..
– А к кому еще в Москве мне оставалось явиться?
Кроме тебя и… Ники, у меня никого не осталось.
Ольга опустила в размазанной туши глаза и ошеломленно прошептала:
– Господи, он все еще любит меня?..
– Прости за прошлое, если можешь, – сказал Скиф, подойдя к ней. – Обещаю тебя ничем не беспокоить. Ты меня больше не увидишь. Телефон и машину я верну через месяц.
Он осторожно нагнулся, поцеловал Ольгу в пушистый завиток за ухом и тихо вышел.
После его ухода Ольга нажала кнопку "ленивца" – на стене, напротив кровати, на экране небольшого японского телевизора, появилась картинка происходящего в гостиной ее дома, спальня наполнилась грубыми мужскими голосами…
…Разбойного вида мужик с ужасным шрамом через всю щеку втащил в гостиную упирающегося Серафима, в сломанном пенсне, с головой, обмотанной мокрым полотенцем. Сима рвался назад в дверь, но мужик бесцеремонно толкнул его в кресло.
После этого мужик со шрамом подтащил к креслу упирающегося Нидковского и громко спросил:
– Пан Нидковский, три наши жизни оценил в десять тысяч баксов этот мешок с говном?
– Мне угрожали, и я не посмел отказать уважаемому деятелю… Я старый и больной… Простите меня, Серафим Ерофеевич! – пролепетал он и бросился на колени перед Симой.
Тот оттолкнул ногой его с такой силой, что он отлетел к двери, под ноги входящему в гостиную Скифу.
– Держи себя в руках, Семен! – успел тот схватить за рукав рванувшегося к Симе кипящего яростью Засечного.
– Скиф, если б не твоя баба тут жила, я б этому пидору гнойному глаз на жопу натянул! – вырвал руку Засечный.
Ольга нажала кнопку "ленивца", и спрятанная в гостиной, в гуще синтетических цветов, телекамера укрупнила лица Скифа и Засечного.
– Осторожнее на поворотах с бабой! – крутанул желваки по скулам Скиф. – У меня, поручик Сечна, счеты с ним покруче твоих, а, как видишь, терплю.
– Уходим. С женой поговорили по-хорошему. Достигнут, как говорят, консенсус…
– Скиф, можешь в морду дать… Как же она – такая баба: с мозгами и вся из себя… Как же она может с таким, прости господи?..
Ольга еще укрупнила лицо Скифа и, зажав рот ладонью, ждала его ответа.
– И вся из себя, и с мозгами, – зло ответил тот. – Только мозги у них, поручик Сечна, устроены, видно, не так, как у нас с тобой… Мы, из окопов, их не понимаем, а им, из дворцов, зачем нас понимать? Нас можно за баксы заказать – и нет проблем… Поедем отсюда, Семен.
– Лопины казаки хотят бросить в твой гараж какие-то ящики на пару дней.
– Вот и поедешь с ними. А я к себе на квартиру.
– Она же засвечена!
– Предупрежу Анну.
– А если и она на них работает?
Ольга не сводила с печального лица Скифа наполненных слезами глаз.
– Она – не Ольга, – ответил Скиф, и слезы сильней потекли по щекам Ольги. – Анна – дочь моего полкового командира по Афгану. Подъезжай потом к нам, ночь как-нибудь перекантуемся, а завтра переберемся под крыло деда Ворона, – сказал Скиф уже в двери гостиной.
Ольга смахнула слезы и переключила кнопки на "ленивце" – на экране телевизора появился вход в гараж…
…Длинный, сутулый казак распахнул перед Скифом ворота, и тот, бросив хмурый взгляд на ее любимца – молочно-белый "Мерседес-500", сел за руль.
При виде мелочно-белого красавца, выезжающего из гаража, у Засечного округлились глаза и он, подергав рыжий хохолок, лишь мог выдохнуть:
– Аппарат, блин!..
– Пожалте, граф, – распахнул Лопа дверцу "Мерседеса" перед трясущимся Нидковским.
Тот втиснулся бочком на заднее сиденье и покосился на Скифа:
– А мне теперь куда, господа?..
– На "Мерседесе" в дворянское собрание, – засмеялся севший на переднее сиденье казак. – В твоей резиденции, граф, отныне прописана казацкая станица.
– Господа, надеюсь, пошутили насчет моей резиденции? – напомнил о себе Нидковский.
– Какие тут шутки, – бросил, не поворачиваясь, Скиф. – Собственность твоя нами экспроприирована. Забирай свои манатки из садика и будь ласка: сгинь на веки вечные, ваше сиятельство.
– Вполне по-ленински, – нашелся Нидковский.
– Эх ты, буржуй несостоявшийся, – засмеялся Лопа. – Если бы по-ленински – в расход тебя с твоими хозяевами, и весь сказ…
В зеркале заднего обзора Скиф увидел, что по щекам Нидковского текут слезы. Скиф не переносил слез – ни женских, ни детских, а мужские слезы у него вызывали приступы бешенства.
– В чем дело? – резко спросил он, тормознув на обочине.
Нидковский посмотрел на него глазами побитой собаки и, заикаясь, пролепетал:
– Не могли бы вы э.., э.., оставить меня хотя бы сторожем при моей экспроприированной собственности? Я мог бы по совместительству круглые сутки дежурить на телефоне и принимать заказы ваших клиентов. Э.., э.., э… Я боюсь бандитов Мучника, кроме того, у меня, видите ли, э.., э.., семейные обстоятельства.
– С женой, что ли, разбежался, граф?
– Э.., э.., э, собственно, обстоятельства с дочерью.
– О чем он экает, Павло? – Скиф вопросительно посмотрел на Лопу.
– Жену-то он давно в гроб загнал, а дочь – путана… Ей клиентов водить, баксы зарабатывать, а тут в квартире он под ногами путается, – с нотками сочувствия пояснил казак. – Лярва наняла бандюков Тото Кострова, и те их сиятельство из собственной квартиры вышвырнули. Возьмем его в сторожа, Скиф? – просительно сказал Лопа. – Он как есть пакость вонючая, ну уж пусть возле нас сшивается, а то не ровен час придушат его под ельники.
– Пусть, – согласился Скиф и посмотрел на расстилающийся перед ними огромный и мрачный город.
На город не переставая падал пушистый снег.
В стороне Филей, над парком, несмотря на снегопад, кружились черные стаи ворон. Снег скрадывал и глушил их надсадное и тревожное карканье.
Глава 16
Скиф долго не заходил в подъезд. Сидел на поломанной карусели и временами кидал взгляд на дом Ани. Первый снег прикрыл город подвенечным нарядом Скиф поднялся по ступенькам и вошел в исписанный матерщиной лифт.
Аня встретила его с нескрываемым испугом.
– Добрый вечер, Аня…
– Вы уезжаете?
– Завтра. Хотел бы с вами поговорить, извиниться за вчерашнее.
– Тогда пройдемте к вам, моя хозяйка телевизор смотрит. Не хочется мешать.
Телевизор был включен на полную громкость.
– Не стоит… – Скиф приложил палец к губам, затем к уху и показал на стены. – Вы давно не были в кино? У вас как раз кинотеатр недалеко.
Аня понятливо кивнула и суетливо схватилась за пальтишко.
Они долго шли по пустырю молча. В самом темном и пустынном месте Скиф приблизил Аню к себе. Со стороны казалось, будто парочка целуется.
– Аня, передайте вашему руководству, что явочная квартира провалена.
– Какое руководство, какие явки! – слабо запротестовала она.
– Аня, прошу вас отнестись к моим словам серьезно. Передайте, что за квартирой следили по наводке сверху. Пытались взять Засечного и меня.
– Вы что-то путаете. Меня один друг семьи попросил принять вас на время. Он вас знает, но просил меня пока его вам не называть. Сказал, он вас потом сам найдет. Насчет гостиницы на дому я все выдумала, когда вы на меня.., ругались.
– Вот и передайте мои слова этому другу семьи.
Я тоже не мастер конспирации.
В кино шли только американские боевики и эротические фильмы.
– Я насмотрелась крови на работе, – сказала Аня.
– Вы медсестра в операционной?
– Нет, врач-травматолог на "Скорой". Я всегда как на войне.
– А я голодный, – сказал Скиф.
– Пойдемте домой, я вас накормлю.
– Нет, пойдемте в кафе, я вас накормлю. – Скиф галантно подставил ей локоть.
Аня смутилась:
– Я уже забыла, как под руку с мужчинами ходят.
В чистеньком кафетерии на десяток столиков сидели всего лишь три школьницы за стаканчиками с мороженым Спиртного и пива тут не подавали.
– Вы, пожалуйста, не пейте. Иногда сюда мужики выпивку приносят. Их милиция с позором гонит.
Лучше дома выпейте, у меня кое-что найдется, – сердобольно произнесла Аня.
– Я так похож на алкоголика?
– Нет, но… После лагеря мужчины часто помногу пьют.
– Что-то у нас не о том разговор, Аня. Вы простите меня за вчерашнее. Мне очень горько за эту обиду, я ведь знаю вашего отца.
– И я вас еще девчонкой видела. Вы к нам с мамой заходили, когда в отпуск приезжали. От отца посылку передали. Дыни, помню, были сушеные.
– Но тогда вы жили в Ясеневе в трехкомнатной квартире на Литовском бульваре возле кинотеатра "Ханой".
– Там сейчас мама с сестрой живут. А я ведь уже побывала замужем. Эту квартиру нам сделали родители мужа, разменяли свою пятикомнатную.
Скиф не так представлял себе этот разговор. Он думал, что Аня примется рассказывать о знакомых, однополчанах, но она была его лет на двенадцать моложе. Что у них могло быть общего? Его обманула ее чересчур взрослая внешность. Иногда ее можно было принять почти за его ровесницу.
– Я хотел бы, – наконец-то осмелился Скиф подойти к главному, – встретиться с полковником Павловым, если вы не против.
Скорбные огоньки заметались в глубине ее глаз.
– Папа погиб при выводе войск из Афганистана. – И, чего-то смутившись, она зашторила эти огоньки взмахом ресниц.
– Вчера я встречался с однополчанами. Мне никто не сказал об этом.
– Все предпочитают об этом молчать, Скиф. Он погиб в Москве. Застрелился в машине, когда его везли из аэропорта. Так сказали люди из прокуратуры.
– Могу сказать лишь одно, Аня: гвардии полковник Павлов офицерскую честь на медные пятаки не менял.
– И мужа моего вы знали. Леша Белов, после вас командовал батальоном.
– Лешка Белов такую женщину бросил?!
– Леша Белов… Майор Белов погиб в Чечне в первую же неделю войны. Тело так и не нашли. Похоронили какие-то тряпки военные. В церкви свечку поставила…
Застучали дробные молоточки в голове Скифа – последствие контузии под Скопле, – сжались ладони в кулаки. Бетонной плитой навалилась вдруг на плечи тоска. Тоска и щемящая жалость к сидящей напротив, красивой и распятой за чужие грехи, как сама Россия, молодой женщине – дочери его боевою командира.
– А вы не бандит и не рэкетир? – вдруг с наивной простотой спросила Аня.
Преодолевая боль в висках, Скиф оторопело посмотрел на нее.
– Не обижайтесь, – спохватилась она. – Столько наших общих знакомых пошли так зарабатывать. Даже меня по старой памяти подкармливать грязными деньгами пытались.
– Не взяли?
– Страшно, – она, как маленькая, зябко повела плечами. – И про вас мне такие страхи рассказывали.
Будто вас уже и повесили за зверства на Кавказе и что вы в Сибири какую-то армию собрали и грабите железную Дорогу. Я когда вашу жену по телевизору вижу, так все эти россказни вспоминаю.
Скиф по-настоящему рассмеялся.
– Мне очень жаль, что я ненароком впутал вас в эти игры, которые крутит кто-то там за моей спиной.
А так бы хотелось хоть изредка наведываться к вам в гости.
– Правда? – обрадовалась Аня. – Так ходите почаще, пожалуйста.
– Я на вас только беду накличу, – невесело покачал головой Скиф.
– Куда уже больше, – улыбнулась Аня.
Дома их встретил Засечный, голый по пояс, с завернутым в полотенце пацаном на руках. Тот изо всех сил дрыгал ногами.
– Ты откуда это, Семен, родню завел?
– Это Борька по кличке Баксик. В гаражах на тряпках спал. Чернее негра ночью… Вот взял, чтоб отмыть добела Знакомьтесь.
– Да мы уже по гаражу знакомы. Семен, его родители всполошатся, еще с милицией начнут разыскивать.
– Его родители сами, как черт от ладана, от милиции шарахаются. Батя его сел, и, видать, надолго, а мать мы на Курском вокзале навестили. Валяется на полу в переходе, морда коричневая, как у торговки в Мозамбике.
– Давайте-ка его мне, – сказала Аня. – Вы столько грязи на нем оставили.
– Мало тебе, что сам чуть пулю в голову не получил, так еще и мальчишку хочешь погубить.
– Не бойся, Скиф, я уже с Лопой договорился. Он его к себе в этот детский сад на службу в казачки возьмет.
– Мал он еще для службы. Ему учиться надо, – вконец расстроился Скиф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58