Меня зовут Лени Хагеманн, я живу в соседнем доме.
Любопытный. Тот самый человек, кого нужно избегать. Юбер ответил:
– Ханно мне о вас не рассказывал. Мужчина засмеялся вновь.
– Ладно! Какие могут быть обиды между соотечественниками. Ханно дома? Я думал, он уехал.
– Он действительно уехал в Самарканд. Вернется через два дня.
– Он оставил вам свой ключ?
– Да, я здесь проездом, и он приютил меня.
Хагеманн переминался с ноги на ногу. Юбер охотно послал бы его ко всем чертям, но он не знал, сколько времени придется оставаться у Ханно, и не хотел превращать во врага своего ближайшего соседа.
– Понимаю, – сказал тот. – Я рад с вами познакомиться. Мы очень любим Ханно.
– Он отличный парень.
Юбер вставил ключ в замок. Хагеманн шумно вдохнул воздух.
– Вы нашли источник водки? – спросил он с тяжеловесной иронией.
– Нет. Я упал с бутылкой в кармане. Бутылка разбилась.
– Понимаю. Вам не повезло. Водка дорого стоит.
Юбер повернул ключ и толкнул дверь.
– Ну ладно, спокойной ночи. Я устал и очень хочу спать.
Но Хагеманн не отставал. Он спросил почти сухо:
– Вы приехали издалека?
Черт бы его побрал!
– Да.
Короткая пауза. Юбер перешагнул через порог, обернулся.
– Спокойной ночи.
– Можно узнать, откуда? Или это секрет?
Юберу захотелось свернуть ему шею.
– Это не секрет. Я приехал из Красноводска, на Каспии.
– Это очень красивый порт.
– Да.
– У меня там живет двоюродный брат.
Черт!
– Хотите, я отвезу ему письмо, когда поеду обратно?
– Посмотрим. Вы приехали по делам?..
– По семейным. Я разыскиваю сестру, пропавшую во время войны. Ее вроде бы видели в Сталинабаде.
– Как ее звали?
– Хильда.
– Хильда Криг?
– Да, но с тех пор она могла выйти замуж.
– Сколько ей лет?
– Было бы тридцать два года.
– У вас есть ее фотография?
– Да, я покажу вам ее завтра, если захотите.
– Лучше покажите мне ее сейчас. Я хорошо знаю район и, может быть, видел ее...
Отказ показался бы странным. Подавляя кипевшую в нем ярость, Юбер вытащил бумажник и достал из него фото, которое ему передали в Вашингтоне вместе с другими документами и "Детальными инструкциями". Это был снимок красивой белокурой девушки в белом платье, немки, погибшей при бомбардировке Гамбурга во время войны.
Лени Хагеманн рассмотрел портрет при свете своего карманного фонарика.
– Она очень красивая, – оценил он.
– Эта фотография была сделана тринадцать или четырнадцать лет назад.
– Конечно, она должна измениться.
– Это вам ничего не говорит?
– Не думаю, что когда-нибудь видел ее. Но если вы оставите фото мне, я смогу расспросить людей, с которыми буду встречаться завтра.
Юбер забрал снимок.
– Сожалею, но я не могу с ним расстаться.
– Значит, из-за этого вы и приехали в Сталинабад? Форма вопроса насторожила Юбера.
– Да, – ответил он. – Вас удивляет то, что я хочу найти мою сестру?
– Вовсе нет... Я считаю, что это естественно. А власти легко дали вам разрешение на поездку сюда?
– Я подал прошение за три месяца до того, как получил его.
– Я вас спрашиваю об этом, потому что местные шпеты имеют вид на жительство, действительный только для Сталинабада. Мне приходится много разъезжать при моей профессии, так мне каждый раз приходится получать разрешение на командировку.
– А кто вы по профессии?
– Монтер линий высокого напряжения.
– Это опасно?
– Очень. Но у нас мало несчастных случаев. Достаточно соблюдать технику безопасности.
– А я шофер, как Ханно.
– Хорошая профессия.
– Да. Не обижайтесь на меня, но я правда падаю от усталости.
– Это водочные пары, – ответил тот, грубо смеясь.
– Может быть. Спокойной ночи.
Юбер отступил и, закрыв дверь, запер ее. Он услышал, как Хагеманн медленно уходит к себе.
Уф! Юбер чиркнул спичкой, чтобы зажечь керосиновую лампу. Его руки дрожали от злости.
* * *
Юбер проснулся и размышлял о способах войти в контакт с Луиджи Монтелеоне, когда в дверь постучали. Он решил не отвечать, надеясь, что визитер устанет. Но после долгой паузы женский голос позвал по-немецки:
– Господин Криг! Господин Криг!
Какая женщина могла знать его имя и то, что он здесь? Какая, если не дочь назойливого соседа, о которой говорил Ханно? Он секунду колебался, не зная, как поступить, потом решил открыть.
– Одну секунду! – крикнул он. – Я иду.
Он встал, надел брюки, сунул ноги в тапочки и пошел к двери.
Девушка была молодой – лет двадцати – белокурой, невысокой и замечательно сложенной. На ее голых ногах были стоптанные полотняные туфли. Красивые, загорелые ноги. Лицо тоже было красивым, во всяком случае милым. Юбер улыбнулся ей и сказал, отступая, чтобы пропустить ее:
– Какое очаровательное видение! Черт меня возьми, если я думал, что сегодня утром меня разбудят таким приятным образом.
Она покраснела. Ее загорелые щеки и вздернутый носик были усеяны веснушками. У нее был молодой и здоровый вид.
– Меня зовут Фрея Хагеманн, – сказала она.
– Фрея, – повторил Юбер. – Богиня весны и любви. Я не ошибаюсь?
Она, конечно, не имела никакого желания беседовать о мифологии.
– Перед тем как уйти сегодня утром, отец попросил меня помочь вам. Хотите, я приготовлю вам завтрак?
– Вы очень любезны. Мне одновременно хочется задержать вас и страшно вас затруднять.
– Вы меня нисколько не затрудните. Я иногда помогаю Ханно.
– Везет ему. Надеюсь, он этим не злоупотребляет?
Она опустила голову и тихо засмеялась.
– О! Нет. Отец часто говорит, что без опаски доверил бы меня ему и через год я бы все равно годилась, чтобы выйти замуж.
Юбер засмеялся.
– Бедняге Ханно это не льстит. Во всяком случае, я из другого теста, предупреждаю вас.
Она пожала плечами и с вызовом посмотрела на него.
– Я достаточно взрослая, чтобы защитить себя...
Он взял ее за талию и притянул к себе.
– Посмотрим.
Он поцеловал ее в губы. Она не ответила на поцелуй, но и не сопротивлялась. Когда он ее отпустил, она мягко закончила:
– Когда мне этого хочется.
– Ну что же! – сказал он, замерев. – В Сталинабаде очень развитые девушки на выданье.
Она засмеялась и направилась к печке.
– Отцы всегда плохо знают своих дочерей. Мой воображает, что его дочь никогда не целовалась с парнями. Мне же все-таки двадцать два года!
Юбер подошел к ней.
– Это верно! Пора заняться вашим образованием.
Она снова вызывающе посмотрела на него из-под ресниц.
– А вы думаете, я дожидалась вас?
– Не знаю, но в любом случае мы могли бы пройти курс повышения квалификации.
Она оттолкнула его.
– Я не говорю "нет", но дайте сначала приготовить вам завтрак.
Он отошел от нее, чтобы закрыть дверь, оставшуюся приоткрытой.
– Вы правы, я умираю от голода!
Сквозь маленькое квадратное окно с очень чистыми тюлевыми занавесками в комнату лился свет. Снаружи светило яркое солнце.
– Кто живет напротив?
Она на мгновение перестала греметь кастрюлями, чтобы ответить:
– Две пары, по одной в каждом доме. Они уходят рано утром и возвращаются поздно вечером. Они очень милые.
Юбер смотрел на дом на другой стороне улочки. Дом был побелен известкой, что придавало ему опрятный и веселый вид. К стене был прислонен сделанный из досок стол на козлах. На нем лежали различные предметы: два больших таза – цинковый и эмалированный, большой кусок мыла, щетка... В узком проходе, разделявшем оба домика, между двумя грубо вытесанными столбами была натянута веревка, на которой сушилось белье. Все говорило о бедности, но о бедности достойной, которая ни у кого ничего не просит.
Он обернулся. Фрея поставила греть воду.
– Я умоюсь, – сообщил он.
Она дала ему тазик с холодной водой, мыло и полотенце. Пока он мылся, она смотрела на него.
– Вы хорошо сложены, – оценила она.
– К вашим услугам, девушка.
Он почистил зубы, потом побрился.
– Ну вот, – объявил он, – зверь во всей своей красе.
– Ваш завтрак готов.
Он сел за стол, она подала еду. Когда она нагнулась к нему, он спросил:
– Вы не носите лифчик?
Она покраснела.
– Он мне не нужен.
– Я могу проверить?
Она засмеялась, отошла от него, не ответив, взяла тряпку и начала вытирать пыль.
– Я надеюсь, что мой отец вам не очень надоел вчера вечером.
Он внимательно посмотрел на нее, желая узнать, что у нее в голове.
– Немного, – сказал он. – Я падал от усталости.
Она фыркнула, на секунду оставив свое занятие.
– Он мне сказал, что вы были пьяны так, что не могли держаться на ногах.
Юбер остался невозмутимым.
– Это совершенно неверно. Вчера вечером я купил в "Гастрономе" бутылку водки и упал. Бутылка разбилась. Поэтому моя одежда пахла алкоголем. Она и сейчас пахнет. Запах стойкий.
– Скоро солнце осветит улочку. Я ее вывешу снаружи... Я вижу, отец все такой же зануда.
Она вздохнула.
– Соседи его не любят. Он повсюду сует свой нос, вмешивается в то, что его не касается. Я уверена, что он назадавал вам кучу вопросов. Вам бы следовало послать его подальше.
Юбер держался настороже, сам не зная, почему. Предчувствие.
– Он мне не мешал. Мне нечего скрывать... А если бы я его послал, он бы, конечно, не велел вам прийти сегодня утром. Как видите, терпение всегда вознаграждается.
Она послала лучезарную улыбку.
– Странно... Отец мне сказал, что вы шофер, но вы не похожи на шофера.
Юбер искоса взглянул на нее и спросил с полным ртом:
– А на кого я похож?
– Не знаю... На кого-нибудь получше...
Юбер сумел улыбнуться. "Осторожно, мой мальчик, малышка себе на уме. Не делай ошибки. Не забывай, что ты шпет, шофер и ничего больше. Старайся думать, говорить и действовать, как шофер из шпетов".
– Вы очень добры, – ответил он.
Он кончил есть.
– Хотите газету? – предложила она. – Пока вы здесь почитаете, я уберусь в спальне.
– Охотно.
Она вышла и вернулась через несколько минут с газетой на немецком, издаваемой в Сталинабаде для немецкого меньшинства.
Он не пошевелился. Она убрала со стола.
– Читайте спокойно.
Он погладил ее зад с быстротой шофера, привыкшего позволять себе некоторые вольности с официантками в столовых.
– Не хотите, чтобы я помог вам убрать постель?
Она энергично запротестовала:
– Ни в коем случае! Если я увижу, что вы зашли, я позову на помощь.
Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Он стал читать, но советские газеты никогда не имеют особой привлекательности для западного ума. Очень скоро это ему надоело.
Что она делала за перегородкой? Она вела себя очень тихо... В нем зародились подозрения. Бесшумно, с кошачьей ловкостью он встал и пошел к двери, ведущей в спальню. Дверь была сделана из досок, плохо пригнанных друг к другу. Юбер заглянул в щель и увидел девушку.
Она была очень занята... копанием в куртке Юбера. Он видел, как она осматривает его документы, залезает пальцами вглубь карманов, ощупывает подкладку... По спине Юбера потек холодный пот. Лени Хагеманн и его дочь – агенты МВД?
Он резко толкнул дверь и спросил ледяным голосом:
– Могу я вам помочь?
Она вскрикнула и выронила бумаги, которые держала в руках.
– Ну что ж, зовите на помощь! – иронически сказал он. – Мы очень посмеемся.
Ему важно было произвести впечатление, что он ничего не боится. Она была бледна, как покойница, и явно напугана.
– Что вы ищете? Что вы хотите знать?
Она вдруг бросилась вперед, пытаясь обойти его, чтобы добраться до двери. Он схватил ее за воротник платья. Ткань треснула. На свободу выскочила молочно-белая грудь. Он потянул девушку к себе, потом резко толкнул на кровать. При падении легкое платье сильно задралось, открыв белые ляжки.
– Теперь, – сказал он, хватая ее за запястья, – ты мне скажешь, зачем рылась в моих бумагах.
Она вся дрожала.
– Не делайте мне больно, – взмолилась она.
Она была перепугана. Хорошо. Он влепил ей пощечину, без особой силы, рассчитывая в основном на психологический эффект.
– Говори!
Из ее расширенных глаз брызнули крупные слезы, рот скривился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Любопытный. Тот самый человек, кого нужно избегать. Юбер ответил:
– Ханно мне о вас не рассказывал. Мужчина засмеялся вновь.
– Ладно! Какие могут быть обиды между соотечественниками. Ханно дома? Я думал, он уехал.
– Он действительно уехал в Самарканд. Вернется через два дня.
– Он оставил вам свой ключ?
– Да, я здесь проездом, и он приютил меня.
Хагеманн переминался с ноги на ногу. Юбер охотно послал бы его ко всем чертям, но он не знал, сколько времени придется оставаться у Ханно, и не хотел превращать во врага своего ближайшего соседа.
– Понимаю, – сказал тот. – Я рад с вами познакомиться. Мы очень любим Ханно.
– Он отличный парень.
Юбер вставил ключ в замок. Хагеманн шумно вдохнул воздух.
– Вы нашли источник водки? – спросил он с тяжеловесной иронией.
– Нет. Я упал с бутылкой в кармане. Бутылка разбилась.
– Понимаю. Вам не повезло. Водка дорого стоит.
Юбер повернул ключ и толкнул дверь.
– Ну ладно, спокойной ночи. Я устал и очень хочу спать.
Но Хагеманн не отставал. Он спросил почти сухо:
– Вы приехали издалека?
Черт бы его побрал!
– Да.
Короткая пауза. Юбер перешагнул через порог, обернулся.
– Спокойной ночи.
– Можно узнать, откуда? Или это секрет?
Юберу захотелось свернуть ему шею.
– Это не секрет. Я приехал из Красноводска, на Каспии.
– Это очень красивый порт.
– Да.
– У меня там живет двоюродный брат.
Черт!
– Хотите, я отвезу ему письмо, когда поеду обратно?
– Посмотрим. Вы приехали по делам?..
– По семейным. Я разыскиваю сестру, пропавшую во время войны. Ее вроде бы видели в Сталинабаде.
– Как ее звали?
– Хильда.
– Хильда Криг?
– Да, но с тех пор она могла выйти замуж.
– Сколько ей лет?
– Было бы тридцать два года.
– У вас есть ее фотография?
– Да, я покажу вам ее завтра, если захотите.
– Лучше покажите мне ее сейчас. Я хорошо знаю район и, может быть, видел ее...
Отказ показался бы странным. Подавляя кипевшую в нем ярость, Юбер вытащил бумажник и достал из него фото, которое ему передали в Вашингтоне вместе с другими документами и "Детальными инструкциями". Это был снимок красивой белокурой девушки в белом платье, немки, погибшей при бомбардировке Гамбурга во время войны.
Лени Хагеманн рассмотрел портрет при свете своего карманного фонарика.
– Она очень красивая, – оценил он.
– Эта фотография была сделана тринадцать или четырнадцать лет назад.
– Конечно, она должна измениться.
– Это вам ничего не говорит?
– Не думаю, что когда-нибудь видел ее. Но если вы оставите фото мне, я смогу расспросить людей, с которыми буду встречаться завтра.
Юбер забрал снимок.
– Сожалею, но я не могу с ним расстаться.
– Значит, из-за этого вы и приехали в Сталинабад? Форма вопроса насторожила Юбера.
– Да, – ответил он. – Вас удивляет то, что я хочу найти мою сестру?
– Вовсе нет... Я считаю, что это естественно. А власти легко дали вам разрешение на поездку сюда?
– Я подал прошение за три месяца до того, как получил его.
– Я вас спрашиваю об этом, потому что местные шпеты имеют вид на жительство, действительный только для Сталинабада. Мне приходится много разъезжать при моей профессии, так мне каждый раз приходится получать разрешение на командировку.
– А кто вы по профессии?
– Монтер линий высокого напряжения.
– Это опасно?
– Очень. Но у нас мало несчастных случаев. Достаточно соблюдать технику безопасности.
– А я шофер, как Ханно.
– Хорошая профессия.
– Да. Не обижайтесь на меня, но я правда падаю от усталости.
– Это водочные пары, – ответил тот, грубо смеясь.
– Может быть. Спокойной ночи.
Юбер отступил и, закрыв дверь, запер ее. Он услышал, как Хагеманн медленно уходит к себе.
Уф! Юбер чиркнул спичкой, чтобы зажечь керосиновую лампу. Его руки дрожали от злости.
* * *
Юбер проснулся и размышлял о способах войти в контакт с Луиджи Монтелеоне, когда в дверь постучали. Он решил не отвечать, надеясь, что визитер устанет. Но после долгой паузы женский голос позвал по-немецки:
– Господин Криг! Господин Криг!
Какая женщина могла знать его имя и то, что он здесь? Какая, если не дочь назойливого соседа, о которой говорил Ханно? Он секунду колебался, не зная, как поступить, потом решил открыть.
– Одну секунду! – крикнул он. – Я иду.
Он встал, надел брюки, сунул ноги в тапочки и пошел к двери.
Девушка была молодой – лет двадцати – белокурой, невысокой и замечательно сложенной. На ее голых ногах были стоптанные полотняные туфли. Красивые, загорелые ноги. Лицо тоже было красивым, во всяком случае милым. Юбер улыбнулся ей и сказал, отступая, чтобы пропустить ее:
– Какое очаровательное видение! Черт меня возьми, если я думал, что сегодня утром меня разбудят таким приятным образом.
Она покраснела. Ее загорелые щеки и вздернутый носик были усеяны веснушками. У нее был молодой и здоровый вид.
– Меня зовут Фрея Хагеманн, – сказала она.
– Фрея, – повторил Юбер. – Богиня весны и любви. Я не ошибаюсь?
Она, конечно, не имела никакого желания беседовать о мифологии.
– Перед тем как уйти сегодня утром, отец попросил меня помочь вам. Хотите, я приготовлю вам завтрак?
– Вы очень любезны. Мне одновременно хочется задержать вас и страшно вас затруднять.
– Вы меня нисколько не затрудните. Я иногда помогаю Ханно.
– Везет ему. Надеюсь, он этим не злоупотребляет?
Она опустила голову и тихо засмеялась.
– О! Нет. Отец часто говорит, что без опаски доверил бы меня ему и через год я бы все равно годилась, чтобы выйти замуж.
Юбер засмеялся.
– Бедняге Ханно это не льстит. Во всяком случае, я из другого теста, предупреждаю вас.
Она пожала плечами и с вызовом посмотрела на него.
– Я достаточно взрослая, чтобы защитить себя...
Он взял ее за талию и притянул к себе.
– Посмотрим.
Он поцеловал ее в губы. Она не ответила на поцелуй, но и не сопротивлялась. Когда он ее отпустил, она мягко закончила:
– Когда мне этого хочется.
– Ну что же! – сказал он, замерев. – В Сталинабаде очень развитые девушки на выданье.
Она засмеялась и направилась к печке.
– Отцы всегда плохо знают своих дочерей. Мой воображает, что его дочь никогда не целовалась с парнями. Мне же все-таки двадцать два года!
Юбер подошел к ней.
– Это верно! Пора заняться вашим образованием.
Она снова вызывающе посмотрела на него из-под ресниц.
– А вы думаете, я дожидалась вас?
– Не знаю, но в любом случае мы могли бы пройти курс повышения квалификации.
Она оттолкнула его.
– Я не говорю "нет", но дайте сначала приготовить вам завтрак.
Он отошел от нее, чтобы закрыть дверь, оставшуюся приоткрытой.
– Вы правы, я умираю от голода!
Сквозь маленькое квадратное окно с очень чистыми тюлевыми занавесками в комнату лился свет. Снаружи светило яркое солнце.
– Кто живет напротив?
Она на мгновение перестала греметь кастрюлями, чтобы ответить:
– Две пары, по одной в каждом доме. Они уходят рано утром и возвращаются поздно вечером. Они очень милые.
Юбер смотрел на дом на другой стороне улочки. Дом был побелен известкой, что придавало ему опрятный и веселый вид. К стене был прислонен сделанный из досок стол на козлах. На нем лежали различные предметы: два больших таза – цинковый и эмалированный, большой кусок мыла, щетка... В узком проходе, разделявшем оба домика, между двумя грубо вытесанными столбами была натянута веревка, на которой сушилось белье. Все говорило о бедности, но о бедности достойной, которая ни у кого ничего не просит.
Он обернулся. Фрея поставила греть воду.
– Я умоюсь, – сообщил он.
Она дала ему тазик с холодной водой, мыло и полотенце. Пока он мылся, она смотрела на него.
– Вы хорошо сложены, – оценила она.
– К вашим услугам, девушка.
Он почистил зубы, потом побрился.
– Ну вот, – объявил он, – зверь во всей своей красе.
– Ваш завтрак готов.
Он сел за стол, она подала еду. Когда она нагнулась к нему, он спросил:
– Вы не носите лифчик?
Она покраснела.
– Он мне не нужен.
– Я могу проверить?
Она засмеялась, отошла от него, не ответив, взяла тряпку и начала вытирать пыль.
– Я надеюсь, что мой отец вам не очень надоел вчера вечером.
Он внимательно посмотрел на нее, желая узнать, что у нее в голове.
– Немного, – сказал он. – Я падал от усталости.
Она фыркнула, на секунду оставив свое занятие.
– Он мне сказал, что вы были пьяны так, что не могли держаться на ногах.
Юбер остался невозмутимым.
– Это совершенно неверно. Вчера вечером я купил в "Гастрономе" бутылку водки и упал. Бутылка разбилась. Поэтому моя одежда пахла алкоголем. Она и сейчас пахнет. Запах стойкий.
– Скоро солнце осветит улочку. Я ее вывешу снаружи... Я вижу, отец все такой же зануда.
Она вздохнула.
– Соседи его не любят. Он повсюду сует свой нос, вмешивается в то, что его не касается. Я уверена, что он назадавал вам кучу вопросов. Вам бы следовало послать его подальше.
Юбер держался настороже, сам не зная, почему. Предчувствие.
– Он мне не мешал. Мне нечего скрывать... А если бы я его послал, он бы, конечно, не велел вам прийти сегодня утром. Как видите, терпение всегда вознаграждается.
Она послала лучезарную улыбку.
– Странно... Отец мне сказал, что вы шофер, но вы не похожи на шофера.
Юбер искоса взглянул на нее и спросил с полным ртом:
– А на кого я похож?
– Не знаю... На кого-нибудь получше...
Юбер сумел улыбнуться. "Осторожно, мой мальчик, малышка себе на уме. Не делай ошибки. Не забывай, что ты шпет, шофер и ничего больше. Старайся думать, говорить и действовать, как шофер из шпетов".
– Вы очень добры, – ответил он.
Он кончил есть.
– Хотите газету? – предложила она. – Пока вы здесь почитаете, я уберусь в спальне.
– Охотно.
Она вышла и вернулась через несколько минут с газетой на немецком, издаваемой в Сталинабаде для немецкого меньшинства.
Он не пошевелился. Она убрала со стола.
– Читайте спокойно.
Он погладил ее зад с быстротой шофера, привыкшего позволять себе некоторые вольности с официантками в столовых.
– Не хотите, чтобы я помог вам убрать постель?
Она энергично запротестовала:
– Ни в коем случае! Если я увижу, что вы зашли, я позову на помощь.
Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Он стал читать, но советские газеты никогда не имеют особой привлекательности для западного ума. Очень скоро это ему надоело.
Что она делала за перегородкой? Она вела себя очень тихо... В нем зародились подозрения. Бесшумно, с кошачьей ловкостью он встал и пошел к двери, ведущей в спальню. Дверь была сделана из досок, плохо пригнанных друг к другу. Юбер заглянул в щель и увидел девушку.
Она была очень занята... копанием в куртке Юбера. Он видел, как она осматривает его документы, залезает пальцами вглубь карманов, ощупывает подкладку... По спине Юбера потек холодный пот. Лени Хагеманн и его дочь – агенты МВД?
Он резко толкнул дверь и спросил ледяным голосом:
– Могу я вам помочь?
Она вскрикнула и выронила бумаги, которые держала в руках.
– Ну что ж, зовите на помощь! – иронически сказал он. – Мы очень посмеемся.
Ему важно было произвести впечатление, что он ничего не боится. Она была бледна, как покойница, и явно напугана.
– Что вы ищете? Что вы хотите знать?
Она вдруг бросилась вперед, пытаясь обойти его, чтобы добраться до двери. Он схватил ее за воротник платья. Ткань треснула. На свободу выскочила молочно-белая грудь. Он потянул девушку к себе, потом резко толкнул на кровать. При падении легкое платье сильно задралось, открыв белые ляжки.
– Теперь, – сказал он, хватая ее за запястья, – ты мне скажешь, зачем рылась в моих бумагах.
Она вся дрожала.
– Не делайте мне больно, – взмолилась она.
Она была перепугана. Хорошо. Он влепил ей пощечину, без особой силы, рассчитывая в основном на психологический эффект.
– Говори!
Из ее расширенных глаз брызнули крупные слезы, рот скривился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18