Можно организовать прямо сейчас. Для одного или для двоих?
— Для двоих, — произнес Малко, слегка смущенный такой бесцеремонностью. Он до сих пор не мог привыкнуть к американской непосредственности. На его родине мужчины, намеревавшиеся соблазнить женщину, не трезвонили об этом на каждом углу.
Малко вернулся к Ирене и лег рядом.
— Все будет готово через несколько минут, — сказал он. — Только у них не сауна, а турецкие бани.
Зеленые глаза девушки загадочно потемнели.
Вскоре парень пришел за ними. Ирена и Малко зашагали вслед за ним, спустились по небольшой лестнице, ведущей в подземный коридор и наконец остановились перед стеклянной дверью. Парень посторонился, пропуская их вовнутрь.
Турецкие бани состояли из двух отделений. Сначала шла “сухая” комната. В ней стоял длинный деревянный стол, накрытый старыми влажными газетами, и два шезлонга. Здесь, как в массажном салоне, стоял густой запах ароматических масел.
Вторая комната была уже наполнена белым горячим паром. У ее дальней стены возвышались деревянные ступенчатые нары, на которых лежали две подстилки.
Пар поступал через квадратное зарешеченное отверстие в стене, расположенное на высоте человеческого роста. В углу комнаты находился душ с одним краном — для холодной воды. Комнаты разделяла дверь, в верхней части которой было вставлено толстое стекло.
— Ну, я пошел, — сказал парень. — Когда вам понадобятся полотенца, позвоните.
Ирена поставила свою сумку на стол. Малко с некоторым смущением посмотрел на нее. Странный отель... Времена англосаксонского консерватизма остались далеко позади. Не снимая купальных костюмов, они перешли в парную. Ирена легла на полок; Малко последовал ее примеру и закрыл глаза. Пар проникал во все поры и создавал ощущение, что тело раздувается, как воздушный шар.
Через несколько минут Ирена порывисто поднялась.
— Идемте под душ, — сказала она.
Малко стряхнул с себя сонное оцепенение. Девушка уже открывала кран с холодной водой.
Ощущение показалось Малко отвратительным. Его словно кололи миллионы ледяных иголок. Он едва сдерживался, чтобы не завопить.
Выйдя из-под душа, Ирена отряхнулась и спокойно спросила:
— Вы не возражаете, если я сниму купальник? Он мне только мешает.
В такой вежливой просьбе трудно было отказать. Впрочем, Ирена, не ожидая ответа, уже подкрепляла свои слова делом. Слегка помассировав обнаженную грудь, она стащила с бедер серебристые плавки.
Лежа на деревянных нарах, Малко подумал: нужно быть настоящим извращенцем, чтобы заниматься любовью в подвале, наполненным горячим паром, когда наверху сияет солнце и плещется изумрудное море.
— Давайте ваши плавки, — сказала Ирена. — Я все отнесу. Малко протянул ей плавки и смущенно отвернулся. Он по-прежнему не понимал, действительно ли Ирена собралась предаться любви или же все это — лишь проявление типично скандинавской раскованности. Ирена вышла в соседнюю комнату и поспешно прикрыла за собой дверь, чтобы не выпускать из комнаты пар. Сейчас он еще энергичней вырывался из отверстия, оглашая парную веселым шипением. Малко был рад этому: он еще не успел согреться после ледяного душа.
Австриец закрыл глаза, ожидая возвращения девушки. “Странная особа, — подумал он. — Пар ее, что ли, возбуждает...” Да уж! Век живи — век учись.
Теперь за белым туманом уже ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Малко подумал, что Ирена, может быть, уже здесь, а он этого до сих пор не заметил. Дверь тоже скрылась за белой завесой. Малко встал и ощупал соседний полок. Он был пуст.
Австриец на ощупь добрался до двери. Ручка повернулась вокруг своей оси, но дверь не открылась. Решив, что это шутка, он позвал:
— Ирена! — и сразу закашлялся от раскаленного воздуха.
Из отверстия в стене с паровозным шипением продолжала вырываться белая струя. Жара становилась невыносимой.
И тут Малко все понял: он попал в дьявольскую ловушку. Весь спектакль, разыгранный Иреной, имел лишь одну цель: заманить его в турецкие бани и испечь живьем.
Он ударил кулаком в стеклянную часть двери. Стекло даже не дрогнуло. Австриец стал шарить в углу в поисках крана, перекрывающего пар, но не нашел его.
Он бросился под душ и поспешно повернул кран. Из наконечника просочились и упали на пол три жалкие капли воды.
Пытаясь собраться с мыслями, Малко сел на деревянную скамью и тут же с воплем вскочил: она обжигала кожу, как раскаленное железо. Босым ногам было уже больно стоять на полу. Температура все повышалась; терзаемые горячим воздухом легкие отказывались работать. Малко согнулся пополам от мучительного кашля.
Он приблизил руку к решетчатому отверстию и тут же отдернул ее: пар был гораздо горячее, чем тот, что обычно идет из кипящей кастрюли.
Малко стал красным как рак. Вернувшись к двери, он попытался припасть губами к замочной скважине, чтобы вдохнуть хоть немного свежего воздуха, но кожа не выдерживала прикосновения к горячему металлу. Даже избежав удушья, он рисковал сгореть заживо, как китайские коммунисты, которых солдаты Чан Кайши сжигали в топках шанхайских паровозов...
Малко закричал так громко, как только мог, но его крик оборвал новый мучительный приступ кашля.
Ему не хотелось умирать. Собрав остатки сил, он опять вернулся к дальней стене комнаты, где пар был еще гуще, и шатаясь подошел к неработающему душу. Единственным выходом было разбить дверное стекло и попытаться открыть дверь снаружи. Малко ухватился за трубу душа и изо всех сил дернул ее на себя. Послышался скрип, и верхняя часть трубы оторвалась от стены, но нижняя — та, где был кран, еще держалась. Исступленно ругаясь, Малко тянул, дергал, выворачивал трубу из стены, и кран наконец, подался. Кусок трубы с выдернутыми из стены крючьями остался у Малко в руках, и он, потеряв равновесие, свалился на пол.
Поднявшись на ноги, Малко бросился к двери, целясь в стекло, но в спешке промахнулся, и труба ударила в деревянную створку. Малко крепче сжал ее в руках и ударил снова.
Раздался звон, и в стекле образовалась дыра размером с кулак, через которую начал понемногу выходить пар. Малко попробовал ударить еще раз, но силы стремительно покидали его, и ему уже стоило огромного труда поднять руки.
Времени у него оставалось совсем немного: когда вторая комната тоже наполнится паром, все будет кончено. Прислонившись к двери, он рассчитал, что ему остается жить не больше пяти минут. После этого воздух раскалится настолько, что сожжет ему легкие.
Его сердце стучало так, словно вот-вот готово было выскочить из груди. Малко в одно мгновение вспомнил все, что было ему дорого: фамильный замок, оставшийся так далеко, море, сверкающее под лучами солнца... Ему же после ужасных мучений предстояло умереть в этой крысиной норе.
До сих пор он старался дышать носом, но в конце концов решил поскорее со всем покончить и вдохнул широко открытым ртом.
Ему показалось, что в горло заливают расплавленный свинец. У него потемнело в глазах, и он ударился спиной о плиточный пол. Это было последнее, что он почувствовал...
...Ирена Малсен немного колебалась, прежде чем запереть парную на ключ. Она знала, что обрекает своего спутника на ужасную, мучительную смерть.
Сама по себе смерть незнакомого мужчины была ей почти безразлична. В детстве и в юности она видела достаточно смертей и хорошо усвоила, что жизнь — вещь несправедливая. И все же это хладнокровное убийство вызывало у нее отвращение.
Ей стоило большого труда поддаться на уговоры Берта Мински. Но Папаша поставил вопрос ребром: или они убирают этого типа, который может быть только американским агентом, или он расторгает контракт. Эта угроза напугала Ирену. Ее начальство не простило бы ей такого провала. А посоветоваться с Василием она не могла.
Ирена знала, что ни одна разведывательная служба в мире не одобряет бессмысленных убийств. Однако Берт Мински уже почти полвека придерживался иного мнения. Он считал, что лучший свидетель — это мертвый свидетель...
Кроме того, Ирена на всякий случай решила помириться с Мински и заставить его забыть их нелепую драку. Тем более что она до сих пор не знала, существует ли связь между Мински и Верноном Митчеллом.
Ключ повернулся в замке почти бесшумно. Ирена надела купальник, взяла сумочку и вышла в коридор. Она невольно поежилась — отчасти от холода, отчасти от мысли о человеке, который умирал в турецкой бане.
Парень, стоявший в конце коридора, поспешил к ней.
— Все о’кей? — тихо спросил он.
Ирена кивнула, мысленно проклиная свою отвратительную профессию...
Джек Харви мрачно созерцал расхаживающих у бассейна красоток. Обреченный лишь на интрижки с перезрелыми дамами и местными негритянками, он испытывал здесь настоящие танталовы муки. Увы, вопреки сложившимся представлениям о разведке его мелкая шпионская деятельность не приносила ему особых доходов и не позволяла жить на широкую ногу.
Он видел, как Малко и Ирена исчезли в подвале, но не слишком обеспокоился. Что ж — приезжий решил совместить приятное с полезным. Это его дело. Харви хотелось только одного: чтобы побыстрее наступил вечер. Он уже совершенно обессилел от жары.
Внезапно из дверей подвала вышла Ирена. Малко рядом с ней не было. Она прошла мимо бассейна и исчезла между торговыми киосками, стоявшими в холле отеля.
Джек Харви подождал Малко еще несколько минут, затем, встревоженный, слез со своего табурета, расплатился и направился к дежурной отеля.
Ключ от номера Малко висел на щите.
На всякий случай Харви позвонил ему в номер. Ответа не было.
Американец бегом вернулся к бассейну. Матрац Малко был по-прежнему пуст. Теперь у Харви не осталось сомнений: с Малко что-то случилось. Он стремительно сбежал вниз по лестнице, по которой недавно спускались Малко и Ирена.
В коридоре никого не было. Джек Харви побежал вперед, дергая на ходу запертые двери. Внезапно сбоку послышался голос:
— Эй, вам чего надо?
На пороге одной из комнат стоял толстый небритый негр в старой грязной футболке. В руке он держал связку ключей.
— Вы не видели здесь высокого блондина с девушкой? — спросил Харви.
Тот покачал головой:
— Никого я не видел. И вообще сюда нельзя, здесь служебные помещения.
— Но они ведь вошли именно сюда, — продолжал Харви. — Прямо на моих глазах.
— Никого тут нет, — упрямо возразил негр, угрожающе помахивая ключами.
Они несколько секунд смотрели друг на друга. Харви собрался было уходить, но внезапно услышал звон стекла и слабый крик. Он сверкнул глазами:
— Что это там?
— Убирайтесь отсюда, — угрожающе проговорил негр.
В следующую секунду могучие руки Харви оторвали его от пола и прижали к стене. В свои лучшие времена Харви легко завязывал узлом толстые стальные прутья...
— Эй, ты что! Отпусти! — захрипел негр. — Я позову полицию!
Харви плашмя ударил его по лбу ладонью, и негр грохнулся затылком о стену. Он попытался вырваться, но Харви был втрое сильнее его.
— Ну-ка открывай! — приказал Харви.
— У меня нет ключа, — запротестовал негр.
Взбешенный столь явной ложью, Харви отступил на шаг и ударил его ребром ладони по шее. Затем подобрал связку ключей и подскочил к двери, из-за которой донесся крик. Пятый по счету ключ подошел, дверь распахнулась, и в коридор ворвалось облако белого пара.
Харви быстро оглядел пустую комнату и подбежал ко второй двери, ступая по осколкам стекла. Он повернул ключ, оставшийся в замке, и в первое мгновение отшатнулся от нестерпимого жара. У двери лежало неподвижное тело Малко. Харви, отдуваясь, поднял его и взвалил на плечо. Австриец был совершенно мокрый, его кожа вздулась и побагровела.
Из квадратного отверстия в стене продолжал валить пар.
Джек Харви пошел по коридору, унося на себе Малко, и по пути от души пнул ногой лежавшего без чувств негра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Для двоих, — произнес Малко, слегка смущенный такой бесцеремонностью. Он до сих пор не мог привыкнуть к американской непосредственности. На его родине мужчины, намеревавшиеся соблазнить женщину, не трезвонили об этом на каждом углу.
Малко вернулся к Ирене и лег рядом.
— Все будет готово через несколько минут, — сказал он. — Только у них не сауна, а турецкие бани.
Зеленые глаза девушки загадочно потемнели.
Вскоре парень пришел за ними. Ирена и Малко зашагали вслед за ним, спустились по небольшой лестнице, ведущей в подземный коридор и наконец остановились перед стеклянной дверью. Парень посторонился, пропуская их вовнутрь.
Турецкие бани состояли из двух отделений. Сначала шла “сухая” комната. В ней стоял длинный деревянный стол, накрытый старыми влажными газетами, и два шезлонга. Здесь, как в массажном салоне, стоял густой запах ароматических масел.
Вторая комната была уже наполнена белым горячим паром. У ее дальней стены возвышались деревянные ступенчатые нары, на которых лежали две подстилки.
Пар поступал через квадратное зарешеченное отверстие в стене, расположенное на высоте человеческого роста. В углу комнаты находился душ с одним краном — для холодной воды. Комнаты разделяла дверь, в верхней части которой было вставлено толстое стекло.
— Ну, я пошел, — сказал парень. — Когда вам понадобятся полотенца, позвоните.
Ирена поставила свою сумку на стол. Малко с некоторым смущением посмотрел на нее. Странный отель... Времена англосаксонского консерватизма остались далеко позади. Не снимая купальных костюмов, они перешли в парную. Ирена легла на полок; Малко последовал ее примеру и закрыл глаза. Пар проникал во все поры и создавал ощущение, что тело раздувается, как воздушный шар.
Через несколько минут Ирена порывисто поднялась.
— Идемте под душ, — сказала она.
Малко стряхнул с себя сонное оцепенение. Девушка уже открывала кран с холодной водой.
Ощущение показалось Малко отвратительным. Его словно кололи миллионы ледяных иголок. Он едва сдерживался, чтобы не завопить.
Выйдя из-под душа, Ирена отряхнулась и спокойно спросила:
— Вы не возражаете, если я сниму купальник? Он мне только мешает.
В такой вежливой просьбе трудно было отказать. Впрочем, Ирена, не ожидая ответа, уже подкрепляла свои слова делом. Слегка помассировав обнаженную грудь, она стащила с бедер серебристые плавки.
Лежа на деревянных нарах, Малко подумал: нужно быть настоящим извращенцем, чтобы заниматься любовью в подвале, наполненным горячим паром, когда наверху сияет солнце и плещется изумрудное море.
— Давайте ваши плавки, — сказала Ирена. — Я все отнесу. Малко протянул ей плавки и смущенно отвернулся. Он по-прежнему не понимал, действительно ли Ирена собралась предаться любви или же все это — лишь проявление типично скандинавской раскованности. Ирена вышла в соседнюю комнату и поспешно прикрыла за собой дверь, чтобы не выпускать из комнаты пар. Сейчас он еще энергичней вырывался из отверстия, оглашая парную веселым шипением. Малко был рад этому: он еще не успел согреться после ледяного душа.
Австриец закрыл глаза, ожидая возвращения девушки. “Странная особа, — подумал он. — Пар ее, что ли, возбуждает...” Да уж! Век живи — век учись.
Теперь за белым туманом уже ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Малко подумал, что Ирена, может быть, уже здесь, а он этого до сих пор не заметил. Дверь тоже скрылась за белой завесой. Малко встал и ощупал соседний полок. Он был пуст.
Австриец на ощупь добрался до двери. Ручка повернулась вокруг своей оси, но дверь не открылась. Решив, что это шутка, он позвал:
— Ирена! — и сразу закашлялся от раскаленного воздуха.
Из отверстия в стене с паровозным шипением продолжала вырываться белая струя. Жара становилась невыносимой.
И тут Малко все понял: он попал в дьявольскую ловушку. Весь спектакль, разыгранный Иреной, имел лишь одну цель: заманить его в турецкие бани и испечь живьем.
Он ударил кулаком в стеклянную часть двери. Стекло даже не дрогнуло. Австриец стал шарить в углу в поисках крана, перекрывающего пар, но не нашел его.
Он бросился под душ и поспешно повернул кран. Из наконечника просочились и упали на пол три жалкие капли воды.
Пытаясь собраться с мыслями, Малко сел на деревянную скамью и тут же с воплем вскочил: она обжигала кожу, как раскаленное железо. Босым ногам было уже больно стоять на полу. Температура все повышалась; терзаемые горячим воздухом легкие отказывались работать. Малко согнулся пополам от мучительного кашля.
Он приблизил руку к решетчатому отверстию и тут же отдернул ее: пар был гораздо горячее, чем тот, что обычно идет из кипящей кастрюли.
Малко стал красным как рак. Вернувшись к двери, он попытался припасть губами к замочной скважине, чтобы вдохнуть хоть немного свежего воздуха, но кожа не выдерживала прикосновения к горячему металлу. Даже избежав удушья, он рисковал сгореть заживо, как китайские коммунисты, которых солдаты Чан Кайши сжигали в топках шанхайских паровозов...
Малко закричал так громко, как только мог, но его крик оборвал новый мучительный приступ кашля.
Ему не хотелось умирать. Собрав остатки сил, он опять вернулся к дальней стене комнаты, где пар был еще гуще, и шатаясь подошел к неработающему душу. Единственным выходом было разбить дверное стекло и попытаться открыть дверь снаружи. Малко ухватился за трубу душа и изо всех сил дернул ее на себя. Послышался скрип, и верхняя часть трубы оторвалась от стены, но нижняя — та, где был кран, еще держалась. Исступленно ругаясь, Малко тянул, дергал, выворачивал трубу из стены, и кран наконец, подался. Кусок трубы с выдернутыми из стены крючьями остался у Малко в руках, и он, потеряв равновесие, свалился на пол.
Поднявшись на ноги, Малко бросился к двери, целясь в стекло, но в спешке промахнулся, и труба ударила в деревянную створку. Малко крепче сжал ее в руках и ударил снова.
Раздался звон, и в стекле образовалась дыра размером с кулак, через которую начал понемногу выходить пар. Малко попробовал ударить еще раз, но силы стремительно покидали его, и ему уже стоило огромного труда поднять руки.
Времени у него оставалось совсем немного: когда вторая комната тоже наполнится паром, все будет кончено. Прислонившись к двери, он рассчитал, что ему остается жить не больше пяти минут. После этого воздух раскалится настолько, что сожжет ему легкие.
Его сердце стучало так, словно вот-вот готово было выскочить из груди. Малко в одно мгновение вспомнил все, что было ему дорого: фамильный замок, оставшийся так далеко, море, сверкающее под лучами солнца... Ему же после ужасных мучений предстояло умереть в этой крысиной норе.
До сих пор он старался дышать носом, но в конце концов решил поскорее со всем покончить и вдохнул широко открытым ртом.
Ему показалось, что в горло заливают расплавленный свинец. У него потемнело в глазах, и он ударился спиной о плиточный пол. Это было последнее, что он почувствовал...
...Ирена Малсен немного колебалась, прежде чем запереть парную на ключ. Она знала, что обрекает своего спутника на ужасную, мучительную смерть.
Сама по себе смерть незнакомого мужчины была ей почти безразлична. В детстве и в юности она видела достаточно смертей и хорошо усвоила, что жизнь — вещь несправедливая. И все же это хладнокровное убийство вызывало у нее отвращение.
Ей стоило большого труда поддаться на уговоры Берта Мински. Но Папаша поставил вопрос ребром: или они убирают этого типа, который может быть только американским агентом, или он расторгает контракт. Эта угроза напугала Ирену. Ее начальство не простило бы ей такого провала. А посоветоваться с Василием она не могла.
Ирена знала, что ни одна разведывательная служба в мире не одобряет бессмысленных убийств. Однако Берт Мински уже почти полвека придерживался иного мнения. Он считал, что лучший свидетель — это мертвый свидетель...
Кроме того, Ирена на всякий случай решила помириться с Мински и заставить его забыть их нелепую драку. Тем более что она до сих пор не знала, существует ли связь между Мински и Верноном Митчеллом.
Ключ повернулся в замке почти бесшумно. Ирена надела купальник, взяла сумочку и вышла в коридор. Она невольно поежилась — отчасти от холода, отчасти от мысли о человеке, который умирал в турецкой бане.
Парень, стоявший в конце коридора, поспешил к ней.
— Все о’кей? — тихо спросил он.
Ирена кивнула, мысленно проклиная свою отвратительную профессию...
Джек Харви мрачно созерцал расхаживающих у бассейна красоток. Обреченный лишь на интрижки с перезрелыми дамами и местными негритянками, он испытывал здесь настоящие танталовы муки. Увы, вопреки сложившимся представлениям о разведке его мелкая шпионская деятельность не приносила ему особых доходов и не позволяла жить на широкую ногу.
Он видел, как Малко и Ирена исчезли в подвале, но не слишком обеспокоился. Что ж — приезжий решил совместить приятное с полезным. Это его дело. Харви хотелось только одного: чтобы побыстрее наступил вечер. Он уже совершенно обессилел от жары.
Внезапно из дверей подвала вышла Ирена. Малко рядом с ней не было. Она прошла мимо бассейна и исчезла между торговыми киосками, стоявшими в холле отеля.
Джек Харви подождал Малко еще несколько минут, затем, встревоженный, слез со своего табурета, расплатился и направился к дежурной отеля.
Ключ от номера Малко висел на щите.
На всякий случай Харви позвонил ему в номер. Ответа не было.
Американец бегом вернулся к бассейну. Матрац Малко был по-прежнему пуст. Теперь у Харви не осталось сомнений: с Малко что-то случилось. Он стремительно сбежал вниз по лестнице, по которой недавно спускались Малко и Ирена.
В коридоре никого не было. Джек Харви побежал вперед, дергая на ходу запертые двери. Внезапно сбоку послышался голос:
— Эй, вам чего надо?
На пороге одной из комнат стоял толстый небритый негр в старой грязной футболке. В руке он держал связку ключей.
— Вы не видели здесь высокого блондина с девушкой? — спросил Харви.
Тот покачал головой:
— Никого я не видел. И вообще сюда нельзя, здесь служебные помещения.
— Но они ведь вошли именно сюда, — продолжал Харви. — Прямо на моих глазах.
— Никого тут нет, — упрямо возразил негр, угрожающе помахивая ключами.
Они несколько секунд смотрели друг на друга. Харви собрался было уходить, но внезапно услышал звон стекла и слабый крик. Он сверкнул глазами:
— Что это там?
— Убирайтесь отсюда, — угрожающе проговорил негр.
В следующую секунду могучие руки Харви оторвали его от пола и прижали к стене. В свои лучшие времена Харви легко завязывал узлом толстые стальные прутья...
— Эй, ты что! Отпусти! — захрипел негр. — Я позову полицию!
Харви плашмя ударил его по лбу ладонью, и негр грохнулся затылком о стену. Он попытался вырваться, но Харви был втрое сильнее его.
— Ну-ка открывай! — приказал Харви.
— У меня нет ключа, — запротестовал негр.
Взбешенный столь явной ложью, Харви отступил на шаг и ударил его ребром ладони по шее. Затем подобрал связку ключей и подскочил к двери, из-за которой донесся крик. Пятый по счету ключ подошел, дверь распахнулась, и в коридор ворвалось облако белого пара.
Харви быстро оглядел пустую комнату и подбежал ко второй двери, ступая по осколкам стекла. Он повернул ключ, оставшийся в замке, и в первое мгновение отшатнулся от нестерпимого жара. У двери лежало неподвижное тело Малко. Харви, отдуваясь, поднял его и взвалил на плечо. Австриец был совершенно мокрый, его кожа вздулась и побагровела.
Из квадратного отверстия в стене продолжал валить пар.
Джек Харви пошел по коридору, унося на себе Малко, и по пути от души пнул ногой лежавшего без чувств негра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27