..
— Да?
— Это, наверное, глупо... Но если все произойдет завтра, я хотела бы провести сегодняшний вечер с вами. Ничего не обсуждая...
Ее голос звучал очень искренне; глаза смотрели мягко, почти нежно... Малко понимал тех несчастных, которые в свое время попадались к ней на крючок. Он и теперь не мог определить, искренна ли она...
— Хорошо, — все же согласился Малко. — Я заеду за вами, как только освобожусь.
Десятью минутами ранее поднялся сильный ветер. Пляж у отеля “Эмералд-Бич” мгновенно опустел. По морю катились крупные серые волны. Сидевшие в холле “дочери революции”, прижавшись друг к другу, твердили, что Господь все же решил наказать обитателей этих мест за их распущенные нравы...
Малко направился к центру. В городе царила нервная, гнетущая атмосфера. Циклона ожидали, как смерти: с чувством страха и безысходности. На “той стороне холма” жители бедного тропического бидонвилля поспешно закапывали в землю самые ценные вещи.
Центр города казался вымершим. Кукольные домики Бэй-стрит утратили все свое очарование. Большинство туристов уже покинули остров, напуганные приближением бури.
Связь с Вашингтоном дали мгновенно. Уильям Кларк выслушал план Малко с несвойственным ему спокойствием.
— Если ваш план сработает, то, пожалуй, сразу решатся все проблемы, — признал он. — Что ж, действуйте. Желаю удачи.
— Спасибо.
Жребий был брошен. Через двадцать четыре часа дело Вернона Митчелла должно уйти в архив. О нем будут напоминать только раны Мьюриэл, которая все еще металась в бреду на больничной койке. Малко не нашел в себе сил навестить ее сегодня — в тот самый день, когда готовился обречь на смерть любимого ею человека.
Австриец посмотрел на настенный календарь: 13 июля. Он провел на Багамах уже десять дней, и каждый из них казался ему неделей...
— Скотина!
— О нет, господин Мински, я ни в чем не виноват!
— Подожди, гаденыш, я тебе устрою!
Стив дрожал всем телом. Его смазливое лицо стало неузнаваемым. Берт Мински избивал его всем, что попадалось под руку. Он уже успел перебить Стиву переносицу тяжелой хрустальной пепельницей, которую секретарша в свое время подобрала на пляже. Стив рыдал и просил пощады, но ничто не могло обуздать слепую ярость Берта Мински. Чем больше он истязал Стива, тем сильнее становилась его ненависть. Когда парень потерял сознание, Папаша привел его в чувство, погасив сигару о его обнаженную грудь.
Двое охранников, державших Стива, были бледны. Они еще никогда не видели Мински в таком состоянии. Папаша кружил около Стива, придумывая для него новые и новые мучения.
— Не убивайте меня, мистер Мински! — молил Стив.
Вместо ответа Мински с размаху обрушил пепельницу на лицо негра, выбив ему сразу несколько передних зубов. Стив выплюнул кровь и обломки зубов.
— Отпустите его! — неожиданно приказал Мински.
Стив рухнул лицом вниз. Берт принялся пинать его ногами, стараясь попадать в самые чувствительные места. Вскоре Стив перестал дергаться и затих.
Мински разочарованно выпрямился, все еще сжигаемый ненавистью. Этот несчастный был единственным, на ком он мог выместить свою злость, и Папаша отыгрывался на нем за потерянный миллион. Берт посмотрел в окно на рощу, отделявшую дом от пляжа. Под этими деревьями никто никогда не ходил. И не случайно: это были редкие растения — манцениллы.
— Ну-ка, уберите это дерьмо из моего кабинета, — распорядился Мински. — И привяжите вон там, под самым большим деревом. Если он убежит, займете его место, ясно?
Негры молча схватили бесчувственное тело за ноги и поволокли его за дверь, оставляя на полу кровавый след. Берт увидел, как они прошли по песку, шатаясь от сильного ветра, и бросили Стива под самым старым деревом.
На вид дерево было довольно красивым. На нем росли небольшие зеленые плоды, напоминающие яблоки. Однако сок манцениллы содержал один из самых сильных ядов, существующих в природе: нечто вроде белой кислоты, скапливающейся на листьях.
Негры толстыми веревками привязали Стива к дереву. Капля сока упала ему на лоб. Он отчаянно закричал, безуспешно пытаясь разорвать веревки и умоляя охранников отпустить его. Но они были слишком напуганы, чтобы отважиться помочь ему.
Мински открыл дверь и закричал:
— Разденьте его!
Один из негров широким ножом разрезал шорты Стива и отбросил их далеко в сторону. Ветер все сильнее трепал дерево. Одна из многочисленных капель сока угодила Стиву в глаз. От нечеловеческой боли он изогнулся, и веревки глубоко врезались в тело несчастного. Его левый глаз мгновенно ослеп, будто его выжгли раскаленным железом.
На бедре Стива появился крупный волдырь. Ему казалось, что его опустили в бассейн с кислотой.
Берт с довольным видом закрыл окно. Через стекло он мог наблюдать за агонией Стива. Крики парня уносились ветром, смешиваясь с голосами черно-белых птиц-фрегатов, пытавшихся спрятаться от бури. Криков Стива никто не слышал: в эту часть острова посторонних не допускали.
Глядя на огромные черные тучи, налетавшие с юга, Берт перекрестился. Он боялся разгула стихии, против которой были бессильны и его власть, и его деньги... Он нажал на кнопку звонка и потребовал, чтобы ему принесли виски.
С рассыпавшимися по плечам волосами Ирена сидела на кровати и смотрела на Малко, державшего в руке бокал шампанского. Они оставили окно открытым, и гардины в комнате развевались от порывов ветра — то прохладного, то обжигающего.
Темная полоса на горизонте увеличилась в размерах, но тропическое небо по-прежнему светилось тысячами звезд. Чтобы заглушить мысли, Малко уже выпил целую бутылку шампанского.
Австриец с восхищением смотрел на полуобнаженное тело Ирены. Она была красива и прекрасно это сознавала. В ее взгляде таилось что-то неуловимо печальное.
Циклон неумолимо приближался. Город казался парализованным. Несмотря на поздний час, термометр на балконе показывал тридцать семь градусов. Не выходя из дома, Малко и Ирена поужинали холодным мясом и сырыми овощами.
Ирена покосилась на перстень Малко и спросила:
— Скажите, вы действительно принц? Я думала, что это всего-навсего прозвище.
Харви уже успел объяснить ей, что означает “SAS”.
Допив шампанское, Ирена взяла Малко за руку, увлекла его за собой на широкий балкон и принялась молча снимать с него пиджак, галстук, рубашку... Ее взгляд то и дело скользил по бурному фосфоресцирующему морю.
Их могут увидеть с других балконов, но Ирена ни на что не обращает внимания. Она медленно раздевается и замирает, изредка вздрагивая от порывов прохладного ветра.
Они молча обнимаются. Ирена смотрит на Малко широко открытыми глазами и шепчет:
— Знаешь, я счастлива. Настолько, насколько я вообще могу быть счастлива...
Глава 19
Над причалом пронесся бешеный порыв ветра, и мачты стоявших в порту парусников жалобно заскрипели. Сидя на камнях, несколько старых негров с видом знатоков смотрели в небо.
Волны становились все выше. “Эрна” трещала по всем швам. Иисус-Мария обеспокоенно проверил швартовы. “Эрна” стояла в неудачном положении и в неудачном месте. Лучше было бросить якорь с другой стороны острова, в бухте Корал-Харбор. Но русский об этом и слышать не хотел...
Василий Сарков сидел в своей тесной каюте и угрюмо смотрел на волны. Он не любил море. Он не любил тропики. Он ненавидел эту вонючую посудину. Он не доверял экипажу — этим кубинским полушпионам, полуконтрабандистам. Но главное — он не понимал, что происходит.
Вот уже целую неделю от Ирены не было никаких новостей. Но Сарков все ждал, скрупулезно следуя инструкциям. Василий знал, что в Литтон-Кей она может лишиться всех средств связи. Он знал также, что, обнаружив себя, сведет к нулю все шансы на успех.
Василий был терпелив. Специфика его работы иногда требовала многих недель, а то и месяцев ожидания, чтобы в нужный момент нанести решительный удар. Ему давно надоело сидеть в этом порту, питаясь перезрелыми авокадо и несвежим мясом, но он был выше подобных мелочей. Главное — увезти Вернона Митчелла на Кубу.
Сарков вздрогнул: на берегу раздался голос Ирены.
— Василий!
Рассвирепев от такой неосмотрительности, Сарков ринулся к выходу, ударившись головой о низкую притолоку.
На причале стояла Ирена, одетая в брюки и свитер, с развевающимися от ветра волосами. Прежде чем Иисус-Мария успел опустить трап, Василий спрыгнул на берег и пошел прочь от шхуны, увлекая женщину за собой.
— В чем дело? Ты же знаешь, что сюда приходить опасно. Почему ты не воспользовалась обычным способом связи?
Она покачала головой:
— Некогда. Идемте со мной, скорее. Забрать Вернона нужно прямо сейчас.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Где ты пропадала все это время?
— Потом объясню. А сейчас идемте. В Литтон-Кей Митчелла уже нет. Его выкрали американцы. Он находится в районе под названием “Эдем”.
— Американцы?!
— Да! Они выманили его оттуда. Но это долгая история. Митчелл оказался гомосексуалистом. Парень, который вывез меня из Литтон-Кей, предал ЦРУ и обо всем мне рассказал. Но у нас с вами осталось не больше двух часов. Возьмите ножовку: Митчелл прикован к кровати...
Задыхаясь, Ирена умолкла.
Сарков бесстрастными серыми глазами пытливо вглядывался в ее лицо. Он был опытным профессионалом и понимал, что все это вполне может оказаться ловушкой, однако знал он и то, что в его профессии бывает всякое. Ирена — надежный агент. Иначе ее бы не отправили на это задание.
— Скорее! — торопила женщина. — Иначе американцы сами придут сюда. Тогда — конец.
Эта последняя фраза одержала верх над колебаниями русского: возможный риск лучше бесспорного провала... Он подбежал к шхуне и окликнул Иисус-Марию. Через минуту тот принес его сумку.
— Идите за мной. У нас есть машина, — сказал Василий Ирене.
Это был старый черный “де сото”, позаимствованный капитаном у одного из местных кубинцев. Через полминуты Иисус-Мария, Василий и Ирена уже мчались по Вестерн-роуд в направлении “Эдема”. По дороге женщина рассказала Саркову о своих безуспешных попытках соблазнить гомосексуалиста Митчелла и об успехе американцев.
— Кто такой этот Стив? — спросил Василий.
— Дружок Вернона Митчелла.
Русский поморщился от отвращения. Однако все выглядело вполне логично.
— Хорошо еще, что все заканчивается именно так, — вздохнула Ирена. — Я больше не могла удерживать Мински: он требовал свой миллион.
Впереди замаячил голубой прямоугольник: рекламное панно “Эдема”.
— Подъезжаем, — объявила Ирена.
Коттеджи стояли ниже, в отдалении от шоссе. Все, кроме одного, выглядели нежилыми. Автомобилей поблизости не было. Немного подумав, Сарков быстро спросил:
— На чем ты приехала в порт?
— Взяла такси у Литтон-Кей, — ответила женщина, не моргнув глазом.
Ответ, похоже, удовлетворил Саркова. Старый “де сото” осторожно спустился по посыпанной гравием аллее. Ирена вышла первой и решительно направилась к крайнему левому дому.
Вернон Митчелл, закрыв глаза, лежал одетый на кровати. Сарков приблизился, приподнял его веко и увидел только белок: Митчелла напичкали наркотиками. Его руки были подняты над головой и прикованы наручниками к перекладине кровати.
Лицо Василия Саркова осветила бледная улыбка.
— Браво, Ирена!
Иисус-Мария уже заработал ножовкой. Через две минуты перекладина была распилена. Василий с пистолетом в руке обошел весь дом. Везде было пусто.
Кубинец вышел из коттеджа, неся Митчелла на руках. Когда он уже усаживал ученого в машину, на аллее резко затормозил большой “кадиллак-флитвуд”. Иисус-Мария, выхватывая пистолет, отскочил за автомобиль.
Из “кадиллака” показалась приземистая фигура Берта Мински. Злоба явилась причиной двух самых непростительных ошибок в жизни Папаши. Во-первых, он не проверил, откуда исходил телефонный звонок, сообщавший о местонахождении Митчелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Да?
— Это, наверное, глупо... Но если все произойдет завтра, я хотела бы провести сегодняшний вечер с вами. Ничего не обсуждая...
Ее голос звучал очень искренне; глаза смотрели мягко, почти нежно... Малко понимал тех несчастных, которые в свое время попадались к ней на крючок. Он и теперь не мог определить, искренна ли она...
— Хорошо, — все же согласился Малко. — Я заеду за вами, как только освобожусь.
Десятью минутами ранее поднялся сильный ветер. Пляж у отеля “Эмералд-Бич” мгновенно опустел. По морю катились крупные серые волны. Сидевшие в холле “дочери революции”, прижавшись друг к другу, твердили, что Господь все же решил наказать обитателей этих мест за их распущенные нравы...
Малко направился к центру. В городе царила нервная, гнетущая атмосфера. Циклона ожидали, как смерти: с чувством страха и безысходности. На “той стороне холма” жители бедного тропического бидонвилля поспешно закапывали в землю самые ценные вещи.
Центр города казался вымершим. Кукольные домики Бэй-стрит утратили все свое очарование. Большинство туристов уже покинули остров, напуганные приближением бури.
Связь с Вашингтоном дали мгновенно. Уильям Кларк выслушал план Малко с несвойственным ему спокойствием.
— Если ваш план сработает, то, пожалуй, сразу решатся все проблемы, — признал он. — Что ж, действуйте. Желаю удачи.
— Спасибо.
Жребий был брошен. Через двадцать четыре часа дело Вернона Митчелла должно уйти в архив. О нем будут напоминать только раны Мьюриэл, которая все еще металась в бреду на больничной койке. Малко не нашел в себе сил навестить ее сегодня — в тот самый день, когда готовился обречь на смерть любимого ею человека.
Австриец посмотрел на настенный календарь: 13 июля. Он провел на Багамах уже десять дней, и каждый из них казался ему неделей...
— Скотина!
— О нет, господин Мински, я ни в чем не виноват!
— Подожди, гаденыш, я тебе устрою!
Стив дрожал всем телом. Его смазливое лицо стало неузнаваемым. Берт Мински избивал его всем, что попадалось под руку. Он уже успел перебить Стиву переносицу тяжелой хрустальной пепельницей, которую секретарша в свое время подобрала на пляже. Стив рыдал и просил пощады, но ничто не могло обуздать слепую ярость Берта Мински. Чем больше он истязал Стива, тем сильнее становилась его ненависть. Когда парень потерял сознание, Папаша привел его в чувство, погасив сигару о его обнаженную грудь.
Двое охранников, державших Стива, были бледны. Они еще никогда не видели Мински в таком состоянии. Папаша кружил около Стива, придумывая для него новые и новые мучения.
— Не убивайте меня, мистер Мински! — молил Стив.
Вместо ответа Мински с размаху обрушил пепельницу на лицо негра, выбив ему сразу несколько передних зубов. Стив выплюнул кровь и обломки зубов.
— Отпустите его! — неожиданно приказал Мински.
Стив рухнул лицом вниз. Берт принялся пинать его ногами, стараясь попадать в самые чувствительные места. Вскоре Стив перестал дергаться и затих.
Мински разочарованно выпрямился, все еще сжигаемый ненавистью. Этот несчастный был единственным, на ком он мог выместить свою злость, и Папаша отыгрывался на нем за потерянный миллион. Берт посмотрел в окно на рощу, отделявшую дом от пляжа. Под этими деревьями никто никогда не ходил. И не случайно: это были редкие растения — манцениллы.
— Ну-ка, уберите это дерьмо из моего кабинета, — распорядился Мински. — И привяжите вон там, под самым большим деревом. Если он убежит, займете его место, ясно?
Негры молча схватили бесчувственное тело за ноги и поволокли его за дверь, оставляя на полу кровавый след. Берт увидел, как они прошли по песку, шатаясь от сильного ветра, и бросили Стива под самым старым деревом.
На вид дерево было довольно красивым. На нем росли небольшие зеленые плоды, напоминающие яблоки. Однако сок манцениллы содержал один из самых сильных ядов, существующих в природе: нечто вроде белой кислоты, скапливающейся на листьях.
Негры толстыми веревками привязали Стива к дереву. Капля сока упала ему на лоб. Он отчаянно закричал, безуспешно пытаясь разорвать веревки и умоляя охранников отпустить его. Но они были слишком напуганы, чтобы отважиться помочь ему.
Мински открыл дверь и закричал:
— Разденьте его!
Один из негров широким ножом разрезал шорты Стива и отбросил их далеко в сторону. Ветер все сильнее трепал дерево. Одна из многочисленных капель сока угодила Стиву в глаз. От нечеловеческой боли он изогнулся, и веревки глубоко врезались в тело несчастного. Его левый глаз мгновенно ослеп, будто его выжгли раскаленным железом.
На бедре Стива появился крупный волдырь. Ему казалось, что его опустили в бассейн с кислотой.
Берт с довольным видом закрыл окно. Через стекло он мог наблюдать за агонией Стива. Крики парня уносились ветром, смешиваясь с голосами черно-белых птиц-фрегатов, пытавшихся спрятаться от бури. Криков Стива никто не слышал: в эту часть острова посторонних не допускали.
Глядя на огромные черные тучи, налетавшие с юга, Берт перекрестился. Он боялся разгула стихии, против которой были бессильны и его власть, и его деньги... Он нажал на кнопку звонка и потребовал, чтобы ему принесли виски.
С рассыпавшимися по плечам волосами Ирена сидела на кровати и смотрела на Малко, державшего в руке бокал шампанского. Они оставили окно открытым, и гардины в комнате развевались от порывов ветра — то прохладного, то обжигающего.
Темная полоса на горизонте увеличилась в размерах, но тропическое небо по-прежнему светилось тысячами звезд. Чтобы заглушить мысли, Малко уже выпил целую бутылку шампанского.
Австриец с восхищением смотрел на полуобнаженное тело Ирены. Она была красива и прекрасно это сознавала. В ее взгляде таилось что-то неуловимо печальное.
Циклон неумолимо приближался. Город казался парализованным. Несмотря на поздний час, термометр на балконе показывал тридцать семь градусов. Не выходя из дома, Малко и Ирена поужинали холодным мясом и сырыми овощами.
Ирена покосилась на перстень Малко и спросила:
— Скажите, вы действительно принц? Я думала, что это всего-навсего прозвище.
Харви уже успел объяснить ей, что означает “SAS”.
Допив шампанское, Ирена взяла Малко за руку, увлекла его за собой на широкий балкон и принялась молча снимать с него пиджак, галстук, рубашку... Ее взгляд то и дело скользил по бурному фосфоресцирующему морю.
Их могут увидеть с других балконов, но Ирена ни на что не обращает внимания. Она медленно раздевается и замирает, изредка вздрагивая от порывов прохладного ветра.
Они молча обнимаются. Ирена смотрит на Малко широко открытыми глазами и шепчет:
— Знаешь, я счастлива. Настолько, насколько я вообще могу быть счастлива...
Глава 19
Над причалом пронесся бешеный порыв ветра, и мачты стоявших в порту парусников жалобно заскрипели. Сидя на камнях, несколько старых негров с видом знатоков смотрели в небо.
Волны становились все выше. “Эрна” трещала по всем швам. Иисус-Мария обеспокоенно проверил швартовы. “Эрна” стояла в неудачном положении и в неудачном месте. Лучше было бросить якорь с другой стороны острова, в бухте Корал-Харбор. Но русский об этом и слышать не хотел...
Василий Сарков сидел в своей тесной каюте и угрюмо смотрел на волны. Он не любил море. Он не любил тропики. Он ненавидел эту вонючую посудину. Он не доверял экипажу — этим кубинским полушпионам, полуконтрабандистам. Но главное — он не понимал, что происходит.
Вот уже целую неделю от Ирены не было никаких новостей. Но Сарков все ждал, скрупулезно следуя инструкциям. Василий знал, что в Литтон-Кей она может лишиться всех средств связи. Он знал также, что, обнаружив себя, сведет к нулю все шансы на успех.
Василий был терпелив. Специфика его работы иногда требовала многих недель, а то и месяцев ожидания, чтобы в нужный момент нанести решительный удар. Ему давно надоело сидеть в этом порту, питаясь перезрелыми авокадо и несвежим мясом, но он был выше подобных мелочей. Главное — увезти Вернона Митчелла на Кубу.
Сарков вздрогнул: на берегу раздался голос Ирены.
— Василий!
Рассвирепев от такой неосмотрительности, Сарков ринулся к выходу, ударившись головой о низкую притолоку.
На причале стояла Ирена, одетая в брюки и свитер, с развевающимися от ветра волосами. Прежде чем Иисус-Мария успел опустить трап, Василий спрыгнул на берег и пошел прочь от шхуны, увлекая женщину за собой.
— В чем дело? Ты же знаешь, что сюда приходить опасно. Почему ты не воспользовалась обычным способом связи?
Она покачала головой:
— Некогда. Идемте со мной, скорее. Забрать Вернона нужно прямо сейчас.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Где ты пропадала все это время?
— Потом объясню. А сейчас идемте. В Литтон-Кей Митчелла уже нет. Его выкрали американцы. Он находится в районе под названием “Эдем”.
— Американцы?!
— Да! Они выманили его оттуда. Но это долгая история. Митчелл оказался гомосексуалистом. Парень, который вывез меня из Литтон-Кей, предал ЦРУ и обо всем мне рассказал. Но у нас с вами осталось не больше двух часов. Возьмите ножовку: Митчелл прикован к кровати...
Задыхаясь, Ирена умолкла.
Сарков бесстрастными серыми глазами пытливо вглядывался в ее лицо. Он был опытным профессионалом и понимал, что все это вполне может оказаться ловушкой, однако знал он и то, что в его профессии бывает всякое. Ирена — надежный агент. Иначе ее бы не отправили на это задание.
— Скорее! — торопила женщина. — Иначе американцы сами придут сюда. Тогда — конец.
Эта последняя фраза одержала верх над колебаниями русского: возможный риск лучше бесспорного провала... Он подбежал к шхуне и окликнул Иисус-Марию. Через минуту тот принес его сумку.
— Идите за мной. У нас есть машина, — сказал Василий Ирене.
Это был старый черный “де сото”, позаимствованный капитаном у одного из местных кубинцев. Через полминуты Иисус-Мария, Василий и Ирена уже мчались по Вестерн-роуд в направлении “Эдема”. По дороге женщина рассказала Саркову о своих безуспешных попытках соблазнить гомосексуалиста Митчелла и об успехе американцев.
— Кто такой этот Стив? — спросил Василий.
— Дружок Вернона Митчелла.
Русский поморщился от отвращения. Однако все выглядело вполне логично.
— Хорошо еще, что все заканчивается именно так, — вздохнула Ирена. — Я больше не могла удерживать Мински: он требовал свой миллион.
Впереди замаячил голубой прямоугольник: рекламное панно “Эдема”.
— Подъезжаем, — объявила Ирена.
Коттеджи стояли ниже, в отдалении от шоссе. Все, кроме одного, выглядели нежилыми. Автомобилей поблизости не было. Немного подумав, Сарков быстро спросил:
— На чем ты приехала в порт?
— Взяла такси у Литтон-Кей, — ответила женщина, не моргнув глазом.
Ответ, похоже, удовлетворил Саркова. Старый “де сото” осторожно спустился по посыпанной гравием аллее. Ирена вышла первой и решительно направилась к крайнему левому дому.
Вернон Митчелл, закрыв глаза, лежал одетый на кровати. Сарков приблизился, приподнял его веко и увидел только белок: Митчелла напичкали наркотиками. Его руки были подняты над головой и прикованы наручниками к перекладине кровати.
Лицо Василия Саркова осветила бледная улыбка.
— Браво, Ирена!
Иисус-Мария уже заработал ножовкой. Через две минуты перекладина была распилена. Василий с пистолетом в руке обошел весь дом. Везде было пусто.
Кубинец вышел из коттеджа, неся Митчелла на руках. Когда он уже усаживал ученого в машину, на аллее резко затормозил большой “кадиллак-флитвуд”. Иисус-Мария, выхватывая пистолет, отскочил за автомобиль.
Из “кадиллака” показалась приземистая фигура Берта Мински. Злоба явилась причиной двух самых непростительных ошибок в жизни Папаши. Во-первых, он не проверил, откуда исходил телефонный звонок, сообщавший о местонахождении Митчелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27