Потому что он умер, как шахид.
– Если у него будут свободны руки, он сможет выдернуть взрыватель. А если будет открыт рот, сможет предупредить неверных, – негромко проговорил Рыжебородый, подойдя вплотную к алжирцу.
– Мы это легко сможем исправить, – улыбнулся Бабай.
Старику тут же завернули руки за спину, плотно стянув скотчем, потом заклеили рот.
После очередного взрыва снаряда боевики гурьбой поднялись наверх. Потребовалось всего несколько снарядов, чтобы мечеть превратилась в развалины. Внутри стоял удушливый запах сгоревшей взрывчатки, пыльное облако забивало дыхание, под ногами хрустели обломки фарфоровых фресок с арабскими письменами. Огромный пролом в стене позволял двум взрослым мужчинам беспрепятственно пройти через него. Сквозь пролом был виден двор с обрушенной оградой и глубокими следами гусеничных траков.
Вытащив из кармана зажигалку, Абдулл Камаль дважды щелкнул, потом поднес оранжевый язычок пламени к бикфордову шнуру, и, когда тот, вспыхнув, зашипел, Бабай склонился к уху муллы и прошептал:
– Во славу Аллаха, вперед, отец, – и вытолкнул его наружу.
Обезумевший от страха смерти мулла бросился вперед навстречу выезжающей из-за дома самоходке, увидев свое спасение в солдатах федеральных войск.
Бегущий человек со связанными руками и заклеенным ртом меньше всего вызывает опасения или даже подозрения, скорее жалость, желание помочь. Как из-под земли возле муллы выросли две могучие фигуры в камуфляже, подхватив старика под руки, они потащили его в сторону приближающейся самоходки, к дому, за спасительные стены строения.
Старик мычал, упирался, но на него никто не обращал внимания. Главное, уйти с линии огня. Когда троица поравнялась со «спрутом», в небо взметнулся огромный куст взрыва, в мгновение ока расщепив на атомы всех троих, и, перевернув самоходку, отбросил ее в сторону.
– Вперед, – скомандовал Камаль.
Полтора десятка боевиков, выскочив из пролома в стене, опрометью бросились в направлении дымящейся воронки. Теперь они не будут сидеть в ожидании, пока их окружат и уничтожат, теперь они сами будут нападать и уничтожать.
Завернув за угол дома, боевики наткнулись на ошарашенного, испуганного человека в камуфляже. Судя по валявшемуся рядом автоматическому пистолету Стечкина и возрасту владельца, это был явно не рядовой или сержант.
Рыжебородый Ахмат вскинул свое оружие, чтобы убить гяура, но Камаль властно надавил ладонью на ствол автомата, опуская его в землю, а другой рукой подтолкнул вперед Магомеда Хусейнова. С момента начала боя он не отпускал от себя переводчика ни на шаг.
– Ты кто? – спросил по-русски Магомед.
– Я, я, – осознав, кто перед ним, незнакомец стал заикаться. – Я майор… замполит батальона… морской пехоты.
Услышав «морская пехота», арабы обозленно загалдели, но Абдулл жестом их остановил. Он в отличие от простых боевиков понял, какая их постигла удача.
– Не трогайте его. Аллах дарит нам еще один шанс.
* * *
Огромного роста дородный батюшка в золоченой ризе мощным оперным баритоном читал молебен.
В храме, украшенном ликами святых и картинами на библейские темы, было сумрачно и прохладно, пахло ладаном, топленым воском и свежевымытыми полами. Впереди у алтаря собрались верующие, в основном это были пожилые женщины, которые под аккомпанемент батюшки чинно осеняли себя крестом. Некоторое время Виктор стоял в проходе этой небольшой церквушки, спрятавшейся в узких улочках старой Москвы. Попал он сюда совершенно случайно.
Несмотря на свою молодость, Савченко достаточно пережил, чтобы стать фаталистом. Проживая день за днем, он старался увидеть в них знаки, указывающие на будущее…
Сны последнее время были только о войне, о погибших друзьях и врагах. Просыпался он в холодном поту и среди ночи бежал в парк тренироваться, изнурять себя ударной техникой и растяжкой. Лишь под утро, обессилев, засыпал на несколько часов.
Нервы были совсем ни к черту, следовало обратиться к врачу либо искать альтернативу. Реалисты ищут выход, к фаталистам разрешение проблемы приходит само.
Сегодня утром в трамвае Виктор услышал разговор двух еще не старых женщин. Одеты они были более чем скромно, но говорили достаточно громко, так, что Савченко волей-неволей пришлось слушать их.
– Я ему, дураку, говорила, – вещала длинноволосая неопрятная дама хорошо поставленным голосом лектора общества «Знание». – Скоро от своей пьянки ведь подохнешь, покайся перед смертью, попадешь в рай. А нет, гореть тебе в аду, в геенне огненной. Покаявшуюся душу бог пускает в царствие небесное, мятежная душа этого лишена. Представь себе, если бы в рай попал Гитлер…
Что было бы в этом случае, Виктор слушать не стал. Сойдя с трамвая, он отправился искать церковь. Его мятежной душе нужно было покаяние, ей необходим был покой.
Постояв некоторое время, Савченко подошел к прилавку, где молодой священнослужитель торговал свечами, иконками, молитвенниками. Виктор сунул сторублевку в жестяную коробку с надписью «Жертвуйте на храм», потом купил свечу и снова замер, оглядывая иконы с ликами, решая, кому ее поставить. Наконец взгляд остановился на витязе с окладистой бородой, с мечом в руке на фоне хоругви, сверху виднелась надпись «Св. Александр Невский», к нему и направился бывший морской пехотинец.
Поставив зажженную свечу, Виктор трижды осенил себя святым крестом и мысленно произнес: «Вот видишь, пришел я. Пришел каяться. Зло творил по глупости, потом искупал его кровью. Убивал не для удовольствия, а ради защиты Отечества, родных, близких… Мстил за погибших друзей».
Больше сказать ему было нечего. Еще некоторое время Виктор всматривался в лик святого, пытаясь увидеть на нем какой-то символ, знак. Но князь безмолвствовал.
Неожиданно в сознании Савченко всплыла давняя, еще со школьных лет фраза: «Делай, что должен. И будь, что будет». Под таким лозунгом рыцари уходили в крестовые походы воевать за Гроб Господень.
Виктор вышел из церкви с глупой улыбкой на лице, он вдруг понял, что его одиссея еще не закончена. Но теперь это его уже нисколько не волновало.
На окраине задымленного, охваченного огнем кишлака вспыхнуло сразу несколько семафоров. Подполковник Вавилов, разглядывая сквозь оптику бинокля мигающие красные сполохи, читал сообщение.
– Твою мать, какого черта, – вполголоса ругался комбат. – Откуда он там взялся?!
– Что произошло? – спокойно спросил Христофоров, ожидавший с минуты на минуту окончания боя.
– Группа боевиков, пытавшаяся вырваться из окружения, захватила в заложники замполита. Теперь, прикрываясь им, как щитом, требует беспрепятственного выхода в горы, —доложил комбат.
– Огонь на поражение, – жестко приказал полковник, интуитивно чувствуя, что именно в этой группе тот, под которого и готовилась вся эта хитроумная, многоходовая операция.
– Я не отдам такого приказа, – холодно произнес Вавилов и добавил с достоинством: – Я не запятнаю свою честь кровью своего офицера.
– Тьфу ты, – плюнул Христофоров.
Финал этого водевиля получился не просто скомканным, он получился безобразным. Отдать приказ бойцам «Вымпела» полковник тоже не мог. При любом раскладе замполит погибнет, только вот какой может получиться резонанс, если это произойдет от рук своих? Владимир помнил, что было несколько лет назад, когда антитеррористический отряд «Альфа» во время освобождения заложника, шведского дипломата, подстрелил своего же полковника, выполнявшего миссию переговорщика. Так тогда было у всех на виду, а сейчас… Психологический фактор может стоить рассекречивания этой операции, чего допустить никак нельзя.
Христофоров взглянул на стоявшего рядом Маклахова. Капитан ожидал команды. Как хороший солдат он был готов выполнить любой приказ. Но Владимир промолчал.
Громыхая на ухабах, со стороны кишлака ехал тот самый «пазик», на котором несколько часов назад приезжали старейшины с теперь уже покойным муллой. Автобус имел жалкий вид – разбитые стекла,, продырявленные борта. Несмотря на это, автопризрак продолжал двигаться по дороге в направлении позиций морпехов.
Христофоров и Вавилов одновременно подняли бинокли. Автобус был практически пуст, лишь в кабине сидел водитель, лицо которого закрывала матерчатая маска. За его спиной стоял привязанный к поручням замполит. Весь его торс был обвешан гранатами и толовыми шашками. От взгляда полковника не укрылся смертельный ужас, замерший на лице офицера.
«Видимо, остальные залегли на полу салона», – отметил про себя Христофоров. Чекист не мог оторвать взгляда от взрывчатки, навешанной на замполите, он знал, что сейчас на эти гранаты, бруски тола нацелено как минимум две снайперские винтовки стрелков «Вымпела» и достаточно короткой команды, чтобы бронебойно-зажигательная пуля попала в одну из этих шашек. В долю секунды вырвавшаяся наружу смертоносная плазма поглотит все живое содержимое салона и сам автобус.
«Он бы даже ничего не почувствовал», – подумал полковник, но вслух ничего не сказал. Эффективный способ решения проблемы сейчас, к сожалению, не являлся верным.
Громыхая, как допотопный кладбищенский катафалк, автобус проковылял мимо стоящих у обочины дороги офицеров, продолжая движение дальше. Через несколько минут он скрылся из вида.
По логике вещей следовало поднять авиацию, чтобы проследить маршрут движения беглецов, и выбросить им наперерез десантную группу. Но ничего этого Христофоров сделать не мог. Его здесь просто не было, как и батальона морской пехоты, неделю назад торжественно отправленного на родной север. Они были призраками, а с призраками никто не считается.
– Главное выполнено, банда уничтожена, – негромко произнес Игорь Маклахов. – А это… лес рубят, щепки летят. Толку с этой горстки недобитков уже никакого.
– Капитан, – Владимир резко обернулся к «вымпеловцу», чеканя каждое слово, – когда мне понадобится ваше мнение, я сам спрошу. А сейчас держите свое мнение при себе.
– Виноват, товарищ полковник, – буркнул Макнамара и демонстративно отошел в сторону. Капитан прекрасно понимал состояние ответственного за проведение операции. Но мальчиком для битья быть не желал.
Комбат, взглянув на удаляющегося командира диверсионной группы, хотел сказать тому что-то ободряющее, но не успел. Со стороны кишлака раздался глухой звук мощного взрыва, в небо взметнулся столб огня и дыма.
Взрыв мечети стал жирной точкой в операции «Бумеранг возвращается».
ЧАСТЬ 2
УЧАСТЬ НАЕМНИКА
Оставив свою «девятку» на стоянке перед управлением ФСБ, Владимир Христофоров закрыл машину и одернул полы пиджака.
В сером, в тонкую черную полоску, дорогом костюме, рубашке, тесно сжимающей шею, и галстуке в тон он чувствовал себя непривычно. Куда удобнее были футболка, короткая кожаная куртка и толстая золотая цепь «жгут», так он выглядел, когда возглавлял один из отделов УРПО – Управление по разработке и пресечению организованной преступности. Тогдашний имидж соответствовал ситуации. После того как УРПО упразднили и личный состав в основной массе перевели в контрразведку, Христофоров и не подумал менять свой имидж, невзирая на косые взгляды начальства. Теперь же приходилось соответствовать сложившейся ситуации.
После провала операции «Бумеранг возвращается» полковника срочно отозвали в Москву и, отстранив от дел (практически засадив под домашний арест), передали разбор операции в Отдел внутренней безопасности. И вот спустя три недели Владимира вызвали в управление к начальнику оперативного отдела.
Полковник Клинаев, благодаря каким-то переплетениям судьбы и служебным коллизиям, был переведен из ФАПСИ в ФСБ. Некоторые подчиненные считали решающим тот факт, что Андрей Иванович всегда указывал на то, что он потомственный чекист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Если у него будут свободны руки, он сможет выдернуть взрыватель. А если будет открыт рот, сможет предупредить неверных, – негромко проговорил Рыжебородый, подойдя вплотную к алжирцу.
– Мы это легко сможем исправить, – улыбнулся Бабай.
Старику тут же завернули руки за спину, плотно стянув скотчем, потом заклеили рот.
После очередного взрыва снаряда боевики гурьбой поднялись наверх. Потребовалось всего несколько снарядов, чтобы мечеть превратилась в развалины. Внутри стоял удушливый запах сгоревшей взрывчатки, пыльное облако забивало дыхание, под ногами хрустели обломки фарфоровых фресок с арабскими письменами. Огромный пролом в стене позволял двум взрослым мужчинам беспрепятственно пройти через него. Сквозь пролом был виден двор с обрушенной оградой и глубокими следами гусеничных траков.
Вытащив из кармана зажигалку, Абдулл Камаль дважды щелкнул, потом поднес оранжевый язычок пламени к бикфордову шнуру, и, когда тот, вспыхнув, зашипел, Бабай склонился к уху муллы и прошептал:
– Во славу Аллаха, вперед, отец, – и вытолкнул его наружу.
Обезумевший от страха смерти мулла бросился вперед навстречу выезжающей из-за дома самоходке, увидев свое спасение в солдатах федеральных войск.
Бегущий человек со связанными руками и заклеенным ртом меньше всего вызывает опасения или даже подозрения, скорее жалость, желание помочь. Как из-под земли возле муллы выросли две могучие фигуры в камуфляже, подхватив старика под руки, они потащили его в сторону приближающейся самоходки, к дому, за спасительные стены строения.
Старик мычал, упирался, но на него никто не обращал внимания. Главное, уйти с линии огня. Когда троица поравнялась со «спрутом», в небо взметнулся огромный куст взрыва, в мгновение ока расщепив на атомы всех троих, и, перевернув самоходку, отбросил ее в сторону.
– Вперед, – скомандовал Камаль.
Полтора десятка боевиков, выскочив из пролома в стене, опрометью бросились в направлении дымящейся воронки. Теперь они не будут сидеть в ожидании, пока их окружат и уничтожат, теперь они сами будут нападать и уничтожать.
Завернув за угол дома, боевики наткнулись на ошарашенного, испуганного человека в камуфляже. Судя по валявшемуся рядом автоматическому пистолету Стечкина и возрасту владельца, это был явно не рядовой или сержант.
Рыжебородый Ахмат вскинул свое оружие, чтобы убить гяура, но Камаль властно надавил ладонью на ствол автомата, опуская его в землю, а другой рукой подтолкнул вперед Магомеда Хусейнова. С момента начала боя он не отпускал от себя переводчика ни на шаг.
– Ты кто? – спросил по-русски Магомед.
– Я, я, – осознав, кто перед ним, незнакомец стал заикаться. – Я майор… замполит батальона… морской пехоты.
Услышав «морская пехота», арабы обозленно загалдели, но Абдулл жестом их остановил. Он в отличие от простых боевиков понял, какая их постигла удача.
– Не трогайте его. Аллах дарит нам еще один шанс.
* * *
Огромного роста дородный батюшка в золоченой ризе мощным оперным баритоном читал молебен.
В храме, украшенном ликами святых и картинами на библейские темы, было сумрачно и прохладно, пахло ладаном, топленым воском и свежевымытыми полами. Впереди у алтаря собрались верующие, в основном это были пожилые женщины, которые под аккомпанемент батюшки чинно осеняли себя крестом. Некоторое время Виктор стоял в проходе этой небольшой церквушки, спрятавшейся в узких улочках старой Москвы. Попал он сюда совершенно случайно.
Несмотря на свою молодость, Савченко достаточно пережил, чтобы стать фаталистом. Проживая день за днем, он старался увидеть в них знаки, указывающие на будущее…
Сны последнее время были только о войне, о погибших друзьях и врагах. Просыпался он в холодном поту и среди ночи бежал в парк тренироваться, изнурять себя ударной техникой и растяжкой. Лишь под утро, обессилев, засыпал на несколько часов.
Нервы были совсем ни к черту, следовало обратиться к врачу либо искать альтернативу. Реалисты ищут выход, к фаталистам разрешение проблемы приходит само.
Сегодня утром в трамвае Виктор услышал разговор двух еще не старых женщин. Одеты они были более чем скромно, но говорили достаточно громко, так, что Савченко волей-неволей пришлось слушать их.
– Я ему, дураку, говорила, – вещала длинноволосая неопрятная дама хорошо поставленным голосом лектора общества «Знание». – Скоро от своей пьянки ведь подохнешь, покайся перед смертью, попадешь в рай. А нет, гореть тебе в аду, в геенне огненной. Покаявшуюся душу бог пускает в царствие небесное, мятежная душа этого лишена. Представь себе, если бы в рай попал Гитлер…
Что было бы в этом случае, Виктор слушать не стал. Сойдя с трамвая, он отправился искать церковь. Его мятежной душе нужно было покаяние, ей необходим был покой.
Постояв некоторое время, Савченко подошел к прилавку, где молодой священнослужитель торговал свечами, иконками, молитвенниками. Виктор сунул сторублевку в жестяную коробку с надписью «Жертвуйте на храм», потом купил свечу и снова замер, оглядывая иконы с ликами, решая, кому ее поставить. Наконец взгляд остановился на витязе с окладистой бородой, с мечом в руке на фоне хоругви, сверху виднелась надпись «Св. Александр Невский», к нему и направился бывший морской пехотинец.
Поставив зажженную свечу, Виктор трижды осенил себя святым крестом и мысленно произнес: «Вот видишь, пришел я. Пришел каяться. Зло творил по глупости, потом искупал его кровью. Убивал не для удовольствия, а ради защиты Отечества, родных, близких… Мстил за погибших друзей».
Больше сказать ему было нечего. Еще некоторое время Виктор всматривался в лик святого, пытаясь увидеть на нем какой-то символ, знак. Но князь безмолвствовал.
Неожиданно в сознании Савченко всплыла давняя, еще со школьных лет фраза: «Делай, что должен. И будь, что будет». Под таким лозунгом рыцари уходили в крестовые походы воевать за Гроб Господень.
Виктор вышел из церкви с глупой улыбкой на лице, он вдруг понял, что его одиссея еще не закончена. Но теперь это его уже нисколько не волновало.
На окраине задымленного, охваченного огнем кишлака вспыхнуло сразу несколько семафоров. Подполковник Вавилов, разглядывая сквозь оптику бинокля мигающие красные сполохи, читал сообщение.
– Твою мать, какого черта, – вполголоса ругался комбат. – Откуда он там взялся?!
– Что произошло? – спокойно спросил Христофоров, ожидавший с минуты на минуту окончания боя.
– Группа боевиков, пытавшаяся вырваться из окружения, захватила в заложники замполита. Теперь, прикрываясь им, как щитом, требует беспрепятственного выхода в горы, —доложил комбат.
– Огонь на поражение, – жестко приказал полковник, интуитивно чувствуя, что именно в этой группе тот, под которого и готовилась вся эта хитроумная, многоходовая операция.
– Я не отдам такого приказа, – холодно произнес Вавилов и добавил с достоинством: – Я не запятнаю свою честь кровью своего офицера.
– Тьфу ты, – плюнул Христофоров.
Финал этого водевиля получился не просто скомканным, он получился безобразным. Отдать приказ бойцам «Вымпела» полковник тоже не мог. При любом раскладе замполит погибнет, только вот какой может получиться резонанс, если это произойдет от рук своих? Владимир помнил, что было несколько лет назад, когда антитеррористический отряд «Альфа» во время освобождения заложника, шведского дипломата, подстрелил своего же полковника, выполнявшего миссию переговорщика. Так тогда было у всех на виду, а сейчас… Психологический фактор может стоить рассекречивания этой операции, чего допустить никак нельзя.
Христофоров взглянул на стоявшего рядом Маклахова. Капитан ожидал команды. Как хороший солдат он был готов выполнить любой приказ. Но Владимир промолчал.
Громыхая на ухабах, со стороны кишлака ехал тот самый «пазик», на котором несколько часов назад приезжали старейшины с теперь уже покойным муллой. Автобус имел жалкий вид – разбитые стекла,, продырявленные борта. Несмотря на это, автопризрак продолжал двигаться по дороге в направлении позиций морпехов.
Христофоров и Вавилов одновременно подняли бинокли. Автобус был практически пуст, лишь в кабине сидел водитель, лицо которого закрывала матерчатая маска. За его спиной стоял привязанный к поручням замполит. Весь его торс был обвешан гранатами и толовыми шашками. От взгляда полковника не укрылся смертельный ужас, замерший на лице офицера.
«Видимо, остальные залегли на полу салона», – отметил про себя Христофоров. Чекист не мог оторвать взгляда от взрывчатки, навешанной на замполите, он знал, что сейчас на эти гранаты, бруски тола нацелено как минимум две снайперские винтовки стрелков «Вымпела» и достаточно короткой команды, чтобы бронебойно-зажигательная пуля попала в одну из этих шашек. В долю секунды вырвавшаяся наружу смертоносная плазма поглотит все живое содержимое салона и сам автобус.
«Он бы даже ничего не почувствовал», – подумал полковник, но вслух ничего не сказал. Эффективный способ решения проблемы сейчас, к сожалению, не являлся верным.
Громыхая, как допотопный кладбищенский катафалк, автобус проковылял мимо стоящих у обочины дороги офицеров, продолжая движение дальше. Через несколько минут он скрылся из вида.
По логике вещей следовало поднять авиацию, чтобы проследить маршрут движения беглецов, и выбросить им наперерез десантную группу. Но ничего этого Христофоров сделать не мог. Его здесь просто не было, как и батальона морской пехоты, неделю назад торжественно отправленного на родной север. Они были призраками, а с призраками никто не считается.
– Главное выполнено, банда уничтожена, – негромко произнес Игорь Маклахов. – А это… лес рубят, щепки летят. Толку с этой горстки недобитков уже никакого.
– Капитан, – Владимир резко обернулся к «вымпеловцу», чеканя каждое слово, – когда мне понадобится ваше мнение, я сам спрошу. А сейчас держите свое мнение при себе.
– Виноват, товарищ полковник, – буркнул Макнамара и демонстративно отошел в сторону. Капитан прекрасно понимал состояние ответственного за проведение операции. Но мальчиком для битья быть не желал.
Комбат, взглянув на удаляющегося командира диверсионной группы, хотел сказать тому что-то ободряющее, но не успел. Со стороны кишлака раздался глухой звук мощного взрыва, в небо взметнулся столб огня и дыма.
Взрыв мечети стал жирной точкой в операции «Бумеранг возвращается».
ЧАСТЬ 2
УЧАСТЬ НАЕМНИКА
Оставив свою «девятку» на стоянке перед управлением ФСБ, Владимир Христофоров закрыл машину и одернул полы пиджака.
В сером, в тонкую черную полоску, дорогом костюме, рубашке, тесно сжимающей шею, и галстуке в тон он чувствовал себя непривычно. Куда удобнее были футболка, короткая кожаная куртка и толстая золотая цепь «жгут», так он выглядел, когда возглавлял один из отделов УРПО – Управление по разработке и пресечению организованной преступности. Тогдашний имидж соответствовал ситуации. После того как УРПО упразднили и личный состав в основной массе перевели в контрразведку, Христофоров и не подумал менять свой имидж, невзирая на косые взгляды начальства. Теперь же приходилось соответствовать сложившейся ситуации.
После провала операции «Бумеранг возвращается» полковника срочно отозвали в Москву и, отстранив от дел (практически засадив под домашний арест), передали разбор операции в Отдел внутренней безопасности. И вот спустя три недели Владимира вызвали в управление к начальнику оперативного отдела.
Полковник Клинаев, благодаря каким-то переплетениям судьбы и служебным коллизиям, был переведен из ФАПСИ в ФСБ. Некоторые подчиненные считали решающим тот факт, что Андрей Иванович всегда указывал на то, что он потомственный чекист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59