— Одна голова хорошо..., — тихо проворчал Филонов.
— ...А две — это уже мутация, — закончил Рокотов. — По моему мнению, дело в следующем. У чичиков, что держат заложников, есть договорка с кем то из федералов немаленького уровня. Совместный бизнес, так сказать... Одни капусту состригают и делятся вовремя, вторые их не трогают. Типа, в упор не видят...
— Ты хочешь сказать, что, кроме самих чичиков, нам надо опасаться еще и наших? — спросил Веселовский.
— Именно.
Собравшиеся в горнице казаки помрачнели.
— Хреновато, — неожиданно для всех изрек отец Арсений.
— Батюшка, что за выражения! — притворно смутился весельчак Гречко. Напряжение немного спало.
— Но это все равно ничего не меняет, — подвел итог Рокотов, — мы уже решили идти. Просто будем внимательны вдвойне... Теперь вопросы снаряжения, — биолог положил поверх карты разграфленный листок бумаги. — Я буду называть вид вооружения, а те, к кому это относится, записывают. Ручки карандаши у всех есть?
Казаки уже привыкли к редкому педантизму Владислава и потому с готовностью продемонстрировали пишущие приборы.
— Начинаем с гранатометчиков. Каждый берет по тридцать зарядов. Двадцать четыре осколочных и шесть термобарических. Это помимо четырех в стволе. К «пэ пэ девяносто» — по пять магазинов плюс коробку с сотней патронов... Записали? Идем дальше... Снайпера с «эс вэ у». Десятипатронные магазины — четырнадцать штук. Плюс один в аппарате. Патронов россыпью — двести...
— Не маловато? — спросил Туманишвили.
— В самый раз. Кроме огневой мощи существует понятие «мобильность». С центнером на плечах по горам не побегаешь...
— Верно, — поддержал командира опытный Филонов.
— Теперь «винторезчики». По десять двадцатипатронных магазинов, один в стволе, сто пятьдесят — двести патронов дополнительно. Сколько — каждый решает сам для себя. С «Грозой» — аналогично.
— А пистолеты? — встрепенулся Дима Славин.
— Помню, помню... К «пээсэскам» по пять обойм, считая ту, что в пистолете. К «эмэспэшкам» — по восемь десять зарядов, это непринципиально. С ножами каждый разбирается самостоятельно... И напоследок — гранаты. Все, кроме гранатометчиков, берут по шесть «эф один». Гранатометчики — по три. Или нет, лучше по две... Все ясно?
— Йес, сэр! — звонко отрапортовал Гречко и заржал.
— Вот и замечательно.
— А передатчики? — Насупился Чубаров.
— Радиосвязи у нас не будет, — просто ответил Рокотов.
Казаки удивленно вскинули брови.
— Как это не будет? — первым подал голос Леша Веселовский.
— Очень просто, — Влад внимательно оглядел собравшихся. — Радиопереговоры для нас слишком опасны. Чечены — не идиоты, вполне могут сечь эфир. Появление в районе чужого сигнала вызовет соответствующую реакцию... Есть РЭБ (Части радиоэлектронной борьбы и радиоперехвата) и у федеральных сил. По выявленным ими координатам нас либо сотрет в порошок авиация, либо на перехват выйдет спецназ. Ни то, ни другое нам не нужно...
— Владик прав, — покачал головой Филонов.
— Что тогда со связью в нашем отряде? — спросил Чубаров.
— Элементарно, — Рокотов потянулся. — Назначаем двух «пейджер боев». Будут курсировать между авангардом, арьергардом и центральной группой и передавать сообщения. Предлагаю Василия и Семена...
— Почему опять я? — попытался возмутиться Славин.
Дмитрий зыркнул на младшего брата. Василий поднял вверх руки.
— Все понял. Был неправ.
— Ты бегаешь быстро, — объяснил усмехающийся Влад. — Запасным к тебе пойдет Денис. К Семену — Данила.
— Ясно, — кивнул невозмутимый верзила Лукашевич.
— «Пейджер боями» работают только те, у кого «Винторезы», — продолжил биолог. — У остальных своих обязанностей навалом. Никита ведет группу, снайперы проводят общее наблюдение, гранатометчики волокут снаряжение... Естественно, совсем без связи мы не обойдемся. Но она будет заключаться только в двух передатчиках. На случай срочного сообщения на базу...
В охотничьем хозяйстве возле Тарского возвращения группы должны были ожидать родственники Чубарова и Туманишвили — десяток вооруженных мужиков в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, способных — выдвинуться навстречу отходящему с боем отряду. Третий день они уже находились на месте и готовились встречать вертолет.
— В общих чертах план мы выработали. Что будет конкретно — узнаем на месте, — Владислав поднялся и прошелся вдоль стола. — Всего не предусмотришь. Но вероятность успеха очень велика... Кто сомневается, еще есть время отказаться и остаться в Тарском...
Сомневающихся не нашлось. Настоящие казаки всегда идут до конца.
* * *
С эмиссаром председателя «Всепланетного Еврейского Конгресса», а заодно — и владельца щвейцарской фирмы «Noga Ingeneering S.p.A.» Ицхака Гаона Анатолий Борисович Чубайсенко встретился совершенно открыто. Прямо в своем кабинете московского офиса. Ицхак Гаон через подставные компании скупил несколько процентов акций энергетического монополиста, и потому визит одного из акционеров не вызывал никаких подозрений.
Эмиссар был худ, как сушеная вобла, лишен чувства юмора и свободно говорил по русски, так как происходил из семьи недавних эмигрантов, долго и скандально добивавшихся выезда из СССР на «землю обетованную», а в результате оставшихся в Германии, где принялись доставать своими дурацкими претензиями терпеливых бюргеров.
Чубайсенко сухо поприветствовал визитера, приказал секретарю, чтобы его ни с кем, кроме высших должностных лиц, не соединяли, и провел запечатанного в душный черный костюм гостя в специальную комнатку для секретных переговоров.
Эмиссар уселся на диванчик и выжидательно посмотрел на главного энергетика России.
«Ржавый Толик», как Чубайсенко именовали и друзья, и враги, включил систему глушения подслушивающих устройств, и помещение наполнилось негромким гудением.
— Что вас ко мне привело? — визит не был оговорен заранее, и чиновник не знал, с чем прибыл посланник Гаона.
— Последние события на бирже, — немного гнусаво ответил незваный гость.
— А именно?
— Падение котировки, предприятия. И слухи о пересмотре продажи пакета акций.
Российские энергосистемы были приватизированы с дикими нарушениями закона. Вместо положенных двадцати пяти процентов акций иностранные компании получили тридцать три, еще десять процентов находились вообще неизвестно в чьих руках, в стане российских держателей постоянно шла грызня, время от времени заканчивающаяся отстрелом наиболее зарвавшихся бизнесменов. В развитие производства или хотя бы в ремонт обветшавшего оборудования никто не думал вкладывать ни копейки, предпочитая решать свои финансовые вопросы путем веерных отключений и правых, и виноватых, и переправляя денежки со счетов корпорации на свои личные, по странному совпадению сплошь находящиеся в банках оффшорных зон.
А с введением в совет директоров Главы Президентской Администрации ситуация только осложнилась.
Стальевич привнес в и так запутанные отношения между акционерами и потребителями еще большую путаницу, ибо сам хронически не мог не воровать то, до чего дотягивались его загребущие ручонки.
— Колебание курса акций — явление временное и носит сезонный характер, — спокойно отреагировал Чубайсенко. — А слухи о пересмотре итогов продаж ничем не подтверждены. Я недавно беседовал с Президентом. Он мне ясно дал понять, что против деприватизации. Надо будет — внесем соответствующие изменения в законы... Госдума уже наша, и вам волноваться не о чем.
— Я что то не видел в проектах законов подобного документа...
— На подготовку проекта уйдет пара дней. Успеем.
— Вы понимаете, что произойдет, если наши интересы пострадают, — в голосе эмиссара прозвучала угроза.
— Не надо со мной разговаривать в подобном тоне! — вскипел Чубайсенко. — Я еще ни разу не нарушал наши договоренности, а вы все время мне намекаете на негативные последствия. Ни к чему хорошему это не приведет. Не хотите со мной работать — извольте, договаривайтесь с кем нибудь другим. Я лично могу спокойно уйти с этого поста. Ничего, кроме головной боли, он мне не принес...
Ржавый Толик тактично умолчал о семи миллионах долларов, которые ему удалось скоробчить за год пребывания на новой должности.
— У нас с вами заключен контракт, — проскрипел гость.
— Устный, — напомнил хозяин кабинета.
— При свидетелях, — не сдавался эмиссар Гаона.
— И что? — язвительно спросил чиновник. — Вы намерены предать его гласности?
— При определенных условиях...
— Бросьте! Это разговоры на уровне детского сада. В Европе вашего босса за те делишки, что он проворачивает здесь, по головке не погладят. Вы считаете, я не проверил те деньги, на которые Ицхак приобретал акции? Ошибаетесь... И знаете, что я выяснил?
Главный энергетик шел напролом. С Гаоном и компанией ему подобных нужно всегда держать ухо востро и иметь сильные контраргументы. Иначе сожрут. Сначала будут стонать о маленьких дивидендах и незавидной судьбе инвестиций в чахлую российскую экономику, потом перейдут к завуалированным угрозам, а затем ударят в спину.
— Что? — скрипнул гость.
— Источники поступления, — широко улыбнулся хозяин офиса. — Проводки денег из Колумбии через Сейшелы и Каймановы острова. И копии документиков припас. Так, на всякий случай... С кем Ицхак в Колумбии сотрудничает, не подскажете?
Визитер засопел.
— Это бездоказательно...
— Вы так думаете? — Чубайсенко хрустнул пальцами. — Мне почему то так не кажется... Клан Очоа, если не ошибаюсь. И в случае скандала американцы подключатся...
Эмиссар Гаона полминуты просидел молча. Российский чиновник ударил по самому больному месту. Если хоть кто нибудь в Европе или Америке, не говоря уже об Израиле, узнает, что через счета подконтрольных «Всепланетному Еврейскому Конгрессу» фирм прокачиваются деньги наркомафии, на дальнейшей карьере можно ставить большой жирный крест. Гаону придется просить защиты у США и выступать главным свидетелем обвинения, а у более мелких сошек выхода всего два — либо садиться на пожизненное, либо скрываться в Бразилии или в Африке. Что на старости лет весьма и весьма затруднительно. Без денег в чужой стране долго не протянуть.
Чубайсенко победно взглянул на визитера.
— Давайте поговорим спокойно, — наконец решился посланец Гаона. — Я приношу свои извинения за несдержанность.
— Принимается, — согласился Ржавый Толик, которому самому не было резона ссориться с западными партнерами.
— Но и вы поймите нашу обеспокоенность...
— Прекрасно понимаю. И предлагаю, чтобы окончательно поставить точку, ознакомиться со следующими документами, — чиновник ловко извлек из стенного шкафчика тонкую папочку. — Вот, пожалуйста. Полная раскладка за прошедшие полгода...
Документы, которые взял в руки иностранный гражданин, проходили под грифом «государственная тайна», ибо имели самое непосредственное отношение к энергетической безопасности страны. Но Чубайсенко было на это наплевать. Он был уверен в том, что никто и никогда не осмелится призвать его к ответу за уже совершенные преступления, в ряду которых передача совсекретных сведений иностранцам занимала не самое почетное место.
Эмиссар Ицхака Гаона заинтересованно зашелестел страницами.
* * *
Посмотрев пятичасовой выпуск «Вестей», Рокотов ушел в сад, уселся в тени огромной черешни и закурил, глядя сквозь переплетение ветвей куда то вдаль.
Но спокойно посидеть и подумать ему было не суждено. Спустя три минуты скрипнула калитка и во двор вошел уже переодевшийся в камуфляжную форму отец Арсений.
— Батюшка, что ж вы не отдыхаете?
— Не спится, — признался священник, усаживаясь напротив биолога, — посмотрел новости и опять разнервничался...
— Понимаю, — вздохнул Влад, — но мы, к сожалению, ничем помочь не можем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35