Паркер подошел к Халу Прессбюри, у которого был возмущенный вид.
— Вы не унесете это в рай, — сказал Прессбюри. — Вы что, исполняете вестерн?
— Повернитесь, Хал.
— Чтобы выстрелить мне в спину? Тебе придется смотреть мне в глаза, подонок!
— Хал, или вы повернетесь, чтобы я смог вас обезоружить, или я буду вынужден вас оглушить!
— Действуйте!
Паркер переложил автоматический пистолет в левую руку, поднял правый кулак и ударил Прессбюри между глаз. Голова Прессбюри стукнулась о дверь, а лицо потеряло всякое выражение. Удержав его одной рукой, Паркер не дал ему свалиться, и тот лишь потерял сознание и соскользнул на пол, где и остался сидеть. Потом Паркер взял револьвер Прессбюри, быстро обшарил его одежду, чтобы убедиться, что у него нет больше оружия, и отступил.
Приглушенным голосом Гаррисон бросил:
— Вы за это заплатите.
— Возможно, и заплатим, но позднее, — возразил Паркер, повернув голову направо, потом налево, чтобы они поняли, что он говорит им всем, — но если один из вас не послушается, он заплатит сейчас же.
Он подошел к софе, держа свой автоматический пистолет в левой руке, и встал перед человеком, который пытался убежать.
— Встаньте! — сказал он.
Теперь этому человеку стало страшно.
— Что вы со мной сделаете?
— Вы не послушались один раз. Этого на сегодня достаточно. Встаньте!
— Вы бы лучше сделали, что он вам говорит, Георг, — сказала женщина, сидящая рядом.
Георг захлопал веками, стараясь принять непринужденный вид: он нагнулся вперед, чтобы встать, и Паркер ударил его кулаком по носу. Человек повалился назад на софу. Паркер подождал, чтобы увидеть есть ли кровь.
Возмущенная и негодующая женщина закричала, все зашумели, а Георг поднес руку к лицу, и, когда он опустил ее, его пальцы были красными от крови. Несколько капель упало на рубашку.
— О, у вас идет кровь, — воскликнула женщина и судорожно вытащила носовой платок.
— Никто не должен до него дотрагиваться, — приказал Паркер. — И я запрещаю ему пользоваться помощью. Вы можете откинуть голову назад, но не трогайте руками лицо.
— Вы просто скоты, — сказала женщина.
— Тогда вы особенно должны быть внимательными, — ответил Паркер.
Он повернулся к ним спиной и подошел к ближайшему письменному столу, куда положил свой автоматический пистолет, потом достал из кармана револьверы обоих сторожей. Он знал, что все они смотрели на Георга, находившегося в ситуации, в которой никто из них не хотел бы быть: не опасной, но унизительной и тяжелой. Голова его была запрокинута назад, кровь сочилась из ноздрей, и он был вынужден, задыхаясь, с шумом дышать открытым ртом. Остальные не хотели испытать это на себе, и было мало шансов на то, что они сделают глупость.
Киган держал их под дулом своего пистолета. Ранее было предусмотрено, что Берридж останется перед дверью, а Киган и Брили будут сторожить пленников, каждый в одном из концов комнаты. Угроза кажется сильней, когда нельзя видеть сразу все наставленные на вас пистолеты. И Паркеру пришлось поменять план.
Он достал из кармана синий, пластиковый мешок, открыл его, разорвав наружный конверт, самая трудная операция в этот вечер при помощи перчаток, потом встряхнул его, чтобы расправить. Он сбросил в мешок все банкноты, лежащие на столе, потом опорожнил железные ящики, стоящие около стола, и положил в мешок перевязанные пачки. Деньги со второго письменного стола заполнили его мешок, и он достал из кармана брюк резинку и затянул его. Потом он отнес довольно тяжелый мешок в кабинет Стевенсона и положил его около двери в коридор. Он поднял ящик с инструментами, притащил его в комнату и поставил на первый письменный стол, около телефона. Трубка лежала на рычажках, но трубка аппарата в кабинете Стевенсона была по-прежнему снята так, что никто не смог бы дозвониться до “занятого” телефона.
У Кигана был второй синий мешок. Он бросил его Паркеру, который открыл его и наполнил купюрами с третьего и четвертого столов.
Тут он заметил небольшую ошибку, допущенную в их плане, в результате изменения его в последнюю минуту из-за Берриджа. Это у Брили был третий мешок, а тот был в коридоре, когда они изменили свой план, они и не подумали об этой детали. И это была причина, по которой обычно Паркер предпочитал отказаться от работы, чем вносить изменения в последнюю минуту. На этот раз проблема не казалась ему достаточно серьезной, и он изменил своему правилу. С некоторым везением, эта история с мешком будет единственной помехой в их плане.
Паркер перетянул второй мешок резинкой и отнес его туда же, куда отнес первый. Затем он открыл дверь в коридор. Брили выскочил из какой-то комнаты и наставил на него револьвер Докери, потом улыбнулся и опустил оружие.
Здесь звуки музыки были громче.
— Пластиковый мешок! — бросил Паркер.
— Боже мой, он в куртке!
— Пойди за ним, тут есть еще кое-что для твоего мешка.
— Хорошо, — согласился Брили.
Паркер остался на пороге двери, наблюдая за обеими сторонами коридора. Маленькая помеха могла превратиться в большую неприятность, которая могла все испортить, если кто-нибудь появится, пока Брили бегает за мешком. Это усложнило бы дело. В эти минуты все зависело от удачи, а он не любил так работать.
Брили вернулся с третьим мешком и с вещами. С самого начала он собирался положить в мешок гражданскую одежду фальшивого сторожа вместе с деньгами, если там хватит места... В противном случае он будет вынужден, или быстро переодеться на крыше, перенеся свою одежду в руках, или подождать, пока они вернуться в кинематограф.
Брили протянул ему мешок.
— Тут дела теперь не больше, чем на пять минут, — заявил ему Паркер.
— Не торопитесь. Мне начинает нравиться эта музыка. Паркер закрыл дверь и закончил укладку денег. Третий мешок не был таким же полным, как два остальных, несмотря на вещи Брили, лежащие в глубине. Паркер поставил его рядом с другими, вернулся в комнату и приказал:
— Встаньте все с софы.
Прессбюри встал строптивый, но не опасный. Паркер обратился к четырем служащим:
— Повернитесь лицом к софе. Красавчик, пойдите сюда и встаньте в конце ряда. Хал с другого конца. Рэ, встаньте около Хала. Дан, встаньте около Рэ.
Восемь человек встали в линию, лицом к стене. Паркер достал из ящика с инструментами наручники и надел их на каждого, начиная с Гаррисона и кончая Левенштейном. У него еще осталась пара наручников.
— Всем полуоборот направо, — сказал он. — Идите в угол.
Это был наиболее удаленный угол от наружной стены, между окнами и картотекой. По трубам отопления, которые проходили вдоль стены, можно было определить возраст здания. Паркер расположил восемь человек так, что Левенштейн оказался слева от трубы, лицом к картотеке, другие составили дугу и смотрели наружу. Гаррисон находился на другом конце кривой, справа от трубы. Паркер прикрепил свободную руку Гаррисона к руке Левенштейна, пропустил цепочку наручников позади трубы. Теперь они все были объединены в углу комнаты, откуда они не могли достать ни до телефона, ни до двери, ни до окна, где им будет даже трудно передвигаться, так как они находились спиной друг к другу.
Паркер и Киган положили все пистолеты в ящик с инструментами, и. Киган отнес его в кабинет Стевенсона. Паркер оставил трубку телефона Стевенсона снятой и открыл дверь, чтобы вынести все три пластиковых мешка.
Киган вышел, неся ящик с инструментами, Паркер последовал за ним, закрыл дверь, потом взял два мешка. Киган взял третий, и они последовали за Брили, который шел впереди, чтобы убедиться, что путь свободен.
Все прошло отлично. Музыка гремела на полную мощность, зал был ярко освещен, и возможно, что спектакль задержится позже обычного. Между тем, лимит отведенного времени без десяти минут два еще не прошел, а они уже были по пути к выходу.
Кабинет наверху остался таким, каким они его оставили. Брили встал наверху сооруженной ими из мебели лестницы, а Киган и Паркер передали ему три мешка, и оба ящика с инструментами. Паркер погасил свет, который он включил входя. Когда Киган и Брили перешли на крышу, Паркер последовал за ними.
Моррис, покинув пожарную лестницу, присоединился к ним.
— Никакого шума, — сказал он.
— У нас тоже, — сказал Паркер.
Моррис спустился первым: он нес два пластиковых мешка, за ним Брили, с мешком одежды. Киган и Паркер замыкали шествие, каждый нес по ящику с инструментами.
Им казалось странным, что они больше не слышали музыки. По мере того как они спускались по пожарной лестнице, появились шумы города, правда немногочисленные в это время ночи, только от нескольких машин.
Дверь “Стренда” имела свой обычный вид, но она была заперта изнутри.
У Кигана был электрический фонарь, который он включил лишь тогда, когда они вошли внутрь, и Паркер закрыл дверь.
Третий ящик с инструментами и комбинезоны “Унион электрик компани” остались там, где они их положили, на креслах в глубине кинематографа. В темноте Брили швырнул фуражку сторожа на сцену, все сняли свои маски и натянули комбинезоны.
Моррис вышел первым: он отнес ящик с инструментами в фургон, потом стал их ждать под навесом. Услышав, что они идут, он включил мотор, и они вышли, нагруженные остатками их снаряжения. Паркер и Киган проделали два захода. Улица была почти пустынна, мимо них за все время проехали лишь две машины. Паркер сел впереди, рядом с Моррисом, Киган и Брили позади, на мешках с деньгами. Моррис отъехал.
В первый раз, когда они остановились под красным светом, Моррис спросил:
— У вас были неприятности?
— Нет. Все прошло, как было намечено.
Дали зеленый свет, и машина тронулась.
Киган нанял две недели тому назад дом, к которому они теперь и направлялись и который они увидели лишь сегодня, когда сложили там свои чемоданы, а машины оставили поблизости от дома. Киган потратил четыре дня на поиски подходящего дома, который отвечал всем их требованиям. Во-первых, владельцем было агентство, а не частное лицо, что означало, что сколько времени они будут оплачивать наем, никто не придет проверить съемщиков. Потом по соседству с ними были коммерческие предприятия, закрывающиеся по вечерам: магазин самообслуживания с одной стороны, спортивный магазин с другой. Был гараж и довольно большой сад, окруженный высокими деревьями. Дом был меблирован, имелся телефон, и, чтобы никто не задавал вопросов, почему он стоит пустой, Киган в тот день, когда нанял дом, установил автоматическую систему: каждый вечер в шесть часов зажигался свет в гостиной и в одной из комнат наверху, а потом гасился после полуночи.
Дом находился на Доривелл-стрит, 426. Когда Моррис направил свой фургон на Доривелл-стрит, улица была темной, молчаливой и пустынной, темные здания по обе стороны, свет падал лишь от редких фонарей. Моррис повернул машину на дорожку к 426-му, выключил фары и остановился.
Киган вышел из глубины фургона, прошел к двери гаража, это был алюминиевый занавес, поднимающийся вверх.
Моррис ввел фургон в гараж, и все четверо вынули свои вещи наружу под светом небольшой лампы, зажегшейся при въезде. Потом, когда они все вышли, они включили лампы дневного света.
Киган еще утром купил провизию, и он с Моррисом стали поджаривать бифштексы, пока Паркер и Брили переносили пластиковые мешки в столовую.
В столовой не было окна. Проем, выходящий в переднюю, закрывался раздвижными дверями.
Они их закрыли, зажгли лампу и высыпали первый мешок на стол. Они начали с мешка, содержащего вещи Брили, и он вышел переодеваться, в то время как Паркер, сидя за столом, занялся разделом.
Они должны были оставаться здесь два или три дня, слушая городское радио, вещающее об активности полиции. Машины, которые они поставили в квартале, все были куплены легально и не должны были привлечь ничьего внимания.
Брили вышел через боковую дверь, которую они оставили открытой, так как она не выходила ни на одно окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20