Павел Николаевич! Ты? — раздался в трубке знакомый голос.
— Григорий Петрович? Клементьев?
— Он самый, — словно задыхаясь, говорил Клементьев. — Я говорю из автомата. У меня для тебя есть важная информация. Но я не могу говорить, за мной следят. Я, правда, хитрый, оторвался от них, и пока их вроде поблизости нет… Но могут в любой момент появиться…
— Кто следит?
— Узнаешь, кто. Короче, раскрыл я тайну твоих сокровищ. Знаю все в подробностях. Кроме одной, правда. Я лечу из Новосибирска через Москву к себе в Симферополь.
— Так заезжай. Или я приеду, куда скажешь.
— Нет, рискованно, Павел, очень рискованно. Я в самолете накатал письмо, там все подробно изложено, и как я получил эту информацию, и сама информация. Теперь слушай меня внимательно. Я в Москве, приехал на частнике из Домодедова. Вышел из машины на пересечении Ленинского и Ломоносовского проспектов. Там есть шашлычная «Ингури». Знаешь?
— Знаю, как же!
— Так вот. Здесь работает официанткой некая Валя Сорокина. Эта женщина была мне близка когда-то, ну, любила меня безумно, когда я в Москве в высшей школе МВД учился. Она не подведет. Письмо у нее. Езжай туда немедленно, тебе недалеко, она будет тебя ждать. На крайний случай, у неё есть твой номер телефона. А я исчезаю. Попытаюсь долететь до Симферополя, а там со мной шутки плохи, все схвачено. Ты меня понял?
— А, может быть, тебе все-таки лучше приехать ко мне? Здесь бы все и рассказал, и отсиделся бы здесь. А потом мы бы твоих преследователей в оборот взяли… Нашли, кого пугать…
— Глуп ты, Павел Николаевич. Неужели меня у тебя эти люди не будут искать? А в оборот их взять не так-то просто, что с санкцией на вскрытие могилы вышло? А? То-то… И риску я тебя подвергать не стану. Сейчас их нет, в Домодедове я им следы запутал, сел на одну машину, заплатил водителю и незаметно, чуть ли не на ходу из неё и выскочил. А сам на другой приехал. Но они обязательно сядут ко мне на хвост, сомнений нет — слишком серьезные бабки тут замешаны… И, наверняка, они уже едут в твою сторону, знают, что мы с тобой в Ялте это дело вели. А я теперь их во Внукове встречу, не раньше. А ты выезжай скорее, так будет лучше. Все. Пока. Привет Тамаре!
Николаев, как угорелый, вскочил, натянул на себя все, что попало и бросился вниз к машине, крикнув на ходу Тамаре: — Скоро буду! Дверь никому не открывай! Хорошо, что наши все дома! Если кто позвонит, скажи — с работы ещё не возвращался!
Уже в половине одиннадцатого он был у шашлычной «Ингури». Нашел Валю Сорокину, получил от неё письмо в мятом конверте.
— Какой-то ошалелый был сегодня Гриша, никогда его таким не видела, — заметила официантка. Но Николаев уже мчался вниз к машине.
… У его подъезда чернела незнакомая «Волга» с замазанными грязью номерами. Интуитивно Николаев почувствовал опасность, исходящую от этой машины. Он снял с предохранителя пистолет, сунул за пояс. И пожалел, что не прочитал письмо в машине. Если бы прочитал, подошел бы к «Волге» и побеседовал с её пассажирами. А так рисковать было нельзя — ведь об этом просил его Клементьев.
Павел медленно, в полной боевой готовности выхватить из-за пояса пистолет, зашагал к подъезду. Дверца «Волги» приоткрылась, но оттуда никто не вышел. Павел нажал подъездный код, дверь отворилась, и он нарочито медленно вошел внутрь. Лифт был на первом этаже. «Могли бы запросто замочить, если бы хотели», — подумал он. — «Не сочли нужным, как видно…»
— Тебе тут какие-то люди звонили, — встревоженным голосом говорила Тамара. — То один мужской голос, то другой. Незнакомые… И какие-то неприятные… Я сказала, что ты не возвращался с работы…
— Умница моя! — крикнул Николаев и бросился в свою комнату, на ходу распечатывая конверт.
«Привет, Паш! Пишу в самолете, так что, извини за сумбур в мыслях. Доконала меня эта история, места я себе не находил. Хрен с ними со всеми, с их гребаными сокровищами, но жалко мне девчонку-сироту, которая погибла из-за их махинаций только из-за своего сходства с Воропаевой. Из-за неё я и затеял все это. Хорошая была девчонка, добрая, чистая, черт её дернул связаться с этим Левкой, прожила бы ещё лет пятьдесят, детей бы народила. А я помню мертвецкую и лицо её изуродованное. Ладно… Был я в командировке в Новосибирске, туда следы одного нашего бандюгана вели. Сделал, что положено и решил рвануть в этот Южносибирск, где мэром этот пресловутый Верещагин. Окраску сменил, переоделся в бомжа и нашел его особнячок. Ничего избушка — четыре этажа, ограда непробиваемая, не подберешься. Иномарки то и дело подъезжают, одна другой краше. Потолкался я там денек, видел и учительницу твою, скромницу. Вышла она из шикарной иномарки, разодета — никакой кинозвезде такое и не снилось. Важная, надменная, не подступиться. Короче, на другой день угнал я тачку из города, подогнал поближе к их вилле. А когда она из машины выходила, сбил я с ног пару её быков, так, чтобы они долго очухаться не смогли, а ей пушку между лопаток и повел к своей угнанной. Увез её в тихое место, приставил пушку ко лбу и сказал: „Если ты, падла, мне сейчас же все не расскажешь, больше ты ничем не воспользуешься, тебе ничего не нужно будет из прелестей жизни, кроме нескольких квадратов сырой земли“. Покривилась, глазами посверкала, но рассказала. Вкратце, разумеется — времени, сам понимаешь, не было.
… Организовала все она. Понаслушалась рассказов про смерть Остермана, про его сокровища и поняла, что там они, в комнате. Почитала кое-какую историческую литературу про сокровища дворянских родов, про цены на них на западных аукционах, обалдела от этих цифр и решила, так сказать, поправить свое жалкое материальное положение. Рассказала все дочери, объяснила, что к чему, какие бывают на белом свете деньги, и как можно на них существовать. Лена прощупала почву, нашла список драгоценностей и ключ от тайника, только заветную кнопку они так и не обнаружили. А потом, когда все на несколько дней из дома уехали, они с матерью вдвоем все разобрали, умудрились стеллаж этот сдвинуть, тайник открыли и… Там на миллионы долларов бриллиантов, сапфиров, рубинов, изумрудов и тому подобных прелестей. Картины, рукописи, письма, и так далее… Вытащить бы им все это спокойно, и все дела. Но не тут-то было. Перехитрили сами себя. Решили пока оставить все на месте, так, мол, надежнее… Так, несколько бранзулеток мамаша взяла для пробы и раскрутки. Задвинули две дамы стеллажи на место и сделали вид, что все так и было. А тут эта дура Ленка затеяла шашни с Андреем, решила чуть ли не бежать с ним, до того ей её Кирюша опротивел. Поделилась с ним тайной сокровищ, тот прибалдел от радости, решили спереть все с помощью мамаши и бежать, пока наследники не очухались. Дураки, короче, чуть весь планчик учительнице не замочили своей любовью. Главная беда, правда, в другом. До того их распирало от гордости, что Кирюша догадался, что что-то тут не так. Тоже ведь не забывал рассказы о дедушкином тайнике, только лень-матушка дремала в нем до поры, до времени. Стал за влюбленными послеживать. И умудрился как-то подслушать их очень важный разговор. И потом, уже наедине заявил Лене, чтобы она убиралась вон из его дома и никогда больше туда не приходила. А со своими сокровищами он и сам разберется. Лена, естественно, вся в слезах и соплях рассказала это мамаше. Ну та ей всыпала по первое число, но делать-то что-то надо! И она вступила в переговоры с Кириллом. Угрозы, посулы, сказала, что имеет возможность реализовать все это по самой выгодной цене. И это была правда — она уже связалась со своим муженьком Верещагиным, тот очень сильно заинтересовался и обещал помочь надежными крепкими людьми. Кирюшу взяли в оборот, побеседовали с ним и предложили разделить все по-братски, а то за его жизнь никто и ломаного гроша не даст. Он согласился на паритетных началах. Поначалу они все из тайника повытащили, а потом устроили новогоднее представление, чтобы всем головы заморочить. Андрей Полещук понятия не имел, что Кирилл что-то знает. Остальное ты и сам знаешь, и про Максимова, и про Юркова с Мызиным, тут ничего новенького нет. И про домик Ворониной, и про догадку Кирюшиной мамаши… А Юркова с Мызиным и вправду сам Кирюша замочил. Училка его заставила это сделать, решила завязать покруче, могла бы и другим поручить, но рискнула. Тем более знала, что он вовсе не такой уж хлюпик, каким представился нам. Угробил с помощью Мызина четырех человек и глазом не моргнул. И тут не сробел, топориком обоим головы раскроил и спасибо не сказал. Потом по совету училки же выдумал появление Полещука в Москве в том же виде, в каком зарисовался и в Лосинке, и в Медведкове. А рост-то кто там заметит в полутьме? А сокровища-то давно преспокойно лежали в квартирке Веры Георгиевны в той самой шкатулочке на видном месте. А дурак есть дурак… Что с него возьмешь? И глупый Полещук в тайне от Лены приперся в Москву и стал требовать от мамаши хоть часть драгоценностей. И тут ты его чуть за руку не поймал… Но, если бы и поймал, это бы ничего не дало, так что ты сильно не переживай. Сокровища-то были у мамаши. Полещук бы её в жизни не выдал, свалил бы все на романтическую любовь…»
«Утешает Гриша, — подумал Николаев. — „Разве в сокровищах дело? Если бы я его тогда узнал, сколько смертей бы предотвратил… И сирота эта Галя была бы жива, вот что главное…“
«Но…факт есть факт, ты его не узнал. Мамаша его тихо спровадила, а тебе потом рассказала, что они в Крыму. Крым большой, так уж сразу не нашли бы, тем более, в таком местечке. Зато мы ей поверили и дали возможность достойно завершить комедию.
Ну… Кирюша мать подвел к разборке кабинета, это понятно… Лена заставила Полещука появиться на людях, это тоже понятно, это ты все сам мне рассказывал в машине… А потом она после ресторана исчезла, он стал её искать, а нашел лишь собственную смерть. Шлепнули его по дороге, а рядом с ним положили тело несчастной сироты Гали, которую отследили заранее. Нужна была такая, похожая на Лену. А она по всем параметрам подходила идеально, плюс сирота, никто искать не будет. Сам дьявол им помогал. Полагаю, этот мерзавец Левка попросил её приехать именно четвертого, как ему приказали. Подробностей убийства Гали мне училка не поведала за отсутствием времени, но, полагаю, они очень суровы. Сначала заманили куда-нибудь, продержали там некоторое время, потом отвезли к месту убийства Андрея и убили. Падлы…
Кирилла привезли на опознание. Именно поэтому его и не тронули в Москве. Ну, а когда он опознал в Гале свою жену, ему училка велела исчезнуть. Написать письмо, что он, мол, всех порешил, совесть замучила, сокровища он в море выбрасывает и с собой кончает. Но поспешили очень, потому что Кирилл оказался покруче, чем от него ожидали. Он оказал сопротивление и ранил одного из них. Ну а другой прикончил и Кирилла и немного позже своего раненого коллегу. Именно этот коллега и убивал Андрея и Галю. Теперь он на дне морском. А кто другой — клянется, что не знает. Итак, они портфель с макияжем Кирилла и его загранпаспортом на месте забыли. Неувязочка произошла. Он-то сам полагал, что денежки наличные от её доверенных лиц примет и сквозанет за кордон по абсолютно подлинному загранпаспорту с чужой фамилией и его фотографией в макияже. А там его и банковский счет ждал, сумели ему туфту впарить. Всем троим организовали загранпаспорта, но каждому для своей цели. Полещук и Воропаев были уверены, что воспользуются ими, а Лене его делали для того, чтобы мы его в их уютном домике нашли. А для ухода у неё другой паспорт был, которым она, полагаю, благополучно воспользовалась. Ну, ещё они с Левкой недоглядели, вовремя не убрали. Бывают и у них промашки, хотя их главным принципом был — никаких живых свидетелей. И добились, однако, своего, Верещагин — мэр, она — мэрша, в богатстве купаются… Вот и все, дорогой мой Павел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37