– Насколько мне известно, личные сейфы остались в целости и неприкосновенности, – возразил я.
– Это чистая случайность. Просто не хватило времени. По слухам они провернули это дельце за неполных двадцать минут.
– От кого вы узнали?
– Не припомню. Ведь теперь только об одном этом и судачат в городе. Ходят слухи, что Карпентер, ну, тот главный оператор, вообще не тот, за кого себя выдавал. Что же касается Альберта Герштейна, то здесь у меня своя теория. Почти все очевидцы утверждали, что узнали его. И я, очевидно, не был бы исключением. Подъезжает черная машина, из нее выходит человек в черном балахоне, с черным капюшоном на голове! Только глаза видны из узких прорезей. Кому в такой ситуации придет в голову разглядывать, какие они, какого цвета? Каждый знает, что роль главного бандита доверена Альберту Герштейну!
Вспоминая случайно услышанные отрывки разговора Альберта и Дэрти, я воздержался от категорических выводов, хотя и отлично понимал ход мыслей Хуго Александера. Живя в городе, практически свободном от уголовных элементов, он черпал все свои знания о преступном мире из детективных романов, а в них подлинный виновник часто действует под личиной кого-нибудь другого.
Раздался телефонный звонок.
Узнав, что меня приглашает к себе начальник полиции, Хуго Александер сказал:
– У вас с ним очень хорошие отношения.
– Ну и что?
– Я был бы, чрезвычайно благодарен, если бы вам удалось раздобыть для меня какие-нибудь бумаги, связанные с ограблением. Хорошо бы факсимиле, в худшем случае пригодятся и копии. В моей коллекции исторических документов до сих пор отражена любая важная веха в жизни Александрии… Что же касается Альберта Герштейна, то по выражению лица вижу, что вы со мной не согласны… Я с юных лет знаком с Ральфом Герштейном. Альберт точь-в-точь в него, легкомысленный, готов забраться в постель к любой смазливой дамочке, что правда то правда, но на преступление он не способен.
Дом Грегора Абуша находился на тихой окраине. Это был одноэтажный особняк с садом, окруженный кирпичным забором, как почти все дома на этой улице.
У ворот стоял одетый в штатское полицейский. Меня впустили лишь после того, как я показал свои водительские права.
На улице дежурила патрульная машина, сидевший в ней полицейский что-то бормотал по рации. Когда я пересекал садик с большими, забрызганными дождем поздними астрами, из дома вышел сержант, а следом за ним – штатский, странно размахивая руками. Своей сплошь черной одеждой и елейным выражением лица он напоминал монаха. Он оказался пономарем третьепришественников Кристианом Арчински, о котором упоминал в своих свидетельских показаниях Непомук Берлунд.
Войдя в кабинет Грегора Абуша, я удивленно остановился. Языки пламени играли в камине, светился экран телевизора. На ломберном столике – рюмки и бутылка портвейна, который по возрасту и качеству не уступал тому, которым угощал Хуго Александер. Хозяин был в халате. У его ног, положив морду на войлочные шлепанцы, дремала большая немецкая овчарка.
Но все это отнюдь не означало, что Грегор Абуш заслуживал упрека за сибаритское ничегонеделанье. На столе, рядом с включенной полицейской рацией, лежал ворох документов и фотографий большого формата. И беседуя со мной, он не забывал о своих обязанностях. Выслушивал доклады патрульных машин, делал заметки в блокноте.
– По-моему, Александрия – единственный город, где начальник полиции может позволить, себе такие удобства. В другом месте вас взял бы в тиски десяток репортеров, не говоря уже о помощнике прокурора и подобных типах, – заметил я с порога.
– Репортеры! Только их здесь не хватает! – Грегор Абуш с наигранным ужасом выпучил глаза. – Я сделал все, чтобы за пределами города никто ничего не знал о случившемся… Поэтому и включил телевизор. Пока, слава богу, еще ничего не просочилось… Только что прослушал передачу, где, между прочим, упоминается и Александрия. Ральф Герштейн дал интервью о фильме «Частная жизнь Долли Кримсон», для которого пишет музыку. Расхваливал необычно одаренного исполнителя главной роли Альберта Герштейна, предсказывал ему блестящее будущее в мире джаза… Не знаю, что сказал бы Ральф, если бы узнал, что его племянника сейчас разыскивают как иголку в стоге сена.
– Вы думаете, что именно он… – начал было я.
– В том-то и все дело. Потому вас пригласил. Боюсь, что этот орешек мне не по зубам. И мозгам необходима постоянная тренировка. Пока я заботился о правопорядке в Александрии, где никогда ничего не происходило, они у меня совершенно атрофировались. Можно бы призвать коллег из Нового Виндзора, но это значило бы расписаться в собственной беспомощности… Странно, но пока шли годы и главным моим занятием оставалось присматривать за Винцентом Басани, в глубине души я был непрочь, чтобы он или кто-нибудь другой внезапно пробудил Александрию от провинциальной дремоты. Мечтал как раз о таких возможностях, которые открылись сейчас. К тому же обещал самому себе найти оригинальный подход, поклялся не повторять избитые следственные приемы.
– Оно и видно, – ухмыльнулся я. – Уже халат свидетельствует, что у вас есть свой метод. Насколько понимаю, я приглашен сюда, чтобы запечатлеть эту незабываемую картину в кадре документального фильма. Предупредили бы, захватил бы с собой камеру!
– Моя вина, – принял шутку Грегор Абуш. – Ничего, обещаю позировать вам в том же виде в другой раз, когда общими силами разгадаем эту загадку… Независимо от того, что произойдет с вашим работодателем Оливером Дэрти, документальный фильм об Александрии отснять надо. Для вас он может стать хорошим трамплином.
– Что это значит – общими силами? – я решил сразу брать быка за рога, оставив в стороне ничем не обоснованную веру Грегора Абуша в мои режиссерские способности.
– Это означает, что мы повторим старую игру, ту самую, которой увлекались, когда вы работали в «Вечерних известиях», Я познакомлю вас с фактами и моими догадками, а вы, в свою очередь, со своими. Тогда вы не раз помогали мне предложенными решениями. Если не ошибаюсь, по крайней мере дважды вам удалось абсолютно точно предугадать конечный результат следствия.
– Попытаемся, – согласился я. – С чего начнем? Быть может, для лучшего контакта мне тоже облачиться в халат?
– Как пожелаете. Только сначала придется пригласить портного.
– На кой черт?
– В моем запасном халате вы будете выглядеть, как канарейка в клетке льва.
Я невольно сравнил свою тощую фигуру с мощным торсом широкоплечего здоровяка Абуша. Внешне мы так мало похожи друг на друга, как это возможно только для двух экземпляров гомо сапиенс.
– Идет! Канарейка готова присоединить свой щебет к львиному рычанию! Только не гарантирую, что дуэт будет достаточно слаженным.
– Сейчас увидим. Что вам известно об Оливере Дэрти?
– Точное попадание… Не понимаю, что с ним произошло.
– Я тоже. Все трое – Оливер Дэрти, Уолтер Карпентер и Альберт Герштейн как сквозь землю провалились.
Я рассказал все известное мне об отношениях Альберта и Дэрти, стараясь по возможности точнее восстановить в памяти подозрительные моменты в их разговорах.
– Смотри, вроде бы что-то начинает постепенно проясняться. – Грегор Абуш признательно улыбнулся. – Но в этой шахматной партии есть еще две фигуры, которые без внимания не оставишь.
– То есть?
– Ричард Бейдеван и Tea Кильсеймур. Где они находились, когда ограбили банк? Остановились оба в доме Ральфа Герштейна, который тот унаследовал от своей матери. Ее девичья фамилия – Александер. Дом находится на рыночной площади, как раз напротив торгует пирожками одна весьма любопытная старушенция. Покупателей у нее немного, поэтому хватает времени приглядываться к тому, что происходит вокруг. Старушка эта, между прочим, дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. Она-то и заметила, что Ричард Бейдеван вернулся домой вскоре после события в банке.
– Это еще ничего не значит. Самое простое – спросить его самого, где находился.
– Не спешите! – Грегор Абуш с рассеянным видом почесал собаку за ухом. Пес приоткрыл глаза, убедился, что хозяину ничто не угрожает, и задремал снова.
– Я вам уже рассказывал. Готовясь к своему звездному часу, я выработал особую инструкцию для самого себя, – объяснил Грегор Абуш. – Мой первый закон – допрашивать подозреваемого лишь после того, как удастся определить его ахиллесову пяту. Второе правило – не арестовывать никого, пока не собраны достаточные доказательства для неопровержимого обвинения. Слишком часто у нас следственные органы халатно подготавливают дело.
Наш дальнейший разговор перескажу своими словами, опуская образчики александрийского юмора, которыми Грегор Абуш сдабривал изложение сухих фактов.
Узнав, что Ричард Бейдеван принят режиссером по рекомендации Винцента Басани, начальник полиции попытался по своим каналам выяснить, что их связывает.
Удалось установить, что оба одновременно жили в Альбуброке – городе, где полиция десять лет назад считала Винцента Басани одним из наиболее опасных своих противников. Именно Басани был вожаком местных гангстеров, хотя из-за чрезвычайной осторожности уличить его в чем-либо не удалось. Уже тогда Басани изображал из себя мецената, хотя еще и не стал коллекционером абстрактных скульптур.
Басани субсидировал небольшой театр, названный «Эксперимент». В его труппу входил Ричард Бейдеван. Здесь же работала и молодая актриса Анжелика Големба. После скандального судебного процесса она как несовершеннолетняя отбывала наказание в исправительной колонии, из которой в Альбуброк больше не вернулась. Покинул город и Ричард Бейдеван. Винцент Басани вскоре перебрался в Александрию.
– Насколько понимаю, судебный процесс был связан с грязными делами Винцента Басани? – спросил я.
Грегор Абуш вместо ответа положил передо мной на стол фотографию.
– Как раз сегодня получил из Альбуброка, – сказал он.
– Анжелика Големба? – попытался я угадать.
– В семнадцать лет. Привлекательна, не правда ли? Теперь прибавьте десяток лет плюс богатый опыт и попробуйте представить себе, как она выглядит сейчас.
Тотчас же в памяти возникло вызывающе красивое лицо под полупрозрачной маской, которое я увидел на афише в кабинете Оливера Дэрти.
– Tea Кильсеймур? – воскликнул я в изумлении.
Грегор Абуш удовлетворенно кивнул.
Я, наверное, даже выкрикнул эти слова: собака вскочила и покосилась в мою сторону. Успокоившись, пес прошагал в угол, где стояли две мисочки. Обнюхав их, он вдруг поднялся на задние лапы, дотянулся до каминной полки, взял в пасть будильник и положил его перед хозяином.
– Ну, разве не настоящий александриец? – Грегор Абуш весело подмигнул мне и пошел за собакой, которая, открыв лапой дверь, направилась в соседнюю комнату. Покопавшись в холодильнике, Грегор Абуш вернулся с котлетой и молоком.
– Прости, Президент, – ласково заговорил он с псом. – Из-за этого проклятого банка я совсем забыл, когда ты ужинаешь. И свежих продуктов не успел купить. Сейчас все улажу!
Подойдя к рации, Грегор Абуш вызвал патрульную машину. Спросил о новостях, а затем поручил полицейскому купить продукты.
– Только, бога ради, не берите готовые котлеты, – наказал он. – Президент их терпеть не может.
И впрямь, собака не доела котлету и принялась лакать молоко. Внезапно она вскочила и с тихим, но угрожающим рычанием побежала к дверям.
– Кто-то идет, – Грегор Абуш поднялся с места. – Будем надеяться, что сержант Александер привез Оливера Дэрти. Я велел ему дежурить в мотеле и тащить его сюда, как только тот появится.
– Если он появится вообще, – сказал я.
– Обязательно. По моим расчетам, Дэрти, если он окажется среди тех, кто заварил всю эту кашу, вернется в Александрию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45