Надеюсь, ты в порядке?
— Кто в порядке? Я чувствую себя так, будто бегу вниз по крутому склону, не в силах остановиться. Покажи мне, как работает душ.
Болан махнул рукой в сторону душевой кабинки.
— Сама разберешься!
— Ну, пожалуйста! Я чувствую большую слабость. Думаю, что не смогу двигаться самостоятельно.
Болан обреченно вздохнул, поднял ее с кушетки и отнес в крохотную душевую. Там он осторожно поставил девчонку на ноги и сделал попытку выйти, но ее руки обвились вокруг его шеи, и она не отпустила его. Внезапно охрипшим голосом Мак заметил:
— Не так уж ты и слаба!
— Нет, я очень слаба, — настаивала она. — Я боюсь наклониться. Я... как я сниму трусы?
Болан пропал — он сразу понял это. И хотя время сейчас было явно не подходящее для такого рода игр, что, скажите на милость, может поделать мужчина в таких обстоятельствах?!
Он высвободился из ее гибких рук, опустился на колено и осторожно потянул вниз тончайшую ткань трусиков, обнажая ее восхитительные выпуклые ягодицы. Мак не сразу поднялся и, глядя на нее снизу вверх, мягко и участливо произнес:
— Ты попала в нехорошую историю, красотка.
— Я знаю. И ты тоже, кстати.
— Смотря что ты имеешь в виду.
— Да все то же, — она включила воду, быстро отрегулировала температуру и подала ему мыло. — Ты начал, — напомнила она Маку, — теперь продолжай.
Болан наполовину помещался в душевой кабинке — внутрь входили только плечи. Он выпрямился, выключил воду и начал намыливать бедра и живот девушки. От его прикосновений она таяла как воск. Залившись тихим счастливым смехом, она произнесла изменившимся, чуть хриплым голосом:
— У тебя легкая рука. Теперь давай спину.
Она прижалась к нему грудью и крепко обвила руками мощный торс Мака. Его «легкая» рука скользнула вниз вдоль позвоночника и поползла снова вверх к гладким изящным плечам. Она затрепетала и сказала:
— Ниже, ниже!
Болан плюнул на приличия и серьезность момента. Он выбрался из душевой, торопливо скинул с себя промокшую одежду и быстро присоединился к соблазнительнице.
Она хихикнула и снова включила воду.
— Теперь моя очередь, — заявила она, хватая кусок мыла.
И это было не единственное, что она схватила...
Некоторое время спустя первые лучи восходящего солнца проникли в боевую рубку через поляризованное стекло окон и осветили сплетенные в объятиях тела, застывшие в усталой неподвижности. Только теперь Болан смог произнести осмысленные слова — первые после омовения в душе.
— Ты не похожа на других, — сказал он.
— Правда? Почему?
— Не знаю. Просто не похожа, и все.
— Тебе придется выразить свою мысль более ясно, — потребовала девушка, глядя на него дерзкими смешливыми глазами. — У меня две ноги, две руки, две сиськи, ну и все остальные принадлежности. В чем же различие?
— В тебе, — сказал Болан.
— А-а... значит, не в частях моего тела.
— Слов нет, они тоже очень хороши. Но ты какая-то очень... очень естественная. Тебе уже говорили это?
Она вздохнула:
— Ну, это не комплимент. Я принадлежу к поколению естественных людей.
На это Маку нечего было возразить.
Она продолжала:
— Мы даже не представились друг другу. Можно подумать, что у нас нет имен. Знаешь, это тоже естественно. Для современных людей, я хочу сказать.
— Ты — современный человек?
— А как же! Свобода, равенство и все такое.
— Ты — мисс Вебб, да?
— Смотри-ка! Так ты знаешь, как меня зовут?
— Только фамилию. А твое имя?
— Диана.
— О, богиня любви. Тебе подходит.
— Спасибо. А кто ты? Тор — бог войны?
— А ты какую войну имеешь в виду: ту, которую видела на причале или еще какую-нибудь? — с улыбкой спросил Болан.
Она хихикнула.
— У тебя натура повелителя. С пистолетом... или с другим оружием.
— Так ты помнишь историю в порту?
— А как же. И, кстати, большое тебе спасибо! Я думаю, Томми действительно мог выстрелить в меня, он же настоящий псих!
По голому телу Болана пробежали холодные мурашки. Стараясь сохранить спокойствие, он спросил:
— Так ты знаешь того щенка?
— Конечно, — кивнула Диана, — это Томми Блевотина.
— Томми... кто?
— Это его прозвище, — рассмеялась девушка. — Его настоящая фамилия — Роттино или что-то в этом роде.
— О'кей, давай забудем пока об итальянской фамилии, — сказал Болан. — А как насчет Алана Найберга?
— Это просто, — фыркнув, ответила она.
— Что значит просто?
— Ну, очень просто. Алан Найберг — мой отчим.
Ну и ну! Действительно, проще некуда!
Если считать, что жизнь — игра в кости, то Болану выпала очень простая комбинация.
Глава 7
Мать Дианы Вебб вышла замуж за Алана Найберга, когда девочке исполнилось четырнадцать лет. Со стороны миссис Вебб — вдовы самоубийцы с хорошими связями в обществе, не имевшей практически ничего, даже страхового полиса, на который можно было бы прожить, этот шаг был своеобразным жестом отчаяния. Найберг казался «милым», респектабельным, внимательным, идущим в гору молодым бизнесменом, добившимся уже тогда достаточно прочного финансового положения.
Диана всегда относилась к нему с крайним презрением.
— Под его обаятельной маской скрывается настоящий маньяк, — заявила она Болану за завтраком холодным бесстрастным тоном, так характерным для ее речи. — Я тебе скажу, что за человек этот Алан. Он звереет при виде юбки, причем любой юбки. Он постоянно крутит не меньше чем с дюжиной женщин. Каждый день без исключения в обед он занимается сексом. Я не вру. Ежедневно ровно в двенадцать в офис приходит проститутка. Алан запирает дверь, и они там возятся около часа. Каждый раз новая девица. Я думаю, это у него болезнь — компульсивное побуждение. Я уверена в этом на сто процентов. По вечерам он иногда встречается с двумя-тремя разными женщинами.
— А как терпит такое твоя мать?
— Страдает молча, без скандалов. Конечно, они поженились чисто по расчету, голливудской романтикой в их отношениях даже не пахло, но, видишь ли, существует такая вещь, как гордость. Особенно в тех кругах, где вращается моя мать. Вообрази себе, что значит быть женой помешанного на сексе... слушай, каков мужской эквивалент слова «нимфоманка»?
— Развратник, — ответил Болан. — Но если он действительно чокнутый, то на медицинском языке это называется сатириазис.
— Сатир, — кивнула Диана. — Как раз это слово я и пыталась вспомнить и, поверь мне, Алан именно такой. Он абсолютно чокнутый... Бедная моя мама. Такие вещи невозможно скрыть от людей.
Болан и сам знал это.
— Да, скрыть ничего нельзя, но если бы дело сводилось только к распутству... Видишь ли, у Алана имеется другая, более серьезная проблема.
— Да, ты прав, — спокойно согласилась она. — Я думаю, он действительно болен. Он пытался изнасиловать меня, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда я была просто в ужасе. Ведь я еще не знала, как справляться с такими вещами. Понимаешь, он по-настоящему пришел в бешенство, срывал с меня одежду, лез... и я ранила его.
Болан моргнул от неожиданности, и у него вырвалось удивленное:
— Да-а?!
— Честное слово. Видишь ли, я заболеваю и едва не теряю сознание, когда кто-нибудь уколет палец. Мой отец был... ну... мы нашли его в ванне. Он вскрыл себе вены. С тех пор я не выношу вида крови. — Она сморщила точеный носик и з раздумье замолчала. — Я не знаю, может, после вчерашнего крещения в кровавой купели что-либо изменится. Честно говоря, проснувшись, я не испытывала болезненного состояния. Ничего, кроме твоего присутствия.
Болан с пониманием кивнул. Он закурил сигарету и вернул ее рассказ в нужное русло.
— Значит, однажды ты уже пырнула ножом своего отчима...
— Ножницами, — поправила она. — И не так уж сильно. Конечно, я думаю, что могла бы его убить. Во всяком случае, он так подумал. Острые концы ножниц пробили ему ладонь. Но он перепугался, это уж точно. А я выпуталась из дикой ситуации.
— Ты бы сделала это снова? — спросил Болан. — Теперь?
Она ненадолго задумалась и ответила, тряхнув головой:
— Думаю, да. В крайнем случае. Кстати, Алан по-прежнему подбивает ко мне клинья, но я уже научилась отбивать его наскоки. А когда он начинает сатанеть, я просто говорю ему: «Алан, я убью тебя». И он мне верит. — Диана вздохнула. — Наверное, тебе не интересно рыться в этом грязном белье?
Болан возразил, пытаясь скрыть улыбку:
— Нет, интересно. А как твоя мать относится к приставаниям своего мужа к падчерице?
— Она ничего не знает. Я бы никогда не смогла ей об этом сказать. В тот первый раз, когда я его ранила, Алан всем говорил, что порезался ножом для вскрытия писем. Но мать знает о других его фокусах, о толпе сменяющих одна другую женщин без лиц и имен. Она тоже считает, что он свихнулся на почве секса.
— Он свихнулся не только на сексе, — со вздохом сказал Болан. — Тебя не удивляет мой интерес к этому сукину сыну?
Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.
— Я думаю, ты сам мне все расскажешь? И, кстати, как насчет пары слое о себе?
— А ты обо мне ничего не знаешь?
— Не пытайся меня убедить, что ты секретный агент правительства.
Болан хмыкнул:
— Хуже.
— О Боже, нет! Неужели ты наркоман?!
Кульминационный момент знакомства всегда был самым тревожным для Болана. Разные люди по-разному реагировали на его откровения. Мак полагал, что девушка знала, кто он такой, с самых первых секунд встречи в порту. Теперь вдруг выяснилось, что она даже не имела представления, с кем связалась, и чем все для нее может кончиться.
— Меня зовут Болан.
— Болан... как?
— Мак Болан.
— А-а! — улыбнулась она. — Красивое имя, не уступает Тору. Оно тебе подходит. Но объясни, почему я должна о тебе знать?
Мак надеялся, что само имя ей уже все скажет. Несомненно, оно вертелось на языке у любого, кто читает газеты или смотрит по телевидению программы новостей.
Диана продолжала:
— У меня такое впечатление, что я уже слышала твое имя раньше, нет?
Болан порылся в выдвижном ящике стола и бросил ей на колени снайперский значок.
— Некоторые узнают меня по ним, — сказал он тихо.
Девушка недоуменно повертела значок в руке.
— Хм! И что это должно означать? Это ведь военный значок? Железный крест, что ли? — засмеялась она. — Да ты, никак, неонацист?
Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза.
— Мальтийский крест означает посвящение и верность долгу. Во всяком случае, так утверждают специалисты по геральдике. Я его использую для извещения о вынесении приговора. Круги в центре представляют собой мишень. Это знак отличия стрелка-снайпера.
Зрачки девушки вдруг расширились, превратившись в бездонные колодцы, а лицо покраснело от волнения. Казалось, у нее в горле сперло дыхание, потом она пискнула что-то и, закрыв лицо руками, откинулась на спинку стула. Глядя на Мака сквозь пальцы, она торопливо зашептала:
— Да, да! Я знаю тебя. Я все о тебе знаю! Ты очень крутой парень, мистер Болан. Я чувствую... Боже!.. я чувствую... почему ты мне не сказал сразу? Я имею в виду до... до... Ты понимаешь?
Болан пожал плечами и ответил:
— Я считал, что ты все знаешь. Я «представился», когда вошел в склад. Ты ведь была там.
— Да, но я... я думала только о своем ужасном положении. Я... я не...
Мак спросил:
— Что ты делала ночью на складе?
— Они меня туда затащили... — Диана замолчала и ее взгляд заметался по рубке. — Так что же, я вам безразлична, значит, все это просто?.. Выходит, я тебе понадобилась только для твоего дела?
— Конечно, нет, — резко оборвал ее Болан, — хотя, пока ты здесь, ты могла бы мне помочь. Мне нужно знать, что ты делала на том складе.
— Туда меня притащили громилы Алана, — фыркнув, раздраженно бросила Диана. — Они заставили меня показать, где находится то барахло.
— Какое барахло?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Они привозят морем и по воздуху какие-то ящики, а вот что в них, и что они с ними делают, я понятия не имею.
— Почему местонахождение груза должна была показать ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Кто в порядке? Я чувствую себя так, будто бегу вниз по крутому склону, не в силах остановиться. Покажи мне, как работает душ.
Болан махнул рукой в сторону душевой кабинки.
— Сама разберешься!
— Ну, пожалуйста! Я чувствую большую слабость. Думаю, что не смогу двигаться самостоятельно.
Болан обреченно вздохнул, поднял ее с кушетки и отнес в крохотную душевую. Там он осторожно поставил девчонку на ноги и сделал попытку выйти, но ее руки обвились вокруг его шеи, и она не отпустила его. Внезапно охрипшим голосом Мак заметил:
— Не так уж ты и слаба!
— Нет, я очень слаба, — настаивала она. — Я боюсь наклониться. Я... как я сниму трусы?
Болан пропал — он сразу понял это. И хотя время сейчас было явно не подходящее для такого рода игр, что, скажите на милость, может поделать мужчина в таких обстоятельствах?!
Он высвободился из ее гибких рук, опустился на колено и осторожно потянул вниз тончайшую ткань трусиков, обнажая ее восхитительные выпуклые ягодицы. Мак не сразу поднялся и, глядя на нее снизу вверх, мягко и участливо произнес:
— Ты попала в нехорошую историю, красотка.
— Я знаю. И ты тоже, кстати.
— Смотря что ты имеешь в виду.
— Да все то же, — она включила воду, быстро отрегулировала температуру и подала ему мыло. — Ты начал, — напомнила она Маку, — теперь продолжай.
Болан наполовину помещался в душевой кабинке — внутрь входили только плечи. Он выпрямился, выключил воду и начал намыливать бедра и живот девушки. От его прикосновений она таяла как воск. Залившись тихим счастливым смехом, она произнесла изменившимся, чуть хриплым голосом:
— У тебя легкая рука. Теперь давай спину.
Она прижалась к нему грудью и крепко обвила руками мощный торс Мака. Его «легкая» рука скользнула вниз вдоль позвоночника и поползла снова вверх к гладким изящным плечам. Она затрепетала и сказала:
— Ниже, ниже!
Болан плюнул на приличия и серьезность момента. Он выбрался из душевой, торопливо скинул с себя промокшую одежду и быстро присоединился к соблазнительнице.
Она хихикнула и снова включила воду.
— Теперь моя очередь, — заявила она, хватая кусок мыла.
И это было не единственное, что она схватила...
Некоторое время спустя первые лучи восходящего солнца проникли в боевую рубку через поляризованное стекло окон и осветили сплетенные в объятиях тела, застывшие в усталой неподвижности. Только теперь Болан смог произнести осмысленные слова — первые после омовения в душе.
— Ты не похожа на других, — сказал он.
— Правда? Почему?
— Не знаю. Просто не похожа, и все.
— Тебе придется выразить свою мысль более ясно, — потребовала девушка, глядя на него дерзкими смешливыми глазами. — У меня две ноги, две руки, две сиськи, ну и все остальные принадлежности. В чем же различие?
— В тебе, — сказал Болан.
— А-а... значит, не в частях моего тела.
— Слов нет, они тоже очень хороши. Но ты какая-то очень... очень естественная. Тебе уже говорили это?
Она вздохнула:
— Ну, это не комплимент. Я принадлежу к поколению естественных людей.
На это Маку нечего было возразить.
Она продолжала:
— Мы даже не представились друг другу. Можно подумать, что у нас нет имен. Знаешь, это тоже естественно. Для современных людей, я хочу сказать.
— Ты — современный человек?
— А как же! Свобода, равенство и все такое.
— Ты — мисс Вебб, да?
— Смотри-ка! Так ты знаешь, как меня зовут?
— Только фамилию. А твое имя?
— Диана.
— О, богиня любви. Тебе подходит.
— Спасибо. А кто ты? Тор — бог войны?
— А ты какую войну имеешь в виду: ту, которую видела на причале или еще какую-нибудь? — с улыбкой спросил Болан.
Она хихикнула.
— У тебя натура повелителя. С пистолетом... или с другим оружием.
— Так ты помнишь историю в порту?
— А как же. И, кстати, большое тебе спасибо! Я думаю, Томми действительно мог выстрелить в меня, он же настоящий псих!
По голому телу Болана пробежали холодные мурашки. Стараясь сохранить спокойствие, он спросил:
— Так ты знаешь того щенка?
— Конечно, — кивнула Диана, — это Томми Блевотина.
— Томми... кто?
— Это его прозвище, — рассмеялась девушка. — Его настоящая фамилия — Роттино или что-то в этом роде.
— О'кей, давай забудем пока об итальянской фамилии, — сказал Болан. — А как насчет Алана Найберга?
— Это просто, — фыркнув, ответила она.
— Что значит просто?
— Ну, очень просто. Алан Найберг — мой отчим.
Ну и ну! Действительно, проще некуда!
Если считать, что жизнь — игра в кости, то Болану выпала очень простая комбинация.
Глава 7
Мать Дианы Вебб вышла замуж за Алана Найберга, когда девочке исполнилось четырнадцать лет. Со стороны миссис Вебб — вдовы самоубийцы с хорошими связями в обществе, не имевшей практически ничего, даже страхового полиса, на который можно было бы прожить, этот шаг был своеобразным жестом отчаяния. Найберг казался «милым», респектабельным, внимательным, идущим в гору молодым бизнесменом, добившимся уже тогда достаточно прочного финансового положения.
Диана всегда относилась к нему с крайним презрением.
— Под его обаятельной маской скрывается настоящий маньяк, — заявила она Болану за завтраком холодным бесстрастным тоном, так характерным для ее речи. — Я тебе скажу, что за человек этот Алан. Он звереет при виде юбки, причем любой юбки. Он постоянно крутит не меньше чем с дюжиной женщин. Каждый день без исключения в обед он занимается сексом. Я не вру. Ежедневно ровно в двенадцать в офис приходит проститутка. Алан запирает дверь, и они там возятся около часа. Каждый раз новая девица. Я думаю, это у него болезнь — компульсивное побуждение. Я уверена в этом на сто процентов. По вечерам он иногда встречается с двумя-тремя разными женщинами.
— А как терпит такое твоя мать?
— Страдает молча, без скандалов. Конечно, они поженились чисто по расчету, голливудской романтикой в их отношениях даже не пахло, но, видишь ли, существует такая вещь, как гордость. Особенно в тех кругах, где вращается моя мать. Вообрази себе, что значит быть женой помешанного на сексе... слушай, каков мужской эквивалент слова «нимфоманка»?
— Развратник, — ответил Болан. — Но если он действительно чокнутый, то на медицинском языке это называется сатириазис.
— Сатир, — кивнула Диана. — Как раз это слово я и пыталась вспомнить и, поверь мне, Алан именно такой. Он абсолютно чокнутый... Бедная моя мама. Такие вещи невозможно скрыть от людей.
Болан и сам знал это.
— Да, скрыть ничего нельзя, но если бы дело сводилось только к распутству... Видишь ли, у Алана имеется другая, более серьезная проблема.
— Да, ты прав, — спокойно согласилась она. — Я думаю, он действительно болен. Он пытался изнасиловать меня, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда я была просто в ужасе. Ведь я еще не знала, как справляться с такими вещами. Понимаешь, он по-настоящему пришел в бешенство, срывал с меня одежду, лез... и я ранила его.
Болан моргнул от неожиданности, и у него вырвалось удивленное:
— Да-а?!
— Честное слово. Видишь ли, я заболеваю и едва не теряю сознание, когда кто-нибудь уколет палец. Мой отец был... ну... мы нашли его в ванне. Он вскрыл себе вены. С тех пор я не выношу вида крови. — Она сморщила точеный носик и з раздумье замолчала. — Я не знаю, может, после вчерашнего крещения в кровавой купели что-либо изменится. Честно говоря, проснувшись, я не испытывала болезненного состояния. Ничего, кроме твоего присутствия.
Болан с пониманием кивнул. Он закурил сигарету и вернул ее рассказ в нужное русло.
— Значит, однажды ты уже пырнула ножом своего отчима...
— Ножницами, — поправила она. — И не так уж сильно. Конечно, я думаю, что могла бы его убить. Во всяком случае, он так подумал. Острые концы ножниц пробили ему ладонь. Но он перепугался, это уж точно. А я выпуталась из дикой ситуации.
— Ты бы сделала это снова? — спросил Болан. — Теперь?
Она ненадолго задумалась и ответила, тряхнув головой:
— Думаю, да. В крайнем случае. Кстати, Алан по-прежнему подбивает ко мне клинья, но я уже научилась отбивать его наскоки. А когда он начинает сатанеть, я просто говорю ему: «Алан, я убью тебя». И он мне верит. — Диана вздохнула. — Наверное, тебе не интересно рыться в этом грязном белье?
Болан возразил, пытаясь скрыть улыбку:
— Нет, интересно. А как твоя мать относится к приставаниям своего мужа к падчерице?
— Она ничего не знает. Я бы никогда не смогла ей об этом сказать. В тот первый раз, когда я его ранила, Алан всем говорил, что порезался ножом для вскрытия писем. Но мать знает о других его фокусах, о толпе сменяющих одна другую женщин без лиц и имен. Она тоже считает, что он свихнулся на почве секса.
— Он свихнулся не только на сексе, — со вздохом сказал Болан. — Тебя не удивляет мой интерес к этому сукину сыну?
Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.
— Я думаю, ты сам мне все расскажешь? И, кстати, как насчет пары слое о себе?
— А ты обо мне ничего не знаешь?
— Не пытайся меня убедить, что ты секретный агент правительства.
Болан хмыкнул:
— Хуже.
— О Боже, нет! Неужели ты наркоман?!
Кульминационный момент знакомства всегда был самым тревожным для Болана. Разные люди по-разному реагировали на его откровения. Мак полагал, что девушка знала, кто он такой, с самых первых секунд встречи в порту. Теперь вдруг выяснилось, что она даже не имела представления, с кем связалась, и чем все для нее может кончиться.
— Меня зовут Болан.
— Болан... как?
— Мак Болан.
— А-а! — улыбнулась она. — Красивое имя, не уступает Тору. Оно тебе подходит. Но объясни, почему я должна о тебе знать?
Мак надеялся, что само имя ей уже все скажет. Несомненно, оно вертелось на языке у любого, кто читает газеты или смотрит по телевидению программы новостей.
Диана продолжала:
— У меня такое впечатление, что я уже слышала твое имя раньше, нет?
Болан порылся в выдвижном ящике стола и бросил ей на колени снайперский значок.
— Некоторые узнают меня по ним, — сказал он тихо.
Девушка недоуменно повертела значок в руке.
— Хм! И что это должно означать? Это ведь военный значок? Железный крест, что ли? — засмеялась она. — Да ты, никак, неонацист?
Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза.
— Мальтийский крест означает посвящение и верность долгу. Во всяком случае, так утверждают специалисты по геральдике. Я его использую для извещения о вынесении приговора. Круги в центре представляют собой мишень. Это знак отличия стрелка-снайпера.
Зрачки девушки вдруг расширились, превратившись в бездонные колодцы, а лицо покраснело от волнения. Казалось, у нее в горле сперло дыхание, потом она пискнула что-то и, закрыв лицо руками, откинулась на спинку стула. Глядя на Мака сквозь пальцы, она торопливо зашептала:
— Да, да! Я знаю тебя. Я все о тебе знаю! Ты очень крутой парень, мистер Болан. Я чувствую... Боже!.. я чувствую... почему ты мне не сказал сразу? Я имею в виду до... до... Ты понимаешь?
Болан пожал плечами и ответил:
— Я считал, что ты все знаешь. Я «представился», когда вошел в склад. Ты ведь была там.
— Да, но я... я думала только о своем ужасном положении. Я... я не...
Мак спросил:
— Что ты делала ночью на складе?
— Они меня туда затащили... — Диана замолчала и ее взгляд заметался по рубке. — Так что же, я вам безразлична, значит, все это просто?.. Выходит, я тебе понадобилась только для твоего дела?
— Конечно, нет, — резко оборвал ее Болан, — хотя, пока ты здесь, ты могла бы мне помочь. Мне нужно знать, что ты делала на том складе.
— Туда меня притащили громилы Алана, — фыркнув, раздраженно бросила Диана. — Они заставили меня показать, где находится то барахло.
— Какое барахло?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Они привозят морем и по воздуху какие-то ящики, а вот что в них, и что они с ними делают, я понятия не имею.
— Почему местонахождение груза должна была показать ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24