Не есть апельсины — вдруг в них закачали шприцом отраву? Не брать с собой в самолет газет — изобрели специальную бумагу, взрывающуюся от перепада давления после взлета? Не пить в ресторане из бокалов — на их внутреннюю поверхность могут нанести прозрачный ядовитый состав? И этот список бесконечен…
Капитан выдохнул густое облако сигаретного дыма и повторил последнюю мысль:
— Список бесконечен…
— Что вы сказали?
— Извините, профессор, просто думаю вслух, — повернулся он к Балсаму.
— Ну как, вы теперь стали относиться к “моим” нацистам более серьезно?
— Вы имеете в виду нападение в гостинице? Да, эти ребята были настроены очень серьезно, — кивнул Фрост. — А почему вы сразу после этого не изменили свои планы? Зачем вам нужно сейчас ехать на это дурацкое заседание? Пусть бы кто-нибудь прочитал ваш доклад вместо вас.
— Ответьте мне на такой вопрос, — улыбнулся профессор, — Вы бы сами на моем месте спрятались от страха и позволили бы выступить кому-то вместо вас?
— Не знаю. Наверное, нет… Но моя смерть не была бы потерей для всего человечества, я…
— Капитан, неужели вы такой несчастный, — не дал ему договорить Балсам, — что никто не пожалеет о вашей смерти?
Хэнк сразу после этих слов вспомнил о Бесс и о том, что он должен позвонить ей, на то было много причин.
Профессор продолжал, не дожидаясь ответа:
— Вы храбрый и отважный человек, это видно сразу. Вы сражаетесь, рискуете своей жизнью, подставляя голову под пули и ножи. Но старики тоже могут быть храбрыми. Если бы вы видели то, чего я насмотрелся в лагерях — хотя нет, этого лучше не видеть… Никому не пожелаю. Есть разная храбрость и отвага, а герои не обязательно высокие мускулистые брюнеты — как вы, с пистолетами и кулаками наготове, иногда героями становятся даже отчаявшиеся слабые люди. Самое главное — не дать сломить себя и не сдаться. В лагере я знал одного мальчика лет четырнадцати, самого настоящего мужчину в душе, который говорил, что даже умирая, он найдет в себе силы плюнуть в лицо убийце. Он так и сделал, перед тем как эсэсовец расстрелял его на плацу за то, что паренек отказался задушить маленького ребенка, который громко плакал. У эсэсовца, видите ли, болела голова. Вот такая бывает отвага…
Фрост ничего не ответил, и в машине повисла гнетущая тишина. Он хотел заговорить о чем-то другом, чтобы разрядить обстановку, но внезапно почувствовал, что водитель пытается лихорадочно затормозить, а Кребски, сидящий на переднем сиденье, берет “узи” наизготовку. Хэнк резко наклонился вперед и увидел через ветровое стекло, как один из мотоциклистов, едущих впереди машины, упал и скользит вдоль тротуара под прижавшим его сверху мотоциклом, а второй крутит рулем из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие.
— Наверное, разлито масло! — крикнул Фрост водителю. — Быстрее разворачивайся!
Тот ударил по педали газа и резко закрутил руль влево. Огромный “мерседес” стало бросать из стороны в сторону, и его корма ударилась в ограждение для пешеходов. Водитель пытался справиться с управлением, чтобы выровнять машину, но ее занесло и один из мотоциклистов, следующих сзади, с разгону врезался в левый бок машины и исчез под ее колесами. Сцепления с дорогой не было совсем, и шофер бешено задергал ручку автоматической коробки передач. Большой неповоротливый “мерседес”, по длине почти равный автобусу, стал с трудом разворачиваться и капитан подумал, что лучше бы они взяли обыкновенный американский автомобиль.
Снаружи уже раздавался грохот выстрелов. Колеса выдерживали пулевые пробоины и самозатягивались, но если стрелять по ним очередями в упор…
— Давай быстрее! — снова закричал Хэнк.
— А я что делаю? — сердито воскликнул водитель под рев мотора и визг сцепления.
— Ложитесь на пол! — крикнул Фрост Балсаму, а сам открыл окно и стал стрелять из “узи” в направлении раздающихся выстрелов.
Машина, наконец-то, пробуксовывая, поползла вперед. Кребски тоже открыл окно и, высунувшись из него по пояс, поливал очередями тротуар. Вдруг он вскрикнул и безжизненно повис на дверке, прошитый пулями, изрешетившими его светло-серый пиджак. Капитан взглянул в окно поверх тела своего товарища и наконец-то увидел террористов — молодых людей, насколько он успел разобрать, одетых в рабочие комбинезоны, с винтовками в руках.
“Мерседес” набрал скорость. Фрост повернулся и стал стрелять назад. В это время очереди убийц настигли четвертого полицейского, который бросил мотоцикл и безуспешно пытался с пистолетом противостоять трем террористам.
Хэнк откинулся на сиденье и хотел снова поторопить водителя, но тот сердито огрызнулся:
— Знаю! Быстрее!
— Ты посмотри, какой телепат, — с деланным восхищением прокричал ему капитан, стараясь перекрыть свист ветра и двигателя.
Автомобиль несся вперед, бандиты остались далеко позади, и только Фрост хотел сказать Балсаму, что все обошлось, как услышал испуганный вскрик шофера: “Что это такое? О, Боже мой!”
Обернувшись к нему, он увидел, как тот бьет резкими ударами ногой по педали тормоза и пытается на полном ходу включить заднюю передачу. Поздно — машина летела прямо на перегородивший улицу огромный американский грузовик, какой обычно используют транспортные компании. Его гидравлическая подъемная платформа была выдвинута и находилась примерно на одной высоте с крышей “мерседеса”.
Капитан успел упасть между сиденьями и сильно ударился головой о выступ коробки передач. Перед тем как потерять сознание, он увидел, как крыша со скрежетом отрывается, как будто какой-то изголодавшийся людоед открывает консервную банку с человечиной. И последнее, что он заметил, была срезанная начисто гидравлической платформой голова водителя, слетевшая с плеч и упавшая рядом, разбрызгивая кровь…
Фрост открыл глаз и ощутил невыносимую головную боль, сопровождавшую малейшее движение. Издалека раздался вой полицейских сирен. “Где Балсам?” — всплыл у него в мозгу тревожный вопрос. Хэнк резко повернул голову и едва снова не потерял сознание от резкого движения. Стараясь не поддаваться головокружению, он осторожно оглянулся по сторонам. Профессор исчез! Капитан поднял к лицу руку — она была вся в крови, а, присмотревшись, он увидел, что и одежда его окровавлена. Он осторожно повернулся и посмотрел на переднее сиденье. Тело, находящееся на месте водителя, было невозможно узнать — из плеч торчал окровавленный обрубок шеи без головы. Фрост вспомнил, что ее снесло при столкновении с грузовиком.
Он растерянно посмотрел по сторонам, стараясь сообразить, как ему выбраться из разбитого “мерседеса”. Засунув руку в карман в поисках успокаивающих сигарет, он вдруг нащупал в нем какой-то посторонний предмет и похолодел от ужасного предчувствия.
Хэнк медленно вытащил руку из кармана, зажав в ней этот предмет, и догадался, что это такое, прежде чем увидел его. Он держал на ладони человеческий палец, мизинец, с которого стекала струйка крови. К нему булавкой был пришпилен маленький пластиковый пакетик с запиской внутри.
Фрост расправил ее и с трудом разобрал грубо нацарапанные буквы: “Каждые сорок восемь часов, пока мы не получим выкуп бриллиантами на сумму десять миллионов долларов, вы будете получать профессора Балсама частями. Вам позвонят и объяснят, как можно будет выкупить этого еврея”. Текст был написан по-английски.
Подписи не было, но вместо нее стоял красноречивый знак — несколько пересекающихся отрывистых линий, начерченных кровью жертвы. Линии образовывали свастику.
Глава пятая
— Заказать вам еще картошки, месье Фрост?
Хэнк не знал, как именовалось это блюдо во Франции, но в Америке его называли картофелем по-французски. Ломтики с капающим с них кетчупом вызвали в памяти ужасное воспоминание о нападении на “мерседес”, после которого он обнаружил в кармане записку, прикрепленную к окровавленному кусочку мертвой человеческой плоти.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался капитан, — Мне хватит и сэндвича с ростбифом.
Он отвел взгляд от картофеля с томатным соусом, от вида которого его стало подташнивать.
Фушар оказался неплохим парнем, но немного занудным и навязчивым.
— Наверное, проклинаете нас на чем свет стоит, — проговорил Хэнк, стараясь отвлечься и прожевать кусок мяса. — Да, задали мы вам работы — нападение на машины с официальным лицом, стрельба, похищение, требование срочно заплатить выкуп или получать профессора по частям. Вы знаете, Балсам — очень важный гость Франции и, кроме того, чрезвычайно хороший человек.
— Понимаю, понимаю… Конечно, я обеспокоен тем, что произошло, но не стану ни выходить из себя, ни орать, ни топать ногами. Я просто спокойно скажу вам, капитан, что и близко не подпущу вас к этому делу, что я конфискую ваш пистолет, — он кивнул на лежащий на его столе браунинг, — и нож, а возвращу их только тогда, когда вы будете уезжать из Франции. Зачем нервничать, когда все это само собой разумеется.
Фрост пристально посмотрел на инспектора, представляющего Сюртэ и кивнул на сэндвич:
— Отличное мясо. Аргентинское?
— Да, наверное.
— Как работа? Как успехи в борьбе с террористами? В Америке мы называем такую беседу “служебный разговор”.
— Борьба с терроризмом — тяжелая работа, но мы стараемся. Расскажите мне, Хэнк — могу я вас так называть? — как вы потеряли глаз? Конечно, если эта повязка — настоящая, а не для маскировки…
— Самая настоящая, настоящей не бывает, — заверил его капитан, дожевывая бутерброд и придвигая к себе пластиковую чашку с черным кофе. Он отпил немного и горячий крепкий напиток обжег язык.
— Ну, в общем, рассказывать особо не о чем, — привычно начал он.
— Ну, пожалуйста, если у вас это не вызовет неприятные воспоминания, — попросил Фушар, расстегнул ремень под заметным брюшком и откинулся на плетеном стуле, поглаживая усики.
— Ладно. Когда-то я увлекался археологией и встречался с одной девушкой, студенткой колледжа. А ее отец, врач, нашел где-то карту, на которой было обозначено место, где ацтеки спрятали свое самое ценное сокровище, когда Мексику захватил Кортес, — магическую маску из чистого золота с голубыми сапфирами вместо глаз. Это место находится в горах, далеко от цивилизации и там живут только дикие индейские племена. Короче говоря, во время каникул я, моя девушка и ее отец отправились в девственные горы на поиски маски ацтеков. Приходилось прорываться сквозь стены джунглей с мачете в каждой руке. Когда проводники узнали об истинной цели нашего путешествия, они ужаснулись и поведали нам о древнем проклятии, лежащем на маске. Сейчас постараюсь вспомнить — “тот, кто нарушит покой священной маски ацтеков, спрятанной от белого завоевателя, пострадает точно так же, как и сама святыня”…
— Это все правда? — повторил Фушар.
— Можете не сомневаться, — заверил его Фрост. — Так вот, проводники сбежали, захватив с собой все запасы продовольствия и лекарства, осталась только аптечка в сумке врача. Несмотря на это, мы продолжили путь, невзирая на тропические ливни, диких зверей, змей и другие подстерегающие нас опасности. Постоянное напряжение и усталость стали сказываться на Фелисити…
— Фелисити? — недоуменно повторил француз.
— Ну да, так звали мою любимую — Фелисити Энтвисл, а ее отца — Трокмортон.
— Трокмортон?
— Очень распространенное имя у нас в Штатах, очень распространенное… Так вот, шли мы шли и по просьбе девушки остановились на привал, совсем выбившись из сил. Утренний туман рассеялся и адское солнце стало расплавлять наши мозги, защищенные лишь слабыми тропическими шлемами. Мы посовещались с доктором Трокмортоном Энтвислом и решили поворачивать назад. Фелисити в это Бремя была у реки и стирала свои женские мелочи. Внезапно мы услышали ее пронзительный крик, от которого кровь стыла в жилах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Капитан выдохнул густое облако сигаретного дыма и повторил последнюю мысль:
— Список бесконечен…
— Что вы сказали?
— Извините, профессор, просто думаю вслух, — повернулся он к Балсаму.
— Ну как, вы теперь стали относиться к “моим” нацистам более серьезно?
— Вы имеете в виду нападение в гостинице? Да, эти ребята были настроены очень серьезно, — кивнул Фрост. — А почему вы сразу после этого не изменили свои планы? Зачем вам нужно сейчас ехать на это дурацкое заседание? Пусть бы кто-нибудь прочитал ваш доклад вместо вас.
— Ответьте мне на такой вопрос, — улыбнулся профессор, — Вы бы сами на моем месте спрятались от страха и позволили бы выступить кому-то вместо вас?
— Не знаю. Наверное, нет… Но моя смерть не была бы потерей для всего человечества, я…
— Капитан, неужели вы такой несчастный, — не дал ему договорить Балсам, — что никто не пожалеет о вашей смерти?
Хэнк сразу после этих слов вспомнил о Бесс и о том, что он должен позвонить ей, на то было много причин.
Профессор продолжал, не дожидаясь ответа:
— Вы храбрый и отважный человек, это видно сразу. Вы сражаетесь, рискуете своей жизнью, подставляя голову под пули и ножи. Но старики тоже могут быть храбрыми. Если бы вы видели то, чего я насмотрелся в лагерях — хотя нет, этого лучше не видеть… Никому не пожелаю. Есть разная храбрость и отвага, а герои не обязательно высокие мускулистые брюнеты — как вы, с пистолетами и кулаками наготове, иногда героями становятся даже отчаявшиеся слабые люди. Самое главное — не дать сломить себя и не сдаться. В лагере я знал одного мальчика лет четырнадцати, самого настоящего мужчину в душе, который говорил, что даже умирая, он найдет в себе силы плюнуть в лицо убийце. Он так и сделал, перед тем как эсэсовец расстрелял его на плацу за то, что паренек отказался задушить маленького ребенка, который громко плакал. У эсэсовца, видите ли, болела голова. Вот такая бывает отвага…
Фрост ничего не ответил, и в машине повисла гнетущая тишина. Он хотел заговорить о чем-то другом, чтобы разрядить обстановку, но внезапно почувствовал, что водитель пытается лихорадочно затормозить, а Кребски, сидящий на переднем сиденье, берет “узи” наизготовку. Хэнк резко наклонился вперед и увидел через ветровое стекло, как один из мотоциклистов, едущих впереди машины, упал и скользит вдоль тротуара под прижавшим его сверху мотоциклом, а второй крутит рулем из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие.
— Наверное, разлито масло! — крикнул Фрост водителю. — Быстрее разворачивайся!
Тот ударил по педали газа и резко закрутил руль влево. Огромный “мерседес” стало бросать из стороны в сторону, и его корма ударилась в ограждение для пешеходов. Водитель пытался справиться с управлением, чтобы выровнять машину, но ее занесло и один из мотоциклистов, следующих сзади, с разгону врезался в левый бок машины и исчез под ее колесами. Сцепления с дорогой не было совсем, и шофер бешено задергал ручку автоматической коробки передач. Большой неповоротливый “мерседес”, по длине почти равный автобусу, стал с трудом разворачиваться и капитан подумал, что лучше бы они взяли обыкновенный американский автомобиль.
Снаружи уже раздавался грохот выстрелов. Колеса выдерживали пулевые пробоины и самозатягивались, но если стрелять по ним очередями в упор…
— Давай быстрее! — снова закричал Хэнк.
— А я что делаю? — сердито воскликнул водитель под рев мотора и визг сцепления.
— Ложитесь на пол! — крикнул Фрост Балсаму, а сам открыл окно и стал стрелять из “узи” в направлении раздающихся выстрелов.
Машина, наконец-то, пробуксовывая, поползла вперед. Кребски тоже открыл окно и, высунувшись из него по пояс, поливал очередями тротуар. Вдруг он вскрикнул и безжизненно повис на дверке, прошитый пулями, изрешетившими его светло-серый пиджак. Капитан взглянул в окно поверх тела своего товарища и наконец-то увидел террористов — молодых людей, насколько он успел разобрать, одетых в рабочие комбинезоны, с винтовками в руках.
“Мерседес” набрал скорость. Фрост повернулся и стал стрелять назад. В это время очереди убийц настигли четвертого полицейского, который бросил мотоцикл и безуспешно пытался с пистолетом противостоять трем террористам.
Хэнк откинулся на сиденье и хотел снова поторопить водителя, но тот сердито огрызнулся:
— Знаю! Быстрее!
— Ты посмотри, какой телепат, — с деланным восхищением прокричал ему капитан, стараясь перекрыть свист ветра и двигателя.
Автомобиль несся вперед, бандиты остались далеко позади, и только Фрост хотел сказать Балсаму, что все обошлось, как услышал испуганный вскрик шофера: “Что это такое? О, Боже мой!”
Обернувшись к нему, он увидел, как тот бьет резкими ударами ногой по педали тормоза и пытается на полном ходу включить заднюю передачу. Поздно — машина летела прямо на перегородивший улицу огромный американский грузовик, какой обычно используют транспортные компании. Его гидравлическая подъемная платформа была выдвинута и находилась примерно на одной высоте с крышей “мерседеса”.
Капитан успел упасть между сиденьями и сильно ударился головой о выступ коробки передач. Перед тем как потерять сознание, он увидел, как крыша со скрежетом отрывается, как будто какой-то изголодавшийся людоед открывает консервную банку с человечиной. И последнее, что он заметил, была срезанная начисто гидравлической платформой голова водителя, слетевшая с плеч и упавшая рядом, разбрызгивая кровь…
Фрост открыл глаз и ощутил невыносимую головную боль, сопровождавшую малейшее движение. Издалека раздался вой полицейских сирен. “Где Балсам?” — всплыл у него в мозгу тревожный вопрос. Хэнк резко повернул голову и едва снова не потерял сознание от резкого движения. Стараясь не поддаваться головокружению, он осторожно оглянулся по сторонам. Профессор исчез! Капитан поднял к лицу руку — она была вся в крови, а, присмотревшись, он увидел, что и одежда его окровавлена. Он осторожно повернулся и посмотрел на переднее сиденье. Тело, находящееся на месте водителя, было невозможно узнать — из плеч торчал окровавленный обрубок шеи без головы. Фрост вспомнил, что ее снесло при столкновении с грузовиком.
Он растерянно посмотрел по сторонам, стараясь сообразить, как ему выбраться из разбитого “мерседеса”. Засунув руку в карман в поисках успокаивающих сигарет, он вдруг нащупал в нем какой-то посторонний предмет и похолодел от ужасного предчувствия.
Хэнк медленно вытащил руку из кармана, зажав в ней этот предмет, и догадался, что это такое, прежде чем увидел его. Он держал на ладони человеческий палец, мизинец, с которого стекала струйка крови. К нему булавкой был пришпилен маленький пластиковый пакетик с запиской внутри.
Фрост расправил ее и с трудом разобрал грубо нацарапанные буквы: “Каждые сорок восемь часов, пока мы не получим выкуп бриллиантами на сумму десять миллионов долларов, вы будете получать профессора Балсама частями. Вам позвонят и объяснят, как можно будет выкупить этого еврея”. Текст был написан по-английски.
Подписи не было, но вместо нее стоял красноречивый знак — несколько пересекающихся отрывистых линий, начерченных кровью жертвы. Линии образовывали свастику.
Глава пятая
— Заказать вам еще картошки, месье Фрост?
Хэнк не знал, как именовалось это блюдо во Франции, но в Америке его называли картофелем по-французски. Ломтики с капающим с них кетчупом вызвали в памяти ужасное воспоминание о нападении на “мерседес”, после которого он обнаружил в кармане записку, прикрепленную к окровавленному кусочку мертвой человеческой плоти.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался капитан, — Мне хватит и сэндвича с ростбифом.
Он отвел взгляд от картофеля с томатным соусом, от вида которого его стало подташнивать.
Фушар оказался неплохим парнем, но немного занудным и навязчивым.
— Наверное, проклинаете нас на чем свет стоит, — проговорил Хэнк, стараясь отвлечься и прожевать кусок мяса. — Да, задали мы вам работы — нападение на машины с официальным лицом, стрельба, похищение, требование срочно заплатить выкуп или получать профессора по частям. Вы знаете, Балсам — очень важный гость Франции и, кроме того, чрезвычайно хороший человек.
— Понимаю, понимаю… Конечно, я обеспокоен тем, что произошло, но не стану ни выходить из себя, ни орать, ни топать ногами. Я просто спокойно скажу вам, капитан, что и близко не подпущу вас к этому делу, что я конфискую ваш пистолет, — он кивнул на лежащий на его столе браунинг, — и нож, а возвращу их только тогда, когда вы будете уезжать из Франции. Зачем нервничать, когда все это само собой разумеется.
Фрост пристально посмотрел на инспектора, представляющего Сюртэ и кивнул на сэндвич:
— Отличное мясо. Аргентинское?
— Да, наверное.
— Как работа? Как успехи в борьбе с террористами? В Америке мы называем такую беседу “служебный разговор”.
— Борьба с терроризмом — тяжелая работа, но мы стараемся. Расскажите мне, Хэнк — могу я вас так называть? — как вы потеряли глаз? Конечно, если эта повязка — настоящая, а не для маскировки…
— Самая настоящая, настоящей не бывает, — заверил его капитан, дожевывая бутерброд и придвигая к себе пластиковую чашку с черным кофе. Он отпил немного и горячий крепкий напиток обжег язык.
— Ну, в общем, рассказывать особо не о чем, — привычно начал он.
— Ну, пожалуйста, если у вас это не вызовет неприятные воспоминания, — попросил Фушар, расстегнул ремень под заметным брюшком и откинулся на плетеном стуле, поглаживая усики.
— Ладно. Когда-то я увлекался археологией и встречался с одной девушкой, студенткой колледжа. А ее отец, врач, нашел где-то карту, на которой было обозначено место, где ацтеки спрятали свое самое ценное сокровище, когда Мексику захватил Кортес, — магическую маску из чистого золота с голубыми сапфирами вместо глаз. Это место находится в горах, далеко от цивилизации и там живут только дикие индейские племена. Короче говоря, во время каникул я, моя девушка и ее отец отправились в девственные горы на поиски маски ацтеков. Приходилось прорываться сквозь стены джунглей с мачете в каждой руке. Когда проводники узнали об истинной цели нашего путешествия, они ужаснулись и поведали нам о древнем проклятии, лежащем на маске. Сейчас постараюсь вспомнить — “тот, кто нарушит покой священной маски ацтеков, спрятанной от белого завоевателя, пострадает точно так же, как и сама святыня”…
— Это все правда? — повторил Фушар.
— Можете не сомневаться, — заверил его Фрост. — Так вот, проводники сбежали, захватив с собой все запасы продовольствия и лекарства, осталась только аптечка в сумке врача. Несмотря на это, мы продолжили путь, невзирая на тропические ливни, диких зверей, змей и другие подстерегающие нас опасности. Постоянное напряжение и усталость стали сказываться на Фелисити…
— Фелисити? — недоуменно повторил француз.
— Ну да, так звали мою любимую — Фелисити Энтвисл, а ее отца — Трокмортон.
— Трокмортон?
— Очень распространенное имя у нас в Штатах, очень распространенное… Так вот, шли мы шли и по просьбе девушки остановились на привал, совсем выбившись из сил. Утренний туман рассеялся и адское солнце стало расплавлять наши мозги, защищенные лишь слабыми тропическими шлемами. Мы посовещались с доктором Трокмортоном Энтвислом и решили поворачивать назад. Фелисити в это Бремя была у реки и стирала свои женские мелочи. Внезапно мы услышали ее пронзительный крик, от которого кровь стыла в жилах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21