Этот кто-то знал, что может выболтать Бьюмонт ради того, чтобы только не сесть в тюрьму. Тебе, наверное, в полиции наговорили об этом с три короба. Чтобы, значит, ты тоже не стеснялась в рассказала бы им все, что ты знаешь, да? Или как?
Она медленно покачала головой.
Его большие пальцы переместились с края ключиц выше, к горлу, и её плечо, через которое все ещё был перекинут широкий ремень сумки, сделало такое движение, как будто бы она хотела вырваться, но его хватка оказалась сильной, и вскоре он почувствовал, как она снова расслабляется. Ему нравилось то, как она в упор разглядывает его, внешне стараясь при этом сохранять спокойствие. Она ему нравилась, в темноте её лицо казалось совершенно белым, белее даже чем лицо Мелани или ещё кого бы то ни было другого, в лицо кому ему доводилось смотреть со столь близкого расстояния. Орделл думал о том, что он мог бы уложить её на пол, или может быть отнести в спальню, а потом просто положить ей на лицо подушку, и направить в эту подушку пистолет, что был у него при себе... Да уж, придется сделать это. Подумать только, какая досада...
— Ты меня боишься? — спросил он.
В ответ она снова отрицательно покачала головой, но взгляда по-прежнему не отвела, продолжая в упор глядеть на него.
Но только все дело в том, что Орделл знал, что она боится его, черт возьми, она должна бояться, но просто не подает виду, и это осознание заставило его ещё сильнее надавить пальцами на её нежную кожу, ещё сильнее сжать пальцы, будучи одержим желанием узнать, о чем она рассказала в полиции и заранее зная, что для этого он готов пойти на любые крайности.
— Крошка, разве у тебя есть на то причина?
Он видел перед собой её широко распахнутые глаза...
И почувствовал, как её рука коснулась его бедра, поначалу лишь слегка задев его, а потом стала подниматься все выше, и он уже был готов порадоваться тому, как ненавязчиво и соблазнительно она первой начинает заигрывать с ним, и что ему это приятно, да, очень приятно, когда какой-то посторонний предмет, что-то твердое, ткнулось ему между ног.
— Ощущаешь? — поинтересовалась она.
— Еще как, — ответил Орделл, заставляя себя усмехнуться, стараясь дать ей понять, что с его стороны все раньше сказанное было шуткой, а значит, и ей не следует ничего принимать всерьез на свой счет. — Насколько я понимаю, это пистолет.
— Угадал, — подтвердила Джеки. — Так может быть мне для начала отстрелить тебе кое-что или ты сам уберешь от меня лапы?
* * *
В тех случаях, когда Макс или Уинстон звонили один другому из конторы, произнося при этом фразу: «Собирайся», то это означало, что необходимо приехать немедленно и иметь при себе оружие.
На этот раз звонил Макс, и когда приехал Уинстон, полицейские ещё не уехали, и на улице перед конторой стояли их машины с включенными синими мигалками на крыше. Кто-то разбил стекло во входной двери и, очевидно просунув руку сквозь пруться решетки, смог открыть дверь. Макс находился в кабинете вместе с двумя полицейскими, делавшими у себя в блокнотах какие-то пометки.
— Эти ребята были здесь уже через две минуты после того, как сработала сигнализация, — сказал Макс, обращаясь к появившемуся на пороге Уинстону. Видимо сам этот факт произвел на него глубокое впечатление.
— Его взяли? — задал вопрос Уинстон, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Заметив, как Макс кивнул в сторону комнаты для переговоров, он прошел туда и увидел, что замок на шкафе, где хранилось оружие, взломан и теперь в нем не достает двух единиц, в то время как оставшиеся три пистолета по-прежнему висят на отведенных им крючках. Он молча стоял на пороге кабинета до тех пор, пока полицейские, закончив составлять протоколы, наконец уехали, и тогда Макс подошел к нему.
— Чего ради мне нужно было собираться, — сказал Уинстон, — если его здесь все равно нет?
— Потому что мы с тобой оба знаем, кто это сделал, — ответил Макс, пройдя мимо него к раскрытому шкафу.
— Речь идет о Луисе?
Он следил за тем, как Макс снял с крючка автоматический «Браунинг 380» и проверил обойму.
— Откуда ты знаешь, что это его рук дело?
— У него не осталось бы времени на то, чтобы взломать дверь, войти сюда, вскрыть шкаф — и все это под вой сигнализации. Ты слышал, как она ревет? Он не забрал все, а только «Питон» и «Моссберг»; и выходит, что на все про все у него было только две минуты, в которые он благополучно уложился. Я думаю, что стекло в двери он разбил уже уходя отсюда, так сказать, для отвода глаз.
— Но тогда каким образом он вошел?
— Вытащил запасной ключ у меня из стола — я держал его там — а потом положил на место. План был таков. Вот почему я думаю, что это дело рук Луиса.
— Но наверняка ещё ничего не известно.
— Тогда пойдем и спросим у него. Как твоя рука, лучше? — Макс протянул руку, как будто хотел тронуть Уинстона за рукав пиджака.
— Все в порядке; пришлось наложить несколько швов. А что это такое у тебя? Новые часы?
— "Ролекс", — сказал Макс, поворачивая руку к свету так, как это делал Орделл, чтобы показать, как на часах сверкает позолота. — Я взял их в залог под оформление поручительства, пока не принесут наличные в оплату услуг.
— Дай-ка взглянуть, — Уинстон взял Макса за руку, поднося её поближе к глазам, чтобы получше разглядеть часы. — Знаешь, мне не хотелось бы портить тебе настроение, но только это не «Ролекс». Я знаю, потому что дома у меня есть их настоящие часы. Здесь оформление не то.
Макс опустил руку.
— Это другая модель.
— Я имею в виду как раз вот эту. И взамен какой суммы тебе их оставили?
— Не будем сейчас об этом, ладно?
— Я хотел сказать, что если больше, чем две пятьсот...
— Пойдем отсюда, — перебил его Макс, засовывая «Браунинг» за пояс. Он взял оставленный на спинке стула пиджак, и Уинстон последовал за ним.
— А зачем тебе понадобился «Браунинг»? Разве ты уже больше не держишь в машине тот свой маленький «Эйрвейт»?
У входной двери с разбитым стеклом Макс остановился и обернулся к Уинстону.
— Совсем забыл. Одному из нас придется остаться здесь, — в его голосе все ещё слышалось недовольство и раздражение. — Я тут позвонил одному парню, и он должен прийти, чтобы прибить сюда лист фанеры. Дождешься его здесь, хорошо?
Его просьба прозвучала, как приказ.
— Это мне в виде наказания, да? — переспросил Уинстон. — За то что сказал, что «Ролекс» не настоящий?
* * *
При себе у Орделла имелась миниатюрная «Тарга .22» — пистолет, которым он обычно пользовался для стрельбы с близкого расстояния. Джеки нащупала его в боковом кармане его пиджака. Одной рукой держа пистолет, она свободной рукой быстро обшарила его, прежде чем самой сделать шаг назад и, поведя плечом, освободиться наконец от ремня сумки, позволив ей упасть на пол.
— Похоже, между нами возникло некоторое взаимонепонимание, — вслух предположил Орделл, благоразумно оставаясь стоять неподвижно и справедливо полагая, что этой женщине, вооруженной теперь сразу двумя пистолетами и возможностей которой он так недооценил, теперь ничего не стоит просто застрелить его.
— Ты собирался задушить меня, — заявила Джеки. — Тут уж я поняла тебя как нельзя лучше.
— Детка, так я просто пошутил. Мы же с тобой одна команда. Разве не я вызволил тебя из тюрьмы?
— Ты и Бьюмонту помог оттуда выйти.
Орделл страдальчески глядел на нее.
— Мне очень больно думать о том, какой смысл ты вкладываешь в эти слова. Должно быть, я серьезно заблуждался насчет тебя... Детка, надеюсь тебе никуда не воткнули «жучка»?
Этот его вопрос она оставила без ответа.
— Послушай, я не имею никакого отношения к той «дури», что оказалась у тебя в сумке, но я сам найду тебе хорошего адвоката. Будь у меня сейчас те пятьдесят штук, я бы не поленился бы нанять для тебя самого дорого и известного адвоката.
— Но у тебя их нет, — напомнила она.
— Вот именно поэтому-то нам сейчас нужно сесть и серьезно обо всем поговорить, — продолжал Орделл. — Все как следует обдмать. Включить свет, может быть выпить по рюмочке... — Склонив голову, он продолжал разглядывать эту женщину, которая хоть уже и не выглядела так безупречно, как прежде, но тем не менее не утратила своей привлекательности. Он заставил себя улыбнуться. Итак, он оказался в плену у женщины, вооруженной двумя пистолетами. — Детка, так ты собираешься разговаривать со мной или решила просто пристрелить? — Немедленного ответа на этот вопрос не последовало, и тогда он продолжал: — Послушай, я вовсе не собираюсь давать тебе советы. Наоброт, мне хотелось бы заплатить тебе твои пять сотен. Даже не смотря на то, что товар ты не доставила. Но, девочка моя, для этого ты должна по меньшей мере доверять мне.
Джеки направила на него дула сразу двух пистолетов.
— Я тебе доверяю.
Он натянуто улыбнулся, давая тем самым понять, что эта её шутка оценена им по достоинству.
— Ты меня обыскала, — сказал Орделл. — А теперь позволь мне проделать то же самое с тобой и наконец успокоиться. Хочу убедиться, что вдоль такого прекрасного тела не пропустили какой-нибудь очень тоненький и незаметный проводок с микрофоном на конце.
— У меня ничего нет, — возразила Джеки. — Я пока что никому ничего не рассказала. И уж если я тебе доверяю, то ты тоже должен доверять мне.
— Это конечно, но только мне что-то не совсем нравится твой тон. Ты как будто угрожаешь мне, говоря, что ты пока что ничего не рассказала.
Она равнодушно пожала плечами. Орделлу всегда очень нравилось, когда она так делала.
— Рано или поздно, — сказала Джеки, — они все равно доберутся до меня и предложат какую-нибудь сделку в обмен на информацию. Сам знаешь. Может быть меня тогда даже и отпустят. Единственное, о чем нам с тобой действительно стоит поговорить, так это о том, что ты собираешься сделать для меня.
— Детка, но я же уже сказал. Я собираюсь нанять тебе адвоката.
В ответ она лишь покачала головой, все ещё сохраняя при этом редкостное хладнокровие.
— На мой взгляд, одного этого будет крайне недостаточно. Если я, скажем, заложу тебя, то меня отпустят на все четыре стороны. А если нет, то упекут за решетку.
— Вот как?...
— Так во сколько ты собираешься оценить мое молчание?
* * *
Макс открыл багажник своего автомобиля, который он припарковал у обочины недалеко от того дома, где жил Луис. Света ни в одном из окон не было. Ему понадобится фонарь. И ещё ружье, стреляющее шариковыми пулями из полицейского арсенала — лучший способ для того, чтобы нанести противнику мощный удар и в то же время самому уберечь руку от травм. Он не собирался убивать Луиса. Он хотел только сбить его с ног, надеть наручники, а потом сдать в полицию. Дом казался пустым и заброшенным; по земле вокруг был разбросан какой-то хлам. Подойдя к боковому входу со стороны гаража, Макс не без удивления отметил, что все стекла в окнах были целы. Макс взялся за ручку двери, попробовал навалиться плечом, а затем, отступив шаг назад, он со всей силы пнул её ногой, отчего дверь покорно распахнулась перед ним.
В доме стоял запах плесени.
Макс сидел в темной гостиной и ждал. По части ожиданий его можно было считать специалистом, экспертом с девятнадцатилетним практическим стажем. Ему приходилось вот так же сидеть в темноте, дожидаясь людей, не явившихся в назначенное время в суд, потому что они просто напросто забыли об этом или же, махнув на все рукой, решили удариться в бега. Целых девятнадцать лет жизни ушло на общение с неудачниками, с закоренелыми преступниками, время от времени выходящими на свободу, только за тем, чтобы в скором времени вновь угодить за решетку. И теперь ещё один из них, вот кем на самом деле был для него Луис: просто ещё один отъявленный негодяй, с которым судьбе было угодно свести его.
Так значит, это и есть то, чем ты занимаешься?
Макс с самого начала знал, зачем он пришел сюда. И все же он начал задумываться и вовсе не о том, как и сколько времени ему приходилось проводить в ожидании за последние девятнадцать лет, а размышляя именно о сегодняшнем дне, обращая внимание на кислый запах плесени, видя себя со стороны сидящим в темноте чужой гостиной с пластиковой трубкой, стреляющей шариковыми зарядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Она медленно покачала головой.
Его большие пальцы переместились с края ключиц выше, к горлу, и её плечо, через которое все ещё был перекинут широкий ремень сумки, сделало такое движение, как будто бы она хотела вырваться, но его хватка оказалась сильной, и вскоре он почувствовал, как она снова расслабляется. Ему нравилось то, как она в упор разглядывает его, внешне стараясь при этом сохранять спокойствие. Она ему нравилась, в темноте её лицо казалось совершенно белым, белее даже чем лицо Мелани или ещё кого бы то ни было другого, в лицо кому ему доводилось смотреть со столь близкого расстояния. Орделл думал о том, что он мог бы уложить её на пол, или может быть отнести в спальню, а потом просто положить ей на лицо подушку, и направить в эту подушку пистолет, что был у него при себе... Да уж, придется сделать это. Подумать только, какая досада...
— Ты меня боишься? — спросил он.
В ответ она снова отрицательно покачала головой, но взгляда по-прежнему не отвела, продолжая в упор глядеть на него.
Но только все дело в том, что Орделл знал, что она боится его, черт возьми, она должна бояться, но просто не подает виду, и это осознание заставило его ещё сильнее надавить пальцами на её нежную кожу, ещё сильнее сжать пальцы, будучи одержим желанием узнать, о чем она рассказала в полиции и заранее зная, что для этого он готов пойти на любые крайности.
— Крошка, разве у тебя есть на то причина?
Он видел перед собой её широко распахнутые глаза...
И почувствовал, как её рука коснулась его бедра, поначалу лишь слегка задев его, а потом стала подниматься все выше, и он уже был готов порадоваться тому, как ненавязчиво и соблазнительно она первой начинает заигрывать с ним, и что ему это приятно, да, очень приятно, когда какой-то посторонний предмет, что-то твердое, ткнулось ему между ног.
— Ощущаешь? — поинтересовалась она.
— Еще как, — ответил Орделл, заставляя себя усмехнуться, стараясь дать ей понять, что с его стороны все раньше сказанное было шуткой, а значит, и ей не следует ничего принимать всерьез на свой счет. — Насколько я понимаю, это пистолет.
— Угадал, — подтвердила Джеки. — Так может быть мне для начала отстрелить тебе кое-что или ты сам уберешь от меня лапы?
* * *
В тех случаях, когда Макс или Уинстон звонили один другому из конторы, произнося при этом фразу: «Собирайся», то это означало, что необходимо приехать немедленно и иметь при себе оружие.
На этот раз звонил Макс, и когда приехал Уинстон, полицейские ещё не уехали, и на улице перед конторой стояли их машины с включенными синими мигалками на крыше. Кто-то разбил стекло во входной двери и, очевидно просунув руку сквозь пруться решетки, смог открыть дверь. Макс находился в кабинете вместе с двумя полицейскими, делавшими у себя в блокнотах какие-то пометки.
— Эти ребята были здесь уже через две минуты после того, как сработала сигнализация, — сказал Макс, обращаясь к появившемуся на пороге Уинстону. Видимо сам этот факт произвел на него глубокое впечатление.
— Его взяли? — задал вопрос Уинстон, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Заметив, как Макс кивнул в сторону комнаты для переговоров, он прошел туда и увидел, что замок на шкафе, где хранилось оружие, взломан и теперь в нем не достает двух единиц, в то время как оставшиеся три пистолета по-прежнему висят на отведенных им крючках. Он молча стоял на пороге кабинета до тех пор, пока полицейские, закончив составлять протоколы, наконец уехали, и тогда Макс подошел к нему.
— Чего ради мне нужно было собираться, — сказал Уинстон, — если его здесь все равно нет?
— Потому что мы с тобой оба знаем, кто это сделал, — ответил Макс, пройдя мимо него к раскрытому шкафу.
— Речь идет о Луисе?
Он следил за тем, как Макс снял с крючка автоматический «Браунинг 380» и проверил обойму.
— Откуда ты знаешь, что это его рук дело?
— У него не осталось бы времени на то, чтобы взломать дверь, войти сюда, вскрыть шкаф — и все это под вой сигнализации. Ты слышал, как она ревет? Он не забрал все, а только «Питон» и «Моссберг»; и выходит, что на все про все у него было только две минуты, в которые он благополучно уложился. Я думаю, что стекло в двери он разбил уже уходя отсюда, так сказать, для отвода глаз.
— Но тогда каким образом он вошел?
— Вытащил запасной ключ у меня из стола — я держал его там — а потом положил на место. План был таков. Вот почему я думаю, что это дело рук Луиса.
— Но наверняка ещё ничего не известно.
— Тогда пойдем и спросим у него. Как твоя рука, лучше? — Макс протянул руку, как будто хотел тронуть Уинстона за рукав пиджака.
— Все в порядке; пришлось наложить несколько швов. А что это такое у тебя? Новые часы?
— "Ролекс", — сказал Макс, поворачивая руку к свету так, как это делал Орделл, чтобы показать, как на часах сверкает позолота. — Я взял их в залог под оформление поручительства, пока не принесут наличные в оплату услуг.
— Дай-ка взглянуть, — Уинстон взял Макса за руку, поднося её поближе к глазам, чтобы получше разглядеть часы. — Знаешь, мне не хотелось бы портить тебе настроение, но только это не «Ролекс». Я знаю, потому что дома у меня есть их настоящие часы. Здесь оформление не то.
Макс опустил руку.
— Это другая модель.
— Я имею в виду как раз вот эту. И взамен какой суммы тебе их оставили?
— Не будем сейчас об этом, ладно?
— Я хотел сказать, что если больше, чем две пятьсот...
— Пойдем отсюда, — перебил его Макс, засовывая «Браунинг» за пояс. Он взял оставленный на спинке стула пиджак, и Уинстон последовал за ним.
— А зачем тебе понадобился «Браунинг»? Разве ты уже больше не держишь в машине тот свой маленький «Эйрвейт»?
У входной двери с разбитым стеклом Макс остановился и обернулся к Уинстону.
— Совсем забыл. Одному из нас придется остаться здесь, — в его голосе все ещё слышалось недовольство и раздражение. — Я тут позвонил одному парню, и он должен прийти, чтобы прибить сюда лист фанеры. Дождешься его здесь, хорошо?
Его просьба прозвучала, как приказ.
— Это мне в виде наказания, да? — переспросил Уинстон. — За то что сказал, что «Ролекс» не настоящий?
* * *
При себе у Орделла имелась миниатюрная «Тарга .22» — пистолет, которым он обычно пользовался для стрельбы с близкого расстояния. Джеки нащупала его в боковом кармане его пиджака. Одной рукой держа пистолет, она свободной рукой быстро обшарила его, прежде чем самой сделать шаг назад и, поведя плечом, освободиться наконец от ремня сумки, позволив ей упасть на пол.
— Похоже, между нами возникло некоторое взаимонепонимание, — вслух предположил Орделл, благоразумно оставаясь стоять неподвижно и справедливо полагая, что этой женщине, вооруженной теперь сразу двумя пистолетами и возможностей которой он так недооценил, теперь ничего не стоит просто застрелить его.
— Ты собирался задушить меня, — заявила Джеки. — Тут уж я поняла тебя как нельзя лучше.
— Детка, так я просто пошутил. Мы же с тобой одна команда. Разве не я вызволил тебя из тюрьмы?
— Ты и Бьюмонту помог оттуда выйти.
Орделл страдальчески глядел на нее.
— Мне очень больно думать о том, какой смысл ты вкладываешь в эти слова. Должно быть, я серьезно заблуждался насчет тебя... Детка, надеюсь тебе никуда не воткнули «жучка»?
Этот его вопрос она оставила без ответа.
— Послушай, я не имею никакого отношения к той «дури», что оказалась у тебя в сумке, но я сам найду тебе хорошего адвоката. Будь у меня сейчас те пятьдесят штук, я бы не поленился бы нанять для тебя самого дорого и известного адвоката.
— Но у тебя их нет, — напомнила она.
— Вот именно поэтому-то нам сейчас нужно сесть и серьезно обо всем поговорить, — продолжал Орделл. — Все как следует обдмать. Включить свет, может быть выпить по рюмочке... — Склонив голову, он продолжал разглядывать эту женщину, которая хоть уже и не выглядела так безупречно, как прежде, но тем не менее не утратила своей привлекательности. Он заставил себя улыбнуться. Итак, он оказался в плену у женщины, вооруженной двумя пистолетами. — Детка, так ты собираешься разговаривать со мной или решила просто пристрелить? — Немедленного ответа на этот вопрос не последовало, и тогда он продолжал: — Послушай, я вовсе не собираюсь давать тебе советы. Наоброт, мне хотелось бы заплатить тебе твои пять сотен. Даже не смотря на то, что товар ты не доставила. Но, девочка моя, для этого ты должна по меньшей мере доверять мне.
Джеки направила на него дула сразу двух пистолетов.
— Я тебе доверяю.
Он натянуто улыбнулся, давая тем самым понять, что эта её шутка оценена им по достоинству.
— Ты меня обыскала, — сказал Орделл. — А теперь позволь мне проделать то же самое с тобой и наконец успокоиться. Хочу убедиться, что вдоль такого прекрасного тела не пропустили какой-нибудь очень тоненький и незаметный проводок с микрофоном на конце.
— У меня ничего нет, — возразила Джеки. — Я пока что никому ничего не рассказала. И уж если я тебе доверяю, то ты тоже должен доверять мне.
— Это конечно, но только мне что-то не совсем нравится твой тон. Ты как будто угрожаешь мне, говоря, что ты пока что ничего не рассказала.
Она равнодушно пожала плечами. Орделлу всегда очень нравилось, когда она так делала.
— Рано или поздно, — сказала Джеки, — они все равно доберутся до меня и предложат какую-нибудь сделку в обмен на информацию. Сам знаешь. Может быть меня тогда даже и отпустят. Единственное, о чем нам с тобой действительно стоит поговорить, так это о том, что ты собираешься сделать для меня.
— Детка, но я же уже сказал. Я собираюсь нанять тебе адвоката.
В ответ она лишь покачала головой, все ещё сохраняя при этом редкостное хладнокровие.
— На мой взгляд, одного этого будет крайне недостаточно. Если я, скажем, заложу тебя, то меня отпустят на все четыре стороны. А если нет, то упекут за решетку.
— Вот как?...
— Так во сколько ты собираешься оценить мое молчание?
* * *
Макс открыл багажник своего автомобиля, который он припарковал у обочины недалеко от того дома, где жил Луис. Света ни в одном из окон не было. Ему понадобится фонарь. И ещё ружье, стреляющее шариковыми пулями из полицейского арсенала — лучший способ для того, чтобы нанести противнику мощный удар и в то же время самому уберечь руку от травм. Он не собирался убивать Луиса. Он хотел только сбить его с ног, надеть наручники, а потом сдать в полицию. Дом казался пустым и заброшенным; по земле вокруг был разбросан какой-то хлам. Подойдя к боковому входу со стороны гаража, Макс не без удивления отметил, что все стекла в окнах были целы. Макс взялся за ручку двери, попробовал навалиться плечом, а затем, отступив шаг назад, он со всей силы пнул её ногой, отчего дверь покорно распахнулась перед ним.
В доме стоял запах плесени.
Макс сидел в темной гостиной и ждал. По части ожиданий его можно было считать специалистом, экспертом с девятнадцатилетним практическим стажем. Ему приходилось вот так же сидеть в темноте, дожидаясь людей, не явившихся в назначенное время в суд, потому что они просто напросто забыли об этом или же, махнув на все рукой, решили удариться в бега. Целых девятнадцать лет жизни ушло на общение с неудачниками, с закоренелыми преступниками, время от времени выходящими на свободу, только за тем, чтобы в скором времени вновь угодить за решетку. И теперь ещё один из них, вот кем на самом деле был для него Луис: просто ещё один отъявленный негодяй, с которым судьбе было угодно свести его.
Так значит, это и есть то, чем ты занимаешься?
Макс с самого начала знал, зачем он пришел сюда. И все же он начал задумываться и вовсе не о том, как и сколько времени ему приходилось проводить в ожидании за последние девятнадцать лет, а размышляя именно о сегодняшнем дне, обращая внимание на кислый запах плесени, видя себя со стороны сидящим в темноте чужой гостиной с пластиковой трубкой, стреляющей шариковыми зарядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48