А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Бандиту удалось выбить из рук «ментовки» автомат, даже повалить ее на мягкий мох. Но вдруг женское колено резко ударило контрабандиста в пах, мягкие женские пальчики вдруг превратились в железные стержни, впившиеся в его глаза.
Когда подбежали омоновцы, великан, обливаясь слезами, катался по земле, а женщина стояла над ним, отряхивая с форменной одежды прилипшие листья…
— У кого ты служишь? И — кем?
Качек немного успокоился. Он попрежнему жадно глядел на заманчивую женскую фигурку, переступал с ноги на ногу, пальцы рук шевелились. Но перестал заикаться и говорил более или менее связно.
— Служу у важного… господина. Главный телохранитель.
— И во сколько освобождаешься?
— Как получится. В восемь, иногда — в десять вечера… Ежели, конечно, боссу не приспичит погулять… по холодку. С псиной… Животная большая, в полроста хозяина. Босс базарит: ты, Чумбук, на мово кобеля похож, — не стесняясь окружающих, зарыготал телохранитель. — Как завидит псина Ушатого, враз начинает скрестись в дверь. Выведи, мол, пописать…
— Значит, важный господин? — Василиса талантливо изобразила восторг первооткрывателя. — Никогда ранее не доводилось встречать. Все больше торгаши попадаются… Да еще большая умная собачка! Какая прелесть!
Чумбук задрал сплюснутую голову. Василисе даже показалось — надулся. Еще бы не надуться! Если хвалят господина и его «животное», часть славы неизбежно попадает на ближайшего помощника.
Конечно, способ, избранный лейтенантом госбезопасности, на редкость примитивен. Человек с мало-мальски развитыми мозгами вряд ли попался бы на провонявшегося червячка. Но у Чумбука мозги либо заплесневели, либо, по причине редкого употребления, превратились в лишний придаток.
— Сделайте мне одолжение — познакомьте с хозяином…
— Обязательно. Ушатый послушается моего… это самое… совета… Вчерась пса не выгуливал, — задумчиво поглядел Чумбук на застекленный прилавок с конфетными наборами. Будто именно там находилось решение хозяина. — Позавчера тожеть… поленился. Значит, завтра обязательно… прогуляется? Приходи к девяти — поглядишь…
После этого разговора Василиса, предварительно посоветовавшись с мужем, и позвонила Собкову…
После встречи с киллером Баянов ощутил необычную растерянность. Как поступить, какое принять решение? Фактически Пуля отказался учавствовать в планируемом покушении на генерала-оппозиционера. Пусть туманно, оставив у «мененджера» надежду на возможное согласие, но капитан отлично понимает: он на курок не нажмет. Причину не имеет значения, главное — факт.
По всем существующим правилам следует немедленно доложить руководству. Ведь ответственность за операцию возложена на Баянова, при ее провале его не помилуют. Но, с другой стороны, киллер спас Петьку. Какое моральное право имеет отец подставить спасителя сына? А что грозит ослушнику — тоже известно: ликвидация. Неважно какими способами и под каким прикрытием, но Собкова уберут. Для пресечения расползания опасных слухов.
Вдруг помилованный терминатор вырвется в ту же Америку, попросит политического убежища? На прессконференциях и на страницах газет выложит такое, что не раз икнется российским политикам и дипломатам.
Сидя за служебным столом, расхаживая по коридору, обедая в столовой, изучая полученные оперданные, короче, занимаясь обычными делами, Баянов не мог выбросить из головы гамлетовскую проблему: быть или не быть? Иногда мелькала чудовищная мысль бросить службу, квартиру, Москву, попрощаться с могилкой жены и по подложным документам рвануть в ту же гостеприимную, черт бы ее подрал, Америку. Вместе с Петькой и… Пулей.
Разве мало осело там российских разведчиков и контрразведчиков? Живут припеваючи, получают за публикации многочисленных секретов солидные денежки. Один солидное даже ранчо прибомбил.
Чем хуже капитан госбезопасности Баянов? За время службы столько скопилось в памяти фактов, фамилий, осуществленных и проваленных планов — на два ранчо хватит и еще останется.
Николай Семенович брезгливо отверг предательскую мыслишку. Видимо, крепко засело в нем пионерско-комсомольско-партийное воспитание. Превратилось в непрошибаемую баррикаду, от которой отлетают мечты о безоблачной жизни где-нибудь во Флориде либо Бразилии.
И все же, что делать с дерзким киллером? Доложишь Фломину, а вызванный на ковер Собков возмутится. Кто отказался, я? Вы что, дорогие руководители, сбрендили? Давайте наводку, готовьте позицию, подставляйте клиента, неважно, кто он — генерал либо обычный писака.
В каком тогда положении окажется куратор особосекретной группы? Кто после этого доверит ему серьезные задания? Мало того, при очередной кадровой перетряске бездарного капитанишку вышибут за двери. С последующей пропиской на кладбище.
Долго Баянов раздумывал и прикидывал. С одной стороны — благодарность за спасение сына, с другой — служебная карьера. То благодарность перевешивала карьеру, то, наоборот, карьера — благодарность.
На второй день решение было принято: полупризнаться. Облечь доклад в форму, которая не позволит начальству поставить жирную точку. И на Собкове, и на его кураторе. Будто дырку во лбу. Или — в горле.
Полковник словно подслушал настроение подчиненного. Телефонный звонок секретарши прозвучал угрожающей мелодией. Слава Богу, пока не похороной.
— Николай Семенович, вас приглашают. Поторопитесь.
Зная повадки начальства, торопиться Баянов не стал — медленно шел по коридору, раскланиваясь с коллегами и просто знакомыми, вежливо посылал ласковые улыбки женщинам. Посмотришь со стороны — на душе офицера мир и покой, ничто его не тревожит, ничего ему не грозит.
На самом деле, и тревожило, и грозило. Снова снежной лавиной навалились сомнения, в голове сменяли друг друга цветные кадры с непременным присутствием в них Пули. Укоризненно качает головой, демонстрирует не знающий промаха «диктатор».
И — другие кадры. Платежные ведомости с цифрами, отображающими должностные оклады капитана: сегодняшние и возможно завтрашние. Ярко светятся майорские погоны.
Что выбрать?
— Как проходит подготовка? — Фломин очистил стол от папок. Будто приготовил место для капитанского донесения. — Кто уже задействован и кого собираетесь задействовать дополнительно? Чем занимается Пуля?
Четкие вопросы, будто строчки в анкете, которые в конечном итоге определят профпригодность капитана. Баянов предпочел начать с ответа на последний.
— Собков ликвидировал авторитета, знающего его прошлое. Заодно освободил моего сына. Сейчас я разрешил ему убрать еще одного. Ушатого. После этого он сосредоточится на выполнении известного вам задания. По моему мнению, в намеченной операции примут участие, кроме Пули, два боевика: Щедрый и Доска. Прикрытие — семья Виковых. Предварительная беседа с Пулей по поводу операции состоялась. В принципе, реакция положительная…
— Почему «в принципе»? — резко перебил полковник. — Имеются сомнения?
Можно подумать, что Фломин недавно на свет народился. Неужели не понимает: Собков обладает удивительным нюхом, за версту чует грозящую ему опасность. Говорить с ним — сплошная мука. Упрется рогами, набычится, танком не собьешь. И задает такие острые вопросы — впору порезаться.
— Юрий Львович, вам ведь известен сложный характер Пули, — с вежливой укоризной тихо проговорил Баянов. — Пока не обдумает, не ощупает со всех сторон — слова не скажет.
Полковник задумался. Заходил по кабинету. Попутно поправил томики мемуаров, заменившие в шкафу сочинения Ленина, провел пальцем по графину с водой. Будто стер пыль.
— Ну, что ж, психологическая проработка операции — ваша задача. Уверен
— справитесь. Теперь о конкретных участниках. О Щедром стоит подумать, но окончательное решение — после консультации с генералом. Виковы — резерв. На сегодня — непосредственные исполнители: Пуля и Доска… Более тщательно проработайте маскировку операции… Когда окончательные переговоры?
— Обещал в конце недели.
— Терпит… После завершения операции… Вам все ясно?
Баянов поколебался. Жесткий взгляд полковника подстегивал его, не оставлял времени для размышления.
— Нулевой вариант, — с трудом удерживаясь от нервной дрожи,
проговорил он.
— Точно… Исполнители?
— Доска… Завершение — Виковы.
Нулевой вариант — физическое устранение. «Завершение» — ликвидация самих киллеров.
— Почему не задействовать Банину? Бытовуха — отличная маскировка!
Баянов представил себе Ксану, стреляющую в голову мужа и внутренне содрогнулся. Не по причине жалости — просто не вписывается Ксана в образ «киллерши».
— Она никогда на это не пойдет! — твердо, слишком твердо, возразил капитан. — Они любят друг друга…
— Хм, значит, любят? — рассмеялся полковник, будто услышал забавный анекдот. — Все же проработайте и эту возможность.
Чурка с дырками для гляделок, про себя ругался Баянов, покинув кабинет Фломина. Любовь, дружба, непризнь, короче, все человеческое для него одни только средства для достижения поставленной цели. Готов все испоганить, облить нечистотами.
Разве, на самом деле, пока не поздно, прихватить с собой сына, выправить загранпаспорт с визами и — адью, дорогие, черт бы вас драл, начальнички! Документы — не проблема, друзья помогут. Выбраться посложеней, но и здесь имеются «окна». Поможет Клименко из украинской Беспеки. Не откажется подставить плечо. Только не надо открываться. Сказать: по заданию руководства. Какого — не имеет значения. Хохлу не интересно.
Сколько уже раз в голове фээсбэшника мелькали подобные мысли и каждый раз он не решался на последний шаг. Кажется, сейчас основательно припекло.
В своей комнате — слава Богу, напарник сейчас в отпуску! — Баянов раздраженно швырнул на подоконник коричневую папку с тисненной надписью «На доклад». Залпом выпил стакан газировки и склонился над столом. Ладонями сжал ноющую голову… Приговоренный к смерти киллер — спаситель сына… В дурном сне не приснится!… Майорские погоны, карьера… Повышенный оклад… Неминуемая ликвидация… Бегство за рубеж…
Короткие фразы выпрыгивали в голове на подобии мишеней в тире. Баянов «сбивал» их прицельными выстрелами. Они упрямо торчали перед ним. Ехидно покачивались.
Судьба Пули предрешена. Ни Бог, ни Сатана ему не помогут. Тем более, бессилен его куратор. Который, наверняка, тоже приговорен… Что еще говорил Грызун? Ах, да, попытаться не просто ликвидировать Пулю — замаскировать ликвидацию «бытовухой».
Машинально снял трубку и набрал знакомый номер.
Банина ответила сразу. Будто сидела рядом с аппаратом, не сводя с него ожидающего взгляда.
— Вас слушают.
Голос — тихий, усталый, в нем — нечеловеческая напряженность. Сейчас на голову женщины свалится еще одна, дай Бог, последняя, неприятость.
— Как здоровье, настроение? — с отеческой заботой осведомился «мененджер».
— Норма.
— Почему не звонишь? Забыла? Я уже беспокоиться начал — вдруг заболела сама либо занемог муженек. Как он?
— Норма.
— Знаю — надоел, но ничего не поделаешь, приходится опекать…
Нет, к откровенному разговору с агентом капитан еще не готов. Не только потому, что — телефонный. Вдруг Ксана возмутится и все расскажет Пуле? У обозленного киллера реакция может быть мгновенной. Выстрелит, потом раскаивается. Вербовщик не услышит убийцу, не успеет остановить его.
Баянов поежился.
Выполняя поручение Фломина, придется говорить с телкой наедине. Осторожно, не торопясь. Будто выуживая пойманную на крючок рыбку. Вполне может сорваться и нырнуть в спасительную глубину.
Баянов скрывал сам от себя, что он просто трусит, боится передать Ксане совет-приказание начальства. Вместо этого ходит вокруг да около, юлит.
— Супруг дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86