К мистеру Смиту вернулось хладнокровие. Жестким и сухим голосом он приказал:
– Немедленно пошлите сообщение "Рудольфу", попросите его найти Юбера, если это еще возможно, и предупредить, что он, возможно, провалился. Если остался хотя бы один шанс, им нельзя пренебрегать. Такого агента, как ОСС 117, не бросают, не предприняв даже невозможное, чтобы спасти его. Я на вас рассчитываю, Говард.
Майор уже был возле двери.
– Да, сэр.
12
Юбер посмотрел на часы, которые ему вернули вместе с другими его вещами. Одиннадцать часов. Утро среды. Юбер вернулся в пасть к волку вечером в понедельник – значит, в больнице он находится около тридцати шести часов.
Психиатры долго допрашивали его и, если он веселился вначале, под конец это ему осточертело. Он думал, что сумел сыграть идиота, поскольку никто не приходил ему надоедать. Специалисты должны были составить заключение.
В дверь постучали, вошел санитар и сказал:
– К вам гость.
Юбер приподнялся на кровати и увидел входящего итальянского ученого.
– Вы хотели видеть Монтелеоне? – произнес гость. – Вот он, Монтелеоне!
Юбер протянул обе руки; еще немного и у него на глазах выступили бы слезы.
– Мой дорогой друг, – пробормотал он. – Как я счастлив вас видеть! Почему они так долго вас не предупреждали?
– Не надо на них сердиться. Я отсутствовал, только что вернулся из поездки.
Санитар вышел. Едва дверь закрылась, они подмигнули друг другу, потом Монтелеоне знаками дал Юберу понять, что стены могут иметь уши.
– Все улажено, – заговорил он громко, – вы будете жить у меня, будете моим гостем.
Юбер встал и начал одеваться. Монтелеоне говорил почти без остановок, расхваливая красоты своей страны в это время года. Когда Юбер собрался, он заключил:
– Мы можем ехать. Моя машина ждет у дверей. К обеду мы будем дома.
Они вышли из палаты, спустились на первый этаж, где бюрократ остановил их, чтобы Монтелеоне расписался в книге.
– Ну вот, вы и свободны, дорогой мой!
Спускаясь по ступенькам широкой лестницы, профессор добавил вполголоса по-английски:
– Почти свободны...
Машина была "зимом", управлял им человек в штатском, наверняка агент МВД. По дороге Монтелеоне говорил один, Юбер подавал голос очень редко и исключительно для того, чтобы укрепить у шофера уверенность в своем умственном расстройстве.
Они подъехали к дому на улице Чита, который Юбер уже хорошо знал. В конце концов, эта история была довольно комичной, и он бы мог искренне посмеяться, если бы его жизнь не подвергалась опасности каждую секунду.
Наконец он познакомился с Марией, немкой-домработницей, о которой рассказывал Ханно Гугенбергер. Это была полная женщина средних лет, сурового вида. Они пообедали, разговаривая о незначительных вещах. После кофе Мария попросила разрешения уйти на час или два, чтобы сделать покупки.
– Наконец-то одни! – вздохнул Монтелеоне, когда хлопнула входная дверь, что значило, что домработница ушла.
Он встал, чтобы включить радио – хорошая предосторожность на тот случай – очень возможный, – если МВД установило микрофоны в разных комнатах.
– Что вы думаете о моей комбинации? – весело спросил он. – Разве не прошло все, как по маслу?
– Как по маслу, – согласился Юбер. – Если бы я был пессимистом, то сказал бы, что все прошло слишком хорошо.
Монтелеоне на секунду застыл и озабоченно посмотрел на него.
– Слишком хорошо прошло?
– Черт! Да ни единой неприятности!
Монтелеоне закурил.
– Это ваша заслуга. Вы потрясающе сыграли свою роль. Знаете, каково заключение врачей?.. Легкое сотрясение мозга повлекло временное умственное расстройство с частичной потерей памяти. Легко излечить, при условии помещения вас в обстановку, где вы чувствовали бы себя свободно и хорошо. Вот она, эта обстановка.
Он широко повел рукой и рассмеялся.
– Это было нелегко, – сказал Юбер. – Мне очень хотелось рассмеяться им в лицо и послать их к черту.
– Я вас понимаю, это, должно быть, ужасное напряжение. Во всяком случае эта история оставила мне свободной вторую половину дня. Мне поручено убедиться, что ваше умственное расстройство не повредило научным знаниям.
– Я очень старался говорить с ними о ракетах!
Монтелеоне потер руки и налил себе новый стаканчик водки, предварительно предложив Юберу, который отказался.
– Ладно, теперь можно расслабиться. Расскажите мне, как вы сумели пробраться в Россию, а потом в Сталинабад, и как сумели здесь поселиться. Я догадываюсь, что у вас были... как это называется? Контакты, кажется?
– Если хотите. Так вот, это очень просто. Я переплыл Амударью, не знаю, где точно. Потом дошел до шоссе и стал "голосовать". Приехав сюда, я спал в скверах.
Монтелеоне поднял одно плечо с гримасой дружеского осуждения.
– Ну! Ну! Не рассказывайте мне сказки! Это вы говорили в МВД!
– Это правда, – сухо ответил Юбер, неприятно изумленный, что итальянец спрашивает у него такие подробности.
Монтелеоне показался раздосадованным, потом выпустил колечко дыма и засмеялся.
– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Знаете, я обожаю истории этого рода.
– При уходе отсюда вы переживете одну из них, будьте спокойны.
– Вы предупредили того, кто должен нас вывезти?
Юбер поморщился.
– Не думайте об этом, этот вопрос касается только меня. Вам остается следовать за мной, ничего не говоря. И избавьтесь от этой неприятной привычки задавать вопросы. Люди моей профессии этого не любят.
Итальянец покраснел:
– О! Простите меня, я не знал.
– Теперь знаете.
– Знаю. Могу я вас все же спросить, когда мы поедем.
Юбер пожал плечами.
– Когда захотите... Сегодня вечером, например... Я полностью в вашем распоряжении.
Монтелеоне задумчиво почесал подбородок.
– Ну что же, – сказал он, – почему бы не сегодня вечером? Зачем ждать? Мы выйдем через заднюю дверь и таким образом будем иметь впереди целую ночь, прежде чем будет объявлена тревога. Я надеюсь, мы будем далеко?
– Я тоже надеюсь на это, – прошептал Юбер.
Монтелеоне вдруг встал. Он нервничал.
– Может быть, сыграем в шахматы? – предложил он. Юбер не возражал.
– Если хотите...
Было уже начало пятого, а они все играли. Юбер выиграл у Монтелеоне две партии и проиграл одну. В ворота позвонили. Оба мужчины одновременно обернулись к окну, выходившему на передний двор.
– Что это такое? – сказал итальянец. – Мария никогда не звонит.
Они встали и пошли посмотреть. Возле ворот стоял Ханно Гугенбергер и разговаривал с милиционером. Шпет надел очки, а на плече у него висела сумка сантехника или что-то в этом роде.
– Я схожу, – решил Монтелеоне, – раз нет Марии.
Он вышел в прихожую и открыл входную дверь. Юбер подошел поближе, чтобы ничего не упустить из разговора.
– Что вы хотите?
Ханно ответил:
– Я слесарь по газовому оборудованию. Недалеко отсюда авария, и мне надо проверить давление.
– Хорошо, – ответил Монтелеоне, – входите.
Шпет прошел в ворота. Юбер понимал, что появление Ханно могло быть вызвано только очень серьезной причиной.
Ханно вошел в вестибюль.
– Где кухня?
– Сюда. Идите за мной.
Он прошел мимо Юбера, даже не взглянув на него.
– Где краны? – спросил он, еще не войдя на кухню.
– Здесь, в туалете, – ответил Монтелеоне.
Ханно засмеялся.
– Очень удобно, чтобы шутить с кухаркой.
Монтелеоне вернулся к Юберу в гостиную, и они продолжили прерванную партию. Но Юберу было трудно сосредоточиться на игре; присутствие Ханно в доме его слишком сильно волновало. Зачем он пришел? Что заставило его так рисковать? Чтобы передать сообщение, вне всяких сомнений... Какое сообщение? Ханно имел связь с мистером Смитом через агента-радиста. Получил из Вашингтона инструкции для Юбера?
– Шах, – торжествующе объявил Монтелеоне.
Юбер на несколько секунд сосредоточился на игре и сумел спасти своего короля.
Но вообще с него было довольно. Он позволил взять его королеву. Если Ханно хочет оставить сообщение, куда он его спрячет?
– Шах и мат! – провозгласил Монтелеоне.
Юбер сумел улыбнуться.
– Вы здорово меня обыграли!
– Два – два. Сыграем решающую? На десять рублей?
– Я устал, – сказал Юбер. – Если вы не возражаете, отложим решающую. Сыграем ее перед ужином, согласны?
– Как хотите, – разочарованно ответил итальянец.
Юбер взял журнал, лежавший на радиоприемнике, и пролистал его.
– С ума сойти, какими нудными могут быть их журналы, – заметил он. – Ни одной улыбки, только большие проблемы, о которых рассуждают с невероятной серьезностью.
Монтелеоне поднял брови.
– Вы так считаете?
Потом он улыбнулся.
– Нашим западным мозгам трудно к этому привыкнуть, но их надо понять. Русские всегда были такими: озабоченными проблемами бытия...
Ханно вышел из туалета.
– Готово, – объявил он, остановившись перед открытой дверью гостиной. – Давление нормальное, но ваш счетчик не очень. Я об этом скажу.
Он вышел. Его взгляд ни на секунду не пересекся со взглядом Юбера.
"Он не подал мне никакого знака, – подумал Юбер, – значит, положил сообщение там, где я смогу его легко найти. Посмотрим, о чем он говорил... Счетчик! Он дважды заговаривал о счетчике".
Юбер еще несколько минут листал журнал. Монтелеоне, искавший, чем заняться, вдруг сказал:
– Если вы не возражаете, я на секунду оставлю вас. Пойду в кабинет заняться почтой.
Юбер спросил себя, какой почтой мог заниматься ученый, если он собирался навсегда покинуть этим вечером Россию, да еще тайком. Но остаться одному его очень устраивало.
– Пожалуйста. А я тем временем послушаю радио.
Монтелеоне ушел. Юбер заставил себя подождать еще пять минут, настраивая приемник. Наконец он остановился на украинском хоре и спокойно направился в туалет.
Монтелеоне закрылся в кабинете. Юбер вошел в туалет, запер дверь на задвижку.
Газовый счетчик висел в углу, в глубине, справа. Юбер посмотрел за ним. Пусто. Пролистал книжку оплаты. Ничего. Может быть, под ней? Он провел пальцем, почувствовал листок бумаги и вытащил его.
Это было письмо, составленное на немецком:
"Моя дорогая!
Я знаю, что работа не оставляет Вам много времени, но мне нужно встретиться с Вами по срочному и очень важному делу. Так что приходите ко мне, как только сможете.
Друг, проведший у меня недавно несколько дней, попал в волчий капкан, гуляя в лесу; пока неизвестно, чем это закончится. Врачи очень сдержанны.
Если Вы не сможете ко мне прийти, я постараюсь освободиться, может быть, после четырех часов. В этом случае будьте любезны дождаться меня.
Ваш друг Рудольф."
Юбер поморщился. Вне всяких сомнений, записка написана Ханно. "Рудольф" – псевдоним, под которым он работал в операции. Записка была закодирована, но понять ее было очень легко. Ханно сообщал Юберу, что он попал в ловушку и должен найти возможность прийти к нему. Если Юбер не сможет выбраться, Ханно сам придет к Монтелеоне, воспользовавшись четырехчасовой сменой охраны.
Озабоченный, Юбер разорвал письмо на крохотные кусочки, которые бросил в унитаз. Он спустил воду, убедился, что не осталось ни малейшего кусочка бумаги, потом вернулся в гостиную.
Значит, он попал в ловушку... Это не слишком удивило его. Все действительно прошло слишком хорошо. Но тогда Монтелеоне – пособник МВД? Мерзавец!
Как выйти, чтобы увидеть Ханно? Мог ли Юбер выходить днем? Не задержат ли его милиционеры? Вообще-то никто не запрещал ему выходить, никто не говорил, что он пленник в доме Монтелеоне.
Юбер подошел к окну. По улице ходили люди; очень хорошенькая женщина с красным платком на голове посмотрела на него. Милиционер, видимо, ужасно скучал. Юбер решил попытаться. Чем он рисковал, в конце концов? Просто услышал бы от часового, что не имеет права выходить за забор...
Он бесшумно вышел в прихожую. Не нужно, чтобы Монтелеоне его услышал... Он тихо открыл дверь, перешагнул через порог, закрыл ее за собой, прошел по двору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18