..
Улыбающаяся Соня подала Павлу полотенце и тапочки, он переобулся, сбросил куртку.
-- Идите в ту дверь...
Баня не уступала тем персональным, в которых Павлу случалось бывать. Дерево, кафель... Из парной вывалился распаренный Лев Сергеевич, завернулся в простыню и застонал от удовольствия.
-- Хорошо! И скажите, каким счастливым ветром вас занесло ко мне, да еще в такой момент? Я же говорю, сам Бог послал вас. Я помню, как мы с вами однажды парились в Беловежской пуще, помните?
Павел Андреевич помнил, как они оказались вместе в какой-то дурацкой делегации по не менее дурацкому обмену опытом, который свелся к выяснению того, кто больше выпьет... У Льва Сергеевича свои люди были везде и эти люди отвезли их в Беловежу попариться в бане, привести здоровье в порядок перед отъездом домой. Он рассмеялся.
-- Помню, Лев Сергеевич... Да и у вас банька не хуже той правительственной.
-- Лучше, потому что в эту баньку только хорошие люди ходят. А туда разные... Моя Маша уехала в город, а меня и попарить некому. Раньше сын парил, теперь Маша...
Павел разделся, натянул на голову вязаную шапочку и шагнул в парную. Посидел на полке, оглядывая интерьер. Да, славная получилась банька, в отличие от других -- очень уютная. Приятно попариться в такой... Он был слегка озадачен, к чему бы такая приветливость Льва Сергеевича, ведь близкими друзьями они никогда не были? Ладно, разберемся... Думать не хотелось, приятная истома охватывала тело, расслабленность всех мышц и мыслей отодвигала все проблемы куда-то далеко-далеко...
После парной Павел пил чай с Львом Сергеевичем в предбаннике. Соня принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...
-- Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей пятьдесят лет и девяносто килограммов, но это женщина... И париться она тоже любит, но это все не то, как говорил покойный Аркадий Исаакович.
-- Какой Аркадий Исаакович? -- не понял Лемешонок.
Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.
-- Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.
Лемешонок слегка смутился.
-- Да я никогда его отчества и не знал -- Аркадий Райкин, и все... В общем, и театром-то никогда не увлекался, даже в студенческие годы, все больше в кино... Потом и совсем некогда стало, сами знаете, а сейчас и вовсе...
-- Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?
-- Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как и раньше.
-- Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки какое-то время я был в магазине... А теперь я свободный человек и свое природное любопытство удовлетворяю полностью. Знаю, почем мясо сдали и кому, -- сразу скажу, не советую больше, -- и что скоро вас душить начнут, тоже знаю. И не говорите мне, что вы приехали к Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н попить чайку.
-- Не буду, Лев Сергеевич, не буду. Хочу еще партию бычков взять, побольше -- теперь сын и жена со мной работать будут, а вот куда сбывать, чтоб повыгодней -- к вам приехал.
Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной улыбке -- нужен еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он хорошо помнил Павла по его старой работе, уважал в нем неподдельную любовь к хорошему делу, его порой излишнюю щепетильность, даже бескомпромиссность.
-- Я знаю , Паша, вас и ценю, что вы хороший работник, но плохой коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу, тысяч пять зеленых...
-- Ну и черт с ними...
-- Нет, Паша, с ними теперь не черт, а тот человек, кому вы сдали бычков. Это же дважды два -- у вас нет пяти тысяч, у кого-то они есть! И вы поедете к нему еще раз и снова будет так. Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. Кстати, вы были на базаре? Вы поняли, что вам туда нечего лезть без хорошей руки? Вы поняли? Так эта рука -- я. Да, старый Лев еще пока царь зверей, а это же звери, эти самые молодые предприниматели, они делают на грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша... Они думают, что открыли Америку, куда им так хочется поскорее уехать... Я вам помогу, не будем больше говорить за пустое -- как я скажу, так и будет на рынке.
Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика сущая правда и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это, конечно, сильно сказано, но воевать с ним нет никакого резона, это уж однозначно...
Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно продолжил с глубокой горечью:
-- Скоро останемся с Машей вдвоем. Сын уезжает, увозит моих внуков навсегда... Дочь тоже не удержишь, говорит, Миша устроится и мне вызов пришлет.
-- А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?
-- Куда мне ехать, Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того, чтобы они могли получить на меня пособие? Скажите, кому нужна в Израиле или в Америке моя Маша, если я, не дай Бог, конечно, умру? Не потому я не еду, что моя Маша русская, просто я не хочу быть голым королем на чужой свадьбе. А может быть у человека две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а постоялый двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я как тот Беня Крик -мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?
-- Не знаю, Лев Сергеевич, не судья я вам... Согласен с вами, двух родин не бывает, но только здесь как-то уж больно хитро накручено. Одна родина -- нормальная, где родился и жил, другая -- историческая. Какая важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.
-- Вы умный человек, Паша. Вы не беретесь судить и если бы так поступали все! А то: евреи осуждают меня за то, что я не еду никуда и сижу дома, как будто сидеть в таком доме это уже плохо! Русские называют моего сына чуть ли не предателем, а за что? Он хочет жить там, а не здесь, это что, тоже плохо? Так скажите мне, где теперь хорошо? Я думаю -- дома, он -в гостях: кто прав?
Лемешонок поднял шутливо руки вверх.
-- Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы настоящий философ, и как философ знаете: есть проблемы вечные и пусть вечность их и решает, а мы снова в парную, не возражаете?
-- Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!
"Девятка" медленно скатилась к берегу озера, еще немного попылила по прибрежной дороге и подъехала дому Лемешонков. Первым из машины выскочил Стас, сделал несколько энергичных приседаний, разминая затекшие ноги. Алексей повернулся к Семену и весело сказал:
-- Приехали, ребята. Вот и наше поместье.
Шварц спросонок соображал плохо, но Семен преобразился. Куда девались его расслабленность и благодушное настроение: сейчас он напоминал небольшого, но опасного зверька, который ищет случая напасть и выбирает, как это сделать выгоднее.
Светлана вышла из дверей сарая с ведром в руке и удивленно рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное лицо.
-- Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята, познакомьтесь с моей мачехой. Прошу любить и жаловать -- Светлана Ивановна.
Удивление Светланы при виде незнакомцев перешло в смущение за свой рабочий наряд. Она кивнула всем, быстро прошла в дом и поманила к себе Алексея.
-- Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца дома нет, он тебя встречать поехал, думал, что ты на автобусе... Кто такие?
-- Я же сказал, друзья. Они видик завтра достанут и пленки, поняла? Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!
-- Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...
-- Ничего, он поймет -- это же в последний раз, на прощанье можно гульнуть. Даже перед смертью исполняют последнее желание, а мы ведь не помираем, а?
Алексей подмигнул Светлане и выскочил во двор. Семен встретил его вопросом:
-- Она что, одна дома? А где отец?
-- Поехал меня встречать с автобуса. Так, автобус приходит через два часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну, как у меня мачеха?
Шварц рассмеялся.
-- Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам мужик будь здоров?
-- Да, отец у меня...
Стас припомнил разговор с Алексеем в машине, о том, что забыл рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить ошибку, но почему-то расхотел. Сейчас, когда они были в гостях у человека, которого через два с половиной часа они собирались ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно какая-то невидимая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным деревенским домом.
-- Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?
Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалкивать и громко сказал:
-- Да нет, мы лучше тут посидим, на свежем воздухе, может хозяйка угостит чем-нибудь...
-- Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у нас бывают.
-- Точно, не каждый... А было б неплохо каждый день, да в такой дом, как ты думаешь, Шварц!
Шварц заржал, у Стаса непроизвольно дернулись плечи от циничной двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а Семен, от которого не укрылось движение Стаса, зло и негромко произнес:
-- Что, шмаровоз, дергаешься? Не нравится тебе, я вижу...Это тебе не б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если скажу...
Стас не ожидал такой проницательности от этого тщедушного уголовника, как он в душе не переставал звать Семена, и снова пожал плечами:
-- Я так, ничего... Мое дело машина и я свое дело делаю.
-- Ишь ты какой, машина... Нет уж, ты с нами на всю катушку мотать будешь. Сделаешь все, что скажу.
И опять Стас пожал плечами, теперь уже, как согласие со словами Семена -- а что ж, сделаю...
Семен повернулся к Шварцу.
-- Так, теперь достань коньяк, пошли в дои. Много не пить, к бабе не приставать. Тебе, Стас, "кока-кола", сегодня хоть ночью, но уходить будем. Дорогу запомнил до райцентра?
Они вошли в дом. Светлана давно переоделась и собирала на стол снедь из холодильника. Алексей шарил н погребе, доставая соления для закусок. Шварц нарочито бодрым тоном стал восхищаться увиденным на столе. Светлане, чувствовалось, это было приятно. Семен зорко оглядывал помещение, прикидывая, где могут быть спрятаны деньги: так, значит, стенка, шкаф -сюда часто эти идиоты и кладут свои трудовые, под белье засовывают, так, комод старый -- здесь тоже могут быть... Если очень хитрый, может и в погреб засунуть, хотя вряд ли: они ему скоро понадобятся, так что поближе положил... Ха, понадобятся, да поздно будет... Семен снял куртку и повесил на вешалку в прихожей поверх синей спортивной сумки. Шварц тоже разделся и, потирая руки, ходил вокруг стола.
Семен обратил внимание на шкуры кабанов и лосей на полу и на стенах.
-- А что, хозяин охотник?
-- Да, каждый год новые шкуры, скоро уж не знаю и куда девать будем...
-- Как эта куда -- продавать надо. Такие шкуры в городе, если не на стенку, так на сиденья в машины идут -- большие деньги за них люди платят, правда, Стас? -- он подмигнул Стасу и жестом показал -- забрать надо...
Шварц посмотрел, что хозяева заняты и не обращают на гостей пристального внимания, проскользнул в спальню и через несколько секунд появился в проеме двери, держа в руках ружье и знаками указывая на него Семену. Тот, продолжая болтать со Светланой, огляделся и тоже знаками показал: надо спрятать ружье с привычного места. Посмотрел еще раз на Шварца и снова жестом спросил где патроны? Шварц развел руками -- нету! Тогда Семен ткнул рукой в сторону комода -- засунь туда...
Светлана поставила последние блюда на стол, Алексей мыл руки на кухне -- все было готово для дорогих гостей. Шварц, как обычно, занялся бутылкой, налил Семену, себе, Светлане... Алексей неожиданно отодвинул стопку и налил себе "кока-колы'".
-- Мы со Стасом беэалкогольные.
Шварц покосился на Семена, а тот равнодушно бросил:
-- Как хотят, нам больше будет...
Лев Сергеевич провожал гостя. Павел, распаренный и довольный разговором, был в редком для него в последнее время хорошем настроении. Толи под влиянием отличной бани, толи от чего другого, или всего вместе, но будущее в этот вечер пpедставлялось ему просто радужным...
-- Лев Сергеевич, последняя просьба: надо бы хорошей водки купить, мало ли зачем понадобится.
-- И опять вы смотрите в корень, Паша, то есть, как это мало ли зачем понадобится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Улыбающаяся Соня подала Павлу полотенце и тапочки, он переобулся, сбросил куртку.
-- Идите в ту дверь...
Баня не уступала тем персональным, в которых Павлу случалось бывать. Дерево, кафель... Из парной вывалился распаренный Лев Сергеевич, завернулся в простыню и застонал от удовольствия.
-- Хорошо! И скажите, каким счастливым ветром вас занесло ко мне, да еще в такой момент? Я же говорю, сам Бог послал вас. Я помню, как мы с вами однажды парились в Беловежской пуще, помните?
Павел Андреевич помнил, как они оказались вместе в какой-то дурацкой делегации по не менее дурацкому обмену опытом, который свелся к выяснению того, кто больше выпьет... У Льва Сергеевича свои люди были везде и эти люди отвезли их в Беловежу попариться в бане, привести здоровье в порядок перед отъездом домой. Он рассмеялся.
-- Помню, Лев Сергеевич... Да и у вас банька не хуже той правительственной.
-- Лучше, потому что в эту баньку только хорошие люди ходят. А туда разные... Моя Маша уехала в город, а меня и попарить некому. Раньше сын парил, теперь Маша...
Павел разделся, натянул на голову вязаную шапочку и шагнул в парную. Посидел на полке, оглядывая интерьер. Да, славная получилась банька, в отличие от других -- очень уютная. Приятно попариться в такой... Он был слегка озадачен, к чему бы такая приветливость Льва Сергеевича, ведь близкими друзьями они никогда не были? Ладно, разберемся... Думать не хотелось, приятная истома охватывала тело, расслабленность всех мышц и мыслей отодвигала все проблемы куда-то далеко-далеко...
После парной Павел пил чай с Львом Сергеевичем в предбаннике. Соня принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...
-- Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей пятьдесят лет и девяносто килограммов, но это женщина... И париться она тоже любит, но это все не то, как говорил покойный Аркадий Исаакович.
-- Какой Аркадий Исаакович? -- не понял Лемешонок.
Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.
-- Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.
Лемешонок слегка смутился.
-- Да я никогда его отчества и не знал -- Аркадий Райкин, и все... В общем, и театром-то никогда не увлекался, даже в студенческие годы, все больше в кино... Потом и совсем некогда стало, сами знаете, а сейчас и вовсе...
-- Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?
-- Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как и раньше.
-- Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки какое-то время я был в магазине... А теперь я свободный человек и свое природное любопытство удовлетворяю полностью. Знаю, почем мясо сдали и кому, -- сразу скажу, не советую больше, -- и что скоро вас душить начнут, тоже знаю. И не говорите мне, что вы приехали к Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н попить чайку.
-- Не буду, Лев Сергеевич, не буду. Хочу еще партию бычков взять, побольше -- теперь сын и жена со мной работать будут, а вот куда сбывать, чтоб повыгодней -- к вам приехал.
Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной улыбке -- нужен еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он хорошо помнил Павла по его старой работе, уважал в нем неподдельную любовь к хорошему делу, его порой излишнюю щепетильность, даже бескомпромиссность.
-- Я знаю , Паша, вас и ценю, что вы хороший работник, но плохой коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу, тысяч пять зеленых...
-- Ну и черт с ними...
-- Нет, Паша, с ними теперь не черт, а тот человек, кому вы сдали бычков. Это же дважды два -- у вас нет пяти тысяч, у кого-то они есть! И вы поедете к нему еще раз и снова будет так. Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. Кстати, вы были на базаре? Вы поняли, что вам туда нечего лезть без хорошей руки? Вы поняли? Так эта рука -- я. Да, старый Лев еще пока царь зверей, а это же звери, эти самые молодые предприниматели, они делают на грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша... Они думают, что открыли Америку, куда им так хочется поскорее уехать... Я вам помогу, не будем больше говорить за пустое -- как я скажу, так и будет на рынке.
Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика сущая правда и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это, конечно, сильно сказано, но воевать с ним нет никакого резона, это уж однозначно...
Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно продолжил с глубокой горечью:
-- Скоро останемся с Машей вдвоем. Сын уезжает, увозит моих внуков навсегда... Дочь тоже не удержишь, говорит, Миша устроится и мне вызов пришлет.
-- А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?
-- Куда мне ехать, Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того, чтобы они могли получить на меня пособие? Скажите, кому нужна в Израиле или в Америке моя Маша, если я, не дай Бог, конечно, умру? Не потому я не еду, что моя Маша русская, просто я не хочу быть голым королем на чужой свадьбе. А может быть у человека две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а постоялый двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я как тот Беня Крик -мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?
-- Не знаю, Лев Сергеевич, не судья я вам... Согласен с вами, двух родин не бывает, но только здесь как-то уж больно хитро накручено. Одна родина -- нормальная, где родился и жил, другая -- историческая. Какая важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.
-- Вы умный человек, Паша. Вы не беретесь судить и если бы так поступали все! А то: евреи осуждают меня за то, что я не еду никуда и сижу дома, как будто сидеть в таком доме это уже плохо! Русские называют моего сына чуть ли не предателем, а за что? Он хочет жить там, а не здесь, это что, тоже плохо? Так скажите мне, где теперь хорошо? Я думаю -- дома, он -в гостях: кто прав?
Лемешонок поднял шутливо руки вверх.
-- Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы настоящий философ, и как философ знаете: есть проблемы вечные и пусть вечность их и решает, а мы снова в парную, не возражаете?
-- Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!
"Девятка" медленно скатилась к берегу озера, еще немного попылила по прибрежной дороге и подъехала дому Лемешонков. Первым из машины выскочил Стас, сделал несколько энергичных приседаний, разминая затекшие ноги. Алексей повернулся к Семену и весело сказал:
-- Приехали, ребята. Вот и наше поместье.
Шварц спросонок соображал плохо, но Семен преобразился. Куда девались его расслабленность и благодушное настроение: сейчас он напоминал небольшого, но опасного зверька, который ищет случая напасть и выбирает, как это сделать выгоднее.
Светлана вышла из дверей сарая с ведром в руке и удивленно рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное лицо.
-- Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята, познакомьтесь с моей мачехой. Прошу любить и жаловать -- Светлана Ивановна.
Удивление Светланы при виде незнакомцев перешло в смущение за свой рабочий наряд. Она кивнула всем, быстро прошла в дом и поманила к себе Алексея.
-- Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца дома нет, он тебя встречать поехал, думал, что ты на автобусе... Кто такие?
-- Я же сказал, друзья. Они видик завтра достанут и пленки, поняла? Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!
-- Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...
-- Ничего, он поймет -- это же в последний раз, на прощанье можно гульнуть. Даже перед смертью исполняют последнее желание, а мы ведь не помираем, а?
Алексей подмигнул Светлане и выскочил во двор. Семен встретил его вопросом:
-- Она что, одна дома? А где отец?
-- Поехал меня встречать с автобуса. Так, автобус приходит через два часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну, как у меня мачеха?
Шварц рассмеялся.
-- Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам мужик будь здоров?
-- Да, отец у меня...
Стас припомнил разговор с Алексеем в машине, о том, что забыл рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить ошибку, но почему-то расхотел. Сейчас, когда они были в гостях у человека, которого через два с половиной часа они собирались ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно какая-то невидимая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным деревенским домом.
-- Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?
Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалкивать и громко сказал:
-- Да нет, мы лучше тут посидим, на свежем воздухе, может хозяйка угостит чем-нибудь...
-- Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у нас бывают.
-- Точно, не каждый... А было б неплохо каждый день, да в такой дом, как ты думаешь, Шварц!
Шварц заржал, у Стаса непроизвольно дернулись плечи от циничной двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а Семен, от которого не укрылось движение Стаса, зло и негромко произнес:
-- Что, шмаровоз, дергаешься? Не нравится тебе, я вижу...Это тебе не б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если скажу...
Стас не ожидал такой проницательности от этого тщедушного уголовника, как он в душе не переставал звать Семена, и снова пожал плечами:
-- Я так, ничего... Мое дело машина и я свое дело делаю.
-- Ишь ты какой, машина... Нет уж, ты с нами на всю катушку мотать будешь. Сделаешь все, что скажу.
И опять Стас пожал плечами, теперь уже, как согласие со словами Семена -- а что ж, сделаю...
Семен повернулся к Шварцу.
-- Так, теперь достань коньяк, пошли в дои. Много не пить, к бабе не приставать. Тебе, Стас, "кока-кола", сегодня хоть ночью, но уходить будем. Дорогу запомнил до райцентра?
Они вошли в дом. Светлана давно переоделась и собирала на стол снедь из холодильника. Алексей шарил н погребе, доставая соления для закусок. Шварц нарочито бодрым тоном стал восхищаться увиденным на столе. Светлане, чувствовалось, это было приятно. Семен зорко оглядывал помещение, прикидывая, где могут быть спрятаны деньги: так, значит, стенка, шкаф -сюда часто эти идиоты и кладут свои трудовые, под белье засовывают, так, комод старый -- здесь тоже могут быть... Если очень хитрый, может и в погреб засунуть, хотя вряд ли: они ему скоро понадобятся, так что поближе положил... Ха, понадобятся, да поздно будет... Семен снял куртку и повесил на вешалку в прихожей поверх синей спортивной сумки. Шварц тоже разделся и, потирая руки, ходил вокруг стола.
Семен обратил внимание на шкуры кабанов и лосей на полу и на стенах.
-- А что, хозяин охотник?
-- Да, каждый год новые шкуры, скоро уж не знаю и куда девать будем...
-- Как эта куда -- продавать надо. Такие шкуры в городе, если не на стенку, так на сиденья в машины идут -- большие деньги за них люди платят, правда, Стас? -- он подмигнул Стасу и жестом показал -- забрать надо...
Шварц посмотрел, что хозяева заняты и не обращают на гостей пристального внимания, проскользнул в спальню и через несколько секунд появился в проеме двери, держа в руках ружье и знаками указывая на него Семену. Тот, продолжая болтать со Светланой, огляделся и тоже знаками показал: надо спрятать ружье с привычного места. Посмотрел еще раз на Шварца и снова жестом спросил где патроны? Шварц развел руками -- нету! Тогда Семен ткнул рукой в сторону комода -- засунь туда...
Светлана поставила последние блюда на стол, Алексей мыл руки на кухне -- все было готово для дорогих гостей. Шварц, как обычно, занялся бутылкой, налил Семену, себе, Светлане... Алексей неожиданно отодвинул стопку и налил себе "кока-колы'".
-- Мы со Стасом беэалкогольные.
Шварц покосился на Семена, а тот равнодушно бросил:
-- Как хотят, нам больше будет...
Лев Сергеевич провожал гостя. Павел, распаренный и довольный разговором, был в редком для него в последнее время хорошем настроении. Толи под влиянием отличной бани, толи от чего другого, или всего вместе, но будущее в этот вечер пpедставлялось ему просто радужным...
-- Лев Сергеевич, последняя просьба: надо бы хорошей водки купить, мало ли зачем понадобится.
-- И опять вы смотрите в корень, Паша, то есть, как это мало ли зачем понадобится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23