Могут один и тот же объект по три раза перепродать. Чувствуют, сволочи...
— Что чувствуют? — нахмурился Иванцов.
— Что скоро их лавочка накроется.
— Ты погоди префектов списывать. Они пока в силе.
— Так то пока. Как вертикаль президентская устаканится, так им и конец. И Сантехнику заодно, — губернатора Санкт Петербурга директор ФСБ почему то недолюбливал. — Чаплин мужик резкий, умеет решать вопросы.
— У Вити сейчас другие проблемы, — Секретарь Совбеза скрестил руки на груди. — На носу разбирательство по поводу дворца бракосочетания...
— Так ему этот дворец Сантехник и присоветовал! — директор ФСБ прикурил. — Мягонько так подставил — А сам потом — в кусты. Типа, Чаплин все решил, я не при делах. Плавали, знаем...
— Хорошо. Оставим эту тему. Пусть Витя разбирается, — Иванцов вернулся к рабочим вопросам. — Так кто тогда главный подозреваемый, если не чечены?
— Сейчас выясняем. Торгаши то молчат. Пытаемся опосредованно узнать, через спецконтингент.
— А менты как себя ведут?
— Помощи от них никакой. Привыкли дань собирать и проституток трясти. Центр, будь он неладен, место хлебное. У начальника отделения — джип «форд экспедишн» последней модели в комплектации «Эдди Бауэр», у замов — «бээмвухи». Тоже не из дешевых...
— Может, с этой стороны прижать?
— Глухо. Должности проплачены, за ментов тут же ГУВД вступится...
— Да, дела а...
— И я о том же. Будем копать через охранные фирмы, там хоть наши бывшие работают.
— Но чеченский след не отбрасывай.
— Знаю. Перспективно, — директор Федеральной Службы Безопасности верноподданически выпучил глаза и на секунду стал похож на пожилого мопса. — И Самому должно понравиться...
— Сейчас у него другие заботы, — вздохнул Секретарь Совбеза. — Лодка...
* * *
Идущий в авангарде колонны американский внедорожник миновал меловой потек на скале, служивший Владу ориентиром места закладки первого заряда, и медленно пополз дальше.
— Черт! — прошептал Рокотов. — Растянулись больше, чем нужно. Егор, бери на мушку головную машину...
— Водителя или капот? — деловито поинтересовался Туманишвили.
— Водилу.
— Готово, — грузин сдвинул ствол снайперского автомата на десять сантиметров вниз.
— Бей по моей команде.
— Ясно...
Биолог выждал, когда замыкающий колонну джип подъедет поближе к корявому кустику, торчащему у подножья отвесного обрыва, и положил руку на пульт дистанционного управления.
— Давай!
СВУ АС дернулся, и на камни вылетела дымящаяся гильза.
Внедорожник вильнул вправо, когда убитый шофер завалился набок, и врезался в огромный камень на обочине дороги.
Рокотов нажал на кнопку.
Лобовое стекло «GMC Yucon» покрылось сетью трещин с маленькой дырочкой прямо напротив головы Алиханова.
Хож Ахмед дернулся, во все стороны полетели кровавые брызги, и мертвое тело кулем съехало на центральный тоннель. Руки скользнули по кожаной оплетке руля, тяжелый автомобиль повело вбок, взревел двигатель, когда Алиханов в агонии нажал на педаль газа, и внедорожник уперся бампером в серый валун.
Сайдулла в панике попытался оттолкнуть от себя труп Хож Ахмеда и попал левой рукой в то, что секунду назад было черепом старого приятеля. Пальцы беспрепятственно прошли сквозь спутанные черные волосы и обрывки кожи и угодили в теплое месиво, напоминающее по консистенции фруктовое желе.
Гареева вырвало на затянутую серым нубуком переднюю панель.
Сзади что то страшно кричал араб инструктор, но Сайдулла не обращал на его вопли никакого внимания. Гареева снова вывернуло, и он незапачканной рукой схватился за дверцу, пытаясь ее открыть, чтобы выбраться из натужно ревущего джипа наружу.
И тут дорога на протяжении добрых ста метров вздыбилась ввысь.
«GMC Yucon» со скрежетом протащило вдоль камня и ударило о ствол тополя. Сработали подушки безопасности, Гареев получил хлесткий тычок в лицо и оказался прижатым к спинке сиденья. Лопнули задние пружины, подвешенная на поперечных штангах балка заднего моста сорвалась со своих креплений, и кузов внедорожника осел. Потерявший сознание араб инструктор перекатился с заднего сиденья в грузовой отсек и наполовину свесился наружу сквозь разбитое стекло пятой двери.
Гареев завизжал, пытаясь вывернуться из под раздувшейся подушки.
* * *
Семь зарядов взорвались почти одновременно, с промежутком в миллисекунды.
Ударная волна прокатилась по ущелью и разметала колонну тяжелых пикапов и внедорожников так легко, как будто они были пластмассовыми модельками.
Один «Mitsubishi L200» взлетел в воздух, и из его кузова посыпались маленькие фигурки. Искореженный пикап совершил двойное сальто и приземлился на крышу «ниссана», внутри которого уже полыхал оранжевый огонь.
Две сцепившиеся намертво машины перекувырнулись по дороге еще раз, бампер грузовичка зацепился за известняк, и груда мятого железа изменила траекторию движения, вмазавшись в основание скалы.
Один «Isuzu Amigo» исчез в пламени взрыва, второй впечатало боком в каменную стену. Из распахнувшейся двери на землю выпал оглушенный боевик и закрутился волчком, зажимая ладонями уши, из которых толчками выплескивалась густая вишневая кровь.
Шедший в арьергарде «Opel Monterey» перевернуло на крышу и отбросило назад на два десятка метров.
Дорогу заволокло пылью и дымом.
* * *
По оставшимся в живых боевикам ударили десять стволов.
Гранатометчики и трое казаков, контролировавших внешний периметр, не приняли участия в призовых стрельбах. Им была поставлена задача наблюдать за окружающей обстановкой.
Каждый из стрелков сжег всего по одной обойме, но выпущенных пуль хватило и на то, чтобы добить шевелящиеся тела, и на контрольные выстрелы по неподвижным фигурам. Приказ Влада звучал однозначно — каждый боевик должен получить по две три пули. Дабы иметь гарантию того, что никто из них больше не встанет и не сможет доложить о произошедшем своим вайнахским друзьям.
Спустя минуту после подрыва зарядов в салоне «опеля» сверкнула яркая вспышка, задняя дверца распахнулась и перегревшиеся в пламени пожара гранатометы «Карл Густав» выплюнули свои реактивные снаряды...
* * *
Сайдулле наконец удалось освободиться от подушки безопасности, пропоров ее ножом.
Он развернулся на сиденье, бросил мимолетный взгляд назад, увидел неподвижное тело араба инструктора и схватился за хромированную дверную ручку.
Внутри дверного механизма что то хрустнуло, и ручка отвалилась.
Удар внедорожника о ствол дерева смял корпус и заблокировал двери.
Гареев изо всех сил стукнул локтем в стекло.
Безрезультатно.
Изготовленный под специальный заказ «GMC Yucon Denali SLE 4WD» был оснащен усиленными сверхпрочной пленкой стеклами, которые и молотком то не разобьешь.
Не то что локтем.
Сайдулла зашипел и выхватил из кобуры пистолет.
Три выстрела, от которых Гареев чуть не оглох, проделали в боковом окошке три дырочки. Чеченец взревел и опять попытался выбить стекло, но лавсановая пленка стояла насмерть. Под ударами она лишь немного прогибалась, но не расходилась.
Сайдулла полез через спинку сиденья назад, чтобы вытолкнуть тело араба наружу и выпрыгнуть вслед за ним.
* * *
Две реактивные гранаты попали под днище полыхающего «ниссана», и тот, подобно высокотехнологичному фейерверку, вертикально взмыл вверх на добрый десяток метров, разбрасывая вокруг себя капли плавящейся жести и желто белые искры.
Третья граната была кумулятивной. Она чиркнула по небольшому холмику между выбоин на дороге, отрикошетила от плоского валуна и на скорости в двести восемь метров в секунду ударила точно в правый задний фонарь американского внедорожника. Во все стороны полетели осколки красного поликарбонатного стекла.
Струя раскаленного газа прожгла корпус, испарила по пути пучок тонких медных проводов в разноцветной оплетке и ворвалась в салон.
* * *
Последнее, что Сайдулла Гареев увидел в своей жизни, была раскрывающаяся фантастическим цветком кожа заднего сиденья.
Он успел только подумать, что так быть не должно.
Негоже умирать во цвете лет, когда борьба за независимость республики только начинается.
Когда в подвале сидят несколько русских рабов...
Когда деньги сами плывут в руки... Когда неприступная соседская девчонка меняет гнев на милость и больше не насмехается над привычкой гордого вайнаха ковырять в носу немытым пальцем...
Когда старший брат становится бригадным генералом маленькой, но победоносной армии...
Когда можно через губу поучать даже престарелого муллу, и он будет вынужден молча слушать...
Когда подростки вежливо уступают дорогу и внимают каждому слову...
И еще сотни когда...
Сайдулла раскрыл рот, хотел закричать, но не уложился в отведенные ему законами физики четыре наносекунды. Огненный шар ударил Гареева в грудь, прожег ребра и легкие, вышел из дыры на спине и растекся по крыше машины, превратив дорогую обивку в пепел.
Через мгновение взорвался бензобак.
— Финита, — удовлетворенно сказал Рокотов, глядя на чадящие остовы джипов. — Пора рвать когти. Через час другой тут будет не продохнуть от федералов.
Туманишвили забросил СВУ АС за спину.
— Погнали?
— Погоди, — Влад извлек из рюкзачка пульт радиовзрывателя, вытянул короткую антенну и нажал кнопку. В долине громыхнуло. — Вот теперь всё. И не смотри на меня волком. Это не садизм, а житейская необходимость. Лучший свидетель — мертвый свидетель...
— Да понимаю я, — Егор опустил глаза, — только...
— Потом мне выскажешь все, что ты об этом думаешь, — прервал биолог товарища по оружию. — Цигель цигель, ай лю лю. Побежали...
* * *
Магомед Цароев наклонился, чтобы поднять очередной шлакобетонный блок, и получил удар сапогом по копчику.
— Живее! — наслаждающийся своей полной властью над заложниками охранник сплюнул комок жевательной резинки. — Не справитесь к вечеру, оставлю без жратвы!
Ингуш побелел и обернулся к усмехающемуся Исе Бачараеву. Тот проворно сдернул с плеча АКМ и направил ствол автомата в живот Цароеву,
Митя Чубаров успел перехватить занесенную руку Магомеда и оттолкнул его к стене, закрыв подростка собой.
Охранник осклабился.
— Зачем остановил? Пусть бы бросился...
Чубаров молча отступил на шаг и плечом подтолкнул Цароева к штабелю блоков.
Чеченец шмыгнул носом, повесил автомат на плечо и вновь уселся на свое обычное место под дощатым навесом, где проводил долгие часы в полном безделье, наблюдая за работой заложников и лишь изредка отлучаясь помочиться. Три раза в день Исе приносили закопченный чайник со свежезаваренным чаем, блюдо жареного мяса и стопку лепешек.
Рабов кормили только утром и вечером. Черствым лавашем и подгоревшим рисом. В перерывах между едой и питьем Бачараев развлекался тем, что курил анашу и цеплялся к заложникам, занятым на строительстве двухэтажного длинного ангара, где предполагалось разместить несколько цехов по производству самогона. Иногда Ису разбирал сон, и тогда он звал кого нибудь из болтающихся поблизости подростков, вручал им автомат со снятым предохранителем и заваливался на огромный кусок брезента, покрывающий кучу стекловаты.
С мозгами у Бачараева было плохо. Брезент не мог служить надежной защитой от микроскопических волокон стекловаты. Тончайшие иглы время от времени пробивали ткань, невесомые осколки взмывали в воздух и попадали в открытый рот спящего чеченца, от чего он натужно кашлял при пробуждении и жаловался на боли в груди. Его альвеолы раз за разом иссекались острыми волокнами, и через год другой Иса должен был умереть мучительной смертью от удушья. Бачараев страдал от полипов и не мог дышать носом, а в ротовой полости нет волос, могущих задерживать опасные для легких частицы.
Когда Иса спал, у заложников возникала небольшая передышка. Подросткам быстро надоедало следить за передвижениями пленников, они усаживались на бревно и начинали щебетать друг с другом о том, что они будут делать, когда повзрослеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Что чувствуют? — нахмурился Иванцов.
— Что скоро их лавочка накроется.
— Ты погоди префектов списывать. Они пока в силе.
— Так то пока. Как вертикаль президентская устаканится, так им и конец. И Сантехнику заодно, — губернатора Санкт Петербурга директор ФСБ почему то недолюбливал. — Чаплин мужик резкий, умеет решать вопросы.
— У Вити сейчас другие проблемы, — Секретарь Совбеза скрестил руки на груди. — На носу разбирательство по поводу дворца бракосочетания...
— Так ему этот дворец Сантехник и присоветовал! — директор ФСБ прикурил. — Мягонько так подставил — А сам потом — в кусты. Типа, Чаплин все решил, я не при делах. Плавали, знаем...
— Хорошо. Оставим эту тему. Пусть Витя разбирается, — Иванцов вернулся к рабочим вопросам. — Так кто тогда главный подозреваемый, если не чечены?
— Сейчас выясняем. Торгаши то молчат. Пытаемся опосредованно узнать, через спецконтингент.
— А менты как себя ведут?
— Помощи от них никакой. Привыкли дань собирать и проституток трясти. Центр, будь он неладен, место хлебное. У начальника отделения — джип «форд экспедишн» последней модели в комплектации «Эдди Бауэр», у замов — «бээмвухи». Тоже не из дешевых...
— Может, с этой стороны прижать?
— Глухо. Должности проплачены, за ментов тут же ГУВД вступится...
— Да, дела а...
— И я о том же. Будем копать через охранные фирмы, там хоть наши бывшие работают.
— Но чеченский след не отбрасывай.
— Знаю. Перспективно, — директор Федеральной Службы Безопасности верноподданически выпучил глаза и на секунду стал похож на пожилого мопса. — И Самому должно понравиться...
— Сейчас у него другие заботы, — вздохнул Секретарь Совбеза. — Лодка...
* * *
Идущий в авангарде колонны американский внедорожник миновал меловой потек на скале, служивший Владу ориентиром места закладки первого заряда, и медленно пополз дальше.
— Черт! — прошептал Рокотов. — Растянулись больше, чем нужно. Егор, бери на мушку головную машину...
— Водителя или капот? — деловито поинтересовался Туманишвили.
— Водилу.
— Готово, — грузин сдвинул ствол снайперского автомата на десять сантиметров вниз.
— Бей по моей команде.
— Ясно...
Биолог выждал, когда замыкающий колонну джип подъедет поближе к корявому кустику, торчащему у подножья отвесного обрыва, и положил руку на пульт дистанционного управления.
— Давай!
СВУ АС дернулся, и на камни вылетела дымящаяся гильза.
Внедорожник вильнул вправо, когда убитый шофер завалился набок, и врезался в огромный камень на обочине дороги.
Рокотов нажал на кнопку.
Лобовое стекло «GMC Yucon» покрылось сетью трещин с маленькой дырочкой прямо напротив головы Алиханова.
Хож Ахмед дернулся, во все стороны полетели кровавые брызги, и мертвое тело кулем съехало на центральный тоннель. Руки скользнули по кожаной оплетке руля, тяжелый автомобиль повело вбок, взревел двигатель, когда Алиханов в агонии нажал на педаль газа, и внедорожник уперся бампером в серый валун.
Сайдулла в панике попытался оттолкнуть от себя труп Хож Ахмеда и попал левой рукой в то, что секунду назад было черепом старого приятеля. Пальцы беспрепятственно прошли сквозь спутанные черные волосы и обрывки кожи и угодили в теплое месиво, напоминающее по консистенции фруктовое желе.
Гареева вырвало на затянутую серым нубуком переднюю панель.
Сзади что то страшно кричал араб инструктор, но Сайдулла не обращал на его вопли никакого внимания. Гареева снова вывернуло, и он незапачканной рукой схватился за дверцу, пытаясь ее открыть, чтобы выбраться из натужно ревущего джипа наружу.
И тут дорога на протяжении добрых ста метров вздыбилась ввысь.
«GMC Yucon» со скрежетом протащило вдоль камня и ударило о ствол тополя. Сработали подушки безопасности, Гареев получил хлесткий тычок в лицо и оказался прижатым к спинке сиденья. Лопнули задние пружины, подвешенная на поперечных штангах балка заднего моста сорвалась со своих креплений, и кузов внедорожника осел. Потерявший сознание араб инструктор перекатился с заднего сиденья в грузовой отсек и наполовину свесился наружу сквозь разбитое стекло пятой двери.
Гареев завизжал, пытаясь вывернуться из под раздувшейся подушки.
* * *
Семь зарядов взорвались почти одновременно, с промежутком в миллисекунды.
Ударная волна прокатилась по ущелью и разметала колонну тяжелых пикапов и внедорожников так легко, как будто они были пластмассовыми модельками.
Один «Mitsubishi L200» взлетел в воздух, и из его кузова посыпались маленькие фигурки. Искореженный пикап совершил двойное сальто и приземлился на крышу «ниссана», внутри которого уже полыхал оранжевый огонь.
Две сцепившиеся намертво машины перекувырнулись по дороге еще раз, бампер грузовичка зацепился за известняк, и груда мятого железа изменила траекторию движения, вмазавшись в основание скалы.
Один «Isuzu Amigo» исчез в пламени взрыва, второй впечатало боком в каменную стену. Из распахнувшейся двери на землю выпал оглушенный боевик и закрутился волчком, зажимая ладонями уши, из которых толчками выплескивалась густая вишневая кровь.
Шедший в арьергарде «Opel Monterey» перевернуло на крышу и отбросило назад на два десятка метров.
Дорогу заволокло пылью и дымом.
* * *
По оставшимся в живых боевикам ударили десять стволов.
Гранатометчики и трое казаков, контролировавших внешний периметр, не приняли участия в призовых стрельбах. Им была поставлена задача наблюдать за окружающей обстановкой.
Каждый из стрелков сжег всего по одной обойме, но выпущенных пуль хватило и на то, чтобы добить шевелящиеся тела, и на контрольные выстрелы по неподвижным фигурам. Приказ Влада звучал однозначно — каждый боевик должен получить по две три пули. Дабы иметь гарантию того, что никто из них больше не встанет и не сможет доложить о произошедшем своим вайнахским друзьям.
Спустя минуту после подрыва зарядов в салоне «опеля» сверкнула яркая вспышка, задняя дверца распахнулась и перегревшиеся в пламени пожара гранатометы «Карл Густав» выплюнули свои реактивные снаряды...
* * *
Сайдулле наконец удалось освободиться от подушки безопасности, пропоров ее ножом.
Он развернулся на сиденье, бросил мимолетный взгляд назад, увидел неподвижное тело араба инструктора и схватился за хромированную дверную ручку.
Внутри дверного механизма что то хрустнуло, и ручка отвалилась.
Удар внедорожника о ствол дерева смял корпус и заблокировал двери.
Гареев изо всех сил стукнул локтем в стекло.
Безрезультатно.
Изготовленный под специальный заказ «GMC Yucon Denali SLE 4WD» был оснащен усиленными сверхпрочной пленкой стеклами, которые и молотком то не разобьешь.
Не то что локтем.
Сайдулла зашипел и выхватил из кобуры пистолет.
Три выстрела, от которых Гареев чуть не оглох, проделали в боковом окошке три дырочки. Чеченец взревел и опять попытался выбить стекло, но лавсановая пленка стояла насмерть. Под ударами она лишь немного прогибалась, но не расходилась.
Сайдулла полез через спинку сиденья назад, чтобы вытолкнуть тело араба наружу и выпрыгнуть вслед за ним.
* * *
Две реактивные гранаты попали под днище полыхающего «ниссана», и тот, подобно высокотехнологичному фейерверку, вертикально взмыл вверх на добрый десяток метров, разбрасывая вокруг себя капли плавящейся жести и желто белые искры.
Третья граната была кумулятивной. Она чиркнула по небольшому холмику между выбоин на дороге, отрикошетила от плоского валуна и на скорости в двести восемь метров в секунду ударила точно в правый задний фонарь американского внедорожника. Во все стороны полетели осколки красного поликарбонатного стекла.
Струя раскаленного газа прожгла корпус, испарила по пути пучок тонких медных проводов в разноцветной оплетке и ворвалась в салон.
* * *
Последнее, что Сайдулла Гареев увидел в своей жизни, была раскрывающаяся фантастическим цветком кожа заднего сиденья.
Он успел только подумать, что так быть не должно.
Негоже умирать во цвете лет, когда борьба за независимость республики только начинается.
Когда в подвале сидят несколько русских рабов...
Когда деньги сами плывут в руки... Когда неприступная соседская девчонка меняет гнев на милость и больше не насмехается над привычкой гордого вайнаха ковырять в носу немытым пальцем...
Когда старший брат становится бригадным генералом маленькой, но победоносной армии...
Когда можно через губу поучать даже престарелого муллу, и он будет вынужден молча слушать...
Когда подростки вежливо уступают дорогу и внимают каждому слову...
И еще сотни когда...
Сайдулла раскрыл рот, хотел закричать, но не уложился в отведенные ему законами физики четыре наносекунды. Огненный шар ударил Гареева в грудь, прожег ребра и легкие, вышел из дыры на спине и растекся по крыше машины, превратив дорогую обивку в пепел.
Через мгновение взорвался бензобак.
— Финита, — удовлетворенно сказал Рокотов, глядя на чадящие остовы джипов. — Пора рвать когти. Через час другой тут будет не продохнуть от федералов.
Туманишвили забросил СВУ АС за спину.
— Погнали?
— Погоди, — Влад извлек из рюкзачка пульт радиовзрывателя, вытянул короткую антенну и нажал кнопку. В долине громыхнуло. — Вот теперь всё. И не смотри на меня волком. Это не садизм, а житейская необходимость. Лучший свидетель — мертвый свидетель...
— Да понимаю я, — Егор опустил глаза, — только...
— Потом мне выскажешь все, что ты об этом думаешь, — прервал биолог товарища по оружию. — Цигель цигель, ай лю лю. Побежали...
* * *
Магомед Цароев наклонился, чтобы поднять очередной шлакобетонный блок, и получил удар сапогом по копчику.
— Живее! — наслаждающийся своей полной властью над заложниками охранник сплюнул комок жевательной резинки. — Не справитесь к вечеру, оставлю без жратвы!
Ингуш побелел и обернулся к усмехающемуся Исе Бачараеву. Тот проворно сдернул с плеча АКМ и направил ствол автомата в живот Цароеву,
Митя Чубаров успел перехватить занесенную руку Магомеда и оттолкнул его к стене, закрыв подростка собой.
Охранник осклабился.
— Зачем остановил? Пусть бы бросился...
Чубаров молча отступил на шаг и плечом подтолкнул Цароева к штабелю блоков.
Чеченец шмыгнул носом, повесил автомат на плечо и вновь уселся на свое обычное место под дощатым навесом, где проводил долгие часы в полном безделье, наблюдая за работой заложников и лишь изредка отлучаясь помочиться. Три раза в день Исе приносили закопченный чайник со свежезаваренным чаем, блюдо жареного мяса и стопку лепешек.
Рабов кормили только утром и вечером. Черствым лавашем и подгоревшим рисом. В перерывах между едой и питьем Бачараев развлекался тем, что курил анашу и цеплялся к заложникам, занятым на строительстве двухэтажного длинного ангара, где предполагалось разместить несколько цехов по производству самогона. Иногда Ису разбирал сон, и тогда он звал кого нибудь из болтающихся поблизости подростков, вручал им автомат со снятым предохранителем и заваливался на огромный кусок брезента, покрывающий кучу стекловаты.
С мозгами у Бачараева было плохо. Брезент не мог служить надежной защитой от микроскопических волокон стекловаты. Тончайшие иглы время от времени пробивали ткань, невесомые осколки взмывали в воздух и попадали в открытый рот спящего чеченца, от чего он натужно кашлял при пробуждении и жаловался на боли в груди. Его альвеолы раз за разом иссекались острыми волокнами, и через год другой Иса должен был умереть мучительной смертью от удушья. Бачараев страдал от полипов и не мог дышать носом, а в ротовой полости нет волос, могущих задерживать опасные для легких частицы.
Когда Иса спал, у заложников возникала небольшая передышка. Подросткам быстро надоедало следить за передвижениями пленников, они усаживались на бревно и начинали щебетать друг с другом о том, что они будут делать, когда повзрослеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35