Я даже начинаю питать относительно него определенные надежды. В целом они отлично подходят друг другу, а мне достанется роль deus ex machina. Мой племянник уже по уши влюблен. Да, уверен, они будут счастливы вдвоем!
– Но послушайте, сэр, как вы намерены выйти из своего собственного отчаянного положения? Что с вами-то станется?
– Там видно будет, Джон. Я об этом как-то еще не думал.
– Господи, сэр, вы меня тревожите! – вздохнул Джон Гоббс, с осуждением покачав головой. – Вы действительно столь же беззаботны, как и двадцать три года назад.
– Опять, дорогой Джон! – воскликнул сэр Мармадьюк, рука с бокалом застыла в воздухе, так не донеся его до рта. – Вы трижды упомянули о том времени, а ведь вы – один из немногих, кто знает, что именно двадцать три года назад я женился на той, что разрушила тогда мою веру в жизнь тогда, на той, что поныне не позволяет мне обрести покой и счастье. На что вы, собственно, намекаете, говоря о тех временах?
Тут Джон Гоббс перегнулся через стол и хриплым шепотом сказал:
– Сэр, она здесь! Я собственнолично открыл перед ней дверь этого постоялого двора!
Сэр Мармадьюк медленно поставил полный стакан на стол и несколько долгих мгновений неотрывно смотрел на мистера Гоббса.
– Здесь, Джон? Вы уверены?
– Сэр, едва я спешился перед дверью гостиницы, как подъехал лондонский почтовый дилижанс. Среди пассажиров была одна леди, которая выглядела очень больной, внезапно она пошатнулась, я подхватил ее. В этот момент шляпка с вуалью съехала набок, и я увидел ее лицо. Это была леди Вэйн-Темперли, сэр. Она сильно изменилась, но я уверен, что это она.
– Я должен увидеть ее, – сэр Мармадьюк устало провел рукой по лицу. – Да, я должен ее увидеть и немедленно!
– Зачем, сэр? Зачем тревожить былое?
– Я слышал, что она нуждается и очень больна. Поэтому, Джон, пойдите и разузнайте о ней. Если вам удастся увидеть ее, то дайте ей знать, что я здесь. Попросите ее сделать одолжение и принять меня. Ступайте же!
Джон Гоббс, повстречав взгляд сэра Мармадьюка, поднялся и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Сэр Мармадьюк остался сидеть, слепо уставившись перед собой. В его душе поднялась настоящая буря, жалость боролась с отвращением. С его сурово сжатых губ сорвался приглушенный шепот:
– О, Ева-Энн, Ева-Энн, милое дитя мое, мысли о тебе – единственная отрада, оставшаяся мне. Ты сделала меня лучше, Ева-Энн.
Мистер Гоббс вернулся довольно скоро и обнаружил, что сэр Мармадьюк хладнокровно попивает шампанское.
– Ну, мой дорогой Джон? – спокойно спросил наш джентльмен.
– Она уехала, сэр. Больше часа назад, как только оправилась, но…
Сэр Мармадьюк взглянул на него. Перед ним стоял уже не смиренный, полный достоинства священнослужитель, а разъяренный кулачный боец.
– Ну, Джон?
– Сэр, – квадратная челюсть выдвинулась вперед, брови насупились, – сэр, здесь он.
– То есть?
– Мистер Том Моубрей, сэр.
– Сэр Том Моубрей, Джон. Совсем недавно он унаследовал титул и состояние своего кузена. Я хочу переговорить с ним. Где он?
Джон Гоббс замешкался.
– Сэр, – начал он, – сэр я умоляю…
Сэр Мармадьюк едва заметным жестом заставил его замолчать. Мистер Гоббс уныло качнул седеющей головой, вздохнул и открыл дверь. Они прошли по коридору до двери, откуда доносились громкие голоса и взрывы визгливого хохота.
– Он не один, Джон?
– С ним некий мистер Дентон, сэр.
Мрачно кивнув, сэр Мармадьюк распахнул дверь и шагнул в комнату.
Два человека, сидевшие за обеденным столом, обернулись с удивленно-сердитыми лицами. Мистер Дентон поперхнулся да так и замер, не произнося ни звука, тогда как сэр Том Моубрей приподнялся на стуле и властно взмахнул рукой, щедро украшенной кольцами.
– Какого черта?! – воскликнул сэр Мармадьюк, не обратив никакого внимания на грозный взгляд и повелительный жест.
Он быстрым шагом подошел к столу, не отрывая пристального взгляда от своего врага. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.
За несколько недель в некогда несчастном бродяге произошли изменения поистине чудесные. Перед нашим героем был уже не тот жалкий оборванец, а величественный и важный джентльмен. Его гладко выбритое лицо поражало правильностью черт, которые не портил даже шрам. Роскошный костюм лондонского денди сидел на богатырской фигуре самым превосходным образом. Сэр Мармадьюк мгновенно отметил все перемены, произошедшие в бывшем бродяге, но сэр Томас Моубрей, глядя в его глаза, не смог прочитать ничего, кроме презрения, ненависти и холодной, неумолимой решимости. Что касается мистера Дентона, то проглотив застрявший в горле кусок, он сощурил узкие щелочки своих невыразительных глаз и окинул презрительным взглядом наряд вошедшего – от незатейливого пестрого шейного платка до неуклюжих башмаков с квадратными носами.
– Моубрей, – после продолжительного молчания, сказал сэр Мармадьюк бесстрастным голосом, – после нашей последней встречи я лелеял надежду, что она окажется последней и вы мертвы…
– Неужели? – презрительно воскликнул сэр Томас. – Бог ты мой, неужели?!
– Однако недавно я узнал, что вы не только живы, но даже процветаете, получив наследство, и я решил, что настал час призвать вас к ответу и, если получится, стереть вас с лица земли.
– Что?! – вскричал сэр Томас, сжимая волосатые кулаки, – вы смеете угрожать мне, вы… вы…
– Прекратите впустую молоть языком! – Сэр Мармадьюк придвинулся ближе. – Вспомните, вы ведь больше не бродяга, чье пристанище – канава, вы теперь достопочтенный сэр, так что ведите себе подобающе своему положению. С вашего позволения, сэр, я продолжу. При дальнейшем размышлении я решил оставить вам жизнь, позволить вам и дальше отравлять свои существованием этот мир…
– Вот как? Премного вам благодарен! – насмешливо воскликнул сэр Томас. – Но, черт возьми, я готов драться с вами в любое время и в любом месте, Вэйн-Темперли!
Узкие щелочки глаз мистера Дентона дрогнули, его рука украдкой скользнула к внутреннему карману сюртука. Заметив это, Джон Гоббс начал осторожно подбираться к нему, тогда как сэр Томас, размахивая кулаками, распалялся все больше и больше.
– Да, я готов драться с вами, когда вы пожелаете! Меня не пугает ваша репутация! Черт побери, я готов драться здесь и сейчас!
– И я наверняка убью вас! – кивнул сэр Мармадьюк. – Что вам, несомненно, известно, да и всегда было известно! Однако я готов оставить вам жизнь, но при одном условии – вы обеспечите то несчастное создание, которое вы обрекли на позор и страдания двадцать три года назад. Если вы не сделаете этого, то клянусь именем Господа, я найду вас, где бы вы ни скрывались и раздавлю как мерзкую гадину!
Сэр Томас постарался изобразить презрительную мину, но не выдержал и отвел взгляд, после чего разразился потоком грубой брани. Сэр Мармадьюк презрительно отвернулся и подошел к окну. И тут мистер Дентон вскочил на ноги, выхватил из-за пазухи маленький, но вполне смертоносный пистолет, и взвизгнул:
– Вейн-Темперли, стойте! Стойте, я вам говорю! Моубрей, его разыскивает полиция по обвинению в убийстве! В городке сейчас находятся офицеры с Боу-Стрит, позовите кого-нибудь, пока я держу его на мушке!
Он направил пистолет на сэра Мармадьюка, но в этот момент мощный удар в челюсть сбил его с ног. Мистер Дентон отлетел в сторону как тряпичная кукла.
– Готов, сэр, – спокойно сообщил мистер Гоббс, склонившись над недвижным телом бравого мистера Дентона. Он поднял пистолет и направил его на съежившегося сэра Томаса. – Сэр Мармадьюк, возьмите мою, точнее вашу лошадь, я привязал ее у крыльца – гнедая кобыла с проседью.
– А как же вы, Джон?
– Обо мне, сэр, не беспокойтесь, я выпутаюсь. Но умоляю вас, уходите быстрее! Идите же, сэр, идите, или мне придется применить насилие и к сэру Томасу, я не могу позволить, чтобы вас схватили!
Сэр Мармадьюк улыбнулся.
– Мой верный Джон! Но я тоже не могу позволить этого и по отношению к вам.
Он взял со стола салфетку.
Через несколько минут они вдвоем покинули комнату, заперли ее, а ключ мистер Гоббс положил в карман. Спустившись вниз, они степенно оплатили счет и неспеша направились на конюшню. Оседлав лошадей, наши герои поскакали прочь по многолюдной Хай-стрит. А двум достойным джентльменам, надежно связанным, с кляпами во рту, ничего не оставалось, как с яростью взирать друг на друга.
Глава XXX,
в которой герои отправляются-таки в Лондон
Примерно в полумиле от уже знакомого нам указателя сэр Мармадьюк остановил лошадь и, соскочив на землю, бросил поводья своему спутнику.
– Луна сегодня взойдет поздно, Джон, – сказал он, глядя на небо, – так что будьте здесь к половине девятого, постарайтесь успеть к этому времени. Вы должны приехать в легком крытом экипаже, запряженном парой хороших лошадей. Вперед пошлите человека, пускай он заказывает лошадей на всех почтовых станциях, так мы будем двигаться гораздо быстрее. Трех перемен, я думаю, будет достаточно и… проклятье!
– Что случилось, сэр?
– Джон, я забыл Горация, вот бедняга!
– Кто такой Гораций, сэр?
– Осел, Джон, я ему поверял свои тайные мысли. Увы, придется нам расстаться. Надеюсь, здесь к нему судьба отнесется благосклоннее, чем на шумных лондонских улицах. Ну, Джон, до вечера, – сэр Мармадьюк крепко пожал руку мистеру Гоббсу.
Тот пришпорил лошадь и скрылся в облаке пыли.
Уже вечерело, и потому сэр Мармадьюк шел очень быстро. Вдруг его остановил чей-то жалобный возглас. Он перешел на другую сторону дороги и вгляделся в густую тень. Там, прислонившись к стволу дерева, скорчилась едва различимая женская фигура. Женщина умоляюще протянула изможденную руку.
– Пожалуйста, подайте хоть что-нибудь бедной… – тут несчастная затряслась в приступе сильнейшего кашля, она обхватила дерево руками, чтобы не упасть на землю, – мне нужно вернуться в Лондон, помогите, прошу вас! – выпалила нищенка, едва переведя дух. – Я потеряла кошелек, где были все мои деньги, а пешком я не дойду. – У нищенки был очень правильный выговор, а рука ее, несмотря на худобу, поражала изяществом.
Сэр Мармадьюк достал из кармана несколько монет и положил их на протянутую дрожащую ладонь.
– Достаточно? – мягко спросил он. – Если нет, я могу дать еще…
В это мшновение нищенка резко отпрянула в сторону, монеты со звоном покатились по пыльной дороге. Сэр Мармадьюк нагнулся, собрал рассыпавшиеся деньги и снова сунул их в одеревеневшую руку. Помешкав, он повернулся и зашагал по дороге, и еще долго ему был слышен надсадный кашель странной нищенки.
Он уже почти добрался до указателя, когда заметил, к своему удивлению, Еву-Энн. Девушка, завидев его, побежала и вскоре оказалась рядом. Она схватила его руку и с нежностью прижала к своей груди. Ощутив, трепет девичьего тела, сэр Мармадьюк вздрогнул, горячая волна окатила его с ног до головы.
– О, Джон! – выдохнула девушка.
– Ева-Энн, дитя мое, что случилось?
– Вон на том холме! – прошептала она. – Там висит объявление, там описание твоей внешности…
– Нет-нет, дитя мое, там лишь описывается мое прежнее одеяние, – рассмеялся он, ласково беря ее руки в свои. – Но почему ты здесь, да еще одна?
– Я начала беспокоиться за тебя! Ты так долго не возвращался. Поэтому мы с Рупертом пошли тебе навстречу, а тебя все нет и нет. Тогда я послала его в город на розыски тебя. Но, Джон, это ужасное объявление! Пятьдесят фунтов за тебя, живого или мертвого!
– Смехотворная сумма! – он ободряюще улыбнулся, глядя в ее испуганные глаза. – Несомненно, ты заметила, что в описании указано, что возраст разыскиваемого – тридцать шесть лет или даже меньше. Меня это вдохновляет.
– Но почему ты так долго, Джон?
– Милое дитя, у меня сегодня было много дел…
– Ой, а где Гораций?
– Гораций, моя милая, сейчас где-нибудь ест, уж можешь быть уверена. Он без пропитания не останется, а наши пути с ним отныне расходятся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Но послушайте, сэр, как вы намерены выйти из своего собственного отчаянного положения? Что с вами-то станется?
– Там видно будет, Джон. Я об этом как-то еще не думал.
– Господи, сэр, вы меня тревожите! – вздохнул Джон Гоббс, с осуждением покачав головой. – Вы действительно столь же беззаботны, как и двадцать три года назад.
– Опять, дорогой Джон! – воскликнул сэр Мармадьюк, рука с бокалом застыла в воздухе, так не донеся его до рта. – Вы трижды упомянули о том времени, а ведь вы – один из немногих, кто знает, что именно двадцать три года назад я женился на той, что разрушила тогда мою веру в жизнь тогда, на той, что поныне не позволяет мне обрести покой и счастье. На что вы, собственно, намекаете, говоря о тех временах?
Тут Джон Гоббс перегнулся через стол и хриплым шепотом сказал:
– Сэр, она здесь! Я собственнолично открыл перед ней дверь этого постоялого двора!
Сэр Мармадьюк медленно поставил полный стакан на стол и несколько долгих мгновений неотрывно смотрел на мистера Гоббса.
– Здесь, Джон? Вы уверены?
– Сэр, едва я спешился перед дверью гостиницы, как подъехал лондонский почтовый дилижанс. Среди пассажиров была одна леди, которая выглядела очень больной, внезапно она пошатнулась, я подхватил ее. В этот момент шляпка с вуалью съехала набок, и я увидел ее лицо. Это была леди Вэйн-Темперли, сэр. Она сильно изменилась, но я уверен, что это она.
– Я должен увидеть ее, – сэр Мармадьюк устало провел рукой по лицу. – Да, я должен ее увидеть и немедленно!
– Зачем, сэр? Зачем тревожить былое?
– Я слышал, что она нуждается и очень больна. Поэтому, Джон, пойдите и разузнайте о ней. Если вам удастся увидеть ее, то дайте ей знать, что я здесь. Попросите ее сделать одолжение и принять меня. Ступайте же!
Джон Гоббс, повстречав взгляд сэра Мармадьюка, поднялся и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Сэр Мармадьюк остался сидеть, слепо уставившись перед собой. В его душе поднялась настоящая буря, жалость боролась с отвращением. С его сурово сжатых губ сорвался приглушенный шепот:
– О, Ева-Энн, Ева-Энн, милое дитя мое, мысли о тебе – единственная отрада, оставшаяся мне. Ты сделала меня лучше, Ева-Энн.
Мистер Гоббс вернулся довольно скоро и обнаружил, что сэр Мармадьюк хладнокровно попивает шампанское.
– Ну, мой дорогой Джон? – спокойно спросил наш джентльмен.
– Она уехала, сэр. Больше часа назад, как только оправилась, но…
Сэр Мармадьюк взглянул на него. Перед ним стоял уже не смиренный, полный достоинства священнослужитель, а разъяренный кулачный боец.
– Ну, Джон?
– Сэр, – квадратная челюсть выдвинулась вперед, брови насупились, – сэр, здесь он.
– То есть?
– Мистер Том Моубрей, сэр.
– Сэр Том Моубрей, Джон. Совсем недавно он унаследовал титул и состояние своего кузена. Я хочу переговорить с ним. Где он?
Джон Гоббс замешкался.
– Сэр, – начал он, – сэр я умоляю…
Сэр Мармадьюк едва заметным жестом заставил его замолчать. Мистер Гоббс уныло качнул седеющей головой, вздохнул и открыл дверь. Они прошли по коридору до двери, откуда доносились громкие голоса и взрывы визгливого хохота.
– Он не один, Джон?
– С ним некий мистер Дентон, сэр.
Мрачно кивнув, сэр Мармадьюк распахнул дверь и шагнул в комнату.
Два человека, сидевшие за обеденным столом, обернулись с удивленно-сердитыми лицами. Мистер Дентон поперхнулся да так и замер, не произнося ни звука, тогда как сэр Том Моубрей приподнялся на стуле и властно взмахнул рукой, щедро украшенной кольцами.
– Какого черта?! – воскликнул сэр Мармадьюк, не обратив никакого внимания на грозный взгляд и повелительный жест.
Он быстрым шагом подошел к столу, не отрывая пристального взгляда от своего врага. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.
За несколько недель в некогда несчастном бродяге произошли изменения поистине чудесные. Перед нашим героем был уже не тот жалкий оборванец, а величественный и важный джентльмен. Его гладко выбритое лицо поражало правильностью черт, которые не портил даже шрам. Роскошный костюм лондонского денди сидел на богатырской фигуре самым превосходным образом. Сэр Мармадьюк мгновенно отметил все перемены, произошедшие в бывшем бродяге, но сэр Томас Моубрей, глядя в его глаза, не смог прочитать ничего, кроме презрения, ненависти и холодной, неумолимой решимости. Что касается мистера Дентона, то проглотив застрявший в горле кусок, он сощурил узкие щелочки своих невыразительных глаз и окинул презрительным взглядом наряд вошедшего – от незатейливого пестрого шейного платка до неуклюжих башмаков с квадратными носами.
– Моубрей, – после продолжительного молчания, сказал сэр Мармадьюк бесстрастным голосом, – после нашей последней встречи я лелеял надежду, что она окажется последней и вы мертвы…
– Неужели? – презрительно воскликнул сэр Томас. – Бог ты мой, неужели?!
– Однако недавно я узнал, что вы не только живы, но даже процветаете, получив наследство, и я решил, что настал час призвать вас к ответу и, если получится, стереть вас с лица земли.
– Что?! – вскричал сэр Томас, сжимая волосатые кулаки, – вы смеете угрожать мне, вы… вы…
– Прекратите впустую молоть языком! – Сэр Мармадьюк придвинулся ближе. – Вспомните, вы ведь больше не бродяга, чье пристанище – канава, вы теперь достопочтенный сэр, так что ведите себе подобающе своему положению. С вашего позволения, сэр, я продолжу. При дальнейшем размышлении я решил оставить вам жизнь, позволить вам и дальше отравлять свои существованием этот мир…
– Вот как? Премного вам благодарен! – насмешливо воскликнул сэр Томас. – Но, черт возьми, я готов драться с вами в любое время и в любом месте, Вэйн-Темперли!
Узкие щелочки глаз мистера Дентона дрогнули, его рука украдкой скользнула к внутреннему карману сюртука. Заметив это, Джон Гоббс начал осторожно подбираться к нему, тогда как сэр Томас, размахивая кулаками, распалялся все больше и больше.
– Да, я готов драться с вами, когда вы пожелаете! Меня не пугает ваша репутация! Черт побери, я готов драться здесь и сейчас!
– И я наверняка убью вас! – кивнул сэр Мармадьюк. – Что вам, несомненно, известно, да и всегда было известно! Однако я готов оставить вам жизнь, но при одном условии – вы обеспечите то несчастное создание, которое вы обрекли на позор и страдания двадцать три года назад. Если вы не сделаете этого, то клянусь именем Господа, я найду вас, где бы вы ни скрывались и раздавлю как мерзкую гадину!
Сэр Томас постарался изобразить презрительную мину, но не выдержал и отвел взгляд, после чего разразился потоком грубой брани. Сэр Мармадьюк презрительно отвернулся и подошел к окну. И тут мистер Дентон вскочил на ноги, выхватил из-за пазухи маленький, но вполне смертоносный пистолет, и взвизгнул:
– Вейн-Темперли, стойте! Стойте, я вам говорю! Моубрей, его разыскивает полиция по обвинению в убийстве! В городке сейчас находятся офицеры с Боу-Стрит, позовите кого-нибудь, пока я держу его на мушке!
Он направил пистолет на сэра Мармадьюка, но в этот момент мощный удар в челюсть сбил его с ног. Мистер Дентон отлетел в сторону как тряпичная кукла.
– Готов, сэр, – спокойно сообщил мистер Гоббс, склонившись над недвижным телом бравого мистера Дентона. Он поднял пистолет и направил его на съежившегося сэра Томаса. – Сэр Мармадьюк, возьмите мою, точнее вашу лошадь, я привязал ее у крыльца – гнедая кобыла с проседью.
– А как же вы, Джон?
– Обо мне, сэр, не беспокойтесь, я выпутаюсь. Но умоляю вас, уходите быстрее! Идите же, сэр, идите, или мне придется применить насилие и к сэру Томасу, я не могу позволить, чтобы вас схватили!
Сэр Мармадьюк улыбнулся.
– Мой верный Джон! Но я тоже не могу позволить этого и по отношению к вам.
Он взял со стола салфетку.
Через несколько минут они вдвоем покинули комнату, заперли ее, а ключ мистер Гоббс положил в карман. Спустившись вниз, они степенно оплатили счет и неспеша направились на конюшню. Оседлав лошадей, наши герои поскакали прочь по многолюдной Хай-стрит. А двум достойным джентльменам, надежно связанным, с кляпами во рту, ничего не оставалось, как с яростью взирать друг на друга.
Глава XXX,
в которой герои отправляются-таки в Лондон
Примерно в полумиле от уже знакомого нам указателя сэр Мармадьюк остановил лошадь и, соскочив на землю, бросил поводья своему спутнику.
– Луна сегодня взойдет поздно, Джон, – сказал он, глядя на небо, – так что будьте здесь к половине девятого, постарайтесь успеть к этому времени. Вы должны приехать в легком крытом экипаже, запряженном парой хороших лошадей. Вперед пошлите человека, пускай он заказывает лошадей на всех почтовых станциях, так мы будем двигаться гораздо быстрее. Трех перемен, я думаю, будет достаточно и… проклятье!
– Что случилось, сэр?
– Джон, я забыл Горация, вот бедняга!
– Кто такой Гораций, сэр?
– Осел, Джон, я ему поверял свои тайные мысли. Увы, придется нам расстаться. Надеюсь, здесь к нему судьба отнесется благосклоннее, чем на шумных лондонских улицах. Ну, Джон, до вечера, – сэр Мармадьюк крепко пожал руку мистеру Гоббсу.
Тот пришпорил лошадь и скрылся в облаке пыли.
Уже вечерело, и потому сэр Мармадьюк шел очень быстро. Вдруг его остановил чей-то жалобный возглас. Он перешел на другую сторону дороги и вгляделся в густую тень. Там, прислонившись к стволу дерева, скорчилась едва различимая женская фигура. Женщина умоляюще протянула изможденную руку.
– Пожалуйста, подайте хоть что-нибудь бедной… – тут несчастная затряслась в приступе сильнейшего кашля, она обхватила дерево руками, чтобы не упасть на землю, – мне нужно вернуться в Лондон, помогите, прошу вас! – выпалила нищенка, едва переведя дух. – Я потеряла кошелек, где были все мои деньги, а пешком я не дойду. – У нищенки был очень правильный выговор, а рука ее, несмотря на худобу, поражала изяществом.
Сэр Мармадьюк достал из кармана несколько монет и положил их на протянутую дрожащую ладонь.
– Достаточно? – мягко спросил он. – Если нет, я могу дать еще…
В это мшновение нищенка резко отпрянула в сторону, монеты со звоном покатились по пыльной дороге. Сэр Мармадьюк нагнулся, собрал рассыпавшиеся деньги и снова сунул их в одеревеневшую руку. Помешкав, он повернулся и зашагал по дороге, и еще долго ему был слышен надсадный кашель странной нищенки.
Он уже почти добрался до указателя, когда заметил, к своему удивлению, Еву-Энн. Девушка, завидев его, побежала и вскоре оказалась рядом. Она схватила его руку и с нежностью прижала к своей груди. Ощутив, трепет девичьего тела, сэр Мармадьюк вздрогнул, горячая волна окатила его с ног до головы.
– О, Джон! – выдохнула девушка.
– Ева-Энн, дитя мое, что случилось?
– Вон на том холме! – прошептала она. – Там висит объявление, там описание твоей внешности…
– Нет-нет, дитя мое, там лишь описывается мое прежнее одеяние, – рассмеялся он, ласково беря ее руки в свои. – Но почему ты здесь, да еще одна?
– Я начала беспокоиться за тебя! Ты так долго не возвращался. Поэтому мы с Рупертом пошли тебе навстречу, а тебя все нет и нет. Тогда я послала его в город на розыски тебя. Но, Джон, это ужасное объявление! Пятьдесят фунтов за тебя, живого или мертвого!
– Смехотворная сумма! – он ободряюще улыбнулся, глядя в ее испуганные глаза. – Несомненно, ты заметила, что в описании указано, что возраст разыскиваемого – тридцать шесть лет или даже меньше. Меня это вдохновляет.
– Но почему ты так долго, Джон?
– Милое дитя, у меня сегодня было много дел…
– Ой, а где Гораций?
– Гораций, моя милая, сейчас где-нибудь ест, уж можешь быть уверена. Он без пропитания не останется, а наши пути с ним отныне расходятся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42