Я же знал от Оливера, что полиция проверила и обнаружила в бутылочке только ожидаемый шампунь.
Пен вернулась через полчаса с толстым томом, клочком бумаги и озабоченной морщинкой на лбу.
— Я читала, — сказала она. — Простите, что так долго. Я просматривала сведения о деформации спермы, и, кажется, наиболее правдоподобная причина — это облучение.
— Надо позвонить Оливеру, — немедленно сказал я.
Все закивали, и я связался с ним и пересказал предположение Пен.
— Тим! — воскликнул он. — Посмотрим, застану ли я кого-нибудь в Ньюмаркете, несмотря на воскресенье... Я вам перезвоню.
— Хотя как жеребец мог оказаться где-то поблизости от источника радиоактивности, — рассуждала Пен, пока мы ожидали, — это само по себе первостатейная тайна. — Она перевела взгляд на бумагу, которую принесла с собой. — Это аналитический отчет из Британской лаборатории, боюсь, счет прилагается. Те же ингредиенты, только выписанные в обратном порядке, селен наверху, что означает, как я догадываюсь, что это преобладающий компонент.
Оливер перезвонил через рекордно короткое время.
— Я застал дома главного исследователя. Он говорит, что они думали о радиации, но не принимали ее в расчет, потому что более вероятным результатом была бы полная стерильность, и совершенно неправдоподобно, чтобы лошадь находилась рядом с каким-нибудь радиоактивным изотопом. — Он вдохнул. Сэнд-Кастл никогда не подвергаются облучению.
— Нет, это обязательно надо проверить, — сказал я. — Если он как-либо был облучен, это может подойти под категорию несчастного случая или умышленного повреждения, и мы опять обратимся в страховую компанию.
— Хорошо, — сказал он. — Я попытаюсь.
Я положил трубку и обнаружил, что Пен сосредоточенно листает свой толстенный фармацевтический справочник.
— Что там такое? — Джудит показала пальцем.
— Токсичность минералов, — рассеянно проговорила Пен. — Этиленгликоль... — Она внимательно проглядывала и переворачивала страницы. — Вот они мы. — Прочитав колонку, она покачала головой. — Непохоже. — Она вновь и вновь сверялась с алфавитным указателем, прочитывала столбцы и качала головой. — Селен... селен... — Она пролистала страницы, отыскала столбец и поджала губы. — Сказано, что селен ядовит при приеме внутрь, хотя на кожу воздействует благотворно. — Она прочла дальше. — Сказано, что если животные едят растения, растущие на почве, в которой много селена, они могут погибнуть.
— Что такое селен? — спросила Джудит.
— Элемент, — пояснила Пен. — Наподобие калия или натрия. — Она продолжала читать. — Сказано, что по большей части обнаруживается в слоях отложений мелового периода — до чего полезная информация — и что это один из самых ядовитых элементов, но в малых количествах он совершенно необходим как питательное вещество для животных и растений. — Она подняла взгляд. Сказано, что полезен для садоводов и цветоводов, поскольку уничтожает насекомых, и накапливается больше всего в растениях, которые произрастают в местах с низкой годовой нормой осадков.
— Это все? — разочарованно спросил Гордон.
— Нет, тут еще уйма страниц. Я просто перевела суть на понятный английский.
Она некоторое время читала молча, и вдруг мне показалось, что ее дыхание оборвалось. Она подняла голову и посмотрела на меня темными, расширенными глазами.
— Что такое? — спросил я.
— Читайте. — Она подвинула ко мне тяжелую книгу и указала на раскрытую страницу. Я прочитал:
«Селен легко усваивается в кишечнике и воздействует на все части тела, скапливаясь по преимуществу в легких, селезенке и почках и в меньшем количестве в мозгу и мышцах. Селен — тератогенное вещество».
— Что означает тератогенное? — спросил я.
— Это означает, — сказала Пен, — что он уродует плод.
— Что? — воскликнул я. — Не хотите ли сказать...
Пен затрясла головой.
— Он не мог подействовать на Сэнд-Кастла. Это невозможно. Он попросту отравил бы весь его организм. Тератогены никак не влияют на самцов.
— Тогда как же...
— Они действуют на развивающийся эмбрион, — сказала Пен. Ее лицо сморщилось, как будто она узнала слишком много и сейчас заплачет. — Можно изуродовать жеребят, если накормить селеном кобыл.
На следующее утро я отправился на встречу со старшим инспектором Вайфолдом, так как Гордон и Генри сошлись во мнениях, что моя миссия оправдывает временное отсутствие в банке. Могучий полицейский потряс мою руку, указал на стул и кратко предупредил, что может уделить мне максимум пятнадцать минут и да будет мне известно, что вчера вечером была изнасилована и убита еще одна юная девушка, общим числом их уже шесть, и что его начальство, пресса и вся пылающая гневом страна требуют ареста.
— А мы сейчас не ближе к разгадке, — добавил он, — чем были пять месяцев назад, когда это началось.
Он выслушал все то, что я рассказал про селен, и в заключение покачал головой.
— Мы уже справлялись. Вы знаете, что это основной ингредиент шампуня против перхоти, который открыто продается по всей Америке в аптечных ларьках? Он и здесь раньше продавался, этот или какой-то похожий, но его прикрыли. Тайны в этом нет. Это не редкость и не запрещенный товар. Обычная вещь.
— Но уродства...
— Послушайте, — настойчиво прервал он. — Я буду иметь это в виду.
Но не слишком ли смело делать вывод из единственной бутылки обычного собачьего шампуня, что именно он вызвал появление всех тех жеребят? В смысле, у вас есть хоть какая-то возможность это доказать?
— Нет, — сказал я с сожалением. Ни одно животное, как сообщалось в книжке Пен, не сохраняло селен в своем организме дольше одного-двух дней, если приняло его только однажды или дважды и без фатальных последствий.
— Да и вообще, — продолжал Вайфолд, — как вы заставите целый табун лошадей пить такую мерзость? — Он покачал головой. — Я знаю, вы очень беспокоитесь, чтобы мы нашли убийцу Вирджинии Нолес. Не думайте, что мы не признательны за ваши сведения, но вопрос шампуня мы тщательно рассмотрели, уверяю вас.
Зажужжал телефон, он поднял трубку, его глаза еще были обращены на меня, но мысли уже витали где-то.
— Что? — сказал он. — Да, хорошо. Сию минуту. — Он положил трубку. — Я должен идти.
— Слушайте, — сказал я. — Разве невозможно, что один из работников давал селен кобылам также и в этом году и что Джинни как-то обнаружила это...
Он прервал меня:
— Мы проверяли, подходит ли кто-нибудь из тамошних парней на роль убийцы. Не думайте, что мы этого не делали, но нет никаких данных, абсолютно никаких. — Он встал, обошел вокруг стола, уже мысленно ощущая меня как предмет. — Если надумаете что-то еще, мистер Эктрин, в любом случае дайте нам знать. Но теперь — прошу прощения, но этот маньяк, за которым мы гоняемся, еще на свободе, и я по-прежнему считаю, что это он покушался на Вирджинию Нолес, но его спугнули.
Он вежливо кивнул мне, заканчивая разговор, открыл дверь, придержал ее и подождал, пока я не покину его кабинет. Я был вынужден уйти, зная, что он и в самом деле не будет больше прислушиваться к моим неподтвержденным теориям, пока его ждет еще одна жертва, недавно погибшая. Прежде чем вернуться к нему, подумал я, следует копнуть поглубже, прийти со связными, правдоподобными фактами и дать наконец основание для доказательств.
В банке Генри и Гордон уныло выслушали перед обедом, что в настоящем мы являемся «недостоверной информацией» в папке Вайфолда.
— Но ведь вы еще верите, не правда ли, Тим?.. — пытливо спросил Генри.
— Надо, — ответил я. — Но я правда верю.
— Гм. — Он поразмыслил. — Если вам понадобится на время покинуть офис, вы так и сделайте. Если есть малейший шанс, что с Сэнд-Кастлом все-таки ничего плохого, мы должны сделать абсолютно все возможное, чтобы это доказать. Не только себе, но и всему миру. Нужно восстановить доверие заводчиков, иначе они не будут посылать кобыл. Это самая трудная задача.
— Да, — согласился я. — Что ж... Сделаю все, что смогу.
И после обеда и некоторого размышления я позвонил Оливеру, чьи надежды никто пока не воскрешал.
— Сядьте, — сказал я.
— В чем дело? — Он мгновенно встревожился. — Что случилось?
— Вы знаете, что такое тератогены? — спросил я.
— Конечно. У кого есть кобылы, тот на этот счет очень осторожен.
— М-м... В общем, в бутылочке собачьего шампуня, которая была у Джинни, содержится тератогенное средство.
— Что? — Его голос взлетел на октаву выше, дрожа от инстинктивного, еще неосмысленного негодования.
— Да, — сказал я. — Держите себя в руках. Полиция говорит, что это никак и ничего не доказывает, но Гордон и Генри, наш председатель, согласны, что это единственная надежда, которая у нас остается.
— Но Тим... — Озарение поразило его. — Это может... может означать...
— Да. Это может означать, что Сэнд-Кастл был и остается хорошим производителем и может вновь обрести статус золотого прииска.
Мне было слышно, как тяжело и неровно дышит Оливер, и я мог догадываться, что творится сейчас с его пульсом.
— Нет, — сказал он. — Нет. Если бы шампунь попал в корм, он повредил бы всем кобылам, которые его съели, а не только тем, которых покрыл Сэнд-Кастл.
— Если шампунь попал в корм случайно — да. Если его давали преднамеренно — нет.
— Я не могу... Я не могу...
— Я попросил вас сесть, — благоразумно напомнил я.
— Да, вы говорили. — Возникла пауза. — Я сижу, — сказал он.
— Тогда по крайней мере объяснимо, — продолжал я, — что Исследовательский центр не обнаружил никаких нарушений у Сэнд-Кастла. Просто потому, что их на самом деле нет.
— Да, — слабо согласился он.
— Ввести тератогенное вещество кобылам вполне возможно.
— Да.
— Но лошади не станут пить шампунь.
— Да, чистопородные животные слишком привередливы.
— Тогда как бы вы дали им шампунь и когда?
Помолчав, он сказал, еще задыхаясь:
— Не знаю как. Они его выплюнут. Но когда — тут легче. Не позже трех или четырех дней после оплодотворения, когда формируется плодное тело... в этом случае малое количество тератогенного вещества может принести огромный вред.
— Вы считаете, — переспросил я, — что достаточно только один раз дать кобыле селен, чтобы обеспечить уродство жеребенка?
— Дать кобыле что?
— Прошу прощения. Селен. Вещество, которое уничтожает перхоть.
— О... Господи. — Оливер потихоньку приходил в себя. — Думаю, это зависит от мощности дозы и выбора времени. Возможно, три или четыре дозы...
Никто точно не знает, потому что никто этим не занимался... Я хочу сказать, исследования на эту тему не проводились.
— Ну конечно, — согласился я. — Но предположим, что в данном случае кто-то правильно подобрал дозу и время, а также нашел способ сделать шампунь приемлемым на вкус. Тогда кто это был?
Наступила звенящая тишина, стихло даже его дыхание.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Теоретически это мог быть я, Джинни, Найджел, Уотчерлеи или кто угодно из ребят, которые работали здесь в прошлом году. Никто больше не появлялся в хозяйстве достаточно часто.
— Действительно никто? А ветеринар, кузнец, просто приятель, приехавший навестить?
— Но ведь восемнадцать уродцев, — сказал он. — Я бы сказал, что этот кто-то должен был находиться здесь постоянно.
— И знать, каких кобыл выбирать, — сообразил я. — Кто и насколько легко мог получить такие сведения?
— Легко? — воскликнул он. — Да это решительно всем известно, в кого ни ткни. Списки висят во всех кормохранилищах и на самой случной площадке: какие кобылы для какого жеребца предназначены. Один список у Найджела, один в моей конторе, один у Уотчерлеев — повсюду. Каждый может в любое время сверить списки, так что ошибка исключена.
— И все лошади, — медленно сказал я, — носят воротникиошейники с именами.
— Да, правильно. Существенная мера предосторожности.
Облегчающая задачу, подумал я, тому, кто намерен причинить вред только определенным кобылам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Пен вернулась через полчаса с толстым томом, клочком бумаги и озабоченной морщинкой на лбу.
— Я читала, — сказала она. — Простите, что так долго. Я просматривала сведения о деформации спермы, и, кажется, наиболее правдоподобная причина — это облучение.
— Надо позвонить Оливеру, — немедленно сказал я.
Все закивали, и я связался с ним и пересказал предположение Пен.
— Тим! — воскликнул он. — Посмотрим, застану ли я кого-нибудь в Ньюмаркете, несмотря на воскресенье... Я вам перезвоню.
— Хотя как жеребец мог оказаться где-то поблизости от источника радиоактивности, — рассуждала Пен, пока мы ожидали, — это само по себе первостатейная тайна. — Она перевела взгляд на бумагу, которую принесла с собой. — Это аналитический отчет из Британской лаборатории, боюсь, счет прилагается. Те же ингредиенты, только выписанные в обратном порядке, селен наверху, что означает, как я догадываюсь, что это преобладающий компонент.
Оливер перезвонил через рекордно короткое время.
— Я застал дома главного исследователя. Он говорит, что они думали о радиации, но не принимали ее в расчет, потому что более вероятным результатом была бы полная стерильность, и совершенно неправдоподобно, чтобы лошадь находилась рядом с каким-нибудь радиоактивным изотопом. — Он вдохнул. Сэнд-Кастл никогда не подвергаются облучению.
— Нет, это обязательно надо проверить, — сказал я. — Если он как-либо был облучен, это может подойти под категорию несчастного случая или умышленного повреждения, и мы опять обратимся в страховую компанию.
— Хорошо, — сказал он. — Я попытаюсь.
Я положил трубку и обнаружил, что Пен сосредоточенно листает свой толстенный фармацевтический справочник.
— Что там такое? — Джудит показала пальцем.
— Токсичность минералов, — рассеянно проговорила Пен. — Этиленгликоль... — Она внимательно проглядывала и переворачивала страницы. — Вот они мы. — Прочитав колонку, она покачала головой. — Непохоже. — Она вновь и вновь сверялась с алфавитным указателем, прочитывала столбцы и качала головой. — Селен... селен... — Она пролистала страницы, отыскала столбец и поджала губы. — Сказано, что селен ядовит при приеме внутрь, хотя на кожу воздействует благотворно. — Она прочла дальше. — Сказано, что если животные едят растения, растущие на почве, в которой много селена, они могут погибнуть.
— Что такое селен? — спросила Джудит.
— Элемент, — пояснила Пен. — Наподобие калия или натрия. — Она продолжала читать. — Сказано, что по большей части обнаруживается в слоях отложений мелового периода — до чего полезная информация — и что это один из самых ядовитых элементов, но в малых количествах он совершенно необходим как питательное вещество для животных и растений. — Она подняла взгляд. Сказано, что полезен для садоводов и цветоводов, поскольку уничтожает насекомых, и накапливается больше всего в растениях, которые произрастают в местах с низкой годовой нормой осадков.
— Это все? — разочарованно спросил Гордон.
— Нет, тут еще уйма страниц. Я просто перевела суть на понятный английский.
Она некоторое время читала молча, и вдруг мне показалось, что ее дыхание оборвалось. Она подняла голову и посмотрела на меня темными, расширенными глазами.
— Что такое? — спросил я.
— Читайте. — Она подвинула ко мне тяжелую книгу и указала на раскрытую страницу. Я прочитал:
«Селен легко усваивается в кишечнике и воздействует на все части тела, скапливаясь по преимуществу в легких, селезенке и почках и в меньшем количестве в мозгу и мышцах. Селен — тератогенное вещество».
— Что означает тератогенное? — спросил я.
— Это означает, — сказала Пен, — что он уродует плод.
— Что? — воскликнул я. — Не хотите ли сказать...
Пен затрясла головой.
— Он не мог подействовать на Сэнд-Кастла. Это невозможно. Он попросту отравил бы весь его организм. Тератогены никак не влияют на самцов.
— Тогда как же...
— Они действуют на развивающийся эмбрион, — сказала Пен. Ее лицо сморщилось, как будто она узнала слишком много и сейчас заплачет. — Можно изуродовать жеребят, если накормить селеном кобыл.
На следующее утро я отправился на встречу со старшим инспектором Вайфолдом, так как Гордон и Генри сошлись во мнениях, что моя миссия оправдывает временное отсутствие в банке. Могучий полицейский потряс мою руку, указал на стул и кратко предупредил, что может уделить мне максимум пятнадцать минут и да будет мне известно, что вчера вечером была изнасилована и убита еще одна юная девушка, общим числом их уже шесть, и что его начальство, пресса и вся пылающая гневом страна требуют ареста.
— А мы сейчас не ближе к разгадке, — добавил он, — чем были пять месяцев назад, когда это началось.
Он выслушал все то, что я рассказал про селен, и в заключение покачал головой.
— Мы уже справлялись. Вы знаете, что это основной ингредиент шампуня против перхоти, который открыто продается по всей Америке в аптечных ларьках? Он и здесь раньше продавался, этот или какой-то похожий, но его прикрыли. Тайны в этом нет. Это не редкость и не запрещенный товар. Обычная вещь.
— Но уродства...
— Послушайте, — настойчиво прервал он. — Я буду иметь это в виду.
Но не слишком ли смело делать вывод из единственной бутылки обычного собачьего шампуня, что именно он вызвал появление всех тех жеребят? В смысле, у вас есть хоть какая-то возможность это доказать?
— Нет, — сказал я с сожалением. Ни одно животное, как сообщалось в книжке Пен, не сохраняло селен в своем организме дольше одного-двух дней, если приняло его только однажды или дважды и без фатальных последствий.
— Да и вообще, — продолжал Вайфолд, — как вы заставите целый табун лошадей пить такую мерзость? — Он покачал головой. — Я знаю, вы очень беспокоитесь, чтобы мы нашли убийцу Вирджинии Нолес. Не думайте, что мы не признательны за ваши сведения, но вопрос шампуня мы тщательно рассмотрели, уверяю вас.
Зажужжал телефон, он поднял трубку, его глаза еще были обращены на меня, но мысли уже витали где-то.
— Что? — сказал он. — Да, хорошо. Сию минуту. — Он положил трубку. — Я должен идти.
— Слушайте, — сказал я. — Разве невозможно, что один из работников давал селен кобылам также и в этом году и что Джинни как-то обнаружила это...
Он прервал меня:
— Мы проверяли, подходит ли кто-нибудь из тамошних парней на роль убийцы. Не думайте, что мы этого не делали, но нет никаких данных, абсолютно никаких. — Он встал, обошел вокруг стола, уже мысленно ощущая меня как предмет. — Если надумаете что-то еще, мистер Эктрин, в любом случае дайте нам знать. Но теперь — прошу прощения, но этот маньяк, за которым мы гоняемся, еще на свободе, и я по-прежнему считаю, что это он покушался на Вирджинию Нолес, но его спугнули.
Он вежливо кивнул мне, заканчивая разговор, открыл дверь, придержал ее и подождал, пока я не покину его кабинет. Я был вынужден уйти, зная, что он и в самом деле не будет больше прислушиваться к моим неподтвержденным теориям, пока его ждет еще одна жертва, недавно погибшая. Прежде чем вернуться к нему, подумал я, следует копнуть поглубже, прийти со связными, правдоподобными фактами и дать наконец основание для доказательств.
В банке Генри и Гордон уныло выслушали перед обедом, что в настоящем мы являемся «недостоверной информацией» в папке Вайфолда.
— Но ведь вы еще верите, не правда ли, Тим?.. — пытливо спросил Генри.
— Надо, — ответил я. — Но я правда верю.
— Гм. — Он поразмыслил. — Если вам понадобится на время покинуть офис, вы так и сделайте. Если есть малейший шанс, что с Сэнд-Кастлом все-таки ничего плохого, мы должны сделать абсолютно все возможное, чтобы это доказать. Не только себе, но и всему миру. Нужно восстановить доверие заводчиков, иначе они не будут посылать кобыл. Это самая трудная задача.
— Да, — согласился я. — Что ж... Сделаю все, что смогу.
И после обеда и некоторого размышления я позвонил Оливеру, чьи надежды никто пока не воскрешал.
— Сядьте, — сказал я.
— В чем дело? — Он мгновенно встревожился. — Что случилось?
— Вы знаете, что такое тератогены? — спросил я.
— Конечно. У кого есть кобылы, тот на этот счет очень осторожен.
— М-м... В общем, в бутылочке собачьего шампуня, которая была у Джинни, содержится тератогенное средство.
— Что? — Его голос взлетел на октаву выше, дрожа от инстинктивного, еще неосмысленного негодования.
— Да, — сказал я. — Держите себя в руках. Полиция говорит, что это никак и ничего не доказывает, но Гордон и Генри, наш председатель, согласны, что это единственная надежда, которая у нас остается.
— Но Тим... — Озарение поразило его. — Это может... может означать...
— Да. Это может означать, что Сэнд-Кастл был и остается хорошим производителем и может вновь обрести статус золотого прииска.
Мне было слышно, как тяжело и неровно дышит Оливер, и я мог догадываться, что творится сейчас с его пульсом.
— Нет, — сказал он. — Нет. Если бы шампунь попал в корм, он повредил бы всем кобылам, которые его съели, а не только тем, которых покрыл Сэнд-Кастл.
— Если шампунь попал в корм случайно — да. Если его давали преднамеренно — нет.
— Я не могу... Я не могу...
— Я попросил вас сесть, — благоразумно напомнил я.
— Да, вы говорили. — Возникла пауза. — Я сижу, — сказал он.
— Тогда по крайней мере объяснимо, — продолжал я, — что Исследовательский центр не обнаружил никаких нарушений у Сэнд-Кастла. Просто потому, что их на самом деле нет.
— Да, — слабо согласился он.
— Ввести тератогенное вещество кобылам вполне возможно.
— Да.
— Но лошади не станут пить шампунь.
— Да, чистопородные животные слишком привередливы.
— Тогда как бы вы дали им шампунь и когда?
Помолчав, он сказал, еще задыхаясь:
— Не знаю как. Они его выплюнут. Но когда — тут легче. Не позже трех или четырех дней после оплодотворения, когда формируется плодное тело... в этом случае малое количество тератогенного вещества может принести огромный вред.
— Вы считаете, — переспросил я, — что достаточно только один раз дать кобыле селен, чтобы обеспечить уродство жеребенка?
— Дать кобыле что?
— Прошу прощения. Селен. Вещество, которое уничтожает перхоть.
— О... Господи. — Оливер потихоньку приходил в себя. — Думаю, это зависит от мощности дозы и выбора времени. Возможно, три или четыре дозы...
Никто точно не знает, потому что никто этим не занимался... Я хочу сказать, исследования на эту тему не проводились.
— Ну конечно, — согласился я. — Но предположим, что в данном случае кто-то правильно подобрал дозу и время, а также нашел способ сделать шампунь приемлемым на вкус. Тогда кто это был?
Наступила звенящая тишина, стихло даже его дыхание.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Теоретически это мог быть я, Джинни, Найджел, Уотчерлеи или кто угодно из ребят, которые работали здесь в прошлом году. Никто больше не появлялся в хозяйстве достаточно часто.
— Действительно никто? А ветеринар, кузнец, просто приятель, приехавший навестить?
— Но ведь восемнадцать уродцев, — сказал он. — Я бы сказал, что этот кто-то должен был находиться здесь постоянно.
— И знать, каких кобыл выбирать, — сообразил я. — Кто и насколько легко мог получить такие сведения?
— Легко? — воскликнул он. — Да это решительно всем известно, в кого ни ткни. Списки висят во всех кормохранилищах и на самой случной площадке: какие кобылы для какого жеребца предназначены. Один список у Найджела, один в моей конторе, один у Уотчерлеев — повсюду. Каждый может в любое время сверить списки, так что ошибка исключена.
— И все лошади, — медленно сказал я, — носят воротникиошейники с именами.
— Да, правильно. Существенная мера предосторожности.
Облегчающая задачу, подумал я, тому, кто намерен причинить вред только определенным кобылам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47