— Употребив термин «отпрыск мужского рода», старый Джексон предрешил этот вопрос. Джонни является законным наследником.
— У кого хранится оригинал завещания?
— У мистера Виллиса Поллэка. Он местный адвокат В Сирле.
У Венболта на жирной физиономии появилось покровительственное выражение.
— Я разговаривал с ним по телефону. Он сообщил, что Фредерик Джексон составил завещание, когда призвали его сына. Кроме лягушачьей фермы, старый Джексон, похоже, не оставил никаких денег. Ферма не имеет большой ценности. Мистер Везерспун готов уплатить за нее пять тысяч долларов, не более.
Я решил не говорить этому самодовольно улыбающемуся толстяку о дыре под кроватью старого Джексона. Я был совершенно уверен, что там было спрятано значительное количество денег, но говорить об этом Венболту прежде, чем я проведу дальнейшее расследование, не имело смысла.
— А вы, мистер Уоллес, в чем-то преуспели?
— Еще нет. Джонни исчез уже давно. Его след остыл, но я копаюсь.
Занимаюсь я этим делом всего несколько дней. Я хотел встретиться с вами и удостовериться, что мы не тратим время и деньги, дублируя друг друга.
Ему, очевидно, это понравилось, потому что он одобрительно закивал головой.
— Мы помещаем объявления. Мы обратились в Бюро по розыску пропавших лиц.
Как вы сами говорите, еще рано ждать результатов. Он посмотрел на свои золотые часы фирмы «Омега».
— Итак, мистер Уоллес, полагаю, мы будем контактировать друг с другом?
Он поднялся и протянул мне свою тестоподобную руку.
Я пожал ее, сказал, что буду поддерживать с ним связь, и попросил, что если они получат ответ на свои объявления, они бы дали мне знать. Я вручил ему свою служебную карточку.
Уйдя от него, я подумал с удовлетворением, что получил от него все же больше информации, чем он от меня.
Три часа спустя я находился в ресторане отеля "Прыгающая Лягушка. За столом администратора сидел Боб Бьэт, когда я проходил через вестибюль. Он мне по-дружески кивнул. Я не остановился, чтобы справиться, где находится его дочь. Усевшись за свой столик в углу, я улыбнулся и обменялся кивками с другими обедающими, затем съел с большим аппетитом курицу.
Когда я отставил в сторону пустую тарелку, я спросил у старого негра-официанта Абрахама, где я смогу найти Виллиса Поллэка, адвоката Сирля. Он дал мне указания. После кофе я зашагал по Мейн-стрит, чувствуя, что меня провожают десятки любопытных глаз, до офиса Поллэка, который помещался над магазином металлоизделий.
Это было равносильно тому, чтобы попасть на фильм выпуска 1890 года. Невысокая дама со снежно-белыми волосами, одетая в черное платье, которым мог бы гордиться любой музей истории костюма, сидела за миниатюрной конторкой, на которой возвышалась машинка одной из первых моделей «Ремингтом». У окна стоял красный дубовый письменный стол с зеленым суконным верхом. За ним восседал Виллис Поллэк.
Я задержался в дверях, разглядывая его.
Виллис Поллэк был маленький человек лет восьмидесяти, напоминающий диккенсовских положительных персонажей. У него были великолепные седые усы, аккуратно подстриженные баккенбарды, длинный немного крючковатый нос и живые карие глаза. Одет он был в добротный черный сюртук, белую рубашку и гэмблеровский галстук. Это, несомненно, был персонаж прошлого столетия.
— Ах! — воскликнул он. — Это не мистер Уоллес. Входите, мой друг. Он поднялся, на его морщинистом лице появилась добрейшая улыбка.
— Это моя дорогая супруга Дейзи, — продолжал он. — Она выполняет всю работу, я же занимаюсь только разговорами.
Маленькая старая дама запротестовала:
— Послушай, Вилли…
Она посмотрела на меня:
— Мой дорогой муж вечно преувеличивает. Я просто не представляю, что бы местные жители делали без него!
Несколько растерянный, я прошел в полутемную комнату и пожал руку Поллэку, потом подошел к Дейзи и, после некоторого колебания, поцеловал ей руку. Не пожимать же ее тоже?
Поллэк жестом пригласил меня сесть в старинное мягкое кожаное кресло возле его стола.
— Каким образом я могу быть вам полезен? — спросил он.
Я уселся.
— Как вы уже знаете, мистер Поллэк, я пытаюсь отыскать Джонни Джексона, — начал я, потом рассказал ему про письмо, которое Фредерик Джексон прислал в агентство полковнику Пармеллу, про то, что тот взялся за это поручение за 100-долларовый ретейнер, потому что Митч Джексон был национальным героем.
— Я разговаривал с мистером Венболтом, который сообщил мне, что Фредерик Джексон оставил завещание, которое хранится у вас, — продолжал я после некоторой паузы, в течение которой мистер Поллэк и его жена обменялись взглядами. — Я хотел бы узнать, когда и как это завещание было составлено. Поллэк снова посмотрел на жену.
— Покажи ему завещание, Дейзи, дорогая, — сказал он.
Она подошла к одному из ящиков и извлекла из него листок бумаги. Ничего сложного в этом документе не было.
«Я, Фредерик Джексон, оставляю все свое имущество и деньги моему сыну, Митчеллу Джексону. Если он меня не переживет, все мое имущество и деньги должны перейти к его отпрыску мужского рода, независимо от того, будет ли он или они рождены в законном браке или нет. В том случае, если отпрысков мужского рода не будет, тогда мое имущество и деньги должны перейти в Фонд Ветеранов-Инвалидов, чтобы помочь таким же как я безногим калекам».
Под довольно корявой подписью, которую было трудно разобрать, Виллис и Дейзи Поллэк подписались в качестве свидетелей.
— «В законном браке или нет», — повторил я, посмотрев на Поллэка. — Какая странная фраза…
Он разгладил усы и усмехнулся:
— В действительности нет. Фрэд знал, что его сын едва ли женился б, но он предвидел возможность того, что у Митчелла будет незаконный сын. Фрэд не признавал девчонок… В этом отношении он был самодуром. Он мне прямо заявил, что ни одной девчонке не достанутся его деньги. Зато когда появился Джонни, я впервые после гибели Митча увидел Фредерика счастливым.
— Что случилось с завещанием?
— Вскоре после того, как Митча призвали в армию. Фрэд прислал мне записку, приглашая меня и Дэйзи приехать к нему в хижину, поскольку он хотел составить завещание. Мы поехали туда.
Он покачал головой.
— В течение многих лет мы с Фрэдом были добрыми друзьями. Мы частенько вместе играли в биллиард, но после того, как он потерял ноги, он превратился в затворника. Мы с Дейзи пришли в ужас, увидев, как он живет. Впрочем, это не суть важно. Он нам точно объяснил, как он желает сформулировать завещание. Я спросил, не желает ли он что-то предусмотреть для жены Митча, если тот женится, но он сразу насупился и очень грубо заявил, что это его завещание, и он желает его написать именно в таком виде. Я все написал, мы с Дейзи его засвидетельствовали. На этом все было кончено.
Он попробовал свой галстук.
— Я уверен, что у Фрэда не было никаких денег, поэтому он стал особенно настаивать в необходимости не изменять это завещание. Ведь его земли и его хижина не представляют особой ценности.
— Что заставляет вас думать, что у него не было денег?
Поллэк слегка удивился.
— Прежде всего то, как он жил, мистер Уоллес. Никто бы не стал жить в таких скверных условиях, если бы он не нуждался в средствах. У него не было счета в банке, а после его смерти не было найдено никаких денег. — Кто проверял? — спросил я.
— Доктор Стид и мистер Везерспун ездили туда после смерти Фрэда. Доктор Стид рассказывал мне, что они хорошенько осмотрели все кругом и не нашли ни денег, ни бумаг. — Мистер Везерспун? А он почему туда ездил?
— Он хочет купить имущество Фрэда, а они с доктором Стидом хорошие друзья. Доктор посчитал, что в таком деликатном деле необходимо иметь свидетеля.
— Им не показалось странным, что у старого Джексона не было никаких бумаг?
— Конечно, показалось, и мне тоже. Но доктор Стид предположил, что прежде чем застрелиться, Фрэд уничтожил все письма и документы.
— А вас не удивило, что старый Фрэд застрелился?
— Не говорите! Очень. Это явилось для меня настоящим шоком. Но, как сказал доктор Стид на дознании, бедняга Фрэд жил одиноко, а потеряв Джонни… Одним словом, это показалось ему невыносимым ударом. В его возрасте, без ног, может быть, самоубийство показалось ему самым легким выходом?
Я поднялся с места.
— Теперь остается только разыскать Джонни, — сказал я. — Благодарю вас, мистер Поллэк, я отнял у вас много времени. Если мне понадобится дальнейшая помощь, я могу вас снова побеспокоить?
— Приходите не колеблясь, мистер Уоллес.
Мы распрощались так же церемонно, как и поздоровались, потом я спустился по шатким ступенькам и вышел на раскаленную улицу.
Данное дело началось, как ничего не обещающая складная картинка, состоящая из множества разрозненных кусочков, подумал я, шагая по Мейн-стрит, но кусочек за кусочком они соединялись друг с другом. Я собираю сведения, а ведь именно это является самой сущностью любого расследования. Войдя в помещение почты, я увидел молоденькую девицу, усеянную прыщами в уродливых очках на носу, которая стояла за проволочной сеткой. Она сладко зевала, когда я остановился перед ней, затем, очевидно узнав меня, попробовала обольстительно улыбнуться.
— Приветствую вас, мистер Уоллес. Почта Сирля к вашим услугам.
— Благодарю.
Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой:
— Джон на месте?
— Он сортирует почту.
Она ткнула пальцем в заднюю дверь.
— Вы уже нашли Джонни?
— Нет еще. Вы первой об этом узнаете, если и когда я его найду.
Она захихикала.
— Выдумываете!.. Наверное удивительно быть частным сыщиком?
— Можете не сомневаться! — заявил я и прошел к задней двери, толчком распахнул ее и вошел в маленькое отделение почты.
Коренастый лысенький мужчина лет около шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В зубах у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.
— Не можете ли вы мне уделить минутку? — спросил я, закрывая за собой дверь.
Он поднял голову, глянул на меня и продолжал разборку.
— Я — Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.
Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на десяток писем.
— Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца мы доставляли Фредерику Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?
И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.
— Письма приходили из Майами?
Кивок.
— Теперь писем нет?
Кивок.
— Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона? Очередной кивок.
Я с трудом справлялся с раздражением.
— Разговаривали ли вы с ним, когда везли его в хижину Джексона? Спросили ли его, откуда он приехал?
С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:
— Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с корреспонденцией, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?
Я не слышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.
— Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?
— Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30