когда телекамеры были обращены к ней, она соответствующим образом держала руку. Думаю, она хотела показать кому-то, что кольца нет.
— Ты в самом деле думаешь, что она давала знак и просила о помощи? — спросил Дэйли.
— Да.
— Может быть, кольцо стало ей велико — она ведь похудела. Или ей захотелось от него отдохнуть. А может, отдала ювелиру, чтобы он почистил. Есть множество объяснений.
— Верно. Если бы, будучи в Вайоминге, я увидел ее по телевизору без кольца на руке, я бы слегка удивился, но не встревожился. Однако, — продолжал он, — поскольку Спенса послали меня убрать, поскольку я знаю, почему взлетел на воздух твой дом, поскольку видел за тобой слежку, у меня есть основания быть встревоженным.
— Наверное, ты прав, — согласилась Барри. — Пресс-конференция стала первым публичным появлением Ванессы со времени ее «уединения». Если она так здорова, как утверждает Белы и дом, после пресс-конференции ее бы отправили назад.
Она неожиданно подняла телефонную трубку и стала по памяти набирать номер.
— Кому ты звонишь?
— В офис Ванессы.
— Не забудь — все, что ты скажешь, будет записано на пленку.
— У меня в запасе разные штучки. Выключи телевизор.
Тишина обрушилась словно дикий грохот.
— Доброе утро, — вежливо произнесла Барри в телефонную трубку. — Меня зовут Салли Мэй Хендерсон. Я представительница организации «Дочери американской революции». Хотелось бы от имени нашей организации вручить первой леди награду за заботу о бездомных.
Она подчеркнула, что представители организации хотели бы сделать это лично:
— Это привлечет внимание к проблеме бездомных.
Вежливо, но твердо ей ответили, что в ближайшее время встреча невозможна. Первая леди еще слаба после недавней болезни.
— Что ж, понимаю, передайте ей наш горячий привет. Мы еще позвоним. — Она повесила трубку и повернулась к Дэйли и Грэю:
— Персонал получил указания не назначать никаких встреч с ней, пока доктор Аллан не даст добро.
Грэй снова включил звук и сказал:
— Дэвид готовится к решительным действиям.
— Похоже на то.
Дэйли озабоченно почесал подбородок.
— Догадываюсь, о чем вы думаете, — сказал он.
Бондюрант продолжил:
— Ванесса стала помехой, а Дэвид уничтожает все помехи.
— Ну, это только предположение.
— Конечно. — Грэй снова сел на диван. Некоторое время все молчали. Наконец Барри произнесла:
— В работе я часто попадаю мимо цели. Временами меня подводит интуиция. На сей раз я не ошиблась. Наш президент — преступник. — Она посмотрела на Грэя. — Я могу не верить своей интуиции, но верю тебе.
— Спасибо. — Он посмотрел на Дэйли, затем снова на нее.
— Вам обоим надо устроить себе отпуск и провести его где-нибудь за границей. Дэвид увидит, что вы бросили расследование, и утратит бдительность. А я тем временем спасу Ванессу. До того как он приступит к плану В.
— Это невозможно! — горячо возразила Барри. — Мы говорим о попытке убийства первой леди. Как гражданка этой страны, я не могу оставаться безучастной. Я была первым человеком, к кому Ванесса обратилась за помощью. Если бы я правильно поняла ее знаки, возможно, они с Клетом были бы сейчас в безопасности. Из-за моей ошибки она по-прежнему остается во власти своего мужа. Из-за этого предателя я потеряла все, что мне дорого, — Кронкрайта, дом, работу. Я буду мстить этому сукину сыну из Овального кабинета. Берегись, мерзавец, ибо я самый страшный твой враг! Враг, которому уже нечего терять.
— Кроме этого дома, где ты можешь укрыться, — перебил Дэйли.
— Нет, кроме тебя, — нежно поправила она.
— Не смотри на меня так, девочка. Ты безумна. Вы оба, — поправился Дэйли и перевел взгляд на Грэя.
— Разве можно скрывать правду о Меррите? — мягко спросила Барри.
— Вы оба сошли с ума. Сами послушайте, что говорите. Он ведь, черт возьми, президент Соединенных Штатов! Самая высокая должность в мире, самый могущественный человек на Земле. Да вас просто убьют!
Барри посмотрела на Грэя и нашла в его глазах понимание. По иронии судьбы то, что их разделяло, сейчас связывало воедино.
Повернувшись к Дэйли, Барри сказала:
— В то время как Меррит собирается меня убить, я собираюсь драться, а не сидеть сложа руки. Но как я могу подвергать опасности тебя? Возьми отпуск и уезжай.
— Лучше всего сегодня днем. Сразу же после того, как соберешься, — поддержал ее Грэй.
— Куда бы ты хотел поехать, Дэйли? В Мексику?
— И подхватить там дизентерию? Ну уж нет!
— А как насчет Багам?
— Сейчас в Карибском море тайфун. Вы что, не смотрите новости?
— Австралия?
— Я никуда не поеду, — твердо заявил он. — Почему я должен уезжать и оставлять все это удовольствие вам?
— Удовольствия здесь не будет, Дэйли, — произнес Грэй загробным голосом. — Тебе не надо вмешиваться. Эти люди очень опасны. Речь идет о жизни и смерти.
— Для меня это уже не вопрос, — возразил Дэйли и обвел рукой свою жалкую комнату. — Мне и в самом деле нечего терять в отличие от Барри. Я неизлечимо болен, у меня нет жены, детей — ничего. Насколько я понимаю, если я вам помогу, то умру небезызвестным.
Барри быстро приблизилась к нему, и поцеловала в макушку.
— Милый, ты больной и некрасивый, но я люблю тебя.
— Перестань. Я не люблю этого. — Он отстранился от нее. — Итак, Бондюрант, с чего начнем?
Глава 28
На пороге дома Джейн Гастон стояла улыбающаяся Барри.
— Здравствуйте, мистер Гастон. Я Барри Трэвис. Помните?
— Слишком хорошо. Что вам надо?
— Я принесла цветы. — Она протянула ему букет голубых незабудок. — Можно войти?
Он замялся, решая, стоит ли с ней говорить, затем посторонился:
— Только быстро.
Ральф Гастон-младший был обходительным полнеющим мужчиной лет тридцати пяти. Он жил в аккуратном кирпичном доме в пригороде Вашингтона, так же как многие другие люди среднего класса. Барри нашла его по телефонной книге.
Они миновали несколько чистых комнат, правда, на полу были разбросаны игрушки.
— Жена с детьми ушла в магазин, — пояснил он, переступая через игрушечную газонокосилку.
— Очень жаль, что я их не застала. Я хотела всем вам выразить свои соболезнования.
Они вышли на крытый задний дворик, где Гастон, по всей видимости, до ее прихода смотрел по телевизору футбол. Он выключил звук и отхлебнул из бутылки пиво, ей выпить не предложил. Барри села на предложенный стул и попыталась ему объяснить, что их беседа — не интервью.
— Я здесь не как репортер. Вам, может быть, приятно будет узнать, что меня уволили с телевидения.
— Да, мне и в самом деле приятно это слышать, — буркнул он. — Вы получили по заслугам, мисс Трэвис. Моя мать была настоящей леди с чувством собственного достоинства. Она редко привлекала к себе внимание, а вы выставили ее смерть на посмешище. После того цирка, что вы устроили в больнице, мне трудно быть с вами вежливым.
— Что ж, ваше право. Весьма сожалею, что ваше горе было вынесено на публику.
— Вы пытаетесь извиниться?
— Да, я извиняюсь.
— Извинения принимаются. — Он встал. — А сейчас, если вы меня простите…
— Ваша мать, должно быть, была рада, когда доктор Аллан предложил ей работу, — перебила его Барри, стараясь узнать как можно больше, пока он ее не выставил.
— Почему вы так думаете? Резкий тон его голоса удивил ее.
— Ну, потому что ей было оказано высокое доверие.
— Да, — произнес он уже гораздо спокойнее. — Она считала эту работу большой удачей. И была польщена тем, что у нее такая важная пациентка.
В Барри проснулся профессиональный азарт. Здесь что-то явно не так. Она действительно пришла извиниться перед Гастонами, но, помимо этого, встреча с сыном сиделки была частью придуманного ею и Грэем плана освобождения Ванессы. Не могли же они обратиться в городскую полицию и обвинить президента в преступлении! У них не хватало улик, чтобы обратиться в Департамент юстиции. Не могли они и напасть на Белый дом. Их атака должна быть гораздо тоньше.
По мнению Грэя, и Барри с Дэйли согласились, администрацию следовало уничтожить изнутри. Пусть погибнет сама, как падающая звезда. Энергия Меррита должна привести его к собственной гибели.
Единственным доступным для них оружием была информация. Им необходимо было точно выяснить, что случилось в доме доктора Аллана на озере, и Барри вызвалась начать с сына Джейн Гастон. Когда она ехала сюда, то не предполагала узнать что-либо важное, но, возможно, она недооценила информированность Ральфа.
Он использовал слова «удача» и «польщена», когда говорил об отношении матери к работе в качестве личной сиделки первой леди. Создавалось впечатление, что она чувствовала себя недостойной этого места. «Почему?» — подумала Барри.
— У вашей матери были проблемы с сердцем?
— Только в последние два года, — ответил Ральф, словно оправдываясь, — но она не придавала этому большого значения. Она относилась к своей работе как к религии. Фанатично любила свое дело и была прекрасной медсестрой.
— Именно такие отзывы о ней я и слышала. Доктор Аллан ее очень хвалил и президент тоже.
— Он прислал на похороны цветы.
— В самом деле? Однажды он и мне прислал цветы.
Это было в другой жизни. Тогда она еще не знала, что президент — убийца.
— А раньше у нее бывали сердечные приступы?
— Несильные. Она быстро поправлялась. Это не мешало ее работе.
— Никто никогда не подвергал сомнению профессиональные качества вашей матери, мистер Гастон.
Он потер ладонями колени. Похоже, Гастон нервничал.
— Если мама подходила для того, чтобы ухаживать за первой леди, она была достаточно хороша, чтобы ухаживать за кем угодно.
— Естественно!
— Ее квалификация была выше всяких похвал.
— Нисколько не сомневаюсь. А ей нравилось работать у доктора Аллана?
— Что вы имеете в виду?
Барри широко улыбнулась Ральфу.
— Просто любопытно. Знаете, как эти доктора бывают эгоцентричны? Считают, что весь мир крутится только вокруг них. Я просто подумала, а вдруг и доктор Аллан такой же.
— Мама об этом никогда не говорила. Барри сразу почувствовала, что он лжет.
— Значит, ваша мать была удовлетворена тем, как идет лечение первой леди?
— Миссис Меррит вовсе не больна. Просто ей нужен длительный отдых.
— Конечно. И я о том же.
— Нет, — покачал головой он. — Вы хотели сказать, что моя мать сознательно не обращала внимания на то, что пациентку лечили не правильно.
— У меня и в мыслях не было, мистер Гастон. Президент благодарил вашу мать и доктора Аллана за прекрасный уход за миссис Меррит.
— Тогда что вы имели в виду?
— Как грустно, что, несмотря на весь свой врачебный талант, доктор Аллан не смог спасти вашу мать.
— Он сказал, что сделал все от него зависящее.
— И вы ему поверили?
— Почему бы и нет? Он выдающийся доктор и порядочный человек. Он предоставил маме возможность в то время, когда все отвернулись.
— Возможность?!
— Работать. — Внезапно он вскочил на ноги. — Я больше не хочу говорить на эту тему. Моя мать умерла всего несколько дней назад, мне очень плохо.
— Конечно, конечно. Простите, пожалуйста. Барри решила не давить на него. Уходила она, узнав больше, чем надеялась по дороге сюда. Хотя, на самом деле, сейчас вопросов гораздо больше, чем ответов.
— Было очень любезно с вашей стороны уделить мне время.
У двери Барри крепко пожала сыну медсестры руку и подумала, что Ральф Гастон, как и вся страна, нагло обманут человеком, в руках которого сосредоточена огромная власть. Поэтому, несмотря на грубость Гастона, она испытывала к нему чуть ли не материнскую жалость.
— Пожалуйста, передайте мои соболезнования остальным членам вашей семьи. И еще раз простите за ту боль, которую я вам причинила.
Ральф Гастон-младший, стоя у окна, проводил Барри Трэвис взглядом. Убедившись, что она села в машину и уехала, он быстро направился к телефону и набрал номер.
На другом конце провода трубку сняли почти сразу же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Ты в самом деле думаешь, что она давала знак и просила о помощи? — спросил Дэйли.
— Да.
— Может быть, кольцо стало ей велико — она ведь похудела. Или ей захотелось от него отдохнуть. А может, отдала ювелиру, чтобы он почистил. Есть множество объяснений.
— Верно. Если бы, будучи в Вайоминге, я увидел ее по телевизору без кольца на руке, я бы слегка удивился, но не встревожился. Однако, — продолжал он, — поскольку Спенса послали меня убрать, поскольку я знаю, почему взлетел на воздух твой дом, поскольку видел за тобой слежку, у меня есть основания быть встревоженным.
— Наверное, ты прав, — согласилась Барри. — Пресс-конференция стала первым публичным появлением Ванессы со времени ее «уединения». Если она так здорова, как утверждает Белы и дом, после пресс-конференции ее бы отправили назад.
Она неожиданно подняла телефонную трубку и стала по памяти набирать номер.
— Кому ты звонишь?
— В офис Ванессы.
— Не забудь — все, что ты скажешь, будет записано на пленку.
— У меня в запасе разные штучки. Выключи телевизор.
Тишина обрушилась словно дикий грохот.
— Доброе утро, — вежливо произнесла Барри в телефонную трубку. — Меня зовут Салли Мэй Хендерсон. Я представительница организации «Дочери американской революции». Хотелось бы от имени нашей организации вручить первой леди награду за заботу о бездомных.
Она подчеркнула, что представители организации хотели бы сделать это лично:
— Это привлечет внимание к проблеме бездомных.
Вежливо, но твердо ей ответили, что в ближайшее время встреча невозможна. Первая леди еще слаба после недавней болезни.
— Что ж, понимаю, передайте ей наш горячий привет. Мы еще позвоним. — Она повесила трубку и повернулась к Дэйли и Грэю:
— Персонал получил указания не назначать никаких встреч с ней, пока доктор Аллан не даст добро.
Грэй снова включил звук и сказал:
— Дэвид готовится к решительным действиям.
— Похоже на то.
Дэйли озабоченно почесал подбородок.
— Догадываюсь, о чем вы думаете, — сказал он.
Бондюрант продолжил:
— Ванесса стала помехой, а Дэвид уничтожает все помехи.
— Ну, это только предположение.
— Конечно. — Грэй снова сел на диван. Некоторое время все молчали. Наконец Барри произнесла:
— В работе я часто попадаю мимо цели. Временами меня подводит интуиция. На сей раз я не ошиблась. Наш президент — преступник. — Она посмотрела на Грэя. — Я могу не верить своей интуиции, но верю тебе.
— Спасибо. — Он посмотрел на Дэйли, затем снова на нее.
— Вам обоим надо устроить себе отпуск и провести его где-нибудь за границей. Дэвид увидит, что вы бросили расследование, и утратит бдительность. А я тем временем спасу Ванессу. До того как он приступит к плану В.
— Это невозможно! — горячо возразила Барри. — Мы говорим о попытке убийства первой леди. Как гражданка этой страны, я не могу оставаться безучастной. Я была первым человеком, к кому Ванесса обратилась за помощью. Если бы я правильно поняла ее знаки, возможно, они с Клетом были бы сейчас в безопасности. Из-за моей ошибки она по-прежнему остается во власти своего мужа. Из-за этого предателя я потеряла все, что мне дорого, — Кронкрайта, дом, работу. Я буду мстить этому сукину сыну из Овального кабинета. Берегись, мерзавец, ибо я самый страшный твой враг! Враг, которому уже нечего терять.
— Кроме этого дома, где ты можешь укрыться, — перебил Дэйли.
— Нет, кроме тебя, — нежно поправила она.
— Не смотри на меня так, девочка. Ты безумна. Вы оба, — поправился Дэйли и перевел взгляд на Грэя.
— Разве можно скрывать правду о Меррите? — мягко спросила Барри.
— Вы оба сошли с ума. Сами послушайте, что говорите. Он ведь, черт возьми, президент Соединенных Штатов! Самая высокая должность в мире, самый могущественный человек на Земле. Да вас просто убьют!
Барри посмотрела на Грэя и нашла в его глазах понимание. По иронии судьбы то, что их разделяло, сейчас связывало воедино.
Повернувшись к Дэйли, Барри сказала:
— В то время как Меррит собирается меня убить, я собираюсь драться, а не сидеть сложа руки. Но как я могу подвергать опасности тебя? Возьми отпуск и уезжай.
— Лучше всего сегодня днем. Сразу же после того, как соберешься, — поддержал ее Грэй.
— Куда бы ты хотел поехать, Дэйли? В Мексику?
— И подхватить там дизентерию? Ну уж нет!
— А как насчет Багам?
— Сейчас в Карибском море тайфун. Вы что, не смотрите новости?
— Австралия?
— Я никуда не поеду, — твердо заявил он. — Почему я должен уезжать и оставлять все это удовольствие вам?
— Удовольствия здесь не будет, Дэйли, — произнес Грэй загробным голосом. — Тебе не надо вмешиваться. Эти люди очень опасны. Речь идет о жизни и смерти.
— Для меня это уже не вопрос, — возразил Дэйли и обвел рукой свою жалкую комнату. — Мне и в самом деле нечего терять в отличие от Барри. Я неизлечимо болен, у меня нет жены, детей — ничего. Насколько я понимаю, если я вам помогу, то умру небезызвестным.
Барри быстро приблизилась к нему, и поцеловала в макушку.
— Милый, ты больной и некрасивый, но я люблю тебя.
— Перестань. Я не люблю этого. — Он отстранился от нее. — Итак, Бондюрант, с чего начнем?
Глава 28
На пороге дома Джейн Гастон стояла улыбающаяся Барри.
— Здравствуйте, мистер Гастон. Я Барри Трэвис. Помните?
— Слишком хорошо. Что вам надо?
— Я принесла цветы. — Она протянула ему букет голубых незабудок. — Можно войти?
Он замялся, решая, стоит ли с ней говорить, затем посторонился:
— Только быстро.
Ральф Гастон-младший был обходительным полнеющим мужчиной лет тридцати пяти. Он жил в аккуратном кирпичном доме в пригороде Вашингтона, так же как многие другие люди среднего класса. Барри нашла его по телефонной книге.
Они миновали несколько чистых комнат, правда, на полу были разбросаны игрушки.
— Жена с детьми ушла в магазин, — пояснил он, переступая через игрушечную газонокосилку.
— Очень жаль, что я их не застала. Я хотела всем вам выразить свои соболезнования.
Они вышли на крытый задний дворик, где Гастон, по всей видимости, до ее прихода смотрел по телевизору футбол. Он выключил звук и отхлебнул из бутылки пиво, ей выпить не предложил. Барри села на предложенный стул и попыталась ему объяснить, что их беседа — не интервью.
— Я здесь не как репортер. Вам, может быть, приятно будет узнать, что меня уволили с телевидения.
— Да, мне и в самом деле приятно это слышать, — буркнул он. — Вы получили по заслугам, мисс Трэвис. Моя мать была настоящей леди с чувством собственного достоинства. Она редко привлекала к себе внимание, а вы выставили ее смерть на посмешище. После того цирка, что вы устроили в больнице, мне трудно быть с вами вежливым.
— Что ж, ваше право. Весьма сожалею, что ваше горе было вынесено на публику.
— Вы пытаетесь извиниться?
— Да, я извиняюсь.
— Извинения принимаются. — Он встал. — А сейчас, если вы меня простите…
— Ваша мать, должно быть, была рада, когда доктор Аллан предложил ей работу, — перебила его Барри, стараясь узнать как можно больше, пока он ее не выставил.
— Почему вы так думаете? Резкий тон его голоса удивил ее.
— Ну, потому что ей было оказано высокое доверие.
— Да, — произнес он уже гораздо спокойнее. — Она считала эту работу большой удачей. И была польщена тем, что у нее такая важная пациентка.
В Барри проснулся профессиональный азарт. Здесь что-то явно не так. Она действительно пришла извиниться перед Гастонами, но, помимо этого, встреча с сыном сиделки была частью придуманного ею и Грэем плана освобождения Ванессы. Не могли же они обратиться в городскую полицию и обвинить президента в преступлении! У них не хватало улик, чтобы обратиться в Департамент юстиции. Не могли они и напасть на Белый дом. Их атака должна быть гораздо тоньше.
По мнению Грэя, и Барри с Дэйли согласились, администрацию следовало уничтожить изнутри. Пусть погибнет сама, как падающая звезда. Энергия Меррита должна привести его к собственной гибели.
Единственным доступным для них оружием была информация. Им необходимо было точно выяснить, что случилось в доме доктора Аллана на озере, и Барри вызвалась начать с сына Джейн Гастон. Когда она ехала сюда, то не предполагала узнать что-либо важное, но, возможно, она недооценила информированность Ральфа.
Он использовал слова «удача» и «польщена», когда говорил об отношении матери к работе в качестве личной сиделки первой леди. Создавалось впечатление, что она чувствовала себя недостойной этого места. «Почему?» — подумала Барри.
— У вашей матери были проблемы с сердцем?
— Только в последние два года, — ответил Ральф, словно оправдываясь, — но она не придавала этому большого значения. Она относилась к своей работе как к религии. Фанатично любила свое дело и была прекрасной медсестрой.
— Именно такие отзывы о ней я и слышала. Доктор Аллан ее очень хвалил и президент тоже.
— Он прислал на похороны цветы.
— В самом деле? Однажды он и мне прислал цветы.
Это было в другой жизни. Тогда она еще не знала, что президент — убийца.
— А раньше у нее бывали сердечные приступы?
— Несильные. Она быстро поправлялась. Это не мешало ее работе.
— Никто никогда не подвергал сомнению профессиональные качества вашей матери, мистер Гастон.
Он потер ладонями колени. Похоже, Гастон нервничал.
— Если мама подходила для того, чтобы ухаживать за первой леди, она была достаточно хороша, чтобы ухаживать за кем угодно.
— Естественно!
— Ее квалификация была выше всяких похвал.
— Нисколько не сомневаюсь. А ей нравилось работать у доктора Аллана?
— Что вы имеете в виду?
Барри широко улыбнулась Ральфу.
— Просто любопытно. Знаете, как эти доктора бывают эгоцентричны? Считают, что весь мир крутится только вокруг них. Я просто подумала, а вдруг и доктор Аллан такой же.
— Мама об этом никогда не говорила. Барри сразу почувствовала, что он лжет.
— Значит, ваша мать была удовлетворена тем, как идет лечение первой леди?
— Миссис Меррит вовсе не больна. Просто ей нужен длительный отдых.
— Конечно. И я о том же.
— Нет, — покачал головой он. — Вы хотели сказать, что моя мать сознательно не обращала внимания на то, что пациентку лечили не правильно.
— У меня и в мыслях не было, мистер Гастон. Президент благодарил вашу мать и доктора Аллана за прекрасный уход за миссис Меррит.
— Тогда что вы имели в виду?
— Как грустно, что, несмотря на весь свой врачебный талант, доктор Аллан не смог спасти вашу мать.
— Он сказал, что сделал все от него зависящее.
— И вы ему поверили?
— Почему бы и нет? Он выдающийся доктор и порядочный человек. Он предоставил маме возможность в то время, когда все отвернулись.
— Возможность?!
— Работать. — Внезапно он вскочил на ноги. — Я больше не хочу говорить на эту тему. Моя мать умерла всего несколько дней назад, мне очень плохо.
— Конечно, конечно. Простите, пожалуйста. Барри решила не давить на него. Уходила она, узнав больше, чем надеялась по дороге сюда. Хотя, на самом деле, сейчас вопросов гораздо больше, чем ответов.
— Было очень любезно с вашей стороны уделить мне время.
У двери Барри крепко пожала сыну медсестры руку и подумала, что Ральф Гастон, как и вся страна, нагло обманут человеком, в руках которого сосредоточена огромная власть. Поэтому, несмотря на грубость Гастона, она испытывала к нему чуть ли не материнскую жалость.
— Пожалуйста, передайте мои соболезнования остальным членам вашей семьи. И еще раз простите за ту боль, которую я вам причинила.
Ральф Гастон-младший, стоя у окна, проводил Барри Трэвис взглядом. Убедившись, что она села в машину и уехала, он быстро направился к телефону и набрал номер.
На другом конце провода трубку сняли почти сразу же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62