Так как, оставляем все как есть?
— Да... — с трудом выдавил первый после долгой паузы.
— Тогда здравия желаю! — Степанов отдал честь и, вполне довольный результатом разговора, покинул кабинет.
Как только его посетитель ушел, замминистра вскочил из-за стола: он не находил себе места от переполнявшего его возмущения.
«С этим человеком надо что-то решать! — думал он. — Нельзя давать ему время на подготовку новых пакостей. Степанов совсем зарвался; кажется, он всерьез решил идти ва-банк и может наломать столько дров, что потом Россия никогда не отмоется от позора. Что делать, что делать?..»
И тут он вспомнил, что есть человек, который знает о его багамском счете — генерал Тимофеев. Вот с ним, пожалуй, можно посоветоваться на эту щекотливую тему...
Он попросил помощника срочно найти ему начальника контрразведки генерал-лейтенанта Тимофеева. Вскоре генерал уже был в том же кабинете, где всего час назад его хозяину угрожал Степанов.
Тимофеев, выслушав рассказ первого заместителя министра, долго раздумывать не стал:
— Ситуация диктует нам только один способ решить все проблемы, — сказал он. — Генерал Степанов стоит сейчас всего на шаг от предательства, а с предателями церемониться нечего. Причем надо действовать быстро и решительно, излишние сантименты тут ни к чему; мы не можем себе позволить судебные разбирательства.
— Что вы имеете в виду, Аркадий Романович?
— Нет человека — нет проблемы...
— Это, кажется, слова Сталина?
— Иногда генералиссимус говорил очень правильные вещи... Ни вы, ни тем более я уже не можем контролировать тех, кто задумал, организовал и сумел долгое время хранить в тайне всю эту историю с полигоном. Джинн, которого они когда-то там упрятали, уже вылез из бутылки... Еще неясно, чем кончится операция по поиску похищенного контейнера со штаммом, а они уже начали принимать меры, чтобы переложить свою вину на чужие плечи. О нас я сейчас даже не говорю — тут на карту поставлена политическая репутация России... Кто знает, что могут предпринять эти несколько генералов, в руках которых сейчас фактически находится страшное оружие? Им же ничто не мешает им воспользоваться. Нет, их надо обязательно остановить...
— Так, может, их просто арестовать? Свяжемся сейчас с министром, доложим ситуацию, а он отдаст распоряжение военной прокуратуре...
— Боюсь, что такой шаг предпринимать уже поздно: они слишком много знают, и если произойдет утечка информации — а никто не даст гарантии, что они даже из Лефортова не смогут передать информацию, — то все равно Россия окажется в проигрыше.
— О каких генералах вы говорили? — спросил замминистра.
— Конечно, о Степанове. Затем Савченко и этот, как его там, Иконников, кажется...
— По первому пункту я согласен. По второму — категорически против. А по третьему... Надо разобраться, может, он всего лишь выполнял приказы.
— Иконников выполнил приказ, который ни в коем случае не должен был выполнять, и он это знал. Приказ отдавал Савченко — и одно это автоматически зачислило его в мой список.
— Но без Савченко мы бы никогда не узнали о махинациях Степанова...
— Товарищ генерал армии, он просто выгораживает себя, разве это не видно? Его роль во всем этом деле наверняка не меньшая, чем у Степанова. Он молчал до последнего, пока не понял, что земля уже горит и под ним.
— Нет, Савченко трогать не надо, — с нажимом сказал первый зам министра, — я давно его знаю, он хороший служака и если в чем-то и замарался... Я уверен, генерал Савченко честно постарается исправить свою ошибку.
— Что ж, вам виднее... — Тимофеев пожал плечами. — А с остальными?..
— В этом вопросе я целиком доверяю вам, — ответил первый.
Начальник контрразведки понял, что первый не берет на себя смелость разделить ответственность за решение о ликвидации, сваливает все на Тимофеева. Что ж, Аркадию Романовичу было не привыкать действовать на свой страх и риск.
— Спасибо за доверие, — сказал Тимофеев. — Можно приступать?
— Да, действуйте.
Судьба Степанова и Иконникова была предрешена. Выйдя из кабинета первого зама, Тимофеев немедленно отправился к себе в управление.
В ту же ночь двум группам ликвидаторов было дано задание на устранение генералов. Ликвидация и в том, и в другом варианте должна была выглядеть как несчастный случай, поэтому у Степанова, который имел личную охрану и к которому нельзя было так просто подступиться, набежал еще один день жизни.
А вот с Иконниковым все оказалось куда проще...
Его засекла в Рязани служба внешнего наблюдения, когда он покупал билет в железнодорожной кассе: у оперативников местного ФСБ с самого начала операции по поимке группы Пастухова на руках имелась и генеральская фотография. О нем немедленно было сообщено в Москву. Контрразведка перехватила информацию ФСБ, и Славик и Шурик — два капитана из спецгруппы, занимающейся самой грязной работой, — немедленно вылетели в Рязань. Избавиться от генерала не составило труда.
Позже, когда проводилось расследование обстоятельств гибели Иконникова, следователям удалось найти официанта, который рассказал, что генерал перед своей внезапной смертью был в стельку пьян и вполне мог по неосторожности выпасть из случайно оказавшейся открытой двери вагона. Экспертиза подтвердила слова официанта: в крови Иконникова содержалась такая доза алкоголя, что эксперты были удивлены, как генерал вообще мог самостоятельно передвигаться...
После недолгого расследования дело с формулировкой «несчастный случай» закрыли и сдали в архив. Жена Иконникова, продав квартиру в Поволжье, уехала к родственникам в Иркутск. Она так и не узнала, что была наследницей четверти миллиона долларов, лежащих в немецком банке. Этот счет так и остался невостребован на многие годы — ведь все, кто знал о нем с российской стороны, к тому времени уже были мертвы...
Генерал армии Степанов после неприятного разговора в министерстве не стал возвращаться домой. Он позвонил генералу Савченко и вынудил его вылезти из постели (была уже глубокая ночь) и встретиться с ним в одном из близлежащих сквериков.
— Что случилось, Семен Андреевич? — встревожено спросил Савченко, как только обнаружил своего начальника сидящим в темном сквере в неуместном для такого места и времени великолепии его генеральского мундира.
— А то ты не знаешь... — зло выдавил из себя Степанов, — первому заму кто-то доложил о «Гамме». Уж не ты ли в этом преуспел?
— Как можно, Семен Андреевич!.. — Савченко постарался, чтобы его слова прозвучали как можно более искренне. — Вы же знаете, мне под себя яму копать нужды нет...
— Ну-ну... — Степанов надолго задумался, решая, верить Савченко или нет.
— И что теперь будет? — не выдержал паузы Леонид Иванович.
— Если быстро спрячем все концы, быть может, и пронесет... Черт, не вовремя твой Иконников исчез! Придется без него действовать... Значит, так... В отсутствие Иконникова вся ответственность за ликвидацию запаса на «Гамме» ложится на тебя.
— А куда мне все это девать? — удивился Савченко. — Там же ни оборудования, ни специалистов...
— Ты что, в первый раз замужем? — вскинулся Степанов. — Закопай где-нибудь на территории, а потом будем разбираться, что с этим делать. Сейчас для нас самое главное — быстрота. Вопрос стоит так: успеем за день уложиться — усидим в креслах, нет — пеняй на себя. На карте стоит слишком многое. И не только наши погоны, Леонид Иванович, но и наши с тобой головы...
— Понятно...
— Ну а коли тебе все понятно, то действуй. Немедленно садись в самолет и — на «Гамму»! И чтобы к завтрашнему вечеру там все было чисто, чтобы любая проверка ничего не могла найти! Ты меня хорошо понял?
— Да, все понятно... — хмуро отозвался Савченко. Ему так не хотелось заниматься всем этим, но он понимал, что не может отказаться — иначе Степанов поймет, что первый зам министра получил информацию о «Гамме» именно от него...
— Да не трясись ты, — сказал Степанов, видя, что Савченко все еще колеблется, — генерал армии в курсе, я его предупредил...
— Да? — У Савченко закололо в области сердца: он понял, что первый зам не только не сможет его прикрыть, но и не захочет этим заниматься. — А как же он...
— Да так, — довольно усмехнулся Степанов, — мы договорились вернуться на исходные позиции: по документам на «Гамме» ничего нет, — значит, там ничего и не будет. При достаточной быстроте и сохранении секретности президент и все остальные ни о чем не узнают. А первый у меня в руках, я знаю, чем этого выскочку урезонить...
— Хорошо, я все сделаю! — пообещал Савченко.
— Вот и молодец! — Степанов хлопнул его по плечу. — Избавишься от контейнеров, назначишь там надежного человека вместо Иконникова — и в Москву. Сходим в баньку, посидим с пивком, с девчонками... А сейчас надо напрячься! — Степанов встал, показывая, что их разговор закончен. — Позвони мне завтра днем, расскажешь, как там у тебя дела идут...
— Слушаюсь! — официально ответил Леонид Иванович.
Он проводил своего начальника до поджидавшей его машины и собственноручно закрыл за ним дверцу. Вернувшись домой, Савченко связался со своим адъютантом и приказал ему немедленно готовить самолет. Через полчаса он, одетый в полевую генеральскую форму, мчался в машине на Чкаловский аэродром, размышляя, как сохранить в тайне предстоящую ему операцию.
* * *
Ольга Пастухова показывала своей дочке Насте, как правильно доить корову, когда у ворот дома остановилась черная «Волга» с четырьмя мужчинами. Шофер остался сидеть в автомобиле, а трое вышли из машины и, не стучась, раскрыли калитку в воротах и пошли прямо к дому. Один из них остался стоять во дворе, а двое все так же бесцеремонно вошли в дом. Не найдя там никого, они снова вышли во двор и, услышав голоса, раздающиеся из сарая, направились туда.
Это была бригада следователей из военной прокуратуры. Старшим в этой группе был полковник Сухотин. В Затопино они приехали по душу Пастухова; зря Сергей назвал себя, когда выходил в прямой эфир из чеченского лагеря — его фамилии для следователей было достаточно, чтобы найти место, где он с семьей обосновался. Они конечно же предполагали, что сейчас хозяина нет дома, но это ничего не значило: Сухотин хотел обнаружить в доме Пастухова хоть какие-нибудь сведения об остальных членах его группы.
Сухотин зашел в сарай, посмотрел, как маленькая Настена неловко дергает сосцы над небольшим пластиковым ведерком, как Ольга с улыбкой смотрит на старания дочери и, прерывая эту мирную идиллию, произнес:
— Ольга Николаевна, мне надо с вами поговорить...
— Вы кто? — спросила Ольга, отрывая взгляд от дочери и поворачиваясь к следователю.
— Я старший следователь по особо важным делам военной прокуратуры Петр Сергеевич Сухотин, — представился тот, разворачивая перед ней служебное удостоверение.
— Что-то случилось? — встревожено спросила Ольга. — С Сережей? Вы можете подождать? Я скоро освобожусь, только корову подою... Хотите молочка парного?
— Спасибо, не откажусь...
Сухотин взял протянутую Ольгой большую алюминиевую кружку, доверху наполненную теплым и ароматным молоком. Пока он пил, Ольга споро докончила дойку, обмыла вымя теплой водой, накрыла ведро чистой марлей и, взяв Настю за руку, понесла ведро в дом. Сухотин и присоединившийся к нему помощник шли следом за ними.
Поставив ведро на полку в подполье, Ольга отправила Настену на улицу и, только когда за дочерью закрылась дверь, сказала:
— Ну вот, я готова... Только скажите сразу: с Сережей все в порядке?
— Как вам сказать... — замялся Сухотин.
Он совсем не с того хотел начать разговор, но мирный покой, царящий в доме Пастухова, нисколько не соответствовал тому, что ему предстояло делать. Сухотин в первый раз за те несколько дней, что он гонялся за Пастуховым и его группой, усомнился в том, что тот — опасный террорист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Да... — с трудом выдавил первый после долгой паузы.
— Тогда здравия желаю! — Степанов отдал честь и, вполне довольный результатом разговора, покинул кабинет.
Как только его посетитель ушел, замминистра вскочил из-за стола: он не находил себе места от переполнявшего его возмущения.
«С этим человеком надо что-то решать! — думал он. — Нельзя давать ему время на подготовку новых пакостей. Степанов совсем зарвался; кажется, он всерьез решил идти ва-банк и может наломать столько дров, что потом Россия никогда не отмоется от позора. Что делать, что делать?..»
И тут он вспомнил, что есть человек, который знает о его багамском счете — генерал Тимофеев. Вот с ним, пожалуй, можно посоветоваться на эту щекотливую тему...
Он попросил помощника срочно найти ему начальника контрразведки генерал-лейтенанта Тимофеева. Вскоре генерал уже был в том же кабинете, где всего час назад его хозяину угрожал Степанов.
Тимофеев, выслушав рассказ первого заместителя министра, долго раздумывать не стал:
— Ситуация диктует нам только один способ решить все проблемы, — сказал он. — Генерал Степанов стоит сейчас всего на шаг от предательства, а с предателями церемониться нечего. Причем надо действовать быстро и решительно, излишние сантименты тут ни к чему; мы не можем себе позволить судебные разбирательства.
— Что вы имеете в виду, Аркадий Романович?
— Нет человека — нет проблемы...
— Это, кажется, слова Сталина?
— Иногда генералиссимус говорил очень правильные вещи... Ни вы, ни тем более я уже не можем контролировать тех, кто задумал, организовал и сумел долгое время хранить в тайне всю эту историю с полигоном. Джинн, которого они когда-то там упрятали, уже вылез из бутылки... Еще неясно, чем кончится операция по поиску похищенного контейнера со штаммом, а они уже начали принимать меры, чтобы переложить свою вину на чужие плечи. О нас я сейчас даже не говорю — тут на карту поставлена политическая репутация России... Кто знает, что могут предпринять эти несколько генералов, в руках которых сейчас фактически находится страшное оружие? Им же ничто не мешает им воспользоваться. Нет, их надо обязательно остановить...
— Так, может, их просто арестовать? Свяжемся сейчас с министром, доложим ситуацию, а он отдаст распоряжение военной прокуратуре...
— Боюсь, что такой шаг предпринимать уже поздно: они слишком много знают, и если произойдет утечка информации — а никто не даст гарантии, что они даже из Лефортова не смогут передать информацию, — то все равно Россия окажется в проигрыше.
— О каких генералах вы говорили? — спросил замминистра.
— Конечно, о Степанове. Затем Савченко и этот, как его там, Иконников, кажется...
— По первому пункту я согласен. По второму — категорически против. А по третьему... Надо разобраться, может, он всего лишь выполнял приказы.
— Иконников выполнил приказ, который ни в коем случае не должен был выполнять, и он это знал. Приказ отдавал Савченко — и одно это автоматически зачислило его в мой список.
— Но без Савченко мы бы никогда не узнали о махинациях Степанова...
— Товарищ генерал армии, он просто выгораживает себя, разве это не видно? Его роль во всем этом деле наверняка не меньшая, чем у Степанова. Он молчал до последнего, пока не понял, что земля уже горит и под ним.
— Нет, Савченко трогать не надо, — с нажимом сказал первый зам министра, — я давно его знаю, он хороший служака и если в чем-то и замарался... Я уверен, генерал Савченко честно постарается исправить свою ошибку.
— Что ж, вам виднее... — Тимофеев пожал плечами. — А с остальными?..
— В этом вопросе я целиком доверяю вам, — ответил первый.
Начальник контрразведки понял, что первый не берет на себя смелость разделить ответственность за решение о ликвидации, сваливает все на Тимофеева. Что ж, Аркадию Романовичу было не привыкать действовать на свой страх и риск.
— Спасибо за доверие, — сказал Тимофеев. — Можно приступать?
— Да, действуйте.
Судьба Степанова и Иконникова была предрешена. Выйдя из кабинета первого зама, Тимофеев немедленно отправился к себе в управление.
В ту же ночь двум группам ликвидаторов было дано задание на устранение генералов. Ликвидация и в том, и в другом варианте должна была выглядеть как несчастный случай, поэтому у Степанова, который имел личную охрану и к которому нельзя было так просто подступиться, набежал еще один день жизни.
А вот с Иконниковым все оказалось куда проще...
Его засекла в Рязани служба внешнего наблюдения, когда он покупал билет в железнодорожной кассе: у оперативников местного ФСБ с самого начала операции по поимке группы Пастухова на руках имелась и генеральская фотография. О нем немедленно было сообщено в Москву. Контрразведка перехватила информацию ФСБ, и Славик и Шурик — два капитана из спецгруппы, занимающейся самой грязной работой, — немедленно вылетели в Рязань. Избавиться от генерала не составило труда.
Позже, когда проводилось расследование обстоятельств гибели Иконникова, следователям удалось найти официанта, который рассказал, что генерал перед своей внезапной смертью был в стельку пьян и вполне мог по неосторожности выпасть из случайно оказавшейся открытой двери вагона. Экспертиза подтвердила слова официанта: в крови Иконникова содержалась такая доза алкоголя, что эксперты были удивлены, как генерал вообще мог самостоятельно передвигаться...
После недолгого расследования дело с формулировкой «несчастный случай» закрыли и сдали в архив. Жена Иконникова, продав квартиру в Поволжье, уехала к родственникам в Иркутск. Она так и не узнала, что была наследницей четверти миллиона долларов, лежащих в немецком банке. Этот счет так и остался невостребован на многие годы — ведь все, кто знал о нем с российской стороны, к тому времени уже были мертвы...
Генерал армии Степанов после неприятного разговора в министерстве не стал возвращаться домой. Он позвонил генералу Савченко и вынудил его вылезти из постели (была уже глубокая ночь) и встретиться с ним в одном из близлежащих сквериков.
— Что случилось, Семен Андреевич? — встревожено спросил Савченко, как только обнаружил своего начальника сидящим в темном сквере в неуместном для такого места и времени великолепии его генеральского мундира.
— А то ты не знаешь... — зло выдавил из себя Степанов, — первому заму кто-то доложил о «Гамме». Уж не ты ли в этом преуспел?
— Как можно, Семен Андреевич!.. — Савченко постарался, чтобы его слова прозвучали как можно более искренне. — Вы же знаете, мне под себя яму копать нужды нет...
— Ну-ну... — Степанов надолго задумался, решая, верить Савченко или нет.
— И что теперь будет? — не выдержал паузы Леонид Иванович.
— Если быстро спрячем все концы, быть может, и пронесет... Черт, не вовремя твой Иконников исчез! Придется без него действовать... Значит, так... В отсутствие Иконникова вся ответственность за ликвидацию запаса на «Гамме» ложится на тебя.
— А куда мне все это девать? — удивился Савченко. — Там же ни оборудования, ни специалистов...
— Ты что, в первый раз замужем? — вскинулся Степанов. — Закопай где-нибудь на территории, а потом будем разбираться, что с этим делать. Сейчас для нас самое главное — быстрота. Вопрос стоит так: успеем за день уложиться — усидим в креслах, нет — пеняй на себя. На карте стоит слишком многое. И не только наши погоны, Леонид Иванович, но и наши с тобой головы...
— Понятно...
— Ну а коли тебе все понятно, то действуй. Немедленно садись в самолет и — на «Гамму»! И чтобы к завтрашнему вечеру там все было чисто, чтобы любая проверка ничего не могла найти! Ты меня хорошо понял?
— Да, все понятно... — хмуро отозвался Савченко. Ему так не хотелось заниматься всем этим, но он понимал, что не может отказаться — иначе Степанов поймет, что первый зам министра получил информацию о «Гамме» именно от него...
— Да не трясись ты, — сказал Степанов, видя, что Савченко все еще колеблется, — генерал армии в курсе, я его предупредил...
— Да? — У Савченко закололо в области сердца: он понял, что первый зам не только не сможет его прикрыть, но и не захочет этим заниматься. — А как же он...
— Да так, — довольно усмехнулся Степанов, — мы договорились вернуться на исходные позиции: по документам на «Гамме» ничего нет, — значит, там ничего и не будет. При достаточной быстроте и сохранении секретности президент и все остальные ни о чем не узнают. А первый у меня в руках, я знаю, чем этого выскочку урезонить...
— Хорошо, я все сделаю! — пообещал Савченко.
— Вот и молодец! — Степанов хлопнул его по плечу. — Избавишься от контейнеров, назначишь там надежного человека вместо Иконникова — и в Москву. Сходим в баньку, посидим с пивком, с девчонками... А сейчас надо напрячься! — Степанов встал, показывая, что их разговор закончен. — Позвони мне завтра днем, расскажешь, как там у тебя дела идут...
— Слушаюсь! — официально ответил Леонид Иванович.
Он проводил своего начальника до поджидавшей его машины и собственноручно закрыл за ним дверцу. Вернувшись домой, Савченко связался со своим адъютантом и приказал ему немедленно готовить самолет. Через полчаса он, одетый в полевую генеральскую форму, мчался в машине на Чкаловский аэродром, размышляя, как сохранить в тайне предстоящую ему операцию.
* * *
Ольга Пастухова показывала своей дочке Насте, как правильно доить корову, когда у ворот дома остановилась черная «Волга» с четырьмя мужчинами. Шофер остался сидеть в автомобиле, а трое вышли из машины и, не стучась, раскрыли калитку в воротах и пошли прямо к дому. Один из них остался стоять во дворе, а двое все так же бесцеремонно вошли в дом. Не найдя там никого, они снова вышли во двор и, услышав голоса, раздающиеся из сарая, направились туда.
Это была бригада следователей из военной прокуратуры. Старшим в этой группе был полковник Сухотин. В Затопино они приехали по душу Пастухова; зря Сергей назвал себя, когда выходил в прямой эфир из чеченского лагеря — его фамилии для следователей было достаточно, чтобы найти место, где он с семьей обосновался. Они конечно же предполагали, что сейчас хозяина нет дома, но это ничего не значило: Сухотин хотел обнаружить в доме Пастухова хоть какие-нибудь сведения об остальных членах его группы.
Сухотин зашел в сарай, посмотрел, как маленькая Настена неловко дергает сосцы над небольшим пластиковым ведерком, как Ольга с улыбкой смотрит на старания дочери и, прерывая эту мирную идиллию, произнес:
— Ольга Николаевна, мне надо с вами поговорить...
— Вы кто? — спросила Ольга, отрывая взгляд от дочери и поворачиваясь к следователю.
— Я старший следователь по особо важным делам военной прокуратуры Петр Сергеевич Сухотин, — представился тот, разворачивая перед ней служебное удостоверение.
— Что-то случилось? — встревожено спросила Ольга. — С Сережей? Вы можете подождать? Я скоро освобожусь, только корову подою... Хотите молочка парного?
— Спасибо, не откажусь...
Сухотин взял протянутую Ольгой большую алюминиевую кружку, доверху наполненную теплым и ароматным молоком. Пока он пил, Ольга споро докончила дойку, обмыла вымя теплой водой, накрыла ведро чистой марлей и, взяв Настю за руку, понесла ведро в дом. Сухотин и присоединившийся к нему помощник шли следом за ними.
Поставив ведро на полку в подполье, Ольга отправила Настену на улицу и, только когда за дочерью закрылась дверь, сказала:
— Ну вот, я готова... Только скажите сразу: с Сережей все в порядке?
— Как вам сказать... — замялся Сухотин.
Он совсем не с того хотел начать разговор, но мирный покой, царящий в доме Пастухова, нисколько не соответствовал тому, что ему предстояло делать. Сухотин в первый раз за те несколько дней, что он гонялся за Пастуховым и его группой, усомнился в том, что тот — опасный террорист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40