— Я проходил подготовку в полицейских отрядах особого назначения, Лилли. А до того, как ты знаешь, служил в морской пехоте. Вот там нас учили, как провести фронтальную атаку, а потом хорошие парни гибли во Вьетнаме, применяя эти знания на практике.
А в полицейском спецназе инструктор рассказывал, что надо приближаться незаметно, подойти как можно ближе и занять наиболее выгодную позицию. Вот две крайности тактической науки.
Но ни один из этих способов не годится на Уидоус Тейбл. И уж тем более не лобовая атака, а по-моему твой Боб больше ничего не умеет. Нет, этот форт неприступен.
Мэтью с удовольствием жевал мясо. Ему всегда очень нравилось, как готовит Лилли.
— Совсем неприступен?
— Абсолютно. Ну, специально подготовленные люди, возможно, и сумели бы проникнуть туда, используя второй тактический метод, но этого никак не сделают Боб и десяток его неуклюжих индейцев.
Он отрезал еще кусок мяса, зацепил на вилку пару ломтиков картофеля и отправил все это в рот.
— Я не люблю, когда ты так говоришь, — нахмурилась Лилли. — Можно подумать…
Она запнулась.
— Что у меня есть предубеждение против индейцев?
Он прожевал пищу и положил вилку.
— Вряд ли. Но у меня есть предубеждение против дилетантов. Вот почему в армии я пошел служить в морскую пехоту, а в полиции — в спецназ. Это лучшие подразделения в своих структурах.
Боб и его люди преданы своему делу и если бы преданность была тут критерием, они обязательно добились бы успеха. Но это совсем не так. Несомненно, они готовы пожертвовать собой ради торжества своих идеалов и это очень благородно с их стороны. Но также несомненно, что их попытка закончится полной неудачей.
Я уверен, что если они пойдут на Уидоус Тейбл, то сложат там головы, ничего не добившись.
Лилли держала кофейник в обеих руках. Она была такой красивой, что Мэтью почувствовал себя неважно, ибо был вынужден огорчить ее. Но правда остается правдой, как ни крути. Зачем строить иллюзии и обманывать самого себя?
— А что именно там находится? — спросила женщина.
Некоторое время Мэтью молча жевал.
— А ты почему не ешь? — спросил он наконец.
— Я не голодна.
— Понятно.
Он допил кофе и поставил чашку на стол.
— Значит, тебе интересно, что я увидел вчера на Уидоус Тейбл? — спросил он медленно. — Ну, ладно, слушай…
* * *
Боб был мужчиной среднего роста, стройным, жилистым, подвижным. Его черные глаза на раскосом лице смотрели строго и внимательно.
Он и люди, которые пришли с ним, казалось, излучали какую-то неистребимую жизненную энергию. Впрочем, несмотря на свою нынешнюю усталость, Мэтью Смит тоже обладал этим качеством в полной мере.
Он полулежал на кушетке, зажав в зубах сигару, и слушал, как Боб говорит:
— Значит, они просто застрелили того человека? Ты сказал — он был офицером?
— Да, мне так показалось.
— Хладнокровно убили, да?
— Я бы даже сказал — с удовольствием.
— И ты считаешь, что если мы придем туда, то нас всех убьют?
— Нет, Боб. Вас убьют еще до того, как вы придете туда. Еще до того, как вы увидите форт.
— Эх, мать его так, — сказал Эд Грей-Игл.
Лилли посмотрела на Мэтью. Мэтью вытащил изо рта сигару и посмотрел на индейца.
— В этом доме, — сказал он отчетливо, — в доме, где живем мы с Лилли, такие слова произносить нельзя, Грей-Игл. Еще раз сорвешься — и отправишься ждать в машине.
Индеец — он ходил в школу вместе с Лилли, когда они жили в резервации — отвернулся и закурил сигарету.
— Так что ты нам посоветуешь делать? — спросил Боб.
Некоторое время Мэтью задумчиво смотрел на кончик своей сигары, а потом поднял голову.
— Группа специально подготовленных людей — коммандос лучше всего — у которых будет необходимое вооружение и оборудование и которые будут одеты в форму солдат «Ударных отрядов», при ряде благоприятных обстоятельств, возможно, сумели бы захватить поезд где-то между Девоном и Уидоус Тейбл. Понадобится еще, конечно, опытный машинист локомотива. Таким образом они получили бы слабый шанс проникнуть внутрь крепости.
Генри Блэкдог, который больше походил на бухгалтера, нежели на борца за свободу, пыхнул своей трубкой и спросил:
— А где можно найти такой отряд коммандос, как ты думаешь, Смит?
Мэтью улыбнулся ему.
— Да, Генри, в этом-то вся и штука. Однако, кажется, такие люди существуют. Мы все много слышали о группе «Патриотов», действующих в районе Метроу.
— Но это пара тысяч…
— Две тысячи сто восемьдесят восемь миль отсюда, если быть точным. Считая от центра Метроу до Девона. Но похоже, что люди доктора Холдена лучше всего подготовлены к такой операции. У других просто нет ни малейшего шанса.
Боб внимательно посмотрел на Мэтью. Лилли перехватила этот взгляд и невольно вздрогнула.
— А если эти люди приедут сюда и согласятся, то ты пойдешь с ними, Смит?
Мэтью посмотрел на Лилли. Женщина медленно кивнула, зная, что он все равно поступит по-своему.
— Да, Боб.
Глава одиннадцатая
Снег нескончаемым потоком сыпался на головы солдат почетного караула, которые стояли пока в положении «вольно». Здесь, на самой вершине Уидоус Тейбл, ветер был особенно резким и сильным. Холод пробирал людей насквозь. Проклятое место.
Один из местных жителей, который имел контакты с гарнизоном, как-то объяснил, что плато, на котором стоял их форт Маковски, было названо Уидоус Тейбл потому, что первые белые люди, добравшиеся сюда, были поражены тем ощущением запустения и безысходности, которое навевало на них это место.
Хеклер подумал, что местный колорит поддерживается здесь искусственно, чтобы была возможность продавать сувенирные карты местности, поддельные индейские мокасины и ковбойские лассо.
Хеклер поднял голову и посмотрел в небо. Ну, где же этот вертолет? Пора уже…
Но пока не было признаков приближения летательного аппарата и он вернулся к своим размышлениям.
Их гарнизон стоял неподалеку от Девона, скучного маленького городишка из дешевого вестерна. Тут было много ковбоев, много индейцев, много места, но не было ничего интересного.
«Подполковник Юджин Льюис Хеклер», — подумал он.
Что ж, это звучало намного лучше, чем «заключенный федеральной тюрьмы Хеклер Ю.Л. № 104 32 9879».
Возможно, именно из-за этих воспоминаний он до сих пор неуютно чувствовал себя в форте Маковски.
Постоянно перед его глазами было какое-то пустое пространство, и это даже вызывало легкое головокружение, неприятные ощущения под ложечкой и трудности с дыханием. Плюс еще этот проклятый холод.
Хеклер уверял себя, что это пройдет.
Со временем практически все проходит.
Теперь он уже мог видеть приближающийся вертолет и на его губах появилась слабая улыбка. По такому случаю следовало бы одеть белый костюм, а не военную форму офицера президентских «Ударных отрядов».
Хеклер очень любил по нескольку раз смотреть повторы старых телевизионных программ, неважно, каких. Это могло быть шоу с вопросами или даже мультфильмы.
За свою жизнь он прочел не много книг.
Телевидение было его страстью.
Хеклер повернул голову.
— Майор, — скомандовал он, — прикажите почетному караулу стать «смирно» и приветствовать директора Таунса военным салютом, когда он выйдет из вертолета.
— Слушаюсь, сэр.
Майор передал приказ капитану, а тот дальше.
Не имея семьи, которой можно было бы писать письма, или друзей, которые могли бы приехать с визитом в редкий день отдыха, Хеклер отдавал все свои чувства и время телевизору.
Телевизор стоял в общей комнате, предназначенной для отдыха, но контингент в основном составляли такие дебилы, что их с Хеклером вкусы очень часто не совпадали.
Хеклер мирился с этим лишь первые дни, пока не понял, что здесь правит тот же тюремный закон — сильный всегда прав.
И он стал одним из сильных. Если его интересовали спортивные новости, а кто-то из коллег хотел смотреть мыльную оперу, он просто переключал на нужную ему программу и никто не смел возразить.
А то и вообще вырубал телевизор, если собирался почитать или поразмышлять. Или если просто хотел показать, кто тут главный. Другие приняли его правило и не противились.
Пожизненное заключение. Он отсидел уже пять лет и надеялся лишь на условное освобождение еще через пять, но вот человек Хобарта Таунса приехал за ним и его, Хеклера, вывезли из тюрьмы и — соблюдая все меры предосторожности, меняя машины — доставили в какое-то укромное место.
Там ему предложили стаканчик виски, сигару и шанс начать новую жизнь.
— Вы убили человека во время вооруженного ограбления, — сказали ему. — Вы намеренно это сделали?
— Нет.
— Тогда почему?
— Пришлось. Он направил на меня пистолет.
— А вы не могли бросить оружие?
— Нет. Я не хотел, чтобы меня поймали.
— Вы прослужили в армии восемь лет. Прекрасная характеристика. Вы имели звание офицера. Почему вы ушли?
— Не было перспективы. Не было денег.
— А вы могли бы снова убить?
— Это предложение?
Мужчина, который его спрашивал, только улыбнулся.
Хеклер, бывший капитан, получил амнистию и звание подполковника президентских «Ударных отрядов».
Фортуна — дамочка непредсказуемая.
Вертолет снижался.
Снегопад усилился.
— Рота! Равняйсь! Смирно! На караул!
Хеклер тоже вытянулся; его рука касалась кобуры, висевшей на поясе. Там была новенькая девятимиллиметровая «Беретта» — все офицеры «Ударных отрядов» обожали этот пистолет.
Он усмехнулся незаметно себе в усы.
Что день грядущий нам готовит?
Глава двенадцатая
Левая рука еще болела, но Смит не стал носить ее на перевязи, которую изготовила Лилли. Надвинув шляпу на лоб, чтобы защитить лицо от ветра и снега, он направился через двор в сторону конюшни.
Все вокруг было занесено снегом, и теперь Мэтью не смог бы определить место, где женщина закопала диких псов.
Он вошел в конюшню и — не обращая внимания на других лошадей — сразу же двинулся к Араби. Она почуяла его и подалась вперед, тычась мордой в его ладонь. В ладони были два кусочка сахара, которые Смит принес своей любимице.
— Ну, ну, милая, — сказал он растроганно, поглаживая лошадь. — Ты ведь любишь и меня тоже, не только сахар, правда?
Смит подергал ее за гриву, хлопнул ладонью по шее, а Араби вытянула к нему голову, чтобы хозяин почесал ее между глазами. Эту ласку она очень любила.
Мэтью выполнил немую просьбу животного, но мысли его были уже далеко. Присутствие Араби всегда успокаивало его, и он часто приходил в конюшню, если ему требовалось обдумать какую-то проблему.
Смит принял решения; он понимал, что приговорил сам себя.
А если…
«Если» было большим. Необходимое количество хорошо подготовленных «патриотов» из Метроу должны были, по сути, пересечь всю страну и провести в высшей степени сложную военную операцию, которую ни за что не сумели бы осуществить Боб и его индейцы.
И, конечно, была еще другая сторона медали.
Смит почесал в затылке.
— Хочешь еще сахара? — спросил он у лошади. — Ну, на, на, сладкоежка, бери.
Мэтью достал из кармана еще два кусочка, протянул животному на открытой ладони.
А если люди из Метроу не смогут или не захотят помочь, то все равно ведь придется что-то делать для спасения несчастных заключенных мужчин и женщин.
А это означало, что ему придется идти с Бобом на верную смерть — просто подставить головы под пули. А то ведь можно и в плен угодить. Какие пытки будут их ждать?
Но если имелся хоть самый маленький, самый призрачный шанс на успех, Смит не мог им пренебречь, хотя и понимал, что вероятность удачи — один к миллиону.
При его врожденном чувстве здравого смысла Мэтью было очень нелегко решиться на такой поступок. Всю жизнь он старался избегать бессмысленных вещей.
И вот теперь сам лезет на рожон.
— Завидую я тебе, милая, — сказал Смит лошади. — Хотя, правда, если человек слишком часто стремится уйти от ответственности, это ведет к деградации личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19