— Ох, Костя, не все так просто... — вздохнул Кузнецов. — Если бы это только от меня зависело! Тут генерал-лейтенант Савченко командует. У тебя хоть какие-то полномочия есть, чтобы мне в случае чего твоих ребят от Савченко прикрыть?
— У них есть официальное подтверждение от генерала Бойко, чего тебе еще надо? Пусть Савченко сам звонит в Совет безопасности, если ему так неймется. А я ему своих ребят в обиду не дам! И ты мне в этом должен помочь! Мы ж с тобой разведка, а не солдафоны...
— Ладно, Костя, не кипятись, разберемся... Погоди только минутку, надо подумать. Дай-ка мне моего Жукова...
Голубков передал трубку командиру.
— Вот что, майор... — сказал Кузнецов, — приказ о ликвидации я отменяю; кажется, здесь мы и вправду чуть в дерьмо не залезли по самые уши. Я попробую тут все прояснить, а ты свяжись со мною через десять минут, тогда скажу, что дальше делать будешь.
— Есть связаться через десять минут! — с видимым облегчением произнес Жуков и отключил мобильник. Затем майор повернулся к нам и сказал фразу, которую я так надеялся услышать: — Вольно! Всем встать и оправиться! — и заржал вместе с нами, довольный своей достойной прапорщика из анекдота шуткой.
Мы бодро повскакали на ноги.
— Да, давно я так весело не жил! — сказал Артист.
— А ты еще вон орлам спасибо скажи... — буркнул Муха. — За то, что они нас чуть не шлепнули.
— Да чего там, и не такое бывает, — заступился за контрразведчиков Док. — И мы когда-то ошибались.
— Ладно, забудем! — поставил точку в разговоре Пастух и протянул руку майору.
Тот крепко пожал ее. Глаза Жукова глядели без какого-либо сожаления: он честно выполнял свой воинский долг.
Сейчас и ребята Пастуха это отлично понимали...
* * *
Полковник Кузнецов не стал звонить генерал-лейтенанту Савченко — авторитета Константина Дмитриевича ему было вполне достаточно. Но полковник хотел понять: как же так вышло, что он и его люди оказались столь круто подставлены. После некоторого размышления он сделал вывод: причина ошибки исходит от Савченко. Это именно ему было выгодно выставить группу Голубкова в черном свете. Почему? Вот это-то и следовало понять... Кузнецов вызвал порученца и попросил его быстренько выяснить, где сейчас находится Савченко. Когда через пару минут порученец доложил, что генерал-лейтенант срочно отбыл на полигон «Гамма», полковник окончательно убедился в своих подозрениях. По всем раскладам генерал должен был бы сейчас находиться в Москве и руководить операцией по возвращению контейнера на прежнее место, а вместо этого Савченко бросает все свои дела и мчится туда, где ему быть вовсе не обязательно. Странно, очень странно...
И что еще очень сильно напрягло полковника, так это то, что Савченко, скинув на контрразведку все заботы о поиске опасного контейнера и поимке «террористов», ловко умудрился отойти в сторону от любой ответственности; ведь если бы не Голубков, то впоследствии именно контрразведчикам пришлось бы отдуваться за такую грубую ошибку...
Кузнецов снял трубку внутреннего телефона управления и нажал кнопку вызова под первым номером.
— Слушаю! — откликнулась трубка голосом начальника управления генерал-лейтенанта Тимофеева.
— Товарищ генерал, это полковник Кузнецов, у меня есть срочное сообщение...
После того, как полковник кратко обрисовал сложившуюся ситуацию, Тимофеев спросил:
— У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
— Выводы пока делать преждевременно, товарищ генерал-лейтенант, — ответил Кузнецов, — но мне кажется, что генерал-лейтенант Савченко по неизвестным мне пока причинам вводит нас всех в заблуждение... Хорошо бы выяснить, для чего ему нужна эта игра...
— Вы упомянули, что давно знакомы с генералом Голубковым... То, что он служит в УПСМ, говорит о многом, но эта служба, вы сами это прекрасно знаете, часто переходила нам дорогу. Не кажется ли вам, что и сейчас происходит нечто подобное?
— Никак нет, товарищ генерал, это исключено!
— Ладно, согласен, сейчас не время для выяснения межведомственных отношений... Скажите, вы доверили бы Голубкову своих людей?
— Да, — не задумываясь, ответил Кузнецов.
— Ну что ж... Скорей всего, сейчас генерал Голубков лучше нас с вами разбирается в сложившейся ситуации. Тем более ему на месте легче принять принципиально верное решение. Что ж, раз так все вышло, передайте группу Жукова в подчинение генералу Голубкову. Только поставьте одно условие: Жуков обо всех своих дальнейших действиях будет сообщать и вам, полковник.
— Понятно, товарищ генерал-лейтенант, будет сделано!
— Тогда все. Держи меня в курсе.
— Есть! — Кузнецов положил трубку на рычаг коммутатора. Вызвал порученца, и приказал: — Живо связь с Жуковым!..
И уже через несколько секунд он слышал голос майора.
— Слушаю! — сказал тот, и Кузнецову словно передался азарт этого всегда заряженного на дело служаки.
— Вот что, Жуков... Вы поступаете в распоряжение генерала Голубкова. Обо всех дальнейших действиях докладывать немедленно мне лично. По возвращении — сразу ко мне с подробным рапортом. Все понятно?
— Так точно, товарищ полковник, есть, поступить в распоряжение генерала Голубкова! — Как настоящий военный человек, майор не проявил никаких эмоций по поводу такого приказа; просто, окончив разговор с начальством, он отключил связь, повернулся к Голубкову и произнес: — Жду ваших дальнейших указаний, товарищ генерал-майор.
— Отлично! — Голубков, честно говоря, не ожидал, что все так удачно повернется. — У тебя сколько человек, майор?
— Двенадцать здесь, двое с вертолетом в трехстах метрах за поворотом дороги. Я пятнадцатый.
— Сергей! — Голубков повернулся к Пастухову, который вместе со своими ребятами и недавними конвоирами спокойно сидел на травке, поджидая дальнейшего развития событий. — Покажи на карте, где вы закопали контейнер. Мы сейчас с майором за ним полетим, а вы берите мою «Волгу» — и в Москву, по домам.
Пастух и его ребята недоуменно переглянулись.
— Не понял, Константин Дмитриевич... — Пастух встал и подошел к Голубкову. — По каким таким домам? Раз мы это дело начали, нам и заканчивать!
— Ну ты сам посуди, Сергей... — Голубков говорил мягко, стараясь никого не обидеть. — Все, что вы могли сделать, вы уже сделали. И за это вам огромное спасибо! Мне переподчинили спецназ, так что за дело можешь не волноваться. Осталось решить лишь технические вопросы; мы с майором как раз ими и займемся.
— Это какими же? — поинтересовался Пастух.
— Заберем контейнер и отвезем туда, где ему надлежит быть.
— А те, кто отдал приказ о нашей ликвидации? Они же могут вам помешать точно так же, как пытались помешать нам, — возразил Пастухов. — Нет, Константин Дмитриевич, так дело не пойдет! Или мы летим с вами, или мы за этим контейнером отправимся сами, без вас...
— Да ты у ребят своих сначала спроси, хотят ли они продолжать, а потом будешь мне условия ставить... — слегка осерчал Голубков. — Ты же, черт побери, в отпуску! Ты совсем не обязан...
— Ребята, вы как? — повернулся Пастух к своим, довольно невежливо перебив генерала.
— Я в деле однозначно! — немедленно откликнулся Артист.
— И я! — вскочил на ноги Муха.
— Странный вопрос, командир! — усмехнулся Док. — Куда ты, туда и мы.
— Точно! — заключил Боцман.
— Ну вот видите?! — улыбнулся Пастух, поворачиваясь к Голубкову. — Стало быть, без нас никак нельзя обойтись...
— Ну что мне с вами делать?! — Генерал не смог удержаться от ответной улыбки. — Но учтите, командую здесь я и в дальнейшем требую выполнять все мои приказы!
— Есть, товарищ генерал! — весело согласился Пастух.
— Майор, где там твой вертолет? — спросил Голубков у Жукова. — Давай вызывай...
* * *
...Всей командой мы загрузились в десантный Ми-24 и взяли курс на то место, где неподалеку от Пензенского шоссе мы припрятали бочку со смертоносным штаммом. Лететь получилось совсем немного, во всяком случае, по земле мы добирались куда дольше.
Генерал Голубков был отчасти прав, когда говорил, что в истории с контейнером осталась лишь одна, достаточно банальная техническая задача: доставить контейнер на прежнее место. Но, памятуя о том, что в этой истории с самого начала было так много непонятных вещей, вполне могло статься, что эта техническая задача превратилась бы в боевую... Что-то все время говорило мне об этом, но я никак не мог ощутить, откуда на этот раз может исходить опасность.
Мы легко отыскали припрятанный контейнер и, воспользовавшись теми же лопатками, которыми его закопали — они были спрятаны тут же, неподалеку, — быстро извлекли его на свет божий. Один из бойцов Жукова принес из вертолета заранее припасенный большой эластичный мешок из какой-то то ли резины, то ли стеклоткани; потом, помогая друг другу, натянули мешок на бочку. Затем тот же боец — наверное, у него была спецподготовка по такого рода делам — вынул из кармашка своей боевой жилетки тюбик с каким-то клеем, тщательно промазал им края мешка, крепко сжал их и, убедившись, что герметичность упаковки обеспечена, сказал, что теперь контейнер можно транспортировать.
— А если мешок порвется или его, не дай бог, пулей заденет? — полюбопытствовал Артист.
— У этой ткани есть одна интересная особенность... — как на лекции, пояснил спецназовец, — дырки от, скажем, пули затянутся в доли секунды. Ты ее хоть топором руби, ей все будет нипочем. Российское ноу-хау, гордись! По секрету, такую ткань сейчас наши диверсанты используют для надувных лодок.
— Класс! — цокнул в восхищении Артист. — Вот бы штаны сшить! Ну теперь я спокоен! Понесли, что ли?..
Мы положили бочку на лаги и потащили ее к вертолету.
Через минуту наша «вертушка» с сорокакилограммовым грузом бактериологической смерти на борту уже летела по направлению к полигону «Гамма».
Все, кто находился сейчас в вертолете, были конечно же опытными людьми. Я ни в коей мере не сомневался в уровне подготовки тех, кто еще недавно участвовал в нашем захвате, отличные ребята подросли. Но все-таки считал, что нашей пятерке по слаженности и умению действовать в самых запутанных ситуациях не было равных. И это мое убеждение было еще одним доводом в пользу того, чтобы мы тоже сопровождали чертову бочку, доставившую нам за последние дни так много хлопот.
А вообще-то был и еще один довод в пользу того, чтобы оказаться в этом вертолете. Я не стал выкладывать его Константину Дмитриевичу, но он оставался где-то в глубине моей подкорки. Константин Дмитриевич мог бы его и не понять, а я вспоминал об этом самом доводе уже не один раз: конечно, контейнер с опасным штаммом отодвинул на задний план все наши личные дела и проблемы, но и забыть о том, что у нас всех пятерых на берегу Волги остались вещи, документы, наши с Мухой машины, я просто не мог. Поэтому и сидела в голове мысль о возвращении к тому месту, где все для нас началось, — мы как раз этим сейчас, пускай и косвенно, но занимались...
Но Голубков, казалось, читал мои мысли — он наклонился к моему уху, чтобы перекричать шум лопастей вертолета, и спросил:
— Слушай, Сергей, а может, мы вас все-таки высадим где-нибудь в районе вашего лагеря, а? Это ведь не дело, что все ваше добро там столько времени без присмотра...
— А почему вы думаете, что наши вещи и документы могут быть там? Я, Константин Дмитриевич, наоборот, уверен в обратном: те бандиты, у которых мы побывали в гостях, наверняка их сразу же к рукам прибрали. У меня же тачка приличная была, уж мимо нее они вряд ли прошли! И потом, незачем им было там следы оставлять: ни за собой, ни за нами. Они же как думали: возьмем, мол, этих лохов, припугнем, а если что — замочим. Нет, наши вещички наверняка вместе с нами тогда в дом к этому Султану увезли. Хотя... — Я перегнулся через генерала к Мухе: — Олег, ты когда в гараже чеченский «лендровер» смотрел, мою тачку там случайно не видел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40