Молодая женщина мрачно посмотрела на Адама, который ухмылялся, как кот:
— Какой разврат!
— Зато весело.
— Этот разговор граничит с непристойностями, мистер Кавано. К тому же это нарушает и наше соглашение. — Лила вытерла ему левую ногу, прикрыла ее простыней и обошла кровать, чтобы вымыть правую.
— Каким же образом?
— Я не обсуждаю с пациентами мою личную жизнь.
— Не хочешь, чтобы они возбуждались, верно?
— Совершенно верно.
Адам внимательно смотрел за ней, пока она выполняла привычную работу.
— Не могу понять, почему вы с Элизабет такие разные.
— Многие сразу видят, что мы сестры.
— Есть семейное сходство, — задумчиво согласился Адам, — но на этом все и кончается. Вы так же не похожи друг на друга, как день и ночь.
— Мы обе блондинки с голубыми глазами.
— Согласен, но Элизабет — грациозная, женственная, нежная блондинка, а вот ты…
Лила вернула простыню на место и с любопытством посмотрела на Адама:
— А что я?
— Ты упрямая, отчаянная, агрессивная блондинка.
— Ну да, как Памела Андерсон. Вот спасибо. — Она стала мыть его правую руку, добираясь губкой до подмышки.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Да что ты говоришь?
— Правда. Судя по всему, очень немногие мужчины находят эту твою яркость привлекательной.
Лила словно клоун, обращающийся к аудитории, произнесла уголком рта:
— Теперь я яркая.
Адам рассмеялся:
— Когда я впервые тебя увидел, у тебя с уха свисало перо, ты была в кожаных штанах в обтяжку и сапогах до колен. Я бы назвал это чрезмерной яркостью.
— Это один из моих любимых нарядов, — попыталась оправдаться Лила. — Ну, как бы там ни было, в тот день я оделась так специально ради одного моего пациента.
— Мужчины?
— Ага. Он пострадал во время гонок на мотоцикле. Я специально так нарядилась, чтобы взбодрить его.
— Помогло?
— Что?
— Ты его развеселила?
Лила внимательно посмотрела на Адама и увидела, что теперь он говорит совершенно серьезно.
— Да, я его развеселила.
— Ты всегда пускаешься на такие крайности, чтобы развеселить своих пациентов-мужчин? — В его голосе послышались обвиняющие нотки, но Лила решила не обращать на них внимания.
— Я отношусь ко всем моим пациентам одинаково внимательно, — спокойно ответила она.
— Неужели? — Рука Адама прикрыла ее пальцы.
Разговаривая с ним. Лила механически выполняла свои обязанности. И тут вдруг она ощутила, как напряглись его соски, по которым она вот уже несколько секунд легко водила губкой. Вся грудь Адама поросла густыми курчавыми волосами. Его сердце гулко билось под ее ладонью.
Сколько они уже так разговаривают? Сколько времени она вот так гладит ему грудь? И кому это доставляет удовольствие — ему или ей самой?
Негромко заданный вопрос привел ее в чувство. Лила вырвала свою руку и отвернулась. Она быстро намочила губку и отжала ее.
— А теперь вымой уши, шею и… и все остальное. Это тебе по силам. Вытирайся вот этим полотенцем. Оставлю тебя в одиночестве ненадолго, пойду поменяю воду.
Она так энергично толкнула тележку, что вода расплескалась по полу. Руки у Лилы дрожали, пока она несла таз в ванную и выливала его. Потом она налила чистую теплую воду и громко откашлялась, оповещая Адама о том, что возвращается.
Он как раз вынул руки из-под простыни. Лила не смотрела ему в глаза, забирая у него губку и опуская ее в воду.
— А теперь займемся спиной.
— С моей спиной все в порядке.
— Ты сказал, что у тебя пролежни.
— Я солгал, чтобы вызвать твое сочувствие.
— Это ты сейчас говоришь не правду.
— Тебе этого никогда не узнать.
— Послушай, Кавано, — Лила нетерпеливо переступила с ноги на ногу, — эти пролежни сами по себе не пройдут, если кожу не вымыть и не смазать специальной мазью. — Она взяла серебристый тюбик с подноса на тележке и помахала им перед носом у Адама. — Если я не займусь ими сейчас, то вполне вероятно, что там может распространяться инфекция.
— Ладно-ладно. Давай, перекатывай меня, как бревно.
— В следующий раз избавь нас обоих от ненужных споров.
Адам не был сплошным переплетением мускулов, но у него было хорошее, тренированное, упругое тело. Им обоим потребовалось немало усилий, чтобы перевернуть его на бок. Лила даже присвистнула, когда увидела мокнущие пролежни на его спине и ягодицах.
— Спасибо, — сухо поблагодарил Адам.
— Не обижайся, Кавано. Просто все выглядит совершенно ужасно.
— Это что, новый медицинский термин?
— Нет, это мое собственное слово. Оно обозначает «гнилой», «отвратительный» и «мерзкий».
— Над твоими манерами сиделки еще предстоит поработать.
— Это над твоей спиной придется поработать. Разрешаю орать и плакать.
Кавано не кричал и не плакал, а громко ругался, пока Лила обрабатывала пролежни и смазывала их мазью.
— Это ты сам во всем виноват, — напомнила ему Лила после особенно изощренного набора бранных слов. — Тебе следовало приказать Питу, чтобы он почаще тебя поворачивал. С этого момента пользуйся трапецией и поворачивайся сам.
— Я пытался сегодня утром.
— Вот хороший мальчик. Получишь золотую звездочку.
— Ты закончила? — Он бросил на нее мрачный, угрожающий взгляд.
Лила весело подмигнула ему в ответ:
— Закончила что? Обрабатывать твои раны или любоваться твоей симпатичной задницей?
— Лила! — почти прорычал он. Она похлопала его по щеке там, где не было затянувшихся следов от ссадин.
— Успокойся, я не собиралась тебя насиловать. Твой шов причиняет тебе неудобства? — Она осмотрела его, легко коснулась рубца, но не нашла никакого повода для беспокойства.
— Только зудит все время.
— Ты это чувствуешь?
— Да.
— Хорошо. Никаких проблем с рубцеванием, по-моему, нет. Твои будущие любовницы, вполне вероятно, сочтут его завораживающим.
— Рад это слышать. Мы закончили?
— Нет, я еще собираюсь вымыть тебе спину. Тебе будет очень приятно.
Если его глубокие вздохи и говорили о чем-нибудь, то только о наслаждении.
— Смею предположить, что все твои охи и вздохи означают, что ты доволен, — заметила Лила, вытирая кожу насухо. — Как насчет лосьона? — Она налила немного ароматной жидкости на руки и принялась массировать ему спину.
— Это просто замечательно. Чуть левее, да, спасибо.
— Ты словно в оргазме, — поддразнила его Лила.
— Если сравнить с тем, как я себя чувствовал совсем недавно, так оно и есть.
Она с улыбкой надавила чуть сильнее, обводя контуры его мускулистой спины. Никакого лишнего жира, никаких складок. Кожа упругая, словно на барабане.
— Лила?
— Да?
— А я смогу испытать это снова? Почувствовав, как изменилось его настроение, Лила подняла руки, чтобы больше не касаться его кожи.
— Что именно?
— Оргазм.
— Все зависит от того, с кем ты станешь спать. — Шутка оказалась не слишком удачной.
Протянув руку, Адам схватил Лилу за локоть, притянул к себе так, чтобы ее пальцы легли ему на шею.
— Не играй со мной. Скажи мне, я смогу снова испытать наслаждение с женщиной? Сможет ли женщина испытать наслаждение со мной?
Лила смотрела вниз на его взъерошенные черные волосы. Адам Кавано был просто великолепен. Какая женщина не испытает удовольствия, даже если просто посмотрит на него? Безупречный профиль, прямой, длинный нос, квадратный, сильный подбородок. Не слишком густая щетина не только не умаляла его красоты, но даже подчеркивала ее.
Но он хотел услышать от нее отнюдь не похвалу своей красоте. Теперь это не имело значения. Лила сомневалась, что хотя бы один мужчина на земле поступился бы своей мужественностью ради классически правильных черт. Этот вопрос ей задавали все пациенты-мужчины, оказавшиеся в таком же положении, как и Адам. В первую очередь они жаждали узнать, останутся ли они настоящими мужчинами в постели. И когда речь заходила об этом, становилось неважным, насколько большой властью, богатством или престижем они обладают.
Лила ответила настолько правдиво, насколько могла.
— Я не знаю, Адам. Все будет зависеть от того, насколько сильно поврежден, если вообще поврежден, позвоночник. Твое тело перенесло страшную травму. Понадобится время и много работы, но я как профессионал могу тебе сказать, что ты будешь как новенький.
Она помогла ему снова лечь на спину. Ее сочувственная улыбка застыла на губах, когда она встретила взгляд его глаз, полный сомнения и подозрений.
— Ты лжешь!
Застигнутая врасплох его беспочвенным обвинением, Лила бросилась в контратаку:
— Ничего подобного!
— Ты все время говорила мне не правду.
— Если врачи сказали тебе, что они ничего не могут гарантировать, то так оно и есть на самом деле.
— Они все знают! — рявкнул в ответ Кавано. — Но они прислали тебя, чтобы сообщить мне плохие новости, правда? Или ты сама вызвалась? Тебе показалось, что представился просто великолепный случай раз и навсегда выиграть ту войну, что мы с тобой ведем с первой нашей встречи, правда?
— Должно быть, падая с горы, ты ударился головой. — Алые лепестки гибискуса зашевелились на ее футболке, настолько Лилу трясло от возмущения. — Я уже говорила, что не хотела приезжать сюда. Я пыталась покинуть тебя даже сегодня утром, но Элизабет просто умоляла меня остаться. И я согласилась побыть здесь до тех пор, пока сестра не найдет мне замену, а это для меня большой срок. Пока я буду выполнять мои обязанности, но я не собираюсь выносить твои оскорбления или выслушивать сумасшедшие бредни.
Адам ткнул в нее пальцем и чуть не попал Лиле по носу:
— Просто не надо мне врать.
— Я тебе не лгала.
— И не насмехайся надо мной.
— Я никогда не смеялась над тобой. — Она даже задохнулась от такого предположения. — Я бы никогда не стала нарочно дразнить человека, оказавшегося в твоем положении.
— Может быть, на словах и не стала бы. Но твои слова расходятся с делом.
— Мои слова расходятся с делом? О чем, черт побери, ты толкуешь?
— Начнем с того, что ты могла бы надеть более пристойную одежду, а не торчать тут передо мной в коротких шортах. Ты выглядишь как девица на пляже в поисках следующей легкой добычи на одну ночь.
— Что?
— Ты о туфлях когда-нибудь слышала? Большинство женщин их носят, потому что так положено. Они не ходят босиком… Во всяком случае, если не набиваются на то, чтобы с ними переспали.
— Ты просто грязный сексист. — Глаза Лилы опасно потемнели, став из синих почти черными.
— И потом, я всегда считал, что медицинские сестры должны носить головной убор, а не распускать волосы по плечам.
— Я не медсестра.
— Вот это чертовски верно. Что это была за мазь? Скипидар? Эти пролежни на заднице меня просто убивают!
— Очень рада это слышать. Такому милому парню только этого и остается пожелать.
Лила рванулась к дверям. Адам подтянулся на трапеции и сел.
— Куда это ты собралась? Ну-ка вернись. Я с тобой еще не закончил.
Развернувшись, Лила рявкнула:
— Зато я с тобой закончила! Во всяком случае, пока. Тебе лучше отдохнуть, пират, потому что, когда я вернусь днем, мы попытаемся вытащить твою покалеченную задницу из кровати. Понял?
А пока я хочу, чтобы ты побрился. Пахнет от тебя значительно лучше, но выглядишь ты все-таки как бродяга. Если ты до моего прихода не побреешься, я сама этим займусь. — В глазах Лилы полыхнул опасный огонь. — Но мне не кажется, что тебе захочется, чтобы я в таком настроении оказалась с бритвой в руке рядом с твоей глоткой.
И она с шумом захлопнула за собой дверь.
Лила уставилась на полную осколков стекла корзину для мусора, которую Пит пытался от нее спрятать.
— Так в этом доме вообще стаканов не останется, если мистер Кавано будет продолжать в том же духе. — Пит выбросил осколки в уплотнитель. — Чем он занят сейчас? — Пит изобразил пантомиму — спит, и Лила удовлетворенно кивнула. — Отлично. Ему это пригодится сегодня. Он побрился?
Лицо Пита расплылось в широкой улыбке.
— Да, и еще… — Он похлопал себя по щекам и по подбородку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Какой разврат!
— Зато весело.
— Этот разговор граничит с непристойностями, мистер Кавано. К тому же это нарушает и наше соглашение. — Лила вытерла ему левую ногу, прикрыла ее простыней и обошла кровать, чтобы вымыть правую.
— Каким же образом?
— Я не обсуждаю с пациентами мою личную жизнь.
— Не хочешь, чтобы они возбуждались, верно?
— Совершенно верно.
Адам внимательно смотрел за ней, пока она выполняла привычную работу.
— Не могу понять, почему вы с Элизабет такие разные.
— Многие сразу видят, что мы сестры.
— Есть семейное сходство, — задумчиво согласился Адам, — но на этом все и кончается. Вы так же не похожи друг на друга, как день и ночь.
— Мы обе блондинки с голубыми глазами.
— Согласен, но Элизабет — грациозная, женственная, нежная блондинка, а вот ты…
Лила вернула простыню на место и с любопытством посмотрела на Адама:
— А что я?
— Ты упрямая, отчаянная, агрессивная блондинка.
— Ну да, как Памела Андерсон. Вот спасибо. — Она стала мыть его правую руку, добираясь губкой до подмышки.
— Я не хотел тебя обидеть.
— Да что ты говоришь?
— Правда. Судя по всему, очень немногие мужчины находят эту твою яркость привлекательной.
Лила словно клоун, обращающийся к аудитории, произнесла уголком рта:
— Теперь я яркая.
Адам рассмеялся:
— Когда я впервые тебя увидел, у тебя с уха свисало перо, ты была в кожаных штанах в обтяжку и сапогах до колен. Я бы назвал это чрезмерной яркостью.
— Это один из моих любимых нарядов, — попыталась оправдаться Лила. — Ну, как бы там ни было, в тот день я оделась так специально ради одного моего пациента.
— Мужчины?
— Ага. Он пострадал во время гонок на мотоцикле. Я специально так нарядилась, чтобы взбодрить его.
— Помогло?
— Что?
— Ты его развеселила?
Лила внимательно посмотрела на Адама и увидела, что теперь он говорит совершенно серьезно.
— Да, я его развеселила.
— Ты всегда пускаешься на такие крайности, чтобы развеселить своих пациентов-мужчин? — В его голосе послышались обвиняющие нотки, но Лила решила не обращать на них внимания.
— Я отношусь ко всем моим пациентам одинаково внимательно, — спокойно ответила она.
— Неужели? — Рука Адама прикрыла ее пальцы.
Разговаривая с ним. Лила механически выполняла свои обязанности. И тут вдруг она ощутила, как напряглись его соски, по которым она вот уже несколько секунд легко водила губкой. Вся грудь Адама поросла густыми курчавыми волосами. Его сердце гулко билось под ее ладонью.
Сколько они уже так разговаривают? Сколько времени она вот так гладит ему грудь? И кому это доставляет удовольствие — ему или ей самой?
Негромко заданный вопрос привел ее в чувство. Лила вырвала свою руку и отвернулась. Она быстро намочила губку и отжала ее.
— А теперь вымой уши, шею и… и все остальное. Это тебе по силам. Вытирайся вот этим полотенцем. Оставлю тебя в одиночестве ненадолго, пойду поменяю воду.
Она так энергично толкнула тележку, что вода расплескалась по полу. Руки у Лилы дрожали, пока она несла таз в ванную и выливала его. Потом она налила чистую теплую воду и громко откашлялась, оповещая Адама о том, что возвращается.
Он как раз вынул руки из-под простыни. Лила не смотрела ему в глаза, забирая у него губку и опуская ее в воду.
— А теперь займемся спиной.
— С моей спиной все в порядке.
— Ты сказал, что у тебя пролежни.
— Я солгал, чтобы вызвать твое сочувствие.
— Это ты сейчас говоришь не правду.
— Тебе этого никогда не узнать.
— Послушай, Кавано, — Лила нетерпеливо переступила с ноги на ногу, — эти пролежни сами по себе не пройдут, если кожу не вымыть и не смазать специальной мазью. — Она взяла серебристый тюбик с подноса на тележке и помахала им перед носом у Адама. — Если я не займусь ими сейчас, то вполне вероятно, что там может распространяться инфекция.
— Ладно-ладно. Давай, перекатывай меня, как бревно.
— В следующий раз избавь нас обоих от ненужных споров.
Адам не был сплошным переплетением мускулов, но у него было хорошее, тренированное, упругое тело. Им обоим потребовалось немало усилий, чтобы перевернуть его на бок. Лила даже присвистнула, когда увидела мокнущие пролежни на его спине и ягодицах.
— Спасибо, — сухо поблагодарил Адам.
— Не обижайся, Кавано. Просто все выглядит совершенно ужасно.
— Это что, новый медицинский термин?
— Нет, это мое собственное слово. Оно обозначает «гнилой», «отвратительный» и «мерзкий».
— Над твоими манерами сиделки еще предстоит поработать.
— Это над твоей спиной придется поработать. Разрешаю орать и плакать.
Кавано не кричал и не плакал, а громко ругался, пока Лила обрабатывала пролежни и смазывала их мазью.
— Это ты сам во всем виноват, — напомнила ему Лила после особенно изощренного набора бранных слов. — Тебе следовало приказать Питу, чтобы он почаще тебя поворачивал. С этого момента пользуйся трапецией и поворачивайся сам.
— Я пытался сегодня утром.
— Вот хороший мальчик. Получишь золотую звездочку.
— Ты закончила? — Он бросил на нее мрачный, угрожающий взгляд.
Лила весело подмигнула ему в ответ:
— Закончила что? Обрабатывать твои раны или любоваться твоей симпатичной задницей?
— Лила! — почти прорычал он. Она похлопала его по щеке там, где не было затянувшихся следов от ссадин.
— Успокойся, я не собиралась тебя насиловать. Твой шов причиняет тебе неудобства? — Она осмотрела его, легко коснулась рубца, но не нашла никакого повода для беспокойства.
— Только зудит все время.
— Ты это чувствуешь?
— Да.
— Хорошо. Никаких проблем с рубцеванием, по-моему, нет. Твои будущие любовницы, вполне вероятно, сочтут его завораживающим.
— Рад это слышать. Мы закончили?
— Нет, я еще собираюсь вымыть тебе спину. Тебе будет очень приятно.
Если его глубокие вздохи и говорили о чем-нибудь, то только о наслаждении.
— Смею предположить, что все твои охи и вздохи означают, что ты доволен, — заметила Лила, вытирая кожу насухо. — Как насчет лосьона? — Она налила немного ароматной жидкости на руки и принялась массировать ему спину.
— Это просто замечательно. Чуть левее, да, спасибо.
— Ты словно в оргазме, — поддразнила его Лила.
— Если сравнить с тем, как я себя чувствовал совсем недавно, так оно и есть.
Она с улыбкой надавила чуть сильнее, обводя контуры его мускулистой спины. Никакого лишнего жира, никаких складок. Кожа упругая, словно на барабане.
— Лила?
— Да?
— А я смогу испытать это снова? Почувствовав, как изменилось его настроение, Лила подняла руки, чтобы больше не касаться его кожи.
— Что именно?
— Оргазм.
— Все зависит от того, с кем ты станешь спать. — Шутка оказалась не слишком удачной.
Протянув руку, Адам схватил Лилу за локоть, притянул к себе так, чтобы ее пальцы легли ему на шею.
— Не играй со мной. Скажи мне, я смогу снова испытать наслаждение с женщиной? Сможет ли женщина испытать наслаждение со мной?
Лила смотрела вниз на его взъерошенные черные волосы. Адам Кавано был просто великолепен. Какая женщина не испытает удовольствия, даже если просто посмотрит на него? Безупречный профиль, прямой, длинный нос, квадратный, сильный подбородок. Не слишком густая щетина не только не умаляла его красоты, но даже подчеркивала ее.
Но он хотел услышать от нее отнюдь не похвалу своей красоте. Теперь это не имело значения. Лила сомневалась, что хотя бы один мужчина на земле поступился бы своей мужественностью ради классически правильных черт. Этот вопрос ей задавали все пациенты-мужчины, оказавшиеся в таком же положении, как и Адам. В первую очередь они жаждали узнать, останутся ли они настоящими мужчинами в постели. И когда речь заходила об этом, становилось неважным, насколько большой властью, богатством или престижем они обладают.
Лила ответила настолько правдиво, насколько могла.
— Я не знаю, Адам. Все будет зависеть от того, насколько сильно поврежден, если вообще поврежден, позвоночник. Твое тело перенесло страшную травму. Понадобится время и много работы, но я как профессионал могу тебе сказать, что ты будешь как новенький.
Она помогла ему снова лечь на спину. Ее сочувственная улыбка застыла на губах, когда она встретила взгляд его глаз, полный сомнения и подозрений.
— Ты лжешь!
Застигнутая врасплох его беспочвенным обвинением, Лила бросилась в контратаку:
— Ничего подобного!
— Ты все время говорила мне не правду.
— Если врачи сказали тебе, что они ничего не могут гарантировать, то так оно и есть на самом деле.
— Они все знают! — рявкнул в ответ Кавано. — Но они прислали тебя, чтобы сообщить мне плохие новости, правда? Или ты сама вызвалась? Тебе показалось, что представился просто великолепный случай раз и навсегда выиграть ту войну, что мы с тобой ведем с первой нашей встречи, правда?
— Должно быть, падая с горы, ты ударился головой. — Алые лепестки гибискуса зашевелились на ее футболке, настолько Лилу трясло от возмущения. — Я уже говорила, что не хотела приезжать сюда. Я пыталась покинуть тебя даже сегодня утром, но Элизабет просто умоляла меня остаться. И я согласилась побыть здесь до тех пор, пока сестра не найдет мне замену, а это для меня большой срок. Пока я буду выполнять мои обязанности, но я не собираюсь выносить твои оскорбления или выслушивать сумасшедшие бредни.
Адам ткнул в нее пальцем и чуть не попал Лиле по носу:
— Просто не надо мне врать.
— Я тебе не лгала.
— И не насмехайся надо мной.
— Я никогда не смеялась над тобой. — Она даже задохнулась от такого предположения. — Я бы никогда не стала нарочно дразнить человека, оказавшегося в твоем положении.
— Может быть, на словах и не стала бы. Но твои слова расходятся с делом.
— Мои слова расходятся с делом? О чем, черт побери, ты толкуешь?
— Начнем с того, что ты могла бы надеть более пристойную одежду, а не торчать тут передо мной в коротких шортах. Ты выглядишь как девица на пляже в поисках следующей легкой добычи на одну ночь.
— Что?
— Ты о туфлях когда-нибудь слышала? Большинство женщин их носят, потому что так положено. Они не ходят босиком… Во всяком случае, если не набиваются на то, чтобы с ними переспали.
— Ты просто грязный сексист. — Глаза Лилы опасно потемнели, став из синих почти черными.
— И потом, я всегда считал, что медицинские сестры должны носить головной убор, а не распускать волосы по плечам.
— Я не медсестра.
— Вот это чертовски верно. Что это была за мазь? Скипидар? Эти пролежни на заднице меня просто убивают!
— Очень рада это слышать. Такому милому парню только этого и остается пожелать.
Лила рванулась к дверям. Адам подтянулся на трапеции и сел.
— Куда это ты собралась? Ну-ка вернись. Я с тобой еще не закончил.
Развернувшись, Лила рявкнула:
— Зато я с тобой закончила! Во всяком случае, пока. Тебе лучше отдохнуть, пират, потому что, когда я вернусь днем, мы попытаемся вытащить твою покалеченную задницу из кровати. Понял?
А пока я хочу, чтобы ты побрился. Пахнет от тебя значительно лучше, но выглядишь ты все-таки как бродяга. Если ты до моего прихода не побреешься, я сама этим займусь. — В глазах Лилы полыхнул опасный огонь. — Но мне не кажется, что тебе захочется, чтобы я в таком настроении оказалась с бритвой в руке рядом с твоей глоткой.
И она с шумом захлопнула за собой дверь.
Лила уставилась на полную осколков стекла корзину для мусора, которую Пит пытался от нее спрятать.
— Так в этом доме вообще стаканов не останется, если мистер Кавано будет продолжать в том же духе. — Пит выбросил осколки в уплотнитель. — Чем он занят сейчас? — Пит изобразил пантомиму — спит, и Лила удовлетворенно кивнула. — Отлично. Ему это пригодится сегодня. Он побрился?
Лицо Пита расплылось в широкой улыбке.
— Да, и еще… — Он похлопал себя по щекам и по подбородку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25