Как ты думаешь, я не стану инвалидом? У меня там как большая полость.
– Не, ты что! Если тебе легче, то, наверное, самое страшное позади. Просто кожа на голове рассечена.
Егор помог Денису подняться и отвел его домой. Он обещал заглянуть через часок. Потом Егор пошел к себе и, как только оказался дома, даже не взглянув в зеркало, направился в кабинет отца. К счастью, стол оказался незапертым. Егор выдвинул средний ящичек и из-под стопки каких-то бумаг извлек тяжелый газовый револьвер. Затем он спрятал его под курткой и отправился на улицу. Он знал, где искать Логинова. Скорее всего тот сейчас в своем старом дворе рассказывает таким же подонкам, как сам, какие они герои.
Егор не ошибся. В самом центре уютного московского двора, под пожелтевшими кленами, были расположены теннисный стол и несколько лавок. Там они все и сидели. Играли – кто в теннис, кто в карты.
Егор направился прямо к ним. Когда Логинов его увидел, он сразу начал кричать:
– Что, Тропинин, тебе мало?! Пришел еще? Еще хочешь получить?!
Но Егор уже видел испуг в глазах Логинова.
– Колян, это ты, что ль, его так разукрасил? – спросил кто-то.
– Я! Сейчас еще добавлю…
– Не добавишь, паршивый придурок!
– Чего?! Оборзел?..
– Больной садист.
И Егор извлек из-под куртки револьвер.
– Ты чего, ты, козел! Такими вещами не шутят! Спрячь немедленно!
– Я не шучу. – Егор взвел курок. Логинов, словно завороженный, глядел, как барабан повернулся.
– Запомни, Коля Логинов и вы все, в следующий раз здесь будет пуля. Если подойдешь еще ко мне или к Денису ближе чем на пять метров, здесь будет пуля! Запомни, КОЛЯША…
И Егор спустил курок. Сухой выстрел, эхо в осеннем небе, перепуганные птицы. Логинов повалился на землю, все бросились врассыпную. Газ начал разъедать глаза. Егор убрал пистолет и зашагал прочь. Казалось, он идет как во сне. Никто его не останавливал, да он ни от кого и не прятался. Соседские старушки решили, что это опять какие-то опасные шалости «этой нехорошей компании». Придя домой, Егор положил револьвер на место и направился в ванную. Из зеркала на него смотрело опухшее лицо, губа и нос были рассечены, на ухе была рана, и она кровоточила. «Припухлости под глазами завтра станут синяками», – подумал Егор и увидел, как по его щекам текут слезы.
– И пусть слезы! – горько проговорил Егор. И расплакался. Расплакался, как маленький.
С тех пор прошло почти три месяца. И Егор, и Денис, и Логинов старались больше не вспоминать о происшедшем. Даже странно, как будто ничего и не было. Логинов иногда что-то бурчал себе под нос, но дальше этого дело не шло. Только многие за глаза стали называть Логинова Коляшей. Он делал вид, будто этого не знает.
Осень сменилась зимой, и вот Егор идет по хрустящему свежевыпавшему снегу к своему другу Денису на четырнадцатый день рождения. Кругом наклеены портреты каких-то подозрительных типов из тех, что без конца вещают по телевизору, – скоро выборы. Родители Егора о чем-то постоянно спорят на кухне с друзьями, а потом называют себя «вшивой российской интеллигенцией» и говорят, тяжело вздыхая:
– Что нас ждет впереди?!
А Егор думал, что они все скорее всего рехнулись. От привычки все видеть в дурном свете да еще увлекаться политикой. Какая тоска! Ведь в мире столько интересного, и все будет хорошо. Взять хотя бы их отношения с Денисом. После этой драки они стали настолько близки и неразлучны, что Егор иногда недоумевал, как это они раньше не нашли друг друга. Казалось, они дружат всю жизнь, а не каких-то там (от весенних каникул до декабря) девять месяцев.
Егор сделал Денису прекрасный подарок: две кассеты с самыми свежими фильмами ужасов и мистики (включая «Дракулу» Френсиса Копполы) и трехтомник Стивена Кинга. Уж неизвестно почему, но Денис все это обожает. Егору тоже нравились вещи в таком духе, но на самом деле фильмы он любил другие. Конечно, и фантастику, и приключения, и динозавров он смотрел с удовольствием, но больше всего он любил «настоящее» кино. Европейское и отечественное. И очень редко что-нибудь стоящее удавалось снять американцам. Ну, кроме молодых ребят из Нью-Йоркской школы и этой вездесущей компании Великого и Ужасного Тарантино. Мама Егора была, как она сама себя величала, киноманкой и таскала его с собой в «Иллюзион» смотреть фильмы Феллини и другую классику. Егор это помнил. Он любил маму. А Денису его мать, казалось, тихо действовала на нервы. Она была художницей, и, к своему великому стыду, Егор прозвал ее «отмороженной» или «декаденткой». Денису он об этом не говорил, но никак не мог понять, как у такой эксцентричной мамаши мог вырасти такой спокойный и уравновешенный сын. Сама она называла себя Люси. Денис и все окружающие – тоже. Люси расхаживала по квартире в каких-то немыслимых нарядах – разноцветных шалях с кисточками, хламидах и кимоно, исписанных диковинными знаками, – и постоянно пила пиво. При этом она оставалась на зависть подругам подозрительно худой. Отца у них не было. За свою жизнь Денис выслушал все возможные версии собственной безотцовщины: от традиционной – капитан дальнего плавания – до весьма экстравагантной – агент КГБ, внедренный в западный шоу-бизнес в роли кинозвезды. Несколько раз, когда количество выпитого пива превышало критическую норму, Люси устраивала просмотры голливудских фильмов с их «папой» в главной роли. Однажды «папа» даже играл Джеймса Бонда.
Егор позвонил в дверь.
– Мальчики, быстро открывать! – раздался из-за двери бодрый голос Люси. – Гость валит просто косяком – гость пошел!
А Егор думал, в чем же на сей раз предстанет веселая Денискина мамашка. В его прошлый визит Люси походила на оксфордского профессора и после того, как накормила ребят ужином, показала им свою новую незаконченную работу – множество искривленных пространств, как матрешки, входят одно в другое; глаза, полные ужаса, глаза, полные иронии и лукавства; в нижней части картины – разрыв общей ткани полотна, и там восходит солнце… И то ли потому, что за солнечным кругом были прорисованы глаза, то ли еще почему, но создавалось ощущение, что какой-то мощный и спокойный взгляд наблюдает за вами из этого разрыва.
– А что это? – спросил тогда Егор.
В ответ Люси прочитала целую лекцию, и смысл ее сводился к тому, что Создатель вдохнул жизнь в множество Миров, а Человек – всего лишь зеркало для Создателя, и все множество Миров он видит в этом зеркале.
– …Ну тогда другое дело, – произнес слегка ошарашенный Егор, а Денис лишь ухмыльнулся.
– Это что! – говорил позже Денис, когда они спускались по лестнице. – Иногда она несет такую пургу!.. Редко, конечно, обычно она – совершенно нормальный человек. Как-то она мне сказала, что где-то есть мост, который соединяет берег искусства и берег науки, берег религий и еще много разных берегов. И «тело» этого моста сделано из того же материала, из которого состоит Любовь. Это ее фраза, слово в слово. Я ничего в этом не понял, чушь скорее всего, но звучит красиво. Она иногда говорит странные вещи, но нечасто, и все равно я ее люблю.
…На сей раз Люси была увлечена Тибетом. Тибет – колыбель человечества, поэтому праздник предполагалось выдержать в гималайском стиле. Но так как никто из друзей Дениса особой привязанности к «колыбели человечества» не питал, Люси сочла возможным ограничиться китайской кухней. Ей удалось продать пару своих самых шизоидных (как выразился Денис) работ какому-то банку, в котором все, вплоть до управляющего, считали себя чуть ли не тайными адептами оккультизма, и теперь Люси была при деньгах. Она наготовила больше десятка блюд, половину с использованием негритянско-китайских соусов «Анкл Бенз», всем выдали палочки, было вкусно и забавно. Нона– полная и царственная грузинка, подруга Люси – испекла по собственному рецепту огромный шоколадно-ореховый торт, и ребята единодушно присвоили ему звание Самого Вкусного Торта в Мире. Так же, как Люси обожала пиво. Нона не расставалась с сигаретой, она постоянно что-то там колдовала с картами и была в курсе всех астрологических новостей. Ребятам Нона очень Нравилась; Егор считал, что в молодости она была потрясающе красива.
Люси решила не экспериментировать с рисовой водкой («пьяный тинейджер опасней пылесоса», – заметила по этому поводу Нона), но пива ребята получили вдоволь. Нона рассказывала о том, как она летала в детстве к феям. Люси невозмутимо заявила, что она и сейчас летает, а в последний раз пролетала над вершинами Гкмалаев (в этот момент Денис подмигнул Егору) и видела Город Цезарей. На что Нона ответила, что хватит пугать детей всякой ерундой, пора собирать старые кости и дуть на спектакль Романа Виктюка. При этом обе дамы весело переглянулись, заявив, что пришло время приобщиться к «новой мужской культуре», заодно освободив представителей молодежной кулыуры от своего застойного общества. Как только они ушли, Денис дал команду «расслабиться», объявив дискотеку, и небрежно бросил через плечо:
– В моем доме не целоваться! Если только с именинником. – А потом затащил Егора на кухню покурить. – Вот, раз пошла такая пьянка… – Денис извлек нераспечатанную пачку сигарет «Кэмел», и ребята в один голос весело прокричали:
– Только для настоящих мужчин – «Кэмел-Троффи» – сигареты «Верблюд»!
У Дениса была очень живописная кухня – они ее делали с Люси собственными руками: длинный деревянный стол, вдоль стола идут скамейки. На цепях подвешены скрипящие полки с разными экзотическими безделушками, в углу что-то наподобие рыбацкой сети, а под потолком – большое колесо-люстра, которую при желании можно было считать штурвалом пиратского корабля.
Денис торжественно открыл пачку «Кэмел».
– Ничего, старик, когда-нибудь и мы отправимся в настоящее путешествие «Кэмел-Троффи»…
– Как раз говорят, что в этих соревнованиях участвуют не профессионалы, а любители. – У Егора загорелись глаза. – Может, удастся?!
– Если у меня когда-нибудь будет много денег, я их буду тратить только на путешествия!
Они с удовольствием сделали по глубокой затяжке, выпуская густой влажный дым, превращающий кухню в африканскую саванну, а потом Денис, неожиданно смущаясь, сказал:
– Старик, ты только не подумай, что у нас вся семейка слегка чокнутая. Обещаешь?!
– Конечно… Я так и не думаю. Ты чего это?!
– Потому что я должен тебе что-то рассказать. Только – никому! Обещаешь?
– Дениска…
– Понимаешь, старик, что-то со мной не то… Я никому об этом не говорил…
– Чего не говорил?
– О новых игровых автоматах. Мы ходили тогда с ребятами, помнишь, я рассказывал?.. Ну, потом там со мной… это…
– Да знаю я все! Ты тогда просто перепугался, с любым может случиться.
– Не в этом дело. Люси запретила мне туда ходить, она сказала, что это плохое место. А я хожу каждый день и сегодня тоже…
– Ни фига себе!.. Ты чего – дочь миллионера?
– Не смейся. Понимаешь, тянет меня к этим игровым автоматам.
– Еще бы не тянуло – суперкомпьютер! Всех тянет. Говорят, так здорово – маму родную забудешь! Ну что я тебе рассказываю…
– Со мной это по-другому…
– А на Западе эти игры вообще как форма наркомании, даже к психиатрам обращаются.
– Егор, послушай: когда я пришел после того, как… я…
– Ну ясно, после того раза.
– Да… Так вот, когда я пришел в тот четверг, у меня и денег-то было чуть-чуть. А Робкоп, это который на автоматах сидит, сказал, что старым клиентам – полцены!
– Классно!
– А я-то был всего второй раз.
– Значит, у них такая политика – заманить клиента! Капитализм.
– Вот именно, заманить…
– Радоваться надо. Я б с удовольствием заделался старым клиентом.
– Понимаешь, там еще несколько ребят играют вместе со мной. С них он берет по полной кассе, я специально наблюдал. А мне на следующей неделе вообще до семидесяти пяти процентов скинуть обещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Не, ты что! Если тебе легче, то, наверное, самое страшное позади. Просто кожа на голове рассечена.
Егор помог Денису подняться и отвел его домой. Он обещал заглянуть через часок. Потом Егор пошел к себе и, как только оказался дома, даже не взглянув в зеркало, направился в кабинет отца. К счастью, стол оказался незапертым. Егор выдвинул средний ящичек и из-под стопки каких-то бумаг извлек тяжелый газовый револьвер. Затем он спрятал его под курткой и отправился на улицу. Он знал, где искать Логинова. Скорее всего тот сейчас в своем старом дворе рассказывает таким же подонкам, как сам, какие они герои.
Егор не ошибся. В самом центре уютного московского двора, под пожелтевшими кленами, были расположены теннисный стол и несколько лавок. Там они все и сидели. Играли – кто в теннис, кто в карты.
Егор направился прямо к ним. Когда Логинов его увидел, он сразу начал кричать:
– Что, Тропинин, тебе мало?! Пришел еще? Еще хочешь получить?!
Но Егор уже видел испуг в глазах Логинова.
– Колян, это ты, что ль, его так разукрасил? – спросил кто-то.
– Я! Сейчас еще добавлю…
– Не добавишь, паршивый придурок!
– Чего?! Оборзел?..
– Больной садист.
И Егор извлек из-под куртки револьвер.
– Ты чего, ты, козел! Такими вещами не шутят! Спрячь немедленно!
– Я не шучу. – Егор взвел курок. Логинов, словно завороженный, глядел, как барабан повернулся.
– Запомни, Коля Логинов и вы все, в следующий раз здесь будет пуля. Если подойдешь еще ко мне или к Денису ближе чем на пять метров, здесь будет пуля! Запомни, КОЛЯША…
И Егор спустил курок. Сухой выстрел, эхо в осеннем небе, перепуганные птицы. Логинов повалился на землю, все бросились врассыпную. Газ начал разъедать глаза. Егор убрал пистолет и зашагал прочь. Казалось, он идет как во сне. Никто его не останавливал, да он ни от кого и не прятался. Соседские старушки решили, что это опять какие-то опасные шалости «этой нехорошей компании». Придя домой, Егор положил револьвер на место и направился в ванную. Из зеркала на него смотрело опухшее лицо, губа и нос были рассечены, на ухе была рана, и она кровоточила. «Припухлости под глазами завтра станут синяками», – подумал Егор и увидел, как по его щекам текут слезы.
– И пусть слезы! – горько проговорил Егор. И расплакался. Расплакался, как маленький.
С тех пор прошло почти три месяца. И Егор, и Денис, и Логинов старались больше не вспоминать о происшедшем. Даже странно, как будто ничего и не было. Логинов иногда что-то бурчал себе под нос, но дальше этого дело не шло. Только многие за глаза стали называть Логинова Коляшей. Он делал вид, будто этого не знает.
Осень сменилась зимой, и вот Егор идет по хрустящему свежевыпавшему снегу к своему другу Денису на четырнадцатый день рождения. Кругом наклеены портреты каких-то подозрительных типов из тех, что без конца вещают по телевизору, – скоро выборы. Родители Егора о чем-то постоянно спорят на кухне с друзьями, а потом называют себя «вшивой российской интеллигенцией» и говорят, тяжело вздыхая:
– Что нас ждет впереди?!
А Егор думал, что они все скорее всего рехнулись. От привычки все видеть в дурном свете да еще увлекаться политикой. Какая тоска! Ведь в мире столько интересного, и все будет хорошо. Взять хотя бы их отношения с Денисом. После этой драки они стали настолько близки и неразлучны, что Егор иногда недоумевал, как это они раньше не нашли друг друга. Казалось, они дружат всю жизнь, а не каких-то там (от весенних каникул до декабря) девять месяцев.
Егор сделал Денису прекрасный подарок: две кассеты с самыми свежими фильмами ужасов и мистики (включая «Дракулу» Френсиса Копполы) и трехтомник Стивена Кинга. Уж неизвестно почему, но Денис все это обожает. Егору тоже нравились вещи в таком духе, но на самом деле фильмы он любил другие. Конечно, и фантастику, и приключения, и динозавров он смотрел с удовольствием, но больше всего он любил «настоящее» кино. Европейское и отечественное. И очень редко что-нибудь стоящее удавалось снять американцам. Ну, кроме молодых ребят из Нью-Йоркской школы и этой вездесущей компании Великого и Ужасного Тарантино. Мама Егора была, как она сама себя величала, киноманкой и таскала его с собой в «Иллюзион» смотреть фильмы Феллини и другую классику. Егор это помнил. Он любил маму. А Денису его мать, казалось, тихо действовала на нервы. Она была художницей, и, к своему великому стыду, Егор прозвал ее «отмороженной» или «декаденткой». Денису он об этом не говорил, но никак не мог понять, как у такой эксцентричной мамаши мог вырасти такой спокойный и уравновешенный сын. Сама она называла себя Люси. Денис и все окружающие – тоже. Люси расхаживала по квартире в каких-то немыслимых нарядах – разноцветных шалях с кисточками, хламидах и кимоно, исписанных диковинными знаками, – и постоянно пила пиво. При этом она оставалась на зависть подругам подозрительно худой. Отца у них не было. За свою жизнь Денис выслушал все возможные версии собственной безотцовщины: от традиционной – капитан дальнего плавания – до весьма экстравагантной – агент КГБ, внедренный в западный шоу-бизнес в роли кинозвезды. Несколько раз, когда количество выпитого пива превышало критическую норму, Люси устраивала просмотры голливудских фильмов с их «папой» в главной роли. Однажды «папа» даже играл Джеймса Бонда.
Егор позвонил в дверь.
– Мальчики, быстро открывать! – раздался из-за двери бодрый голос Люси. – Гость валит просто косяком – гость пошел!
А Егор думал, в чем же на сей раз предстанет веселая Денискина мамашка. В его прошлый визит Люси походила на оксфордского профессора и после того, как накормила ребят ужином, показала им свою новую незаконченную работу – множество искривленных пространств, как матрешки, входят одно в другое; глаза, полные ужаса, глаза, полные иронии и лукавства; в нижней части картины – разрыв общей ткани полотна, и там восходит солнце… И то ли потому, что за солнечным кругом были прорисованы глаза, то ли еще почему, но создавалось ощущение, что какой-то мощный и спокойный взгляд наблюдает за вами из этого разрыва.
– А что это? – спросил тогда Егор.
В ответ Люси прочитала целую лекцию, и смысл ее сводился к тому, что Создатель вдохнул жизнь в множество Миров, а Человек – всего лишь зеркало для Создателя, и все множество Миров он видит в этом зеркале.
– …Ну тогда другое дело, – произнес слегка ошарашенный Егор, а Денис лишь ухмыльнулся.
– Это что! – говорил позже Денис, когда они спускались по лестнице. – Иногда она несет такую пургу!.. Редко, конечно, обычно она – совершенно нормальный человек. Как-то она мне сказала, что где-то есть мост, который соединяет берег искусства и берег науки, берег религий и еще много разных берегов. И «тело» этого моста сделано из того же материала, из которого состоит Любовь. Это ее фраза, слово в слово. Я ничего в этом не понял, чушь скорее всего, но звучит красиво. Она иногда говорит странные вещи, но нечасто, и все равно я ее люблю.
…На сей раз Люси была увлечена Тибетом. Тибет – колыбель человечества, поэтому праздник предполагалось выдержать в гималайском стиле. Но так как никто из друзей Дениса особой привязанности к «колыбели человечества» не питал, Люси сочла возможным ограничиться китайской кухней. Ей удалось продать пару своих самых шизоидных (как выразился Денис) работ какому-то банку, в котором все, вплоть до управляющего, считали себя чуть ли не тайными адептами оккультизма, и теперь Люси была при деньгах. Она наготовила больше десятка блюд, половину с использованием негритянско-китайских соусов «Анкл Бенз», всем выдали палочки, было вкусно и забавно. Нона– полная и царственная грузинка, подруга Люси – испекла по собственному рецепту огромный шоколадно-ореховый торт, и ребята единодушно присвоили ему звание Самого Вкусного Торта в Мире. Так же, как Люси обожала пиво. Нона не расставалась с сигаретой, она постоянно что-то там колдовала с картами и была в курсе всех астрологических новостей. Ребятам Нона очень Нравилась; Егор считал, что в молодости она была потрясающе красива.
Люси решила не экспериментировать с рисовой водкой («пьяный тинейджер опасней пылесоса», – заметила по этому поводу Нона), но пива ребята получили вдоволь. Нона рассказывала о том, как она летала в детстве к феям. Люси невозмутимо заявила, что она и сейчас летает, а в последний раз пролетала над вершинами Гкмалаев (в этот момент Денис подмигнул Егору) и видела Город Цезарей. На что Нона ответила, что хватит пугать детей всякой ерундой, пора собирать старые кости и дуть на спектакль Романа Виктюка. При этом обе дамы весело переглянулись, заявив, что пришло время приобщиться к «новой мужской культуре», заодно освободив представителей молодежной кулыуры от своего застойного общества. Как только они ушли, Денис дал команду «расслабиться», объявив дискотеку, и небрежно бросил через плечо:
– В моем доме не целоваться! Если только с именинником. – А потом затащил Егора на кухню покурить. – Вот, раз пошла такая пьянка… – Денис извлек нераспечатанную пачку сигарет «Кэмел», и ребята в один голос весело прокричали:
– Только для настоящих мужчин – «Кэмел-Троффи» – сигареты «Верблюд»!
У Дениса была очень живописная кухня – они ее делали с Люси собственными руками: длинный деревянный стол, вдоль стола идут скамейки. На цепях подвешены скрипящие полки с разными экзотическими безделушками, в углу что-то наподобие рыбацкой сети, а под потолком – большое колесо-люстра, которую при желании можно было считать штурвалом пиратского корабля.
Денис торжественно открыл пачку «Кэмел».
– Ничего, старик, когда-нибудь и мы отправимся в настоящее путешествие «Кэмел-Троффи»…
– Как раз говорят, что в этих соревнованиях участвуют не профессионалы, а любители. – У Егора загорелись глаза. – Может, удастся?!
– Если у меня когда-нибудь будет много денег, я их буду тратить только на путешествия!
Они с удовольствием сделали по глубокой затяжке, выпуская густой влажный дым, превращающий кухню в африканскую саванну, а потом Денис, неожиданно смущаясь, сказал:
– Старик, ты только не подумай, что у нас вся семейка слегка чокнутая. Обещаешь?!
– Конечно… Я так и не думаю. Ты чего это?!
– Потому что я должен тебе что-то рассказать. Только – никому! Обещаешь?
– Дениска…
– Понимаешь, старик, что-то со мной не то… Я никому об этом не говорил…
– Чего не говорил?
– О новых игровых автоматах. Мы ходили тогда с ребятами, помнишь, я рассказывал?.. Ну, потом там со мной… это…
– Да знаю я все! Ты тогда просто перепугался, с любым может случиться.
– Не в этом дело. Люси запретила мне туда ходить, она сказала, что это плохое место. А я хожу каждый день и сегодня тоже…
– Ни фига себе!.. Ты чего – дочь миллионера?
– Не смейся. Понимаешь, тянет меня к этим игровым автоматам.
– Еще бы не тянуло – суперкомпьютер! Всех тянет. Говорят, так здорово – маму родную забудешь! Ну что я тебе рассказываю…
– Со мной это по-другому…
– А на Западе эти игры вообще как форма наркомании, даже к психиатрам обращаются.
– Егор, послушай: когда я пришел после того, как… я…
– Ну ясно, после того раза.
– Да… Так вот, когда я пришел в тот четверг, у меня и денег-то было чуть-чуть. А Робкоп, это который на автоматах сидит, сказал, что старым клиентам – полцены!
– Классно!
– А я-то был всего второй раз.
– Значит, у них такая политика – заманить клиента! Капитализм.
– Вот именно, заманить…
– Радоваться надо. Я б с удовольствием заделался старым клиентом.
– Понимаешь, там еще несколько ребят играют вместе со мной. С них он берет по полной кассе, я специально наблюдал. А мне на следующей неделе вообще до семидесяти пяти процентов скинуть обещал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75