– Под какой фамилией он ее зарегистрировал?
– Миссис Мадисон Керби.
– Вы предоставили ему номер?
– Да, сэр.
– Который?
– Восемьсот пятнадцатый.
– Это номер, в котором в дальнейшем обнаружили труп Джорджа Файетта?
– Да, сэр.
– Вы встречались когда-нибудь с женщиной, о которой Моррис Албург говорил, как о жене брата?
– Да, сэр.
– Когда?
– Обвиняемая мисс Дайтон подошла к моей стойке, представилась миссис Мадисон Керби и попросила ключ от восемьсот пятнадцатого номера. Я дал ей его.
– Это была обвиняемая?
– Дикси Дайтон, одна из обвиняемых, которая вставала со своего места несколько минут назад.
– Когда тот номер освободили?
– Вы имеете в виду обвиняемые?
– Да.
– Они его не освобождали. Они держали его до дня убийства, когда их обоих арестовали.
– Вы сообщили полиции, кто снимал тот номер?
– Да, полиция здорово на меня давила, выясняя это.
– Что вы им сказали?
– Что никогда раньше не видел этих людей и не представляю, кто они.
– Это правда или ложь?
– Правда.
– Расскажите нам, что произошло вечером второго и ранним утром третьего числа текущего месяца, – попросил Гамильтон Бергер.
– Ранним утром третьего числа в гостиницу прибыл Перри Мейсон.
– Когда именно?
– Как мне кажется, где-то в половине третьего.
– Обвиняемая Дикси Дайтон в тот момент находилась в гостинице?
– Да, сэр.
– Откуда вы это знаете?
– Я видел, как она заходила, но не видел, как она выходила.
– Когда она появилась?
– За полчаса до мистера Мейсона.
– А обвиняемый Моррис Албург находился в гостинице?
– Да, сэр.
– А он когда появился?
– За час до мистера Мейсона.
– Вы уверены в своей идентификации?
– Абсолютно.
– Вы желаете провести перекрестный допрос этого свидетеля? обратился Гамильтон Бергер к Мейсону.
– Да, – ответил адвокат.
Мейсон отодвинул стул, на котором сидел, встал и посмотрел на молодого человека, явно старавшегося не отводить взгляд голубых водянистых глаз, потом быстро отвернувшегося в сторону, снова взглянувшего на адвоката и снова отвернувшегося в сторону.
Мейсон не сводил глаз со свидетеля.
Хокси сделал еще одну попытку встретиться с Мейсоном взглядом, но у него ничего не получилось. Он неуютно заерзал на стуле, предназначенном для свидетелей.
– Как давно вы работаете в гостинице «Кеймонт»? – спросил Мейсон.
– Три года.
– Где вы работали до этого?
– В разных местах.
– Вы можете их назвать?
– Продавал товары за комиссионные.
– Какие товары?
– Новинки галантереи и косметики.
– Вы в состоянии вспомнить название фирмы?
– Нет. Это была временная работа.
– Вы служили в армии?
– Нет.
– Вы работали где-нибудь более трех лет?
– Нет.
– Вам предоставляется ежегодный двухнедельный отпуск, как ночному портье?
– Нет.
– Никаких отпусков?
– Никаких отпусков.
– Вы работаете каждую ночь, без выходных?
– Ну, один раз меня посылали в Мехико по делу. Это, в общем-то, не было отпуском. Но какая-то смена обстановки.
– По какому делу вы ездили?
– Забрать деньги.
– Причитающиеся гостинице?
– Да.
– Вы их забрали?
– Получил долговую расписку. Мне сказали, что ее достаточно. Администрация послала мне телеграмму.
– Сколько времени вы отсутствовали?
– Почти месяц. Работа оказалась сложная. Всплыло много различных аспектов.
– А за что гостинице причиталась эта сумма?
– Не знаю.
– Когда вы летали в Мексику?
– Примерно год назад.
– Когда вы уехали? Назовите дату. Вы ее помните?
– Конечно. Ночным самолетом семнадцатого... Ну, если быть абсолютно точным, это было уже восемнадцатое сентября прошлого года.
– Как вы определяете дату?
– Если бы вы работали в гостинице «Кеймонт», то и вы бы без труда запомнили день, когда вам предоставилась бесплатная поездка в Мехико. Меня вызвал директор, рассказал о сделке и заявил, что кто-то из гостиницы должен находиться там на месте. Он дал мне денег, велел собирать чемодан и отправляться в аэропорт.
– В какое время он вас вызвал?
– Незадолго до полуночи семнадцатого.
– А когда вылетал самолет?
– В половине второго восемнадцатого.
– Прямой рейс?
– Нет, мне пришлось пересесть на другой самолет в Эль-Пасо, если вам нужны все детали. Я сидел рядом с красивой блондинкой, строившей мне глазки, однако, когда она узнала, что в Эль-Пасо я пересаживаюсь на другой самолет, ей вдруг захотелось спать. Потом я сидел с женщиной, только что поевшей чесноку. К тому же ее ребенка все время тошнило.
В зале суда раздался смех.
Мейсон даже не улыбнулся.
– Вам пришлось столкнуться с трудностями в Мехико?
– Со множеством.
– Но это все равно был отдых?
– Смена обстановки.
– Вы когда-нибудь пытались уволиться из гостиницы «Кеймонт» и поискать работу в другой гостинице?
– О, Ваша Честь, мне кажется, нет смысла выворачивать свидетеля наизнанку, выуживая из него все детали его прошлого, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Пусть адвокат защиты ограничится темами, поднятыми во время допроса свидетеля выставившей стороной.
– Мне представляется, что здесь что-то не так с прошлым, – признался судья Леннокс. – Я не собираюсь ограничивать перекрестный допрос. Возражение отклоняется.
– Так пытались? – спросил Мейсон.
Свидетель постарался встретиться с Мейсоном взглядом и не смог.
– Нет, – ответил он тихим голосом.
– Вы были когда-либо осуждены за совершение преступления?
Свидетель уже собрался встать со стула, но остановился и опустился на место.
– О, Ваша Честь, адвокат защиты наугад высказывает предположения, пытается очернить репутацию свидетеля, единственная вина которого состоит в том, что он дал показания против клиентов мистера Мейсона.
– Я тоже считаю, что при сложившихся обстоятельствах вопрос достаточно жесток, – заметил судья Леннокс. – Однако, его нельзя считать недопустимым. Это одно из оснований для того, чтобы подвергнуть сомнению сказанное свидетелем. За вопросом явно не последовал немедленный отрицательный ответ. Поэтому, несмотря на мое нежелание, я отклоняю возражение.
– Вы когда-либо были осуждены за совершение преступления? – повторил Мейсон.
– Да.
– За какое? Вы сидели в тюрьме?
– В «Сан-Квентине» за вооруженный разбой. Теперь вы все знаете. Давайте, кончайте меня. Разрывайте на части, если вам так хочется.
Мейсон с минуту смотрел на молодого человека, затем отодвинул свой стул к концу стола, предназначенного для адвокатов, сел и тоном, в котором явно слышалась искренняя заинтересованность, заявил:
– Мне не хочется ничего подобного, мистер Хокси. Я считаю, что мы в состоянии использовать это, но не для того, чтобы вас растоптать. Ваши наниматели знают, что вы были осуждены?
– Ну почему, как вы думаете, я тружусь на второсортной работе в третьесортной гостинице? – злобно спросил Хокси.
– Вы уверены в своих идентификациях?
– Абсолютно. Я никогда не забываю лицо. Стоит мне хоть раз увидеть человека и соотнести его с чем-либо, я его никогда не забуду. Именно поэтому я нужен гостинице.
– Когда вас осудили, Фрэнк?
– Десять лет назад.
– Сколько вы сидели?
– Пять лет.
– А чем вы занимались потом?
– Поменял пять или шесть мест работы. Всегда что-то случалось. Всплывало мое прошлое и меня выгоняли.
– А дальше?
– Потом меня забрали в участок по подозрению. Не потому, что я что-то сделал, а из-за моего прошлого. Меня поставили в ряд с другими арестованными для какого-то опознания. Я понял, что потеряю еще одну работу. Я очень расстроился.
– Продолжайте.
– После процедуры опознания ко мне подошел один сержант. Я ему, судя по всему, приглянулся. Он сказал, что понимает мои чувства. У него есть друг – директор гостиницы «Кеймонт». Полицейский объяснил, что эта гостиница пользуется дурной репутацией, возникают проблемы с правоохранительными органами и поэтому директор должен меня понять и знать, с чем мне приходится сталкиваться. Этот полицейский знал откуда-то о моей способности не забывать один раз увиденное лицо. В гостинице «Кеймонт» требовался ночной портье. Сержант признался мне, что сам отправил предыдущего за решетку. Полицейский предупредил администрацию, что ему придется вообще прикрыть гостиницу, но новый директор обещал держать все в рамках законности. Сержант предложил мне сходить к этому новому директору и честно все рассказать о себе. Он объяснил, что если я хочу удержаться на работе, мне следует поставить нанимателя в известность о моем прошлом. Тогда у меня появится шанс. Он велел мне идти в гостиницу, но предупредил, что, если я в дальнейшем не намерен вести честную жизнь, мне не стоит даже пытаться устроиться, потому что у «Кеймонта» плохая репутация и за ней постоянно следят люди из Отдела по борьбе с наркоманией и проституцией.
– И вы пошли к новому директору?
– Да. Это оказалось лучшим советом, который мне когда-либо давали.
– К вам хорошо относятся?
– Я работаю в два раза больше, чем следовало бы. Мне платят половину того, что должны бы. Со мной вежливы. Мне велят не открывать рот. Это не лучшая гостиница в городе. Третьесортная. И в ней живут соответствующие постояльцы. Я держу глаза и уши открытыми, рот закрытым, работаю честно. Я все еще остаюсь там. Насколько я понимаю, мистер Мейсон, я ответил на ваш вопрос, а вы уже достаточно поразвлеклись. Завтра те, кто постоянно живет «Кеймонте» будут знать, что ночной портье – из бывших заключенных.
– Для вашего сведения, я впервые за все годы выступлений в суде спросил свидетеля, обвинялся ли он в каком-либо преступлении, – сообщил Мейсон. – Лично я считаю, что, после того, как человек заплатил свой долг обществу, этот долг должен отовсюду вычеркиваться. Однако...
– О, Ваша Честь, я выступаю против этих самооправданий адвоката защиты, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Он спутал все карты и испортил карьеру молодому человеку, а теперь елейно пытается представить алиби...
Судья Леннокс постучал молоточком по столу.
– Я прошу окружного прокурора воздержаться от обвинений по отношению к адвокату защиты. Мистер Мейсон не преступил своих законных прав. Суду кажется, что мы видим общую цель за допросом, проводимом мистером Мейсоном. Если вы, господин окружной прокурор, желаете выступить с конкретными возражениями, делайте их после того, как адвокат защиты закончит задавать вопрос. Продолжайте, мистер Мейсон.
– Спасибо, Ваша Честь, – поблагодарил Мейсон. Он повернулся к свидетелю и спросил: – Тот сержант из полиции не оставлял вас без внимания в дальнейшем?
– О, да. Он возглавляет Отдел по борьбе с наркоманией и проституцией.
– Он вас проверяет?
– Да.
– Часто?
– Конечно. Они проверяют всю гостиницу. У нас всякое случается. Нам этого не избежать, но администрация не участвует ни в чем незаконном. Мы не спрашиваем свидетельство о браке, если мужчина и женщина снимают номер, но этого ведь не делают и в первоклассных гостиницах. Мы пытаемся следить, чтобы коридорные не вызывали проституток для постояльцев и никогда не сдаем номера известным нам торговцам наркотиков. В этом очень помогает моя память на лица. Окружной прокурор грозился закрыть гостиницу. Владельцам требовалось навести порядок или они потеряли бы свои инвестиции.
Свидетель сделал легкий поклон в сторону Гамильтона Бергера, который смотрел на него с надменным видом.
– И именно поэтому администрация старается всячески угождать окружному прокурору? – спросил Мейсон.
– Я возражаю. Вопрос требует выводов свидетеля, – заявил Гамильтон Бергер.
– Возражение принимается, – постановил судья Леннокс.
– А вы лично? Вы стараетесь угодить окружному прокурору? поинтересовался Мейсон.
– Я не хочу, чтобы он стал моим врагом. Если только представители власти или правоохранительных органов покажут на меня пальцем, я немедленно окажусь на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32