Он стал искупительной жертвой.
– Вы должны быть очень осторожны, – задумчиво сказал генерал Хаммуан. – На вас еще не нападали, но это может случиться в любой момент.
Малко вдруг почувствовал страшную усталость. С тех пор, как он начал это расследование, он постоянно натыкался на какую-то эластичную стену. Без особого шума, но с пугающей эффективностью уничтожались все, кто мог навести его на какой-нибудь след. Иногда их убирали в превентивном порядке... Друг Юболь, хозяин склада велоколясок, может теперь оказать неоценимую услугу. Ведь если маленькая лаоска говорит правду, на Джима Дафа напали люди Ло-Шина.
* * *
Кабачок «Красный дельфин» был полон американцев, которые шумно что-то обсуждали. В глубине зала Синтия оживленно болтала с клиентами. На ней было платье супер-мини в белый горошек, открывавшее ее спину и ее восхитительные ноги до середины бедер. Неуместная подделка под совсем юную девушку.
Малко уселся на табурет перед баром.
Проходя мимо, Синтия спросила, чуть шевельнув губами:
– Вы хорошо спали?
Малко с трудом сдержал желание заключить ее в объятия. Она, казалось, заметила это и, чуть отступив, имитировала губами поцелуй.
– Сейчас я очень занята, – вздохнула она.
– Вижу, – сказал Малко. – Я хотел бы только выпить немножко очень холодной, ледяной водки, чтобы прийти в себя.
Она нахмурила брови.
– Что-нибудь случилось?
Золотистые глаза Малко впились в глаза собеседницы.
– Джим Даф никогда уже не отыграется. Сегодня он покончил жизнь самоубийством.
Она приняла эту новость, не моргнув глазом. А затем мягко, почти ласково спросила:
– Это вас очень расстроило?
– Очень, – сказал Малко. – Я не люблю проигрывать по всем статьям.
Синтия попыталась улыбнуться. В это время двери «Красного дельфина» открылись, и Малко увидел, как в зал ввалился толстый как бочка лаосец с головой грушевидной формы.
Несмотря на жару, он был затянут в нечто такое, в чем Малко сразу же узнал пуленепробиваемый жилет цвета хаки...
– А вот и принц Лом-Сават, – шепнула Синтия на ухо Малко. – Он пришел чуть раньше обычного.
Протянув руку, она направилась к принцу. Гот схватил ее и прильнул к ней губами с такой жадностью, что Малко испугался, как бы он ее не проглотил. Лом-Сават продолжал держать руку Синтии у своего лица, пытаясь свободной рукой обнять ее за талию. Причем соски ее грудей находились как раз на уровне его глаз.
– Вы как всегда прекрасны, – сказал принц гортанным голосом.
Он положил свою маленькую ручку на бедро молодой женщины, и Малко почувствовал вдруг приступ дикой ревности. Но Синтия уже вывернулась, открыв при этом еще больше свои ножки. За спиной толстяка возник старенький азиат с лицом, украшенным маленькой бородкой, и ловкими движениями снял со своего хозяина пуленепробиваемый жилет. А принц плюхнулся в огромное плетеное кресло, не отрывая восторженных глаз от хозяйки бара.
Синтия улыбнулась:
– Что вам подать, Ваше Превосходительство? Лом-Сават ткнул в нее маленьким скрюченным пальцем и сказал:
– Вас, мадам!
И неожиданно расхохотался противным наглым смехом.
Малко допил свою водку и собрался уходить, пытаясь сконцентрировать все свое внимание на новой проблеме: найти тех, кто «самоубил» Джима Дафа.
В голову ему пришли слова американца о том, что ему необходимо повидать аптекаря на улице бомбейцев. Возможно, здесь окажется полезным и друг Юболь.
* * *
Сай Виллард был бледен и растерян. Ему удалось сохранить спокойный вид при встрече с генералом Хаммуаном, который лично явился известить его о смерти Джима Дафа. А теперь наедине с самим собой он с особой ясностью оценил возникшую ситуацию.
Ему захотелось позвонить Ло-Шину. Но зачем? Китаец все будет отрицать. А Вилларду было опасно загонять его в угол...
Смерть представителя Бюро по борьбе с наркобизнесом Ральфа Амалфи также не оставила его равнодушным. Но за нее он не нес прямой ответственности. Другое дело Джим! Он взглянул на маленький пакетик, в котором лежали документы пилота, и почувствовал приступ тошноты.
Может быть, когда-нибудь ему удастся свести кое с кем счеты. Пока же он вынужден служить своей стране. А ради этого приходится пачкать руки.
Глава 12
Малко не без труда оторвал глаза от культи, завернутой в грязное тряпье. Она беспрерывно двигалась, будто обладала самостоятельной жизнью.
Правая нога Нго, друга Юболь, была ампутирована чуть выше колена. В большом сарае, покрытом гофрированным железом и забитом велоколясками, царила адская жара, удушающая и влажная. Малко сразу же почувствовал, как по его спине заструился пот, а рубашка прилипла к телу. Даже на лице Юболь выступили мелкие капельки пота. Сверкающие умом, подвижные черные глаза владельца колясок вглядывались в Малко.
– Я буду рад помочь вам, – сказал он на витиеватом и несколько жестком французском языке. – Очень, очень рад.
Малко рассказал ему все, что знал о последних событиях, в частности о странных обстоятельствах несостоявшейся встречи. Затем он спросил Нго, не знает ли тот что-либо об аптекаре.
Реакция вьетнамца его несколько удивила. Он никак не ожидал, что тот проявит такой пыл. Ведь те, кто охотятся за торговцами наркотиками во Вьентьяне, пользуются там не слишком большой популярностью.
– Вы знаете этого аптекаря?
Тонкая улыбка приоткрыла золотые зубы лаосца, блеснувшие в полутьме сарая.
– Я очень хорошо знаю Труонга, – сказал он негромко.
– Во время войны мы оба сражались в армии Гоминьдана против японцев. У меня был чин капитана, а Труонг служил в медицинской части.
Малко почувствовал какую-то недоговоренность.
– Мне кажется, вы не питаете к нему особо теплых чувств, – заметил он.
Вьетнамец продолжал улыбаться.
– Господин Труонг и тогда уже был ловким человеком, – сказал он. – Опытным коммерсантом. Именно поэтому командование поручило ему в 1945 году съездить в Ханой и доставить в Юньнань медикаменты, в которых мы очень нуждались. Но соблазн оказался слишком велик: антибиотики продавались тогда на черном рынке на вес золота... И господин Труонг не вернулся в часть. Только через много лет после войны я встретил его здесь. Он оказался владельцем аптеки. Я же остался без ноги. Врачи вынуждены были ампутировать ее, потому что не было пенициллина для лечения раны.
В черных глазах Нго светилась холодная ненависть. Он о чем-то глубоко задумался. Казалось, вернулся мыслями в леса Юньнани.
– Вы думаете, что господин Труонг замешан в торговле наркотиками? – спросил Малко.
– Господин Труонг вообще не способен устоять, когда можно заработать хоть доллар. Но он очень, очень хитер. Как только вы проявите к нему интерес, он тут же заподозрит вас в чем-то недобром.
– И что вы предлагаете?
Вьетнамец взял свои костыли и с усилием встал.
– На меня работает много людей. Я попрошу их последить за Труонгом. Как только я узнаю что-нибудь важное, я сообщу вам.
– Каким образом?
– Нужно действовать осторожно. Ведь у Ло-Шина повсюду друзья. К вам подойдет велорикша и предложит отвезти вас в «Эль-Марокко» в Донг-Паланге. И вы поедете с ним.
Малко крепко пожал ему руку. Голова вьетнамца едва доставала ему до плеча.
– Надеюсь, у господина Труонга будет много неприятностей, – сказал он убежденно.
Малко вышел наружу, отупевший от жары. За ним семенила Юболь. Здание склада стояло рядом с деревянными домами Совета Министров, недалеко от «Сеттах-Паласа». Здесь беспрерывно сновали рикши, небрежно крутя педали. Некоторые из них дремали около двери, усевшись в свои коляски, пьяные от усталости, опиума и солнца. Жалкие осколки разлагающегося мира.
Юболь взяла Малко за руку.
– Ты доволен?
В ее голосе было столько заботы, что он был тронут.
– Я надеюсь, что твой друг серьезный человек.
– Он всегда говорил мне, что ненавидит Труонга и когда-нибудь убьет его...
– Тогда остается только ждать.
Юболь дернула его за руку.
– Ты мне кое-что обещал...
– Что именно?
– Жениться на мне. Этого только не хватало!
* * *
Десятка два лаосцев – мужчин, женщин и детей – толпились в доме и окружающем его садике. Малко был встречен благосклонными улыбками и буддийскими приветствиями в форме двух сложенных ладонями рук, поднятых на уровень лица. Юболь вся сияла. Довольно пожилой мужчина, которого Юболь представила как своего отца, встал напротив Малко и произнес длиннейшую речь, которую дочь резюмировала в следующих словах:
– Он очень доволен, что его дочь выходит замуж за человека столь богатого. Он желает, чтобы твои урожаи были всегда обильными и чтобы наши дети росли счастливыми...
В настоящий момент до этого было еще далеко... Малко взглянул на кувшины с рисовой водкой и огромные блюда с мелко нарубленным мясом, расставленные во дворе. Похоже, что семья Юболь опустошила рынок. Здесь было не менее двадцати уток, разрубленных на кусочки.
– Нужно, чтобы ты оделся, – сказала Юболь.
– Чтобы я оделся?!
Она рассмеялась.
– Да. Ты видишь вон того старика в углу? Это деревенский вождь. Он специально приехал, чтобы нас обвенчать. На тебе должен быть традиционный костюм. Затем мы должны продемонстрировать наше супружество, чтобы все могли убедиться, что я действительно твоя жена.
Казалось, она была на верху блаженства. Малко попытался не думать о том, зачем он приехал в Лаос. Никогда не следует воспринимать жизнь слишком серьезно. Но, похоже, Юболь по-настоящему втянется в игру.
– Ты же знаешь, что я очень скоро уеду отсюда, – сказал он. – Что все это понарошку...
Она разразилась своим странным пронзительным смехом.
– Разумеется! Но ты спас меня в глазах родителей, сняв для меня дом. И они счастливы. Они прекрасно знают, что ты никогда не приедешь жить в их деревню. Но они гордятся, что их дочь любима таким богатым и могущественным человеком.
Запах ладана заполнил весь дом. Завернутая в длинный саронг, с венком из цветов плюмерии на шее, Юболь с самым серьезным видом смотрела на Малко. На нем также был только саронг, обернутый вокруг талии. Тело его благоухало душистым пальмовым маслом.
Прямо перед ними присел на корточки вождь деревни. Рядом с ним лежала циновка, на которой были разложены восемь связок по десять тысяч кипов и несколько толстых белых веревок: церемонию можно было начинать.
Медленно и торжественно вождь деревни взял деньги и стал громким голосом пересчитывать их, обратившись лицом к двери.
Подсчет сопровождался радостными криками: это родственники, собравшиеся перед лестницей, выражали свое удовлетворение! У Малко слегка кружилась голова из-за рисовой водки, добрый десяток рюмок которой его заставили проглотить. Ему все время хотелось расхохотаться при мысли о том, что судьба его расследования зависела теперь от давней неприязни между двумя вьетнамцами.
Закончив подсчет денег, вождь деревни взял одну из веревок и обвязал ею запястье правой руки Малко. Юболь склонилась к нему, чтобы объяснить:
– Это баси. Каждая из этих веревок должна удерживать одну из твоих душ и приносить ей счастье. Нужно, чтобы ты их носил до тех пор, пока они сами собой не развяжутся. Иначе они могут принести несчастье.
Бормоча заклинания, вождь деревни продолжал обвязывать веревками запястья обеих рук Малко.
– А сколько же у человека душ? – спросил тот, несколько встревоженный.
– Много, – сказала Юболь. – Но заниматься следует только самыми главными.
Сейчас у Малко был вид начинающей артистки, которая вскрыла себе вены, но была спасена в последний момент. Вождь деревни потихоньку удалился, прижимая к груди кипу денег. Малко и Юболь остались одни в комнате, где не было никакой мебели, кроме толстой желтой циновки.
Юболь начала разматывать свой саронг. А Малко смотрел, как из спадающих одежд появляется ее миниатюрная, гибкая и смуглая фигурка. Оставив только венок из плюмерии, Юболь прижалась к Малко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Вы должны быть очень осторожны, – задумчиво сказал генерал Хаммуан. – На вас еще не нападали, но это может случиться в любой момент.
Малко вдруг почувствовал страшную усталость. С тех пор, как он начал это расследование, он постоянно натыкался на какую-то эластичную стену. Без особого шума, но с пугающей эффективностью уничтожались все, кто мог навести его на какой-нибудь след. Иногда их убирали в превентивном порядке... Друг Юболь, хозяин склада велоколясок, может теперь оказать неоценимую услугу. Ведь если маленькая лаоска говорит правду, на Джима Дафа напали люди Ло-Шина.
* * *
Кабачок «Красный дельфин» был полон американцев, которые шумно что-то обсуждали. В глубине зала Синтия оживленно болтала с клиентами. На ней было платье супер-мини в белый горошек, открывавшее ее спину и ее восхитительные ноги до середины бедер. Неуместная подделка под совсем юную девушку.
Малко уселся на табурет перед баром.
Проходя мимо, Синтия спросила, чуть шевельнув губами:
– Вы хорошо спали?
Малко с трудом сдержал желание заключить ее в объятия. Она, казалось, заметила это и, чуть отступив, имитировала губами поцелуй.
– Сейчас я очень занята, – вздохнула она.
– Вижу, – сказал Малко. – Я хотел бы только выпить немножко очень холодной, ледяной водки, чтобы прийти в себя.
Она нахмурила брови.
– Что-нибудь случилось?
Золотистые глаза Малко впились в глаза собеседницы.
– Джим Даф никогда уже не отыграется. Сегодня он покончил жизнь самоубийством.
Она приняла эту новость, не моргнув глазом. А затем мягко, почти ласково спросила:
– Это вас очень расстроило?
– Очень, – сказал Малко. – Я не люблю проигрывать по всем статьям.
Синтия попыталась улыбнуться. В это время двери «Красного дельфина» открылись, и Малко увидел, как в зал ввалился толстый как бочка лаосец с головой грушевидной формы.
Несмотря на жару, он был затянут в нечто такое, в чем Малко сразу же узнал пуленепробиваемый жилет цвета хаки...
– А вот и принц Лом-Сават, – шепнула Синтия на ухо Малко. – Он пришел чуть раньше обычного.
Протянув руку, она направилась к принцу. Гот схватил ее и прильнул к ней губами с такой жадностью, что Малко испугался, как бы он ее не проглотил. Лом-Сават продолжал держать руку Синтии у своего лица, пытаясь свободной рукой обнять ее за талию. Причем соски ее грудей находились как раз на уровне его глаз.
– Вы как всегда прекрасны, – сказал принц гортанным голосом.
Он положил свою маленькую ручку на бедро молодой женщины, и Малко почувствовал вдруг приступ дикой ревности. Но Синтия уже вывернулась, открыв при этом еще больше свои ножки. За спиной толстяка возник старенький азиат с лицом, украшенным маленькой бородкой, и ловкими движениями снял со своего хозяина пуленепробиваемый жилет. А принц плюхнулся в огромное плетеное кресло, не отрывая восторженных глаз от хозяйки бара.
Синтия улыбнулась:
– Что вам подать, Ваше Превосходительство? Лом-Сават ткнул в нее маленьким скрюченным пальцем и сказал:
– Вас, мадам!
И неожиданно расхохотался противным наглым смехом.
Малко допил свою водку и собрался уходить, пытаясь сконцентрировать все свое внимание на новой проблеме: найти тех, кто «самоубил» Джима Дафа.
В голову ему пришли слова американца о том, что ему необходимо повидать аптекаря на улице бомбейцев. Возможно, здесь окажется полезным и друг Юболь.
* * *
Сай Виллард был бледен и растерян. Ему удалось сохранить спокойный вид при встрече с генералом Хаммуаном, который лично явился известить его о смерти Джима Дафа. А теперь наедине с самим собой он с особой ясностью оценил возникшую ситуацию.
Ему захотелось позвонить Ло-Шину. Но зачем? Китаец все будет отрицать. А Вилларду было опасно загонять его в угол...
Смерть представителя Бюро по борьбе с наркобизнесом Ральфа Амалфи также не оставила его равнодушным. Но за нее он не нес прямой ответственности. Другое дело Джим! Он взглянул на маленький пакетик, в котором лежали документы пилота, и почувствовал приступ тошноты.
Может быть, когда-нибудь ему удастся свести кое с кем счеты. Пока же он вынужден служить своей стране. А ради этого приходится пачкать руки.
Глава 12
Малко не без труда оторвал глаза от культи, завернутой в грязное тряпье. Она беспрерывно двигалась, будто обладала самостоятельной жизнью.
Правая нога Нго, друга Юболь, была ампутирована чуть выше колена. В большом сарае, покрытом гофрированным железом и забитом велоколясками, царила адская жара, удушающая и влажная. Малко сразу же почувствовал, как по его спине заструился пот, а рубашка прилипла к телу. Даже на лице Юболь выступили мелкие капельки пота. Сверкающие умом, подвижные черные глаза владельца колясок вглядывались в Малко.
– Я буду рад помочь вам, – сказал он на витиеватом и несколько жестком французском языке. – Очень, очень рад.
Малко рассказал ему все, что знал о последних событиях, в частности о странных обстоятельствах несостоявшейся встречи. Затем он спросил Нго, не знает ли тот что-либо об аптекаре.
Реакция вьетнамца его несколько удивила. Он никак не ожидал, что тот проявит такой пыл. Ведь те, кто охотятся за торговцами наркотиками во Вьентьяне, пользуются там не слишком большой популярностью.
– Вы знаете этого аптекаря?
Тонкая улыбка приоткрыла золотые зубы лаосца, блеснувшие в полутьме сарая.
– Я очень хорошо знаю Труонга, – сказал он негромко.
– Во время войны мы оба сражались в армии Гоминьдана против японцев. У меня был чин капитана, а Труонг служил в медицинской части.
Малко почувствовал какую-то недоговоренность.
– Мне кажется, вы не питаете к нему особо теплых чувств, – заметил он.
Вьетнамец продолжал улыбаться.
– Господин Труонг и тогда уже был ловким человеком, – сказал он. – Опытным коммерсантом. Именно поэтому командование поручило ему в 1945 году съездить в Ханой и доставить в Юньнань медикаменты, в которых мы очень нуждались. Но соблазн оказался слишком велик: антибиотики продавались тогда на черном рынке на вес золота... И господин Труонг не вернулся в часть. Только через много лет после войны я встретил его здесь. Он оказался владельцем аптеки. Я же остался без ноги. Врачи вынуждены были ампутировать ее, потому что не было пенициллина для лечения раны.
В черных глазах Нго светилась холодная ненависть. Он о чем-то глубоко задумался. Казалось, вернулся мыслями в леса Юньнани.
– Вы думаете, что господин Труонг замешан в торговле наркотиками? – спросил Малко.
– Господин Труонг вообще не способен устоять, когда можно заработать хоть доллар. Но он очень, очень хитер. Как только вы проявите к нему интерес, он тут же заподозрит вас в чем-то недобром.
– И что вы предлагаете?
Вьетнамец взял свои костыли и с усилием встал.
– На меня работает много людей. Я попрошу их последить за Труонгом. Как только я узнаю что-нибудь важное, я сообщу вам.
– Каким образом?
– Нужно действовать осторожно. Ведь у Ло-Шина повсюду друзья. К вам подойдет велорикша и предложит отвезти вас в «Эль-Марокко» в Донг-Паланге. И вы поедете с ним.
Малко крепко пожал ему руку. Голова вьетнамца едва доставала ему до плеча.
– Надеюсь, у господина Труонга будет много неприятностей, – сказал он убежденно.
Малко вышел наружу, отупевший от жары. За ним семенила Юболь. Здание склада стояло рядом с деревянными домами Совета Министров, недалеко от «Сеттах-Паласа». Здесь беспрерывно сновали рикши, небрежно крутя педали. Некоторые из них дремали около двери, усевшись в свои коляски, пьяные от усталости, опиума и солнца. Жалкие осколки разлагающегося мира.
Юболь взяла Малко за руку.
– Ты доволен?
В ее голосе было столько заботы, что он был тронут.
– Я надеюсь, что твой друг серьезный человек.
– Он всегда говорил мне, что ненавидит Труонга и когда-нибудь убьет его...
– Тогда остается только ждать.
Юболь дернула его за руку.
– Ты мне кое-что обещал...
– Что именно?
– Жениться на мне. Этого только не хватало!
* * *
Десятка два лаосцев – мужчин, женщин и детей – толпились в доме и окружающем его садике. Малко был встречен благосклонными улыбками и буддийскими приветствиями в форме двух сложенных ладонями рук, поднятых на уровень лица. Юболь вся сияла. Довольно пожилой мужчина, которого Юболь представила как своего отца, встал напротив Малко и произнес длиннейшую речь, которую дочь резюмировала в следующих словах:
– Он очень доволен, что его дочь выходит замуж за человека столь богатого. Он желает, чтобы твои урожаи были всегда обильными и чтобы наши дети росли счастливыми...
В настоящий момент до этого было еще далеко... Малко взглянул на кувшины с рисовой водкой и огромные блюда с мелко нарубленным мясом, расставленные во дворе. Похоже, что семья Юболь опустошила рынок. Здесь было не менее двадцати уток, разрубленных на кусочки.
– Нужно, чтобы ты оделся, – сказала Юболь.
– Чтобы я оделся?!
Она рассмеялась.
– Да. Ты видишь вон того старика в углу? Это деревенский вождь. Он специально приехал, чтобы нас обвенчать. На тебе должен быть традиционный костюм. Затем мы должны продемонстрировать наше супружество, чтобы все могли убедиться, что я действительно твоя жена.
Казалось, она была на верху блаженства. Малко попытался не думать о том, зачем он приехал в Лаос. Никогда не следует воспринимать жизнь слишком серьезно. Но, похоже, Юболь по-настоящему втянется в игру.
– Ты же знаешь, что я очень скоро уеду отсюда, – сказал он. – Что все это понарошку...
Она разразилась своим странным пронзительным смехом.
– Разумеется! Но ты спас меня в глазах родителей, сняв для меня дом. И они счастливы. Они прекрасно знают, что ты никогда не приедешь жить в их деревню. Но они гордятся, что их дочь любима таким богатым и могущественным человеком.
Запах ладана заполнил весь дом. Завернутая в длинный саронг, с венком из цветов плюмерии на шее, Юболь с самым серьезным видом смотрела на Малко. На нем также был только саронг, обернутый вокруг талии. Тело его благоухало душистым пальмовым маслом.
Прямо перед ними присел на корточки вождь деревни. Рядом с ним лежала циновка, на которой были разложены восемь связок по десять тысяч кипов и несколько толстых белых веревок: церемонию можно было начинать.
Медленно и торжественно вождь деревни взял деньги и стал громким голосом пересчитывать их, обратившись лицом к двери.
Подсчет сопровождался радостными криками: это родственники, собравшиеся перед лестницей, выражали свое удовлетворение! У Малко слегка кружилась голова из-за рисовой водки, добрый десяток рюмок которой его заставили проглотить. Ему все время хотелось расхохотаться при мысли о том, что судьба его расследования зависела теперь от давней неприязни между двумя вьетнамцами.
Закончив подсчет денег, вождь деревни взял одну из веревок и обвязал ею запястье правой руки Малко. Юболь склонилась к нему, чтобы объяснить:
– Это баси. Каждая из этих веревок должна удерживать одну из твоих душ и приносить ей счастье. Нужно, чтобы ты их носил до тех пор, пока они сами собой не развяжутся. Иначе они могут принести несчастье.
Бормоча заклинания, вождь деревни продолжал обвязывать веревками запястья обеих рук Малко.
– А сколько же у человека душ? – спросил тот, несколько встревоженный.
– Много, – сказала Юболь. – Но заниматься следует только самыми главными.
Сейчас у Малко был вид начинающей артистки, которая вскрыла себе вены, но была спасена в последний момент. Вождь деревни потихоньку удалился, прижимая к груди кипу денег. Малко и Юболь остались одни в комнате, где не было никакой мебели, кроме толстой желтой циновки.
Юболь начала разматывать свой саронг. А Малко смотрел, как из спадающих одежд появляется ее миниатюрная, гибкая и смуглая фигурка. Оставив только венок из плюмерии, Юболь прижалась к Малко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32