Теперь, однако, у меня появилась уверенность, что фонд «Карпаты» обойдётся своими силами.
Руди подобное заявление Криса озадачило. Он явно рассчитывал на то, что порка продлится дольше.
Собрав бумаги и уложив их в кейс, Крис произнёс:
— Я ухожу. И не надо меня провожать. Я сам найду выход.
* * *
Крис купил билет на самолёт от Хартфорда до Нью-Йорка. Он был зол, как чёрт: проделать такой путь только для того, чтобы получить от Руди плевок в лицо? Невиданное унижение! Но и сам он тоже хорош. Знал же, что Руди не изменит своего решения, и всё же настоял на встрече и полетел в Америку. Вот и огреб по первое число.
И что же теперь? Сбыть по дешёвке бумаги, которые ещё что-то стоят? Или вообще объявить себя банкротом и закрыть к чёртовой матери фонд «Карпаты»? Но Крис знал, что ситуация на фондовом рынке может измениться в любой момент и тогда стоимость бумаг «Эврики телеком» взлетит вверх, как ракета. Когда на рынке начинался необъяснимый бум, Крис ненавидел свою работу; ему казалось, что от его способностей и знаний ничего не зависит.
В который уже раз за эту поездку он чувствовал себя беспомощным. Почему-то вдруг вспомнилось детство.
Ему тогда было одиннадцать, и его отец уже девять месяцев лежал в сырой земле. Тогда жизнь Криса, его матери и младшей сестры резко переменилась к худшему. Им пришлось сменить собственный маленький домик, проданный за долги, на неухоженную городскую квартиру в семиэтажной башне. Мать пошла работать продавщицей, а в свободное время три раза в неделю подрабатывала уборкой. Но она гордилась тем, что её сын поступил в привилегированную школу, хотя это и влетело ей в копеечку. От вечных трудов и недосыпания под глазами у неё залегли тёмные тени, но она не жаловалась и не плакала. Никогда. И у неё всегда хватало времени, чтобы поговорить по душам с ним или с Анной и наставить их на путь истинный.
Но потом произошёл один случай. Крис задержался в школе и зашёл за матерью в магазин позже обычного. Анна в это время сидела у какой-то своей школьной приятельницы. Крис с матерью, болтая о всяких пустяках, поднялись на седьмой этаж и направились в сторону своей квартиры, которая находилась в дальнем конце коридора. Неожиданно мать ускорила шаг, а потом перешла на бег. Крис помчался за ней. Когда они подошли к квартире, выяснилось, что входная дверь распахнута настежь, а в комнатах царит страшный беспорядок. Первым делом мать бросилась к гардеробу, где хранились вещи покойного отца. Все ящики были выдвинуты. Мать замерла и в полном оцепенении уставилась на пустые ящики. Выяснилось, что все мало-мальски ценное украдено. В частности, пропали часы отца и его обручальное кольцо. Исчезли также несколько медалей, которые отец получил за успехи в шахматной игре. Они не были изготовлены из серебра или золота и представляли ценность только для одного-единственного человека на свете — матери Криса. На полу валялись растоптанные свадебные фотографии Шипеорских. Рамки у них были поломаны, стекла разбиты, а сами фотографии безнадёжно погублены грубыми, подкованными гвоздями подмётками.
Мать издала дикий вопль, а потом разразилась безудержными рыданиями. Крис, не зная, что делать и как помочь матери, подвёл её к постели и помог ей улечься на перину. Мать плакала горько, как дитя, да и Крис с трудом сдерживал слёзы, но изо всех сил крепился, понимая, что, кроме него, помочь матери больше некому. Он, как мог, старался её успокоить — подсовывал подушки, укутывал одеялом, гладил вздрагивающие плечи, но ничто не помогало. Помогло другое средство: мать вдруг приникла лицом к его груди, выплакалась, орошая слезами его куртку, и после этого неожиданно успокоилась.
Несколько минут она сидела молча, и Крис боялся её потревожить, опасаясь вызвать новую вспышку истерики. Помолчав, мать спустила ноги с постели, повернула к Крису заплаканное, распухшее от слёз лицо и сказала:
— Знаешь что, Крис?
— Что, мама?
— Хуже чем сейчас, нам уже быть не может, верно?
Крис утвердительно кивнул, а мать, глянув на его склонённую голову, ласково улыбнулась.
— Поэтому до тех пор, пока мы с тобой и Анной будем держаться вместе, с нами больше ничего плохого не случится, и наша жизнь будет становиться все лучше и лучше. Так что давай поднимайся. Надо все это убрать до прихода Анны.
Слова матери оказались пророческими. После кражи в квартире их жизнь стала постепенно налаживаться. Мать нашла хорошо оплачиваемую работу в туристическом агентстве, и семейство Шипеорских в скором времени снова переселилось в маленький, но отдельный домик. Анна вышла замуж и завела двоих детей. Крис поступил в университет. Мать добилась того, чего хотела. Её дети вышли в люди. Она выстояла.
И он, Крис, тоже выстоит. Несмотря ни на что.
Подземка довезла его до станции «Пенн-стейшн», откуда Крис взял такси до «Блумфилд Вайса». Он ещё помнил холодок, который пробежал у него по спине, когда он десять лет назад впервые переступил порог этого здания в компании с Йеном и Дунканом. Войдя в облицованное мрамором фойе, он вызвал лифт и поднялся на сорок пятый этаж. Там, как это было ровно десять лет назад, его встретила Эбби Холлис.
Она изменилась на удивление мало: всё та же строгая причёска и неизменно белая шёлковая блузка. Теперь, правда, она жевала резинку и, увидев Криса, позволила себе улыбнуться.
— Рада тебя видеть. Как поживаешь? — сказала она, протягивая Крису руку. — Пойдём в учебный зал, там нам никто не помешает.
Крис огляделся — все, вроде, как прежде. Столики-парты, компьютеры на столах, электронные доски с курсами валют.
— А у вас тут мало что изменилось.
В зале, как и на фондовом рынке и на бирже Уолл-стрит, у электронных табло толпились люди. Прошло уже десять лет с тех пор, как Крис здесь учился, и потому он не ждал, что на него набросится с радостными воплями какой-нибудь знакомый и пригласит пить пиво в бар неподалёку.
Эбби рассказала ему, что, помимо работы на курсах, немного подрабатывает на продажах в «Блумфилд Вайсе», другими словами, занимает в банке не слишком заметное, но довольно прочное положение. Когда они с Эбби подошли к её рабочему столу, там, к огромному своему удивлению, Крис увидел Латашу Джеймс в белой блузке и шикарном чёрном деловом костюме.
— Привет, Крис! Как поживаешь? — радостно вскрикнула Латаша, заключая Криса в объятия. — Жаль, что всё так случилось с Ленкой.
— Да, это было ужасно, — пробормотал Крис. — Ну а ты как? По-прежнему работаешь в муниципалитете?
Латаша закатила глаза к потолку.
— А вот и не угадал. Я теперь подвизаюсь в местной администрации. Не так уж это и плохо, как оказалось…
— Стало быть, ты процветаешь здесь, в «Блумфилд Вайсе»… — протянул Крис. — Хорошо было бы посидеть где-нибудь и поболтать.
— Мне, к сожалению, пора бежать, — сказала Латаша. — Надеюсь, увидимся?
— Она отлично справляется со своими обязанностями, — сказала Эбби, усаживаясь за свой стол. — Между нами, она заключает для банка больше сделок, чем все те парни, которые толкутся в верхних кабинетах. Да и слушатели её любят. И не только с тёмным цветом кожи.
— Очень за неё рад, — сказал Крис, пододвигая себе стул. Потом, указав на развешанные по стенам табло и таблицы, спросил: — Ну и сколько же ты всем этим занимаешься?
— Уже девять лет, — ответила Эбби. — Конечно, я занимаюсь и другими делами, но это место самое моё заветное. Я теперь сама себе начальник.
— В наше время это редкость, — заметил Крис.
Эбби довольно улыбнулась:
— Да, я слышала, как бывает, когда над тобой кто-то стоит. Говорят, Херби Экслер, твой босс, тебя подставил?
Крис удивлённо выгнул бровь.
— Вот уж не думал, что тебе это известно.
— Да брось ты. Об этом все знают, — сказала Эбби. — Просто не говорят вслух. Херби из тех людей, которые всегда не прочь нагадить ближнему, и враждовать с ним опасно. И Саймон Бибби из той же породы. Теперь он глава отдела фиксированных доходов в Нью-Йорке.
— К счастью, меня это уже не касается.
Эбби Холлис надула из жевательной резинки пузырь, хлопнула его и с виноватым видом сказала:
— Ты уж извини меня, Крис, что на курсах я вела себя, как последняя дрянь.
Крис удивился:
— И вовсе ты не была дрянью. С чего это ты взяла?
Эбби улыбнулась:
— Нет, была. Я стремилась быть самым жёстким администратором на курсах. Мне казалось, что, неукоснительно претворяя в жизнь планы и желания шефа, я смогу выдвинуться. Стать шишкой в администрации или торговым агентом.
— Начальству ты, по-моему, нравилась, — с улыбкой сказал Крис.
— Ещё бы! Я ведь так старалась. Я лезла из кожи вон, пока не поняла, что в «Блумфилд Вайсе» всегда можно найти непыльное местечко, пусть и рангом пониже.
На панели вспыхнула лампочка, и Эбби сняла трубку телефона. Как выяснилось, сделки она заключала отнюдь не маленькие. В данный момент она продала ценные бумаги «Нью-Джерси тернпайк» на три миллиона долларов.
Эбби повесила трубку.
— Так на чём мы остановилась?
— Вспоминали добрые старые времена.
— Точно, — сказала Эбби. — Как я только могла забыть?
— Я хотел задать тебе пару вопросов по нашей старой программе. Похоже, там есть кое-что, имеющее отношение к смерти Ленки.
— Давай, спрашивай.
— Это имеет отношение к Алексу Леброну.
Эбби удивлённо приподняла брови.
— Алексу Леброну? Мне всегда казалось, что ты знаешь его куда лучше, чем я.
Крис знал, что давить на Эбби не надо и вести себя с ней следует очень осторожно.
— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло до его смерти.
— Что ж, давай поговорим. Если, конечно, я что-то ещё помню. Как-никак десять лет прошло.
— Насколько я понимаю, его тест на наркотики дал положительный результат?
Эбби кивнула:
— Так оно и было. Если ты помнишь, в банке тогда проводилась кампания против наркотиков. Речь шла об агентах, которые снабжали наших клиентов не только ценными советами, но и всякой наркотической дрянью. Зато эти парни приносили банку хорошую прибыль. Ну так вот… руководство «Блумфилд Вайса» приняло решение исключить кого-нибудь из слушателей курсов, употребляющих наркотики, чтобы продемонстрировать свою нетерпимость к наркоманам и отвести от себя подозрения.
Крис мрачно ухмыльнулся.
— Как ты понимаешь, Калхауну эта идея понравилась. По его приказу сразу после последнего экзамена американским слушателям устроили диспансеризацию, результаты которой тебе известны…
— Таким образом, они взяли у всех тесты, но только один тест оказался положительным.
— Совершенно верно. У Алекса. Правда, у Алекса был покровитель — один известный менеджер по закладу недвижимости. По этой причине можно не сомневаться, что имела место некая сделка. Но когда Алекс погиб, все об этом мгновенно забыли. Тем более, что «Блумфилд Вайс» представил смерть Алекса, как результат наркотиков.
— Полицейские что-нибудь об этом знают? — спросил Крис.
— Не уверена, — пожала плечами Эбби. — С недельку они позанимались этим делом, а потом положили его под сукно. Впрочем, к чему ты меня об этом спрашиваешь? Тебя ведь тоже допрашивали по факту смерти Алекса. Если же ты хочешь знать, пытался ли «Блумфилд Вайс» замять это дело, я не скажу, потому что не знаю.
— Ну а ты как сама думаешь?
Эбби оглянулась:
— Что, по-твоему, мы все здесь делаем? Приносим прибыль «Блумфилд Вайсу» — одному из трёх крупнейших инвестиционных банков на Уолл-стрит. Как думаешь, нам нужны лишние скандалы?
— Сомнительно…
Эбби отвела Криса в сторону и спросила:
— Что же тогда случилось на этой яхте на самом деле?
Крис вздохнул:
— Алекс напился. Яхта шла под всеми парусами, море волновалось. Было скользко — вот он и свалился. Йен, Эрик и Дункан сразу же спрыгнули за борт, чтобы найти его и спасти. Но у них ничего не получилось. Нам, по правде говоря, посчастливилось, что больше никто не погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Руди подобное заявление Криса озадачило. Он явно рассчитывал на то, что порка продлится дольше.
Собрав бумаги и уложив их в кейс, Крис произнёс:
— Я ухожу. И не надо меня провожать. Я сам найду выход.
* * *
Крис купил билет на самолёт от Хартфорда до Нью-Йорка. Он был зол, как чёрт: проделать такой путь только для того, чтобы получить от Руди плевок в лицо? Невиданное унижение! Но и сам он тоже хорош. Знал же, что Руди не изменит своего решения, и всё же настоял на встрече и полетел в Америку. Вот и огреб по первое число.
И что же теперь? Сбыть по дешёвке бумаги, которые ещё что-то стоят? Или вообще объявить себя банкротом и закрыть к чёртовой матери фонд «Карпаты»? Но Крис знал, что ситуация на фондовом рынке может измениться в любой момент и тогда стоимость бумаг «Эврики телеком» взлетит вверх, как ракета. Когда на рынке начинался необъяснимый бум, Крис ненавидел свою работу; ему казалось, что от его способностей и знаний ничего не зависит.
В который уже раз за эту поездку он чувствовал себя беспомощным. Почему-то вдруг вспомнилось детство.
Ему тогда было одиннадцать, и его отец уже девять месяцев лежал в сырой земле. Тогда жизнь Криса, его матери и младшей сестры резко переменилась к худшему. Им пришлось сменить собственный маленький домик, проданный за долги, на неухоженную городскую квартиру в семиэтажной башне. Мать пошла работать продавщицей, а в свободное время три раза в неделю подрабатывала уборкой. Но она гордилась тем, что её сын поступил в привилегированную школу, хотя это и влетело ей в копеечку. От вечных трудов и недосыпания под глазами у неё залегли тёмные тени, но она не жаловалась и не плакала. Никогда. И у неё всегда хватало времени, чтобы поговорить по душам с ним или с Анной и наставить их на путь истинный.
Но потом произошёл один случай. Крис задержался в школе и зашёл за матерью в магазин позже обычного. Анна в это время сидела у какой-то своей школьной приятельницы. Крис с матерью, болтая о всяких пустяках, поднялись на седьмой этаж и направились в сторону своей квартиры, которая находилась в дальнем конце коридора. Неожиданно мать ускорила шаг, а потом перешла на бег. Крис помчался за ней. Когда они подошли к квартире, выяснилось, что входная дверь распахнута настежь, а в комнатах царит страшный беспорядок. Первым делом мать бросилась к гардеробу, где хранились вещи покойного отца. Все ящики были выдвинуты. Мать замерла и в полном оцепенении уставилась на пустые ящики. Выяснилось, что все мало-мальски ценное украдено. В частности, пропали часы отца и его обручальное кольцо. Исчезли также несколько медалей, которые отец получил за успехи в шахматной игре. Они не были изготовлены из серебра или золота и представляли ценность только для одного-единственного человека на свете — матери Криса. На полу валялись растоптанные свадебные фотографии Шипеорских. Рамки у них были поломаны, стекла разбиты, а сами фотографии безнадёжно погублены грубыми, подкованными гвоздями подмётками.
Мать издала дикий вопль, а потом разразилась безудержными рыданиями. Крис, не зная, что делать и как помочь матери, подвёл её к постели и помог ей улечься на перину. Мать плакала горько, как дитя, да и Крис с трудом сдерживал слёзы, но изо всех сил крепился, понимая, что, кроме него, помочь матери больше некому. Он, как мог, старался её успокоить — подсовывал подушки, укутывал одеялом, гладил вздрагивающие плечи, но ничто не помогало. Помогло другое средство: мать вдруг приникла лицом к его груди, выплакалась, орошая слезами его куртку, и после этого неожиданно успокоилась.
Несколько минут она сидела молча, и Крис боялся её потревожить, опасаясь вызвать новую вспышку истерики. Помолчав, мать спустила ноги с постели, повернула к Крису заплаканное, распухшее от слёз лицо и сказала:
— Знаешь что, Крис?
— Что, мама?
— Хуже чем сейчас, нам уже быть не может, верно?
Крис утвердительно кивнул, а мать, глянув на его склонённую голову, ласково улыбнулась.
— Поэтому до тех пор, пока мы с тобой и Анной будем держаться вместе, с нами больше ничего плохого не случится, и наша жизнь будет становиться все лучше и лучше. Так что давай поднимайся. Надо все это убрать до прихода Анны.
Слова матери оказались пророческими. После кражи в квартире их жизнь стала постепенно налаживаться. Мать нашла хорошо оплачиваемую работу в туристическом агентстве, и семейство Шипеорских в скором времени снова переселилось в маленький, но отдельный домик. Анна вышла замуж и завела двоих детей. Крис поступил в университет. Мать добилась того, чего хотела. Её дети вышли в люди. Она выстояла.
И он, Крис, тоже выстоит. Несмотря ни на что.
Подземка довезла его до станции «Пенн-стейшн», откуда Крис взял такси до «Блумфилд Вайса». Он ещё помнил холодок, который пробежал у него по спине, когда он десять лет назад впервые переступил порог этого здания в компании с Йеном и Дунканом. Войдя в облицованное мрамором фойе, он вызвал лифт и поднялся на сорок пятый этаж. Там, как это было ровно десять лет назад, его встретила Эбби Холлис.
Она изменилась на удивление мало: всё та же строгая причёска и неизменно белая шёлковая блузка. Теперь, правда, она жевала резинку и, увидев Криса, позволила себе улыбнуться.
— Рада тебя видеть. Как поживаешь? — сказала она, протягивая Крису руку. — Пойдём в учебный зал, там нам никто не помешает.
Крис огляделся — все, вроде, как прежде. Столики-парты, компьютеры на столах, электронные доски с курсами валют.
— А у вас тут мало что изменилось.
В зале, как и на фондовом рынке и на бирже Уолл-стрит, у электронных табло толпились люди. Прошло уже десять лет с тех пор, как Крис здесь учился, и потому он не ждал, что на него набросится с радостными воплями какой-нибудь знакомый и пригласит пить пиво в бар неподалёку.
Эбби рассказала ему, что, помимо работы на курсах, немного подрабатывает на продажах в «Блумфилд Вайсе», другими словами, занимает в банке не слишком заметное, но довольно прочное положение. Когда они с Эбби подошли к её рабочему столу, там, к огромному своему удивлению, Крис увидел Латашу Джеймс в белой блузке и шикарном чёрном деловом костюме.
— Привет, Крис! Как поживаешь? — радостно вскрикнула Латаша, заключая Криса в объятия. — Жаль, что всё так случилось с Ленкой.
— Да, это было ужасно, — пробормотал Крис. — Ну а ты как? По-прежнему работаешь в муниципалитете?
Латаша закатила глаза к потолку.
— А вот и не угадал. Я теперь подвизаюсь в местной администрации. Не так уж это и плохо, как оказалось…
— Стало быть, ты процветаешь здесь, в «Блумфилд Вайсе»… — протянул Крис. — Хорошо было бы посидеть где-нибудь и поболтать.
— Мне, к сожалению, пора бежать, — сказала Латаша. — Надеюсь, увидимся?
— Она отлично справляется со своими обязанностями, — сказала Эбби, усаживаясь за свой стол. — Между нами, она заключает для банка больше сделок, чем все те парни, которые толкутся в верхних кабинетах. Да и слушатели её любят. И не только с тёмным цветом кожи.
— Очень за неё рад, — сказал Крис, пододвигая себе стул. Потом, указав на развешанные по стенам табло и таблицы, спросил: — Ну и сколько же ты всем этим занимаешься?
— Уже девять лет, — ответила Эбби. — Конечно, я занимаюсь и другими делами, но это место самое моё заветное. Я теперь сама себе начальник.
— В наше время это редкость, — заметил Крис.
Эбби довольно улыбнулась:
— Да, я слышала, как бывает, когда над тобой кто-то стоит. Говорят, Херби Экслер, твой босс, тебя подставил?
Крис удивлённо выгнул бровь.
— Вот уж не думал, что тебе это известно.
— Да брось ты. Об этом все знают, — сказала Эбби. — Просто не говорят вслух. Херби из тех людей, которые всегда не прочь нагадить ближнему, и враждовать с ним опасно. И Саймон Бибби из той же породы. Теперь он глава отдела фиксированных доходов в Нью-Йорке.
— К счастью, меня это уже не касается.
Эбби Холлис надула из жевательной резинки пузырь, хлопнула его и с виноватым видом сказала:
— Ты уж извини меня, Крис, что на курсах я вела себя, как последняя дрянь.
Крис удивился:
— И вовсе ты не была дрянью. С чего это ты взяла?
Эбби улыбнулась:
— Нет, была. Я стремилась быть самым жёстким администратором на курсах. Мне казалось, что, неукоснительно претворяя в жизнь планы и желания шефа, я смогу выдвинуться. Стать шишкой в администрации или торговым агентом.
— Начальству ты, по-моему, нравилась, — с улыбкой сказал Крис.
— Ещё бы! Я ведь так старалась. Я лезла из кожи вон, пока не поняла, что в «Блумфилд Вайсе» всегда можно найти непыльное местечко, пусть и рангом пониже.
На панели вспыхнула лампочка, и Эбби сняла трубку телефона. Как выяснилось, сделки она заключала отнюдь не маленькие. В данный момент она продала ценные бумаги «Нью-Джерси тернпайк» на три миллиона долларов.
Эбби повесила трубку.
— Так на чём мы остановилась?
— Вспоминали добрые старые времена.
— Точно, — сказала Эбби. — Как я только могла забыть?
— Я хотел задать тебе пару вопросов по нашей старой программе. Похоже, там есть кое-что, имеющее отношение к смерти Ленки.
— Давай, спрашивай.
— Это имеет отношение к Алексу Леброну.
Эбби удивлённо приподняла брови.
— Алексу Леброну? Мне всегда казалось, что ты знаешь его куда лучше, чем я.
Крис знал, что давить на Эбби не надо и вести себя с ней следует очень осторожно.
— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло до его смерти.
— Что ж, давай поговорим. Если, конечно, я что-то ещё помню. Как-никак десять лет прошло.
— Насколько я понимаю, его тест на наркотики дал положительный результат?
Эбби кивнула:
— Так оно и было. Если ты помнишь, в банке тогда проводилась кампания против наркотиков. Речь шла об агентах, которые снабжали наших клиентов не только ценными советами, но и всякой наркотической дрянью. Зато эти парни приносили банку хорошую прибыль. Ну так вот… руководство «Блумфилд Вайса» приняло решение исключить кого-нибудь из слушателей курсов, употребляющих наркотики, чтобы продемонстрировать свою нетерпимость к наркоманам и отвести от себя подозрения.
Крис мрачно ухмыльнулся.
— Как ты понимаешь, Калхауну эта идея понравилась. По его приказу сразу после последнего экзамена американским слушателям устроили диспансеризацию, результаты которой тебе известны…
— Таким образом, они взяли у всех тесты, но только один тест оказался положительным.
— Совершенно верно. У Алекса. Правда, у Алекса был покровитель — один известный менеджер по закладу недвижимости. По этой причине можно не сомневаться, что имела место некая сделка. Но когда Алекс погиб, все об этом мгновенно забыли. Тем более, что «Блумфилд Вайс» представил смерть Алекса, как результат наркотиков.
— Полицейские что-нибудь об этом знают? — спросил Крис.
— Не уверена, — пожала плечами Эбби. — С недельку они позанимались этим делом, а потом положили его под сукно. Впрочем, к чему ты меня об этом спрашиваешь? Тебя ведь тоже допрашивали по факту смерти Алекса. Если же ты хочешь знать, пытался ли «Блумфилд Вайс» замять это дело, я не скажу, потому что не знаю.
— Ну а ты как сама думаешь?
Эбби оглянулась:
— Что, по-твоему, мы все здесь делаем? Приносим прибыль «Блумфилд Вайсу» — одному из трёх крупнейших инвестиционных банков на Уолл-стрит. Как думаешь, нам нужны лишние скандалы?
— Сомнительно…
Эбби отвела Криса в сторону и спросила:
— Что же тогда случилось на этой яхте на самом деле?
Крис вздохнул:
— Алекс напился. Яхта шла под всеми парусами, море волновалось. Было скользко — вот он и свалился. Йен, Эрик и Дункан сразу же спрыгнули за борт, чтобы найти его и спасти. Но у них ничего не получилось. Нам, по правде говоря, посчастливилось, что больше никто не погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56