– А почему вы вообще остановились? – спросил Янгер. – Ведь сзади не видно, что я ранен.
– По вашей походке, сэр, было видно, что вы несколько не в себе.
– А это еще что такое, – воскликнул Крамп, извлекая из кармана у Янгера выщелкивающийся нож.
– Нож, – сказал Янгер.
– Сам вижу, что нож. Я спрошу иначе. А зачем он вам, собственно говоря?
– В моих родных местах все ходят с ножами.
– С какой стати?
– Веревку перерезать, шкурку с кролика спустить, свисток вырезать, ногти почистить. Мало ли что?
– И впрямь, мало ли что. Возможно, у вас там так действительно принято, но в нашем штате выщелкивающиеся ножи считаются запрещенным холодным оружием.
Янгер понимал, что их учтивость и изысканные выражения это всего лишь прикол. Никто так не предубежден против пришлых, как полицейские. И их можно понять: от чужаков, как правило, бывает больше неприятностей, чем от аборигенов. А поскольку Лос-Анджелес – это город иммигрантов, здешние полицейские ненавидят практически всех. В патрульной машине заговорило радио. Сухой, странно механический голос полицейского диспетчера сообщил о нападении с применением холодного оружия в пивной «У Вики». Крамп, ухмыльнувшись, снял с крючка микрофон.
– Триста двадцать первая мобильная группа. Офицер Крамп. Какого рода оружие?
– Бутылочная «розочка» и нож. Это вас интересует?
– Мне кажется, мы задержали преступника.
К радиоразговору подключилась еще одна патрульная машина. Мобильная группа заехала к «У Вики», сняла письменные показания и проверяет личности свидетеля и потерпевшей.
Офицер Крамп снял с пояса пару наручников.
– Хочешь надеть на него? – спросил Шелли.
– Согласно Уставу.
– Наденешь на него наручники, так он кровищей все зальет. А потом…
Шелли мог и не договаривать. Крамп и сам знал, что все задержанные тут же начинают жаловаться на бесцеремонное, а то и безжалостное обращение.
– Тогда тебе придется сесть с ним на заднее сиденье, – сказал Крамп.
– Не возражаете, сэр, если я посижу с вами на заднем сиденье? – спросил Шелли у Янгера.
– А пошел ты на хер, – угрюмо возразил Янгер, уже сообразивший, что влип.
– Разве не удивительно, с какой скоростью пришлый люд усваивает модные словечки, – сказал Шелли, ощупывая лоб Янгера, чтобы убедиться в том, что никаких других увечий у него на момент задержания нет.
Глава тридцать шестая
– Перерыв? – предложил Хулигэн.
Он поднялся с места и подошел к полке, на которой стояли кофейник и несколько разнокалиберных и немытых чашек. Канаан последовал за ним.
– Ну, как тебе кажется? – Хулигэн налил себе полчашки. – Вред эта сиповка или говорит правду?
– Не думаю, что она знает всю правду.
– То есть тебе кажется, что она нам лжет? Хулигэн отхлебнул кофе.
– Я этого не сказал.
– Вот блядство! Совершенно холодный.
– Я сказал, что она, возможно, не знает всей правды. Может быть, не может в точности вспомнить смысл или последовательность случившегося.
– Значит, ты не думаешь, что она лжет?
– Этого я тоже не сказал. Я сказал, что она, возможно, сама не знает, где правда, где ложь.
– Но не стала бы она врать, покрывая мерзавца, который подобным образом расправился с ее подругой?
Хулигэн отставил чашку.
– Может, ей проще повести себя так, чем нам довериться. Но, повторяю, возможно, она действительно ничего не помнит.
– Из-за наркотика?
– Или из-за наркотика или какой-нибудь другой блокировки памяти.
– Ты веришь в такую херню?
– Ты где учился? Никогда не слышал об избирательной амнезии? Или о шоке?
– Ну, так что же нам делать?
– Основательно допросим ее еще раз. Может, найдем какую-нибудь ниточку, а может, и нет. Если это не сработает, пригласим на беседу с нею полицейского психиатра.
Детективы посмотрели на Му, Котлету и Диппера.
Прибыли Крамп и Шелли, ведя Янгера, и вид у них был при этом как у охотников, завоевавших шикарный трофей. Лоб его был забинтован марлей; впрочем, челка, упавшая на лоб, практически закрывала повязку.
Они прошли мимо Му на расстоянии не более десяти футов. Она посмотрела на Янгера, однако сделала вид, будто видит этого раненого мужчину впервые.
Но Диппер тоже увидел Янгера. И Диппер, от которого этого менее всего ожидали, поднялся с места и указал на уже проведенного мимо него Янгера.
Хулигэн даже не понял, в чем дело.
– Опять приспичило? – резко спросил он.
Он был человеком грубым, да и денек у него выдался трудный.
– Это он трахал Му, – тихо и словно бы давясь слюной пробормотал Диппер.
– Что ты сказал? – изумился Хулигэн.
– Этот мужик убил Мими и трахнул Му, – сказал Диппер.
И тут же, перепуганный до полусмерти, сорвался с места и бросился бежать.
Канаан вскочил и устремился за Диппером, чтобы задержать его и заставить замолчать, прежде чем он успел сказать еще хоть что-нибудь.
– Эй, Крамп, погоди-ка минутку, – сказал Хулигэн. – Разверни-ка этого ублюдка к нам лицом.
– Господи, – выдохнул Канаан, который, отчаявшись догнать Диппера, посмотрел в спину Янгеру.
– Что такое? – сказал Крамп.
Он развернулся, не выпуская руку Янгера, так что Янгер и Шелли волей-неволей развернулись вместе с ним.
Хулигэн в упор смотрел на Му, а она, тоже поднявшись с места, глядела сейчас на Янгера, и на лице у нее был написан смертельный страх.
– Это он, да? Дебил не ошибся? Этот хуесос убил твою подружку?
Значение происходящего, а главное, намечающегося не осталось тайной для Элмора Бальфри, адвоката, который, потягивая лимонад и болтая с коллегой-адвокатом по имени Билл Джовинни, стоял тут же. Он явился в участок, представляя интересы Нырялы Бенни.
Если ты заканчиваешь самый ничтожный юридический колледж во всем городе и – по достигнутым в годы учения результатам – оказываешься в списке выпускников на предпоследнем месте, то тебе следует набрасываться на первую же подвернувшуюся добычу со сноровкой вырвавшейся из глубин ада летучей мыши. И это сравнение более чем уместно, потому что именно так – Летучей Мышью – и называли Элмора за глаза его коллеги. Когда ему поручали защиту неимущего, осуществляемую, естественно, за счет города, он неизменно радовался – но не потому, что получал возможность помочь обездоленному, а потому, что защита бедных и униженных представляет великолепную возможность привлечь к персоне адвоката внимание средств массовой информации.
Схватив Джовинни за локоть, чтобы удостовериться в том, что тот ни на что не отвлекся, Бальфри спросил:
– Все видел и все слышал?
– Что видел и что слышал?
– Хулигэн только что провернул незаконное опознание этого типа с перевязанной головой.
– А это перевязка? – удивился Ныряла Бенни. -А я решил, что он араб.
– Никакой он не араб, – сказал Бальфри. – А этому Хулигэну я сейчас яйца прищемлю. Ну что, Джовинни, ты видел, как он провел незаконное опознание? А ты, Бенни?
– Я видел то же, что и ты. Или, по-твоему, если я что-то увидел, мне это зачтется?
– Зачет, Бенни, не входит в компетенцию защиты, с чего ты взял? Об этом нужно договариваться с прокурором.
– Но нажать-то на него ты можешь.
– Я жму на педаль до упора, чтобы спасти тебя, Бенни, и уж сейчас-то это должно быть тебе ясно.
– Я хочу сказать: рука руку моет, верно.
– Что я, по-твоему, полный мудак? Думаешь, тебя вызовут в суд и предложат сотрудничество ради зачета и я разрешу тебе пойти на это, чтобы оказаться в глубокой жопе, так, что ли? Бенни, ничего не поняв, призадумался.
– Пойдешь на сделку с прокурором, – пояснил Бальфри, – и я прослежу, чтобы мои друзья переломали тебе на улице руки и ноги. Ну, и какой из тебя после этого получится свидетель?
– Я видел, как Хулигэн развернул этого араба и спросил у маленькой поблядушки, признает ли она в нем мудака, который пришил ее подружку.
– Ну и память у тебя, Бенни.
– Да уж, не жалуюсь.
– А ты что видел, Джовинни?
– То же самое.
– Ну, значит, у меня есть два свидетеля. Последи за моим мужичком, Джовинни, пока я схожу познакомлюсь с клиентом.
Он отошел, оставив Джовинни с разинутым ртом, потому что до того наконец доперло: шанс подвернулся им обоим одновременно, только Летучая Мышь сообразил воспользоваться им, а он, Джовинни, проморгал и теперь остался наедине с Нырялой Бенни.
Он подумал, долго ли Летучая Мышь будет кормить детективов их собственным дерьмом, прежде чем позволит им сбегать в уборную.
Городские репортеры уголовной хроники называли Бальфри Сутягой и Крючкотвором, но он с легкостью организовывал утечку информации, с готовностью шел на сотрудничество, ясно давая понять захудалым газетчикам, что звездный час пробьет позже – и тогда у них хватит материала на трехполосную, в семь колонок, передовицу в воскресном приложении.
Припав к ране, он норовил выпить из нее кровь до последней капли – и выпивал, если его не успевали оттащить от жертвы.
Он ринулся в общую суматоху: полицейские, задержанные на ночь и теперь подлежащие освобождению арестанты, бродяги, проститутки с вываливающейся из выреза платья грудью… Он рванулся мимо малолетней потаскушки и мимо Хулигэна, который все еще не отпустил человека с перевязанной головой, борясь за него с задержавшими его офицерами, как три собаки схватились бы из-за бараньей ноги. Он устремился прямо к своему трофею, к своему призу, к своей лестнице, ведущей на самый верх. И добрался до цели практически одновременно с капитаном Личем, который, подозванный Айзеком Канааном, втиснулся мясистой тушей между Бальфри и Дюймом Нигером, выставив одну руку, словно собрался вытолкнуть адвоката со спортивной площадки.
– Отвалите, мистер Бальфри, – сказал Лич.
Бальфри не удостоил его даже взглядом. Прошмыгнул под его рукой и вплотную притиснулся к перепуганному, осаждаемому со всех сторон Нигеру, который, должно быть, решил, что над ним прямо сейчас учинят суд Линча.
– Как вас зовут?
– Дюйм Янгер.
– Это ваше настоящее имя?
– Дэниэль Янгер.
– Мы с вами знакомы?
– Я вас вижу впервые в жизни.
– И я вас тоже, Янгер, но я вас знаю, потому что читаю газеты, и хотя фотография была нечеткой, я вас узнал. Вы Убийца из Лягушачьего Пруда, и вас только что выпустили на свободу.
Янгер нахмурился: вслед за словами Бальфри по толпе собравшихся прокатился шепоток, подобный легкой ряби на морской поверхности, но не долго оставалось ждать и океанских волн, которые накроют его с головой.
– Но мне на это наплевать, – сказал Бальфри. – Дэниэль Янгер, у вас есть постоянный адвокат?
– Нет, сэр.
– А вы можете нанять адвоката?
– Нет, сэр. Не могу.
– Хорошо, значит, вашим адвокатом стану я. Я общественный защитник. Мою работу оплачивают из муниципальной казны. – Он произнес это так, словно был единственным общественным защитником во всем Лос-Анджелесе, а вовсе не одним из многих представителей этой братии. – С этого мгновения я беру на себя ваше дело и предоставляю вам возможность пользоваться заступничеством и советами с моей стороны.
– Я ни в чем не виноват, – сказал Янгер.
– Это само собой разумеется. Но важно, что я смогу оказать вам юридическую помощь. Вы согласны принять мои услуги?
– Да, сэр.
– Отлично. Первым делом, сержант Хулигэн, руки прочь от моего клиента. Фоторепортеров здесь нет, так что вы зря стараетесь. Далее, капитан Лич, я бы попросил предоставить помещение, в котором я мог бы приватно поговорить со своим клиентом.
– Его имя еще даже не внесли в журнал.
– Так внесите в журнал, а после этого предоставьте нам с ним час на предварительные консультации.
– Проведите процедуру предварительного задержания мистера Янгера.
– А кто должен значиться в качестве произведшего задержание офицера? – спросил Крамп.
Он понял, что удача отвернулась от него и что в послужной список ему поимку этого особо опасного преступника не внесут.
– Вы с Шелли задержали его за подозрительное поведение, бродяжничество и нарушение пунктов условно-досрочного освобождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41