А потом прихватит суперсейсмограф и — ищи-свищи...
— М-да-а, — протянул Голубков.
— Встречается Иванов с пакистанцами завтра, и к этому моменту мы должны быть готовы начать действия одновременно в Кулябе и в Йошкар-Оле. Кстати, — спросил Пастух после минутного молчания. — А что это за человек? Откуда он?
— Олег Григорьевич?
— Да.
— Мы с ним учились вместе в академии. Ну а когда я стал разбираться с полученной информацией, не наткнуться на него я не мог...
Грохот идущего на посадку самолета чуть приглушил последние слова Голубкова. Да это уже и не так важно было.
— Ну вот мы и на месте, — сказал полковник. Машина развернулась ко входу в аэропорт. Водитель выключил двигатель.
— Пошли, — скомандовал полковник.
Сергей посмотрел на часы.
Без пяти пять. Через пять минут на его мобильник должны позвонить ребята, как они и договаривались. Только бы связь не подвела.
— Ну что? — спросил полковник. — Вертолет готов. Можешь вылетать.
— Секунду...
Телефон на поясе мелодично звякнул.
Звонил Муха из Йошкар-Олы.
— Слушай, командир, мы их накрыли. Установили жука в губернаторскую дачу. Любопытная картина получается. Дашева они планируют сразу в Куляб на границу с Афганистаном. Секешь?
— Про Куляб мы еще в Баку слышали. А Игоря?
— Об Игоре речь не шла.
— Еще что?
— В Дока стреляли.
— Что?!
— Ничего страшного, только поцарапали, успокойся. Мы определили пистолет. И знаешь, чей он оказался?
— Иванова?
— Мурыгина.
— Ничего себе. Зашевелились. Док уже ходил к нему?
— Как раз отправился. Мы тут посовещались и решили, а не отправить ли нам одного человека вдогонку. Пусть на местности определится.
Сергей тут же пересказал услышанное полковнику. Тот кивнул утвердительно:
— Только без самодеятельности. Исключительно наблюдение. Пусть обратится к пограничникам. Есть там такой подполковник Малышев. Я с ним свяжусь. У него возьмет оружие для всех.
Пастухов передал распоряжение Голубкова и от себя добавил:
— Боцмана отправляйте. Конец связи.
— А базу, ну этот дом губернаторский, брать будем? — спросил торопливо Муха.
— Нет. Ждите меня.
Глава шестьдесят седьмая
Мустафа завалился. Иванов теперь был уверен.
От Макса — никаких вестей, и Иванов очень сильно подозревал, что Макс убит. А теперь вот еще Мустафа. А это значит, что за ним, за Ивановым, по пятам идет тот самый Пастухов. Ну что ж, отлично.
Конечно, ему бы не помешало иметь в своей команде пару-тройку ребят, что у Пастухова. Но у него есть мозги, а это куда лучше.
Иванов сидел напротив трясущегося Мурыгина, как удав напротив кролика, и медленно, чтобы тот все очень хорошо понял, говорил:
— Вы помните, Андрей Андреевич, ваш договор с Владимиром Петровичем Кругловым? Помните, что должны были принять миллион долларов наличными от наших друзей и разместить этот миллион на счетах небольшой фирмы под названием «Парус», специально для этого созданной?
— Д-да, — подтвердил Мурыгин.
— Но на самом деле речь идет о пятидесяти миллионах. Новость для вас? А полюбопытствуйте.
Иванов положил на стол перед Мурыгиным договор со всеми печатями и подписями.
Мурыгин пробежал договор глазами, испуганно посмотрел на Иванова.
— Все чисто? Все путем?
— Вроде да.
— Круглов, как вы знаете, погиб, поэтому теперь решения принимаю я. И я решил вот что: оставляю вам этот договор, с послезавтрашнего дня — вы владелец этой огромной суммы.
— Спасибо... не надо, — выдавил Мурыгин.
— Берите, берите. Я добрый. — И приятно улыбнулся. — А в течение суток вы переведете на московский счет нашей фирмы всего лишь сорок миллионов. А? Выигрыш в десять миллионов.
— Вы с ума сошли! — завопил Мурыгин. — Это невозможно!
— Это вполне можно оформить как кредит фирме «Парус». Меня не волнует, за счет чего вы сможете выделить такой кредит, но подозреваю, что средств у вас вполне достаточно.
— Но... — хотел было что-то вставить Мурыгин.
— Техническая организация дела, — отрезал Иванов, — меня не интересует. А чтобы вы лучше соображали, ваша бывшая жена с дочерью поживут пока под моим присмотром.
Иванов достал мобильник, набрал номер, закрывшись рукой от Мурыгина.
— Все в порядке? — спросил. — Дайте трубочку нашим гостям.
И передал телефон Мурыгину.
— Андрей! Андрей! — только и успела крикнуть в трубку жена, но Иванов прекратил общение.
— За работу, товарищи, — сказал он. — Мой человек побудет с вами, чтобы скучно не было.
Распрощавшись с банкиром, Иванов сел в свою машину и через полчаса уже въезжал в железные ворота губернаторской загородной резиденции. Двое у ворот исправно несли службу. Эти не подведут...
Запиликал мобильник.
— Да? — спросил Иванов.
— Меняй все планы и уходи. Мустафа сдал тебя со всеми потрохами. — Это был голос Олега Григорьевича. — Операция твоя под колпаком... Ко мне Голубков приходил. Пастухов летит тебя брать...
— Уже летит? Как?
— На вертолете летит!
— Ты что, выходишь из игры?
— Я этого не сказал.
Глава шестьдесят восьмая
Оставшаяся па дневной ночлег часть отряда, как и было запланировано, в шесть вечера поднялась и двинулась в сторону таджикской границы.
Кавказец, которого оставил командовать Щуплый, выслал вперед дозор и разведку. Бойцы возвращались и докладывали, что все в порядке. Но в седьмой раз ни дозор, ни разведка вовремя не вернулись.
Кавказец приказал бойцам занять позиции вдоль дороги. Он и не предполагал, что случилось что-то экстраординарное. Он просто был осторожен. Надо дождаться возвращения дозора, а только потом продолжать путь.
Если бы на разведчиков напали враги, отряд услышал бы шум боя. Но вокруг была ночная тишина, иногда разрываемая только голосом какой-нибудь ночной птицы.
Потом впереди послышался шум моторов.
У кавказца отлегло от сердца. Дозор не мог вернуться, они пропускали колонну. Все затаились.
В свете фар кавказец увидел, что движется военная техника — БТРы, пушки, несколько грузовиков с солдатами. На солдатах была форма движения талибан. Это если и удивило кавказца, то не очень. Мало ли зачем тут ночью движутся войска. С талибами у отряда была договоренность, их должны были пропустить через территорию, контролируемую талибами, беспрепятственно. Впрочем, подробностей кавказец не знал. Он просто считал, что раз их лагерь был под Кабулом, значит, талибы в курсе дела. Он не придал значения тому, что приказ им был двигаться по ночам, прятаться ото всех, не оставлять в живых ни одного свидетеля. Мало ли зачем даются такие приказы. Пока что они только раз вступили в бой, если это можно назвать боем, уничтожая жителей заброшенной деревни. Больше они старались не показываться на глаза людям, и им это удавалось.
Они пропустили колонну. Подождали, пока шум моторов стих, и только тогда стали выходить из укрытия.
Кавказец не отдавал приказа двигаться. Они должны были дождаться дозора.
Возможно, это была роковая ошибка.
Они простояли на месте минут пятнадцать, когда вдруг услышали нарастающий жуткий свист, вой и вслед за ним грохот разрыва.
Снаряды попали в самую гущу отряда. Нескольких бойцов убило на месте. Но и остальным недолго оставалось жить. Снаряды ложились на редкость густо. Крики раненых, кровь, оторванные конечности, завеса пыли, ночная мгла, в которой вспыхивали только разрывы снарядов, и полная растерянность, паника, страх — все это лишило отряд хоть какой бы то ни било воли к сопротивлению.
Кавказец еще пытался увести бойцов с дороги, но они уже не слышали его, они метались, как крысы, палили во все стороны, даже дрались друг с другом.
Оказалось, что они готовы ко всему, но только не к такому жестокому уничтожению. Вся их многоместная подготовка оказалась ненужной. Диверсионные действия здесь были ни к чему, а спасаться во время артобстрела они не умели, тем более что вовсе не ждали его.
Это по ним били талибы. Били с двух сторон. Отряд попал в ловушку. Вокруг были отвесные стены. Некоторые пытались взобраться на них, но взрывши волной их сбрасывало.
А потом пошли БТРы. Эти били по бойцам из пулеметов, добивали раненых, превращали их в кашу.
Кавказец оказался под горой трутов. Он и сам был ранен в плечо, но сознания не потерял. Пулемет несколько раз прошелся своей смертоносной строчкой по закрывающим кавказца телам. Кровь залила его. Он чуть не захлебнулся в этой горячей жиже.
Потом пошли пехотинцы. Этим уже работы осталось совсем мало.
Они вытаскивали не добитых еще бойцов на середину дороги и резали им горло. Многие уже не чувствовали боли, потому что были без сознания. Кавказец видел, что лучи фонарей все ближе и ближе к нему. Он понимал, что спрятаться не удастся. Смерть была рядом. Он знал, что живым врагу н; сдастся.
И тут увидел, что среди бойцов ходит тот самый четвертый, пропавший из отряда совсем недавно. Он кого-то искал среди мертвых. Переворачивал отрубленные головы, шарил по карманам, как шакал, офицер то и дело спрашивал его:
— Нашел?
— Их нет, — отвечал предатель. Так вот в чем дело, они ищут кавказцев. Как же мудро поступил Щуплый, что увел всех еще утром. Но зачем талибам кавказцы и почему они так безжалостно уничтожили отряд, который создал сам Усама Бен Ладен.
— Найди их, иначе сам лишишься головы, — сказал офицер.
— Прикажи солдатам остановиться, они могут убить кавказцев. А мертвые они нам не нужны.
Ах вот в чем дело. Талибам они нужны живые. Зачем? Неужели они думают, что кавказцы посвящены во все детали задания? А что, вполне может быть. Но зачем, зачем талибам знать о задании? Или никакой договоренности с ними не было? Или договоренность была, но с самого начала всех их приговорили к смерти? Нет, это было бы бессмысленно.
Кавказец так и не нашел ответов на свои вопросы.
Скользнул луч фонаря. Тело над ним вдруг шевельнулось.
— Сюда! — крикнул один из солдат.
Предатель и офицер бросились к горе трупов.
На этот случай кавказец уже знал, что делать, уже давно в его руке грелась лишенная предохранителя граната, теперь надо только разжать пальцы.
За ноги оттащили верхнего, это он еще был жив. Предатель взглянул в его лицо и покачал головой — солдат широким ножом полоснул бойца по горлу.
Вылилась кровь, боец засучил ногами, запищал, как баран, затих.
Стащили другого. Этому нечего было резать — вместо головы была каша. Тем не менее солдат выпустил в эту кашу несколько пуль.
Теперь над кавказцем было всего двое. Он знал, что эти тоже мертвы. Он уже готов был разжать пальцы.
Солдат склонился к верхнему. И вдруг упал на колени.
Из причитаний кавказец, затаившийся и готовый к смерти, понял, что солдат узнал убитого. Это был его брат.
Каким чудом в отряде оказался брат талибского солдата, понять невозможно, хотя ничего удивительного в этом тоже не было. В отряд набирали самых стойких мужчин. Весь Афганистан воевал, все мужчины были воинами, но самые стойкие попадали в элитные части или уходили в такие вот тайные отряды, чтобы готовиться к великому мщению всему миру, который еще не стал исламским.
Впрочем, кавказец считал, что это Аллах решил защитить его, может быть, так оно и было.
Солдата стали оттаскивать от мертвого тела. Но он упирался, кричал, сверкал злыми глазами, он должен был отомстить за смерть брата, но кому?
Может быть, самому себе, ведь и он стрелял в бойцов.
Свалка возле убитых вдруг стала неуправляемой. Солдаты встали на сторону своего сослуживца, а виноватым, разумеется, оказался офицер. Ведь это он отдал приказ убивать своих же братьев. Солдатам не сказали, что это вовсе не враги, не иноверцы, им сказали только — убивайте.
Теперь оказывалось, что офицер повел их на своих же соплеменников и единоверцев.
Одним словом, начался настоящий бунт, офицеру и предателю тут же отрубили руки и ноги. Они ползали, обезумевшие, среди пыли и крови, и никто не собирался их добивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47