее я. — Ваш разговор необычайно развлек меня, но не пора ли остановиться? Мне надо работать.
— Вы, наверное, полагаете, что я ужасно взбалмошная. Но все это произошло лишь потому, что я очень торопилась на прием к доктору Форесту и ужасно волновалась. Мне пришлось призвать на помощь всю свою храбрость, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Думаю, что да.
— Я ведь совсем не такая легкомысленная и капризная. Обычно я совершенно нормальная. Но... впрочем, прошу меня простить. Если мне понадобится детектив, чтобы провести какое-нибудь расследование, я обращусь к вам, мистер Скотт. Хорошо?
Я улыбнулся.
— Вы можете обращаться ко мне, даже если вам не нужно будет проводить никакого расследования, мисс. Простите, не знаю вашего имени.
Она улыбнулась. Улыбка делала ее необыкновенно интересной, я бы даже сказал, интригующе интересной женщиной.
— Меня зовут мисс Кэрол Остин, — представилась она. — Отель «Плаза», комната тридцать седьмая, мистер Скотт.
— Я запомню. Зовите меня просто Шелл.
— До свидания. — Кэрол подошла к двери и, оглянувшись на меня, добавила: — Шелл.
Улыбаясь, женщина покинула мой кабинет.
Я сел за стол и тоже улыбнулся. Но тут мне на глаза попалась бутылка с молоком. Ах да, Илона. Надо заняться работой.
Глава 3
Только после обеда мне удалось узнать что-то существенное. К этому времени я получил данные экспертизы молока — в нем было столько цианистого калия, что можно было бы отравить человек десять, не меньше. Еще я узнал адрес Джонни Кэбота. Вернее, тот адрес, по которому он проживал до женитьбы на Илоне.
Во Дворце правосудия я раздобыл копию заявления о регистрации брака, поданного десять дней назад Джонни Кэботом и Илоной Грин. В нем Джонни указал настоящую фамилию своих родителей и их адрес. Мистер и миссис Энтони Кэбиточчи жили в Помоне, штат Калифорния. Когда я позвонил им, то выяснилось, что они ничего не знали о женитьбе своего сына, но дали мне адрес, по которому они ему писали. Это был номер 12 в отеле «Франклин» на бульваре Сансет, расположенном между Лос-Анджелесом и Голливудом. Я добрался туда к пяти часам вечера и обратился за помощью к администратору отеля. Ознакомившись с моими документами и выслушав мои объяснения, почему я хочу осмотреть комнату Кэбота, администратор открыл мне дверь двенадцатого номера и прошел туда вслед за мной.
Комната выглядела так, как будто хозяин появлялся в ней очень редко. Я спросил администратора, живет ли здесь Кэбот или, может быть, уже съехал.
— Насколько я знаю, — ответил он, — Кэбот заплатил за эту комнату за месяц вперед.
В ящике стола я обнаружил пачку фотографий. Их было штук двадцать — все это были снимки разных женщин. Илоны среди них не было. В том же самом ящике я нашел две вырезки из газет. В одной из них, пожелтевшей от времени, вкратце упоминалось дело об установлении отцовства, которое слушалось здесь, в суде Лос-Анджелеса. Женщина по имени Мэри Лэссен, 18 лет, требовала, чтобы мужчина по имени Уильям Грант, 26 лет, был признан отцом ее ребенка. Однако иск ее не был удовлетворен. В другой вырезке говорилось, что Уильям Грант скончался после продолжительной болезни и что похороны «знаменитого на всю округу миллионера-холостяка» состоятся в следующий четверг.
Дело об установлении отцовства. Интересно, откуда суд может знать, кто на самом деле был отцом ребенка? Не менее интересно было бы знать, зачем Джонни Кэбот хранит эти вырезки. Но в эту минуту я наткнулся на расписку о получении зарплаты, из которой явствовало, что Джонни Кэбот работает в театре «Вестландер».
Я никогда не был в «Вестландере», но хорошо знал, что это за заведение и где оно находится. Наконец-то у меня появился повод посетить этот театр. Руководство «Вестландера» утверждало, что здесь даются эстрадные представления с элементами фарса. Однако к эстраде это заведение имело такое же отношение, как Спайк Джонс к классической музыке или как женские шаровары к арабским ночам. На работу в «Вестландер» устраивались желающие приобщиться к театральному миру, но, как правило, их карьера заканчивалась еще до того, как на сцене этого крошечного театрика на улице Лос-Анджелес начиналось представление.
Выйдя из отеля «Франклин», я направился на улицу Лос-Анджелес...
В программе «Вестландера» значилось два фильма — «Наркотический кошмар садистов-нудистов» и «Я пошел по кривой дорожке». Фильм о человеке, который отрицал существующий мир. Перед входом в маленький театр стояли стенды, на которых были расклеены афиши с кадрами из фильмов и фотографии почти в натуральную величину эстрадных див, участвующих в представлениях. Я купил билет у девушки, сидевшей в специальной будке, и, повернувшись, сделал уже шаг к входным дверям, но тут же замер на месте, не веря своим глазам.
Напротив кассы висела огромная фотография актрисы, игравшей в «Вестландере». Она была молода и обладала роскошной фигурой, чего нельзя было сказать об остальных актрисах, чьи фотографии висели тут же. У нее были длинные пышные белокурые волосы, какими, наверное, будет блистать победительница конкурса красоты будущего года. Но я остолбенел совсем не поэтому.
Меня поразило имя актрисы, напечатанное внизу афиши: «Илона Венгерский Ураган».
Илона?
Всего несколько часов назад я разговаривал с другой Илоной, своей клиенткой, женой Джонни Кэбота, которая была первой женщиной по имени Илона, которую я встретил за последние месяцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29