– Ты о чем? – спросил Джордж.
– О справедливости, дядя Джордж. – Импульсивно она повернулась в его сторону. – О тебе даже не упоминается в завещании.
– Ты об этом? – Его лицо просветлело. – Очень мило с твоей стороны, что ты обо мне беспокоишься, но я тебя уверяю, это ни к чему. Дэн был щедр ко мне все эти годы, ведь я был простым бухгалтером и просто вел записи в книгах. Я не имел дела с акциями Дэна – у него для этого был особый штат, свои бухгалтеры. Я лишь занимался бухгалтерией в магазине.
– Этого мало? – У Мег перехватило горло, она сглотнула и только потом смогла продолжать: – Ты делал гораздо больше, дядя Джордж. Без тебя…
– Все в порядке, дорогая. Поверь мне, я получил довольно щедрое вознаграждение за то немногое, что я сумел сделать для него.
– На самом деле?
– На самом деле, – улыбнулся он ей.
Его сын, сидевший справа, слегка пошевелился при этих словах и привлек внимание Мег. Но Клиф молчал, устремив взгляд в тарелку. Его тоже не упомянули в завещании. Неужели Дэн был и к нему «весьма щедрым» все эти годы, или он просто отмахнулся от родственников? По закону Клиф не мог претендовать на наследство, но ведь есть еще и моральные обязательства.
– И это все, что тебя беспокоит? – спросил Джордж.
Он знал, что это не все, но, прежде чем Мег успела ответить, дверь открылась, и вошла одна из служанок, собираясь убрать со стола.
– Ты закончила, дорогая? – спросила бабушка невинным тоном.
Мег оставалось только кивнуть в ответ и сдаться. У бабушки всегда находились маленькие способы, чтобы контролировать ситуацию.
* * *
В тот вечер Мег больше не пыталась продолжить волнующий ее разговор. Не надо было и начинать. Ведь главным образом ее беспокоило не само завещание Дэна а место в нем Райли. Если бы они заговорили о нем, то она рассказала бы о возмутительном обвинении Фрэнсис в его адрес и о не менее возмутительной реакции самого Райли на ее слова. Но разве можно в день похорон заявить жене, оплакивающей мужа, что кто-то признался в его убийстве, даже если это признание и было сделано в шутку. И тем более если это всего лишь шутка.
Бабушка всегда рано уходила к себе, и Мег надеялась поболтать с дядей после ее ухода; но в тот вечер ее одолела усталость, с которой она успешно боролась все эти дни. Ей едва хватило сил, чтобы подняться в свою комнату.
Во сне Мег видела городских ведьм. Она была одной из них, истеричные дети обвиняли ее в том, что она отдала свою душу и тело Князю Тьмы в обмен на удовольствия, не доступные человеческому пониманию. И она оказывалась виноватой. Она лежала связанной, ожидая расправы, смеясь и облизывая губы, вспоминая прошлые восторги. Она продолжала смеяться даже после того, как ей на грудь положили первую плиту, потом следующую. Она не могла выносить эту тяжесть, хрустели ребра, и легкие не могли дышать, однако беззвучный смех заполнил ее почти бездыханное тело.
Мег открыла глаза. У нее на груди сидела Генриетта. Ее огромные голубые глаза не мигая смотрели на Мег. Плохо понимая, что случилось, Мег смотрела на кошку. Кошка мяукнула и стукнула лапой ей по подбородку, забыв убрать когти.
– Ой! – Мег столкнула кошку рукой и села. – Черт тебя возьми, Генриетта…
Кошка переползла в ноги Мег, легла на спину, раскинув лапы. Ее вполне можно было принять за мягкую игрушку, которой любят играть дети, а некоторые женщины украшают кровати.
– Извини, – проговорила Мег. – Но ты сама виновата, совсем не умеешь себя вести… Как ты попала ко мне в комнату?
Генриетта не соизволила ответить, хотя по выражению ее мордочки можно было понять: сказала бы, да не хочу беспокоиться. Не перевернувшись, она положила передние лапы на живот и закрыла глаза.
Мег откинулась на подушки. С кровати она не видела часов, стоявших на камине, но она не сняла наручные часы вчера и даже не умылась перед сном. Одежда небрежно висела на стуле. «Должно быть, я вчера здорово устала», – подумала она.
Ее часы показывали восемь. Она проспала почти десять часов. Лишь в редких случаях, приняв успокоительное на ночь, она могла проспать так долго. Но вчера она не принимала снотворного: она с трудом разделась и сразу же заснула. Неужели бабушка?..
Она могла бы это сделать, если бы посчитала это необходимым. Может, в кофе положила таблетку. Потянувшись, Мег призналась, что бабушка поступила разумно. Сегодня Мег чувствовала себя гораздо лучше. Но бабушка не могла открыть дверь и впустить к ней Генриетту. Бабушка никогда так не шутила. Это больше в стиле Фрэнсис, если она опять примеряет на себя очередную роль. Или Клифа. Мег вспомнила, как однажды он вполз к ней в комнату и швырнул ей на кровать бабушкину кошку – не Генриетту, тогда у нее была другая. Визг проснувшейся девочки и испуганной кошки поднял на ноги весь дом. Клифа лишили прогулок на целую неделю.
Мег последовала примеру Генриетты и отдыхала, предаваясь старым воспоминаниям. Не все они были неприятные. Сама комната осталась такой же, какой она была, когда Мег поступила в колледж. Приезжала она только на праздники. С какой радостью они с бабушкой выбирали веселый ситец, обои в цветочек, тюль, который балдахином накрыл ложе принцессы («Или кровать в публичном доме», – усмехнувшись, Мег вспомнила комментарий Дэна. Правда, потом он мгновенно извинился перед бабушкой, а за ее спиной подмигнул внучке).
Тогда ей исполнилось десять или одиннадцать лет – она была слишком юной, чтобы посмеяться вместе с дедом над его шуткой, но уже слишком большая для обоев, на которых были изображены Винни-Пух и котята. Эти обои они тоже выбирали с бабушкой. Прежде она с родителями жила в западном крыле дома. Там на обоях в ее комнате были нарисованы лошадки, слоны, акробаты на трапециях. На столике стояла настольная лампа в виде клоуна: включаешь ее и вместо носа светится красный шарик. Ее отец обожал цирк, он начал водить ее туда, как только она научилась ходить… В новой ее комнате не было циркачей. На этот раз они выбрали обои с Винни-Пухом. Правда, она тогда не испытывала радости, украшая новую комнату. Даже в шесть лет она понимала, почему все должно выглядеть по-другому, а попытки бабушки казаться веселой почему-то вызывали на глазах слезы. Обои в розочках смотрелись хорошо. Два слоя бумаги и четыре года прошли со времени клоунов…
Генриетта соскочила с кровати и направилась к двери. В этот момент кто-то постучал.
– Войдите, – сказала Мег.
Дверь открылась, и кошка удалилась, размахивая хвостом, как знаменем. Вошла служанка с подносом в руках.
– Мисс Полянски сказала, что вы будете завтракать в постели, – объяснила она. – Надеюсь, я вас не потревожила. Она сказала, что вы уже проснулись.
– Как видите. – Мег разозлилась на Фрэнсис. Ханна могла быть не менее назойливой, чем миссис Дэнверс.
Служанка колебалась, смущенная резким тоном и кислым выражением лица Мег. Мег не помнила имя девушки, она улыбнулась и махнула в сторону стола.
– Поставьте поднос туда, пожалуйста. Я не умею есть в постели. Я всегда проливаю кофе.
Успокоившись, девушка улыбнулась в ответ. Прежде чем уйти, она сообщила:
– Ваша бабушка просит вас зайти к ней в комнату, когда вы сможете. Не торопитесь, это не срочно.
Мег проглотила завтрак и начала одеваться. Выбрать одежду нетрудно: она взяла с собой лишь несколько платьев. Она стащила черное платье с вешалки и бросила его в угол шкафа. Больше она его никогда не наденет. Бабушка права: вообще не надо было его надевать. Она выбрала яркую желтую блузку и подходящую по цвету юбку и поспешила в комнату бабушки, где ей было поручено написать бесчисленное множество писем с благодарностями.
В лучшие времена ей бы не понравилось подобное занятие. Сейчас, когда надо было решать более насущные проблемы, это занятие раздражало и нервировало. Но бабушка проявила настойчивость и поразительную собранность. Открытки с венков и букетов были сняты и разделены на группы: старые друзья, знакомые по бизнесу, клиенты, дальние деловые контакты. Каждой категории людей ответы писали на определенной бумаге, с разной степенью формальности. Мэри перечитывала открытки и записки, некоторые зачитывала вслух. Когда она наконец отпустила Мег, у той голова разрывалась от боли и ей ужасно хотелось ходить кругами и скулить как бешеной собаке.
Войдя в свою комнату, она со стоном опустилась на стул. Тяжелая обязанность завершена, но оставались другие, не менее неприятные. Бабушка отпустила ее, весело напомнив, что у нее сегодня встреча. Когда же она ее назначила? Днем она и дядя Джордж в сопровождении официальных советников и представителя департамента налогов и сборов должны будут произвести инвентаризацию знаменитой коллекции Дэна.
Практически Мег уже владела большей частью этой коллекции. Дэн на 100 % воспользовался налоговым законодательством в отношении подарков, и в течение многих лет она и бабушка получали в подарок от него наиболее ценные экземпляры коллекции. Когда-то взглянуть на коллекцию Дэна считалось редкой удачей. Он ревниво относился к своим сокровищам и даже ближайших друзей и родственников редко приглашал в подвальное помещение со стальной дверью и крышей, где хранились сокровища. На этот раз их ожидала сложная, методичная работа: предстояло решить, что кому будет принадлежать. Требовалось подтвердить законность подаренных вещей: официальный представитель налогового департамента будет внимательно отыскивать возможные ошибки. Коллекция особенно ярко напомнит о своем хозяине, ведь в ней он собрал чудеса из чудес, прошедшие через его руки, эти вещи он боготворил, с ними не мог расстаться. Вспоминая пристальный блеск его глаз, когда он смотрел на них, благоговение, с которым он к ним прикасался, Мег подумала: «А не любил ли он эти украшения больше живых людей, окружавших его?»
А потом был магазин. Теплые воспоминания сменились яростью, когда Мег подумала о своем невероятном наследстве. О чем мог думать Дэн, когда приписал ту оговорку к завещанию? Он ведь знал ее отношение к ювелирному бизнесу и магазину. Неужели это его последняя попытка приобщить ее к делу, от которого она успешно уходила до сих пор? Хорошо зная своего деда, она могла поверить в это. Но если он хотел, чтобы она занималась магазином, то зачем он дал ей в партнеры неизвестного неприятного человека? Если только… Невольная ухмылка появилась на лице Мег. Дэн прекрасно знал свою внучку. Условия завещания были такими странными, вызывали любопытство, раздражение, вполне обоснованные подозрения в том, каковы же были его истинные цели. Все это заставит внучку внимательно разобраться в делах, прежде чем действовать.
Она взглянула на часы. Десять минут первого. Ей нужно «освежиться» перед обедом, как тонко намекнула бабушка. Она также предложила переодеться, что совершенно непрактично: Мег собиралась в такой спешке, поэтому взяла лишь самое необходимое. Если б она не была настолько охвачена горем и смятением, она бы поняла, что проживет в Селдоне несколько дней. Нужно пройтись по магазинам, выбрать что-нибудь из одежды. Надо позвонить шефу и сообщить, что ей нужна еще неделя отпуска. Он уже дважды звонил и интересовался, когда же она вернется. Милый, добрый, понимающий Джек… Он уводил одного служащего за то, что тот взял месяц отпуска после тяжелых родов жены: у нее было осложнение на сердце и пришлось делать несколько серьезных операций. Исходя из его стандартов, на смерть деда можно потратить лишь день отпуска. «Пусть он меня уволит, – подумала Мег. – Я ненавижу этого вредного сукиного сына, и мне не нужна работа… Мне и в самом деле можно не работать. Забавно, что раньше я об этом не думала. Позвоню попозже, пока его не будет в офисе, он будет где-нибудь пить свой ежедневный мартини. Оставлю ему сообщение. Я не хочу сейчас выслушивать его упреки и жалобы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48