Разрез показывал горизонтальные водоводы разного сечения, проходившие через полость на разных уровнях, причем самые толстые пересекали осушенный зал.
— Посмотрите, что они тут сделали, — сказал Уошборн, указывая на чертеж. — Поначалу вода заполняла оба грота, но они создали систему дренажа, которая позволила откачивать воду из северного грота, чтобы полностью его осушить. А затем, и вы это видите, они построили отводящую плотину на подводной реке. И похоже, она прекрасно работает.
— Отводящая плотина... Что это такое? — спросил Броньола.
— А вот что, — принялся объяснять Уошборн. — Грубо говоря, они отклонили речной поток и с помощью системы, наподобие той, что используется в шлюзах, создали подпор воды, а это позволило им регулировать расход воды в подземной реке.
— Не так быстро! — воскликнул шеф федеральной полиции, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. — Я думал, мы с вами говорим о полостях. А теперь вы говорите о каких-то реках!
— Прошу прощения, — отозвался Уошборн. — Мне казалось, я объясняю все предельно просто. Так вот, с самого начала речь идет о движущихся массах воды, а не о неподвижных водных пластах. Кстати, именно это вы и можете видеть на карте океанских глубин.
Отчего-то Болан внезапно вспомнил монорельсовую дорогу, проложенную по дну тоннеля, соединявшего оба острова. Смутная догадка шевельнулась в его мозгу, но Маку не хотелось выкладывать ее при посторонних, хотя он и позволил себе незначительный намек:
— Если смогли создать систему для откачивания воды, то точно так же можно построить под землей и четырехполосную автостраду. Разве я не прав?
Уошборн энергично замотал головой:
— На мой взгляд, это практически невозможно. Если картография этих документов точна, то линии, которые вы здесь видите, предполагают наличие крупных продольных разломов под корой океанического дна. Без сомнения, именно через эти разломы и стекают все воды, попадающие сюда с североамериканского континента, и движутся до тех пор, пока далеко на юге не найдут выход у края плиты осадочного происхождения. А это позволяет утверждать, если, конечно, нанесенные на чертеж значения верны, что активные водотоки, идущие вдоль разломов, перемещают поистине колоссальные массы воды.
Вспомнив вдруг одну из оброненных Бижу фраз, Болан спросил:
— А эти объемы подвержены каким-то сезонным изменениям?
— В какой-то мере — да. Но не забудьте, что благодаря замечательному сооружению, которое здесь возводится, такие сезонные изменения можно будет значительно выравнивать, контролируя и регулируя расход воды. И все же планы строительства автострады под Карибским морем я считаю откровенной фантастикой.
Выдержав короткую паузу, Болан произнес:
— Профессор Уошборн, я лично спускался в осушенный грот. Видите вот здесь, на чертеже, эти двери? Они кажутся совсем небольшими. В действительности же они представляют собой тамбуры, значительно превосходящие своими размерами грузовик с полуприцепом. По первому впечатлению, которое у меня сложилось, они имеют метров пять в поперечнике, а некоторые и того больше. Допустим, под «Лабиринтом Дьявола» существует водная система гигантского объема — по-моему, вы называете подобные системы «активными водоводами». Так вот, если исходить из предположения, что данный «водовод» переносит максимальный объем воды, который ему позволяет его пропускная способность, то, вероятно, понадобилась бы колоссальная плотина, чтобы остановить и отвести в сторону всю эту массу воды и осушить «водовод». Вы так не считаете?
Уошборн снисходительно улыбнулся:
— Несомненно. Сооружение должно быть поистине циклопическим. Мой почтенный коллега весьма скептически относится к возможностям человека. И все же человеческая рука, какой бы хрупкой и неловкой она ни казалась, сумела, тем не менее, одолеть некоторые чудеса природы. Контролировать и укрощать массы воды, как в данном случае, — дело вполне возможное. Тому есть превосходные примеры.
— В научной фантастике — наверняка, — поморщился Броньола.
Геолог с улыбкой посмотрел на него:
— Вовсе нет. Точно так же относились к проектам плотины Гувера, Асуанской плотины, да и многих других сооружений, но только до тех пор, пока их не построили.
— Может быть, может быть, — пробормотал Броньола. — Но ведь здесь подземная река! Как они определяют место, где вода выходит на поверхность? И потом, если поток имеет пять метров в сечении на уровне «Лабиринта Дьявола», это отнюдь не означает, что такое сечение сохраняется на всем протяжении тоннеля...
— Справедливое замечание, — согласился Уошборн. — Впрочем, если вы внимательно посмотрите на карту океанских глубин, вы увидите, что обозначенные тоннели имеют почти одинаковое сечение по всей длине, за исключением некоторых участков, где они значительно расширяются.
— Интересно, откуда такие сведения, — хмыкнул Броньола.
— Возможно, проектировщики исследовали «водоводы».
Кардинес нервно засмеялся:
— Только, ради Бога, не рассчитывайте на меня, если собираетесь организовать подобную экспедицию! Все эти глупости...
— Я вас понимаю. Но, возможно, они обратились к кому-то, кто и впрямь помешан на таких явлениях? — предположил Болан.
— Да, скажем, к парню вроде Пола Андерсона, — отозвался Уошборн.
— Действительно, — поддержал его Болан.
— Но я серьезно! — воскликнул геолог. — Течение и русло подводных рек можно определить, только проведя спелеологическую экспедицию. Существуют, конечно, методы маркировки с помощью окрашивающих веществ либо с помощью радиоактивных изотопов. И все же это не то...
— Такие методы не дают достаточно точные сведения о топографии русел подземных рек! — догадался Болан.
— Правильно. Вот почему в данном случае, я думаю, было проведено спелеологическое исследование. К тому же активные водотоки флоридского карста имеют, как правило, очень незначительный угол наклона, и можно предположить, что эти подземные потоки не заканчиваются тупиком на краю континентальной коры в двух тысячах метрах ниже уровня моря. А в подобной ситуации спелеологическое исследование должно оказаться крайне интересным предприятием.
— Особенно, если эти водотоки выходят на сушу в таком месте, как «Лабиринт Дьявола», — подхватил Болан. — Ведь, по сути, это секретный проход под морским дном.
— В том-то и дело! — кивнул Уошборн. — Подозреваю, что Андерсон обнаружил нечто подобное.
— Вы говорили, что он работал в вашем департаменте, — напомнил Болан. — А как давно это было?
Прежде чем ответить, Уошборн вопросительно посмотрел на Кардинеса.
— Да уж несколько лет прошло.
Археолог в свою очередь добавил:
— Как минимум два года, а то и все три. Я могу уточнить, если хотите.
— Два или три года, — отозвался Болан, — разница не принципиальная. Ясно одно: у парня было достаточно времени, чтобы досконально изучить проблему.
Он встал и дотронулся до плеча Броньолы, приглашая того отойти в сторону.
— Не знаю, Гарольд, возможно, тебя волнуют эти ученые разговоры, но мне от них никакой пользы. Моя задача все же несколько иная, и решить ее можно только там, на острове, будь он трижды проклят. Все-таки сотня парней, которые...
— Нет уж, изволь подождать, — огрызнулся Броньола. — Тут все запутано в один клубок. Неужели ты не понимаешь, что за этим скрывается потенциальная опасность катастрофы планетарного масштаба?! А какую угрозу это таит в себе для безопасности многих государств! Я должен доложить ситуацию на самый верх.
— А за это время, — прервал его Болан, — шайка «Мускателя» обнаружит, что ее провели за нос. Они начнут психовать, и перво-наперво уберут свидетелей аферы, то есть добрую сотню бедолаг, которым суждено будет умереть совершенно чудовищной смертью. Так что извини, Гарольд, но ждать я никак не могу.
Шеф федеральной полиции готов был взорваться от ярости, однако в глубине души он отлично понимал, что Болан прав. Выдержав долгую паузу, он нехотя произнес:
— О'кей, в конце концов, это твоя игра. И мы будем играть по твоим правилам. Делай, что считаешь нужным, а мы соберем оставшиеся после тебя крошки. Какие будут распоряжения?
— Немедленно займись «Мускателем». Но только тихо. Я не хочу, чтобы об этом пронюхали на острове Сантелли до моего появления. Ну а потом...
— Ты уже который раз поминаешь какого-то «Мускателя», а я даже не знаю, о ком идет речь.
— Суть та же, лишь другое название. В банду входят те, кто уцелел после разгрома семейства Кастильоне. И имей в виду: в Майами они все здорово преуспели. «Мускатель» — это частный клуб на Золотом Берегу. Именно туда и направлялся Риаппи, когда ты его перехватил.
— О'кей, теперь я все понял. Не волнуйся, мы будем действовать предельно аккуратно. А вот что касается тебя... Неужто ты собрался очистить остров в одиночку?
— А почему бы и нет? — натянуто улыбнулся Болан.
Броньола, не произнося ни слова, долго смотрел на своего друга, потом едва слышно пробормотал:
— Действительно, почему бы и нет, как ты говоришь...
Да, Палач способен на такое, но только на этот раз он будет не совсем один...
Глава 16
Болан с радостью возвратился в свой боевой фургон, к тому же он испытывал особое удовлетворение потому, что рядом с ним находилась Роза Эйприл. Мак украдкой взглянул на нее и шутливо спросил:
— Вы что, язык проглотили?
Она игриво улыбнулась в ответ:
— По крайней мере, так он лучше сохранится. Остановите-ка этот арсенал на колесах где-нибудь у дороги, и мы немножко поболтаем. Нужно же наверстать упущенное.
— Кокетка! В напористости вам не откажешь!
— А вы трусливый истязатель женщин, — в тон ему ответила она.
— Мне вас так не хватало, Роза.
— Это все слова! — вздохнула она. — Зато я все это время места себе не находила. Никогда, вы слышите, никогда больше не исчезайте от меня подобным образом!
— Так было надо, — пробормотал Мак.
— Ну еще бы! И что же вы надумали в итоге?
Он пожал плечами:
— Похоже, за меня уже все решили.
— Ладно, ладно, — отмахнулась Роза. — Никому и никогда не дано решать за вас, и вы это прекрасно знаете.
— И тем не менее, не я решал, быть ли мне мужчиной, так ведь, Роза? Равно как и вы не решали, быть ли вам женщиной. Просто мы такими родились — и вы, и я. Уже потом, с учетом свершившегося факта, я стал носить брюки, затем — военную форму, и в результате — пошел на войну. Но сам по себе выбор всегда был ограничен, разве не так? А сегодня он и того меньше.
— Возможно, — без особой уверенности протянула она.
— Не кривите душой, Роза. Вам это известно не хуже, чем мне. Чем важнее решение, которое надлежит принять, тем меньше у нас возможностей делать выбор.
— Если рассуждать таким образом...
— Я полагаю, самые важные решения мы принимаем еще в детстве. От них зависит наше дальнейшее развитие и все, что мы впоследствии совершаем. Остальное — ряд обычных условных рефлексов. Мы можем быть честными или подлыми, храбрыми или трусливыми. Но главный выбор мы делаем, еще будучи ребенком.
— Господи! — воскликнула она. — Если все сказанное вами правда, стоит ли удивляться, что мы живем в таком безумном мире?!
— Для меня это правда, Роза, — вздохнул Болан.
— Я глубоко убежден в том, что говорю.
Некоторое время она молчала, а затем запальчиво произнесла:
— Один-ноль в вашу пользу, сержант. Стало быть, в одно прекрасное утро малыш Мак Болан твердо решат, что когда-нибудь он поедет в Вашингтон и будет помогать Президенту. Так получается?
Болан невольно хмыкнул:
— Если угодно, да.
— Ну что ж, тогда я просто счастлива, правда, сама не знаю почему. Но, по-моему, начальство перегибает папку, сержант. Вы почти закончили эту кровавую войну. Вы ее почти выиграли, а они, не давая вам даже передохнуть и порадоваться победе, снова бросают вас в бой. И все равно я счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Посмотрите, что они тут сделали, — сказал Уошборн, указывая на чертеж. — Поначалу вода заполняла оба грота, но они создали систему дренажа, которая позволила откачивать воду из северного грота, чтобы полностью его осушить. А затем, и вы это видите, они построили отводящую плотину на подводной реке. И похоже, она прекрасно работает.
— Отводящая плотина... Что это такое? — спросил Броньола.
— А вот что, — принялся объяснять Уошборн. — Грубо говоря, они отклонили речной поток и с помощью системы, наподобие той, что используется в шлюзах, создали подпор воды, а это позволило им регулировать расход воды в подземной реке.
— Не так быстро! — воскликнул шеф федеральной полиции, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. — Я думал, мы с вами говорим о полостях. А теперь вы говорите о каких-то реках!
— Прошу прощения, — отозвался Уошборн. — Мне казалось, я объясняю все предельно просто. Так вот, с самого начала речь идет о движущихся массах воды, а не о неподвижных водных пластах. Кстати, именно это вы и можете видеть на карте океанских глубин.
Отчего-то Болан внезапно вспомнил монорельсовую дорогу, проложенную по дну тоннеля, соединявшего оба острова. Смутная догадка шевельнулась в его мозгу, но Маку не хотелось выкладывать ее при посторонних, хотя он и позволил себе незначительный намек:
— Если смогли создать систему для откачивания воды, то точно так же можно построить под землей и четырехполосную автостраду. Разве я не прав?
Уошборн энергично замотал головой:
— На мой взгляд, это практически невозможно. Если картография этих документов точна, то линии, которые вы здесь видите, предполагают наличие крупных продольных разломов под корой океанического дна. Без сомнения, именно через эти разломы и стекают все воды, попадающие сюда с североамериканского континента, и движутся до тех пор, пока далеко на юге не найдут выход у края плиты осадочного происхождения. А это позволяет утверждать, если, конечно, нанесенные на чертеж значения верны, что активные водотоки, идущие вдоль разломов, перемещают поистине колоссальные массы воды.
Вспомнив вдруг одну из оброненных Бижу фраз, Болан спросил:
— А эти объемы подвержены каким-то сезонным изменениям?
— В какой-то мере — да. Но не забудьте, что благодаря замечательному сооружению, которое здесь возводится, такие сезонные изменения можно будет значительно выравнивать, контролируя и регулируя расход воды. И все же планы строительства автострады под Карибским морем я считаю откровенной фантастикой.
Выдержав короткую паузу, Болан произнес:
— Профессор Уошборн, я лично спускался в осушенный грот. Видите вот здесь, на чертеже, эти двери? Они кажутся совсем небольшими. В действительности же они представляют собой тамбуры, значительно превосходящие своими размерами грузовик с полуприцепом. По первому впечатлению, которое у меня сложилось, они имеют метров пять в поперечнике, а некоторые и того больше. Допустим, под «Лабиринтом Дьявола» существует водная система гигантского объема — по-моему, вы называете подобные системы «активными водоводами». Так вот, если исходить из предположения, что данный «водовод» переносит максимальный объем воды, который ему позволяет его пропускная способность, то, вероятно, понадобилась бы колоссальная плотина, чтобы остановить и отвести в сторону всю эту массу воды и осушить «водовод». Вы так не считаете?
Уошборн снисходительно улыбнулся:
— Несомненно. Сооружение должно быть поистине циклопическим. Мой почтенный коллега весьма скептически относится к возможностям человека. И все же человеческая рука, какой бы хрупкой и неловкой она ни казалась, сумела, тем не менее, одолеть некоторые чудеса природы. Контролировать и укрощать массы воды, как в данном случае, — дело вполне возможное. Тому есть превосходные примеры.
— В научной фантастике — наверняка, — поморщился Броньола.
Геолог с улыбкой посмотрел на него:
— Вовсе нет. Точно так же относились к проектам плотины Гувера, Асуанской плотины, да и многих других сооружений, но только до тех пор, пока их не построили.
— Может быть, может быть, — пробормотал Броньола. — Но ведь здесь подземная река! Как они определяют место, где вода выходит на поверхность? И потом, если поток имеет пять метров в сечении на уровне «Лабиринта Дьявола», это отнюдь не означает, что такое сечение сохраняется на всем протяжении тоннеля...
— Справедливое замечание, — согласился Уошборн. — Впрочем, если вы внимательно посмотрите на карту океанских глубин, вы увидите, что обозначенные тоннели имеют почти одинаковое сечение по всей длине, за исключением некоторых участков, где они значительно расширяются.
— Интересно, откуда такие сведения, — хмыкнул Броньола.
— Возможно, проектировщики исследовали «водоводы».
Кардинес нервно засмеялся:
— Только, ради Бога, не рассчитывайте на меня, если собираетесь организовать подобную экспедицию! Все эти глупости...
— Я вас понимаю. Но, возможно, они обратились к кому-то, кто и впрямь помешан на таких явлениях? — предположил Болан.
— Да, скажем, к парню вроде Пола Андерсона, — отозвался Уошборн.
— Действительно, — поддержал его Болан.
— Но я серьезно! — воскликнул геолог. — Течение и русло подводных рек можно определить, только проведя спелеологическую экспедицию. Существуют, конечно, методы маркировки с помощью окрашивающих веществ либо с помощью радиоактивных изотопов. И все же это не то...
— Такие методы не дают достаточно точные сведения о топографии русел подземных рек! — догадался Болан.
— Правильно. Вот почему в данном случае, я думаю, было проведено спелеологическое исследование. К тому же активные водотоки флоридского карста имеют, как правило, очень незначительный угол наклона, и можно предположить, что эти подземные потоки не заканчиваются тупиком на краю континентальной коры в двух тысячах метрах ниже уровня моря. А в подобной ситуации спелеологическое исследование должно оказаться крайне интересным предприятием.
— Особенно, если эти водотоки выходят на сушу в таком месте, как «Лабиринт Дьявола», — подхватил Болан. — Ведь, по сути, это секретный проход под морским дном.
— В том-то и дело! — кивнул Уошборн. — Подозреваю, что Андерсон обнаружил нечто подобное.
— Вы говорили, что он работал в вашем департаменте, — напомнил Болан. — А как давно это было?
Прежде чем ответить, Уошборн вопросительно посмотрел на Кардинеса.
— Да уж несколько лет прошло.
Археолог в свою очередь добавил:
— Как минимум два года, а то и все три. Я могу уточнить, если хотите.
— Два или три года, — отозвался Болан, — разница не принципиальная. Ясно одно: у парня было достаточно времени, чтобы досконально изучить проблему.
Он встал и дотронулся до плеча Броньолы, приглашая того отойти в сторону.
— Не знаю, Гарольд, возможно, тебя волнуют эти ученые разговоры, но мне от них никакой пользы. Моя задача все же несколько иная, и решить ее можно только там, на острове, будь он трижды проклят. Все-таки сотня парней, которые...
— Нет уж, изволь подождать, — огрызнулся Броньола. — Тут все запутано в один клубок. Неужели ты не понимаешь, что за этим скрывается потенциальная опасность катастрофы планетарного масштаба?! А какую угрозу это таит в себе для безопасности многих государств! Я должен доложить ситуацию на самый верх.
— А за это время, — прервал его Болан, — шайка «Мускателя» обнаружит, что ее провели за нос. Они начнут психовать, и перво-наперво уберут свидетелей аферы, то есть добрую сотню бедолаг, которым суждено будет умереть совершенно чудовищной смертью. Так что извини, Гарольд, но ждать я никак не могу.
Шеф федеральной полиции готов был взорваться от ярости, однако в глубине души он отлично понимал, что Болан прав. Выдержав долгую паузу, он нехотя произнес:
— О'кей, в конце концов, это твоя игра. И мы будем играть по твоим правилам. Делай, что считаешь нужным, а мы соберем оставшиеся после тебя крошки. Какие будут распоряжения?
— Немедленно займись «Мускателем». Но только тихо. Я не хочу, чтобы об этом пронюхали на острове Сантелли до моего появления. Ну а потом...
— Ты уже который раз поминаешь какого-то «Мускателя», а я даже не знаю, о ком идет речь.
— Суть та же, лишь другое название. В банду входят те, кто уцелел после разгрома семейства Кастильоне. И имей в виду: в Майами они все здорово преуспели. «Мускатель» — это частный клуб на Золотом Берегу. Именно туда и направлялся Риаппи, когда ты его перехватил.
— О'кей, теперь я все понял. Не волнуйся, мы будем действовать предельно аккуратно. А вот что касается тебя... Неужто ты собрался очистить остров в одиночку?
— А почему бы и нет? — натянуто улыбнулся Болан.
Броньола, не произнося ни слова, долго смотрел на своего друга, потом едва слышно пробормотал:
— Действительно, почему бы и нет, как ты говоришь...
Да, Палач способен на такое, но только на этот раз он будет не совсем один...
Глава 16
Болан с радостью возвратился в свой боевой фургон, к тому же он испытывал особое удовлетворение потому, что рядом с ним находилась Роза Эйприл. Мак украдкой взглянул на нее и шутливо спросил:
— Вы что, язык проглотили?
Она игриво улыбнулась в ответ:
— По крайней мере, так он лучше сохранится. Остановите-ка этот арсенал на колесах где-нибудь у дороги, и мы немножко поболтаем. Нужно же наверстать упущенное.
— Кокетка! В напористости вам не откажешь!
— А вы трусливый истязатель женщин, — в тон ему ответила она.
— Мне вас так не хватало, Роза.
— Это все слова! — вздохнула она. — Зато я все это время места себе не находила. Никогда, вы слышите, никогда больше не исчезайте от меня подобным образом!
— Так было надо, — пробормотал Мак.
— Ну еще бы! И что же вы надумали в итоге?
Он пожал плечами:
— Похоже, за меня уже все решили.
— Ладно, ладно, — отмахнулась Роза. — Никому и никогда не дано решать за вас, и вы это прекрасно знаете.
— И тем не менее, не я решал, быть ли мне мужчиной, так ведь, Роза? Равно как и вы не решали, быть ли вам женщиной. Просто мы такими родились — и вы, и я. Уже потом, с учетом свершившегося факта, я стал носить брюки, затем — военную форму, и в результате — пошел на войну. Но сам по себе выбор всегда был ограничен, разве не так? А сегодня он и того меньше.
— Возможно, — без особой уверенности протянула она.
— Не кривите душой, Роза. Вам это известно не хуже, чем мне. Чем важнее решение, которое надлежит принять, тем меньше у нас возможностей делать выбор.
— Если рассуждать таким образом...
— Я полагаю, самые важные решения мы принимаем еще в детстве. От них зависит наше дальнейшее развитие и все, что мы впоследствии совершаем. Остальное — ряд обычных условных рефлексов. Мы можем быть честными или подлыми, храбрыми или трусливыми. Но главный выбор мы делаем, еще будучи ребенком.
— Господи! — воскликнула она. — Если все сказанное вами правда, стоит ли удивляться, что мы живем в таком безумном мире?!
— Для меня это правда, Роза, — вздохнул Болан.
— Я глубоко убежден в том, что говорю.
Некоторое время она молчала, а затем запальчиво произнесла:
— Один-ноль в вашу пользу, сержант. Стало быть, в одно прекрасное утро малыш Мак Болан твердо решат, что когда-нибудь он поедет в Вашингтон и будет помогать Президенту. Так получается?
Болан невольно хмыкнул:
— Если угодно, да.
— Ну что ж, тогда я просто счастлива, правда, сама не знаю почему. Но, по-моему, начальство перегибает папку, сержант. Вы почти закончили эту кровавую войну. Вы ее почти выиграли, а они, не давая вам даже передохнуть и порадоваться победе, снова бросают вас в бой. И все равно я счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19