— За мной?
— Ты обладаешь даром, так же, как и я. Тандзяны ценят этот дар. Если его подчинить дисциплинирующему влиянию учения Тао-Тао, его возможности станут поистине безграничными.
— Я не хочу подчиняться никому и ничему.
Сознание Со-Пенга захлестнула горечь: как он мог быть, так слеп, что не усмотрел связи между его даром и учением Тао-Тао? И он спросил себя, зачем мать налгала ему, заверив, что никакой связи между ними нет? В чем еще она налгала ему? А что если все, в чем Цзяо Сиа обвинил ее, в самом деле правда?
— Тогда ты просто глуп, — лицо Цзяо Сиа вытянулось в маску полнейшего презрения и разочарования. — Ты что, не понимаешь, что твои потенциальные возможности, так же, как и мои, не имеют пределов? Только твое сознание недисциплинированно, неразвито, несфокусировано. Изучение Тао-Тао может изменить все это, дав тебе силы, которые тебе и не снились!
Со-Пенг понял, что мать не все ему сказала при расставании. Она прекрасно звала, чего надо тандзянам. И что карма Со-Пенга и карма Цзяо Сиа — встретится вот так. И она сделала все от нее зависящее, чтобы это произошло на нейтральной территории, где у Со-Пенга был хоть какой-то шанс устоять в схватке. Она, конечно, знала, что дар его неразвит, несфокусирован и недисциплинирован, в то время как дар Цзяо Сиа прошел огранку Тао-Тао.
— Я не вернусь с тобой в Дзудзи, — твердо сказал Со-Пенг, закрывая свою карму, как и карму Цзяо Сиа.
— Слабак! — воскликнул тот. — Вспомни, как мы воровали черепашьи яйца. Позднее учение Тао-Тао открыло мне всю греховность содеянного нами. Мы крали у черепах их будущее, Со-Пенг. То же самое сделала с нами Лианг, исчезнув из монастыря однажды ночью: она украла у нас будущее. У тебя она украла будущее: ты наждался в учении, а она лишила тебя возможности учиться. В ней все зло! И она за это поплатится!
Как береговая линия, меняющая конфигурацию под ударами волн, мир Со-Пенга пошатнулся под влиянием слов Цзяо Сиа: ненависть Цзяо Сиа стала его ненавистью, ощущение брошенности собственной матерью, преследовавшее того всю жизнь, стало и его ощущением покинутости.
— Она скрыла от тебя твое наследие, Со-Пенг! А ведь оно было твоим по праву рождения. Рассказать тебе о нем был ее долг. Но она не рассказала. А рассказала ли она тебе о том, что похитила у нашего деда священные изумруды? Полагаю, что тоже нет. А они нужны ему, Со-Пенг. В них — источник его могущества. Говорят, эти шестнадцать изумрудов когда-то принадлежали самому императору Чи, нашему с тобой общему предку. Говорят, что благодаря этим изумрудам император жил многие десятилетия после того, как все его ровесники умерли.
Гнев закипел в груди Со-Пенга, и ему страшно захотелось дать выход этому гневу, бросить в лицо Цзяо. Сиа все эпитеты, которыми тот наградил мать. Но он ничего не сказал, понимая, что эти слова послужат Цзяо Сиа доказательством того, что изумруды действительно у Лианг. Нет, никогда Цзяо Сиа не получит этого доказательства.
— Я думаю, что легенда не врет, — продолжал тем временем Цзяо Сиа. — Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, наш дед слабеет, силы оставляют его. Лианг знала об этом, похищая изумруды, но это ее не остановило. И возмездие уже близко.
На мгновение души юношей сплелись, и Со-Пенг содрогнулся, увидев, какой монстр появился в результате этого слияния. Он почувствовал, что Цзяо Сиа скользит в его направлении, прижавшись спиной к скале. Он понял, что его чуть-чуть не захватили врасплох. Не владей он своим даром, лживая речь Цзяо Сиа оказала бы свое гипнотическое воздействие на его сознание, и он поверил бы, что их мать действительно воплощенное зло.
И, будто получив божественное озарение, Со-Пенг понял, что только он один может остановить своего единокровного брата и предотвратить смерть Лианг.
Выхватив из кармана восьмиконечную звезду, он метнул ее в Цзяо Сиа. Тот не отодвинулся ни на миллиметр, но, мгновенно вскинув руку, поймал ее на лету.
— Этим надо уметь пользоваться, братец, — сказал он, вертя пойманное оружие между пальцами с ловкостью фокусника. — Эта штучка не может причинить мне вреда. И ты не можешь повредить мне. — Мгновенно звезда замерла в его пальцах, готовая сорваться в полет. Солнечные лучи ослепительно сияли на отточенных, как бритва, лезвиях, будто это смертоносное оружие впитывало в себя солнечную энергию.
— Ты не оставляешь мне выбора, брат, — сказал Цзяо Сиа. — Так пусть же исполнится твоя карма!
В этот момент Со-Пенг почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Усилием воли он подавил желание обернуться. По Так знал свое дело. Используя шум водопада как прикрытие своих шагов, он приблизился так, что тело Со-Пенга было все время на одной линии между ним и тандзяном.
Все свершилось в одно мгновение, и будущее, став настоящим, застыло, как крохотные фигурки, запаянные в стеклянном сосуде, и настоящее стало вечно изменяющимся, зыбким будущим.
По Так внезапно появился из-за правого плеча Со-Пенга и бросился на Цзяо Сиа. В его правой руке сверкнул нож. Но тотчас же Со-Пенг услышал тонкий писк, будто жужжание комара, и он резко толкнул По Така.
Звезда просвистела мимо головы самсенга. Падая, он все-таки успел зацепить ножом ногу Цзяо Сиа. А тут и; Со-Пенг подоспел.
Уже когда они схватились, Со-Пенг понял, что совершил ошибку, сойдясь вплотную со своим единокровным братом. Хотя он был силен не по годам, но не владел техникой рукопашного боя, в которой был так искушен Цзяо Сиа.
Со-Пенг пытался наносить удары кулаками, коленями, ногами. Но все было без толку. Цзяо Сиа либо парировал его удары, либо уклонялся от них так, что Со-Пенг промахивался и в кровь разбивал себе руки о скалу.
Краем глаза Со-Пенг видел, что По Так поднимается на ноги, вытаскивает из-за пояса пистолет. Но братья так переплелись телами, что По Так не мог выстрелить, боясь попасть в Со-Пенга.
Со-Пенг изо всех сил пытался вырваться из братских объятий, но Цзяо Сиа, понимая, насколько опасным будет для него разъединение, прижимал его все крепче к себе. Одновременно он нащупал пальцами горло Со-Пенга и начал его душить.
Со-Пенг запаниковал, судорожно изыскивая способы спасения, но все было бесполезно. Он понимал, что приближается его смерть.
И, сознавая все это, он полностью расслабился, так, чтобы заговорил древнейший язык человека — язык первобытных инстинктов и чтобы он подсказал ему путь к спасению.
Используя не только силу тела, но и силу духа, он сместил их совместный центр тяжести. Вместо того, чтобы стремиться оторваться от брата, он, наоборот, прильнул к нему и обрушил на него энергию своего духа.
Со-Пенг услышал крики парящих вокруг них орлов. Он услыхал шум воды, почувствовал холодные брызги разбивающихся о скалы капель.
А следующим, ощущением было ощущение полета, когда они, сорвавшись со скалы, полетели в бездну. Последней сознательной мыслью Со-Пенга было: как бы им расцепиться. И еще он отчетливо слышал, что По Так ему что-то кричит.
А затем оба брата, сплетясь телами в последней схватке, врезались в воду. Как и предчувствовал благодаря своему дару Со-Пенг, пенящаяся вода оказалась его союзником, оторвав от него Цзяо Сиа. Со-Пенг задыхался: вода лезла ему в рот и в нос. Он чувствовал, что тонет.
Падающая с неимоверной высоты ревущая разъяренной тигрицей, вода увлекла обоих юношей за собой.

Книга вторая
Глухая полночь
Шин-йа
Как часто страх перед одним злом увлекает нас в объятия еще большего!
Никола Буало
Асамское Нагорье — Вашингтон — Ист-Бэй Бридж — Токио — Ходака
Время настоящее, лето
«ТАНДЗЯН». Услышав это слово, произнесенное Нанги, все замерли.
— Слово вроде как не японское, — заметила Жюстина.
— Оно и в самом деле не японское, — пояснил Николас. — Насколько мне известно, оно китайское.
Тандзан Нанги с важностью кивнул:
— Ты прав. — Затем он повернулся к Жюстинё, Но было очевидно, что его речь обращена не только к ней, но и к Николасу. — Вы спрашивали меня как-то, кто может лишить ниндзя его сил, превратив его в белого ниндзя, или «широ ниндзя», как мы говорим. Придется вам рассказать все как есть.
— Не надо! — почти выкрикнул Николас.
Нанги возразил:
— Если вы любите друг друга, она должна знать все.
— Именно ради этой любви я не хочу вмешивать ее в это дело, — стоял на своем Николас, не обращая внимания на то, что его слова причиняют Жюстинё боль.
— Настоящая любовь выдержит, все, — без всякого нажима сказал Нанги. — Разрыв любовных уз — одно из проявлений состояния «широ ниндзя». — Он подождал немного, чтобы все оценили сказанное, затем продолжил: — Атака, лишающая ниндзя его способностей, подобно тому как вирусная атака путает программы в компьютере, не под силу черному ниндзя. Она не под силу даже сэнсэю в области ниндзютсу. — Его единственный здоровый глаз сверкнул. — На нее способен лишь тандзян.
Понимая, что Николас только недавно вернулся домой после больницы и поэтому легко утомляется, Нанги хотел поскорее перейти к существу дела.
— Значит, ты не сомневаешься в том, что тот человек, с которым вы и эта девушка из полиции столкнулись, самый настоящий ниндзя? — обратился он к Николасу, пристально следя за выражением его лица. — В этом ты не сомневаешься?
Николас услышал свой собственный ответ, как будто говорил кто-то другой:
— Нет, не сомневаюсь. Это был ниндзя.
— А не можешь ли ты сказать, к какой школе он принадлежит? — Для ниндзя уровня Николаса определить «по почерку» школу, к которой принадлежит другой ниндзя, обычно не составляет труда. Как человек движется в бою, какую стратегию применяет, какое оружие использует, — все выдает подготовку, которую он прошел в школе.
— Нет, не могу, — поникшим голосом ответил Николас.
Нанги кивнул как бы в подтверждение своих слов.
— Вот еще одно доказательство того, что ты — «широ ниндзя».
Николас промолчал, и Нанги продолжал с еще большим воодушевлением:
— Ты должен принять как факт, что ты «широ ниндзя», что на тебя было совершено нападение, и что твой противник был адептом Тао-Тао.
— Никем не доказано, — осторожно ответил Николас, — что тандзяны и их учение Тао-Тао существует, или когда-либо существовало.
Нанги достал сигарету, закурил.
— Я не выношу табачного дыма, — сказал Николас, — и тебе этот факт известен. — Даже для его собственного уха его голос звучал брюзгливо.
— Все известные факты время от времени нуждаются в проверке, — ровным голосом возразил Нанги. Он сделал еще одну затяжку и выпустил дым через нос. — Может, ты мне запретишь курить? — Он фыркнул. — Посмотри-ка себя. Ты не можешь даже подняться с постели. А почему? Потому что на тебя нападал ниндзя. Но ты не был в состоянии не только противостоять ему, но даже определить, к какой школе он принадлежит. А почему? Потому что ты утерял «гецумей но мичи». Только милостью Бога ты остался жив и теперь можешь нам рассказать, что с тобой произошло. — Он сощурился от дыма. — Какие еще факты тебе требуются?
— Убирайся отсюда!
Жюстина вобрала голову в плечи, услышав, как Николас закричал на Нанги. Это должно сдвинуть дело с мертвой точки. В голове у Николаса должно проясниться. После трех лет воздержания его друг закурил, нарушив свой обет, чтобы дать ему урок. А Нанги всегда относился серьезно к своим обетам. Злость, которую Нанги специально спровоцировал, должна открыть затворы, которые Николас держал крепко запертыми.
Отрицая тот факт, что он «широ ниндзя», он мог вообще отрицать, что с ним что-либо не так. Признав этот факт, он признавал, что удача повернулась к нему спиной. Хуже того, прежняя жизнь может так и не вернуться в свою колею.
Но «широ ниндзя» было реальностью. Все, что у него осталось, — это волшебные изумруды. Николас понимал, что он должен сделать все от него зависящее, чтобы наследие Со-Пенга не попало в руки врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94