Собрав оставшиеся силы, Фрост выбрался из-под тела Селмана, дрожа от слабости. От перенапряжения после потери крови снова закружилась голова. “Ну что же, судя по боли в ногах, чувствительности они не потеряли”, — мрачно подумал он.
Он не ошибся насчет шелеста крыльев — к шее капрала присосалась летучая мышь. Фрост, в течение всего этого времени не выпускавший из руки браунинг, нащупал на поясе запасную обойму и вогнал ее в пистолет. Понимая, что в смерти Селмана сомневаться не приходится, он поднял оружие трясущимися руками, постарался прицелиться и выстрелил. Мимо — летучая мышь взвилась, едва не задев его крыльями, и скрылась в сумерках.
Фрост взглянул на ручную “омегу” — почти семь тридцать. В его распоряжении оставалось не так уж много времени, принимая во внимание потерю крови, отказавшие ноги, зловещие звуки джунглей вокруг и хищников, которых могут привлечь тела жертв бойни. Он попробовал подвигать ногами, но от боли едва не потерял сознание, даже не сумев пошевелить ими. “Если бы не отказали ноги, — подумал он, — еще был бы шанс найти уцелевшую машину и сбежать отсюда”. Он лежал и чувствовал, как из глаза текли слезы. Ему стало невыносимо жаль — нет, не себя, а Селмана, полковника Тарлетона, майора Гриста и всех остальных, которых некому будет похоронить. Живых свидетелей не будет — Фрост уже перестал считать себя выжившим — и Чапману сойдет с рук совершенное преступление. Семьи погибших никогда не узнают, что тех расстреляли только из-за денег, которые полковник не захотел заплатить. Хэнк подумал о судьбе Фелендеса. Наверное, убили и главаря террористов. Уж люди Чапмана должны были позаботиться, чтобы такие свидетели как Фелендес не остались в живых.
На секунду он подумал о том, что, может быть, еще кто-нибудь уцелел и беспомощно лежит сейчас в темноте. Он ругнулся, вспомнив, что не в состоянии пойти на поиски и попытался крикнуть: “Есть здесь кто?”, но запнулся на последнем слове — ответ был известен.
Фрост оперся на локти и перевернулся на спину, не выпуская браунинг. Он задумчиво уставился на дульное отверстие. Если рука подвела, и он не сумел убить даже летучую мышь, то хватит ли силы…?
Но упрямый характер не позволял так легко распрощаться с жизнью. Он тихо сидел, наблюдая за сгущающимися сумерками, как вдруг услышал странный звук, который вывел его из оцепенения. Капитан посмотрел на светящийся циферблат — прошло еще два часа. Звук, который донесся до него, был не обычным ночным шорохом, а шумом мотора. Неужели машина?
Вернулся ли Чапман, чтобы проверить результат бойни, или это были уцелевшие террористы — в любом случае смерть будет быстрой. Фрост снял браунинг с предохранителя и решил, что если гибель неизбежна, то он уйдет на тот свет не один.
Он с трудом повернул голову влево, откуда раздался шум двигателя, и опять пожалел о потерянном глазе. Он напрягался, но не мог ничего рассмотреть. Капитан услышал шаги, заметил вдали свет фар и до него донеслись приглушенные голоса. Он пошевелился и попробовал повернуться, чуть не теряя сознание от боли. Голоса замолчали, он все-таки развернулся, сжимая пистолет, и приготовился к последней схватке, когда его ослепил луч света — то ли фонаря, то ли фар, непонятно.
Фрост прищурился, направив ствол на свет. Уже приготовившись нажать на курок, он услышал голос с американским акцентом:
— Эй, ты, постой. Компренде инглес?
— Да! — крикнул Хэнк и добавил тише. — Я говорю по-английски. Это единственное, что я могу делать. — Он напрягся, пытаясь рассмотреть подошедших, как неожиданно изнутри нахлынула темная волна, укрыла его с головой и он потерял сознание.
Фрост открыл глаз, прищурился от солнечного света и сразу же почувствовал вокруг что-то странное. Он хотел взглянуть на часы — их не оказалось на руке, провел левой рукой по лицу — повязка тоже исчезла. Он посмотрел по сторонам — похоже на больничную палату, но не совсем. Рядом с койкой стоял стол, на нем он заметил свою “омегу”. Когда Хэнк попытался протянуть к часам правую руку, его пронзила острая боль — та бездействовала.
Открылась дверь и на пороге появилась женщина в длинном белом платье с накрахмаленным передником и в капюшоне такого же цвета — монашка, сестра милосердия. Фрост не мог сказать, к какому ордену она принадлежит, хотя видел такое одеяние и раньше.
— Вы проснулись? — спросила она. Капитан взглянул на нее.
— Давайте обойдемся без обычных вопросов и ответов. Скажите, где я?
Монашка улыбнулась и Хэнк заметил, что она очень хорошенькая.
— Вы находитесь здесь уже шесть дней. Почти что все это время были без сознания, а когда приходили в себя, то звали какого-то капрала Селмана. Потеряли очень много крови, ноги прострелены в нескольких местах и покусаны насекомыми. Мы сначала думали, что это укусы летучих мышей, но ошиблись, к счастью. На ногах осталось много шрамов, но, когда волосы отрастут, они будут не очень заметны. Милосердный Бог спас вас.
— Больше никого не нашли? — проговорил Фрост вдруг охрипшим голосом, кровавые картины расстрела вновь предстали перед его глазами.
— Вас привезли сюда ученые, они занимаются летучими мышами, стараются уменьшить их количество, чтобы им хватало пищи, и они перестали нападать на домашних животных. Они обошли всю деревню, но в живых остались вы одни. На следующее утро туда отправился наш отец Ансельмо, и он видел, как правительственные войска сбрасывали тела в огромную могилу. Он понял, что хотели убить и вас, поэтому никому не сказал о том, что вы находитесь здесь. Наверное, вы и сами не желаете, чтобы знали о том, что вы выжили? — сказала сестра, присаживаясь на стул у койки и открывая записи о ходе его болезни.
— А вы не задумывались, почему правительство решило расстрелять нас? — спросил Фрост.
— Да, но это не повлияет на наше отношение к вам. Бог учит нас оказывать помощь и льву, и ягненку — и праведным, и грешным…
Капитан оборвал ее резче, чем сам того хотел:
— Не знаю, к кому принадлежу я, но только не надо мне сейчас говорить о том, что нужно подставить другую щеку.
— Значит, вы все-таки хотите найти тех, кто стрелял в вас, капитан, и в вашего друга капрала Селмана, которого вы звали. Но месть будет…
Фрост снова не дал ей договорить:
— …честной расплатой, сестра. Дайте ручку и бумагу — я должен переписать фамилии солдат моей роты, пока не позабывал.
— Чтобы сообщить их семьям? — спросила сестра.
— Да.
— На больничном ложе думать о своих павших товарищах — поступок настоящего христианина. А месть, я хотела сказать, лишь ожесточит ваше сердце, а это не по-божески.
Хэнк потянулся к столу, достал сигарету, но никак не мог щелкнуть зажигалкой и сестра помогла ему. Он глубоко затянулся и сказал:
— Месть не ожесточит мое сердце, его уже ожесточила бойня, которую устроил Чапман шесть дней назад. И если вы правы, и Бог почему-то смиловался надо мною и оставил в живых, то мне остается только одно — мстить. Может, это звучит чересчур громко или банально, мне плевать.
И Фрост отвернулся к окну, пряча слезинку от попавшего в глаз дыма сигареты.
Глава вторая
Фрост стал часто бывать в маленькой часовне и в саду за больницей. Много часов проводил он в нем каждый день за последние четыре недели и вот сидел здесь, наверное, в последний раз затягиваясь “Кэмелом”, который сестра Женевьев попросила купить отца Ансельмо на черном рынке для выздоравливающего. Отец воспользовался этим предлогом, чтобы самому покурить американских сигарет. Хэнк был одет в чужую одежду — грубую куртку и брюки цвета хаки, глаз закрывала новая повязка. Он сидел и думал о том, что же ему теперь делать. Чапмана нужно обязательно найти — по трем причинам. Надо вернуть деньги, которые тот задолжал ему самому и семьям погибших товарищей. Во-вторых, когда полковник узнает, что Фрост выжил, то он сам найдет его и под землей — у Чапмана везде были связи. Но главная причина — это желание возмездия, настолько сильное, что все переворачивалось внутри, стоило лишь о нем подумать.
Сзади послышались быстрые шаги сестры Женевьев, звуки которых он навсегда запомнил за эти недели. Хэнк встал, заметил голубизну ее глаз и смущенно подумал, что никогда не видел цвета ее волос под головным убором.
— Так вы уезжаете…
Это был не вопрос, а обычная констатация факта. От ворот донесся сигнал джипа отца Ансельмо — пора.
— Можно один вопрос — почему вы стали… — вырвалось у Фроста, но он не пожалел об этом.
— Не надо, — ответила Женевьев, отворачиваясь. Затем она снова взглянула ему в лицо. — Возможно, потому же, почему вы стали наемником. Я помню рассказ о том, как вы нашли свое призвание.
— Мне больше нечего сказать, — проговорил Фрост и пожал ее руку. Затем он подхватил маленький чемодан, стоявший у ног, повернулся и зашагал через двор к кованым железным воротам. На мгновение оглянувшись, он увидел, как Женевьев машет ему на прощанье.
— Держите, мистер Фрост, — сказал отец Ансельмо, вручая капитану пакет, когда тот сел на переднее сиденье джипа и они поехали, раскачиваясь и подпрыгивая на кочках. — Думаю, вам это понадобится.
Фрост развязал шпагат и, развернув пакет, обнаружил в нем свой хромированный браунинг и финский нож.
— Извините, капитан, — продолжал молодой священник, — но кобура была залита кровью из ваших ран, и ее пришлось выбросить вместе с одеждой.
— Ладно, чего уж там! — постарался Хэнк перекричать шум мотора и выстрелы из выхлопной трубы. — Отец, а у вас случайно не найдется запасных патронов?
— Нет, — засмеялся в ответ Ансельмо. — Но я сам когда-то служил в армии и сумел хоть почистить ваш пистолет. Я пересчитал пули…
— Не пули, а патроны, — поправил его капитан.
— Ну да, патроны. В ручке их ровно дюжина.
Правильно следовало сказать “в обойме”, а не “в ручке”, но Фрост не стал уже ничего говорить.
— И как же вы собираетесь выбираться отсюда? — спросил священник.
— Ну, если я расскажу, вы будете не очень довольны — это может быть не совсем праведный способ, — ответил Хэнк, с трудом прикурив на ветру две сигареты и протягивая одну из них Ансельмо.
— Возможно, вы и правы, мистер Фрост. И еще… — он смущенно замолчал.
— Что?
— Не знаю, как сказать. Спасибо за ваше отношение. к сестре Женевьев. Я как-то вечером случайно услышал, как она молилась. Женевьев очень переживает за вас.
— Я за нее тоже, отец. Скажите, а что вы собираетесь делать, когда эта дерьмовая революция, извините за выражение, доползет сюда?
Священник на секунду задумался.
— Не буду отвечать на такой провокационный вопрос, мистер Фрост. Давайте переменим тему.
Капитан попросил высадить его в миле от города и они попрощались. Фрост хотел пообещать написать письмо, но понял, что не выполнит этого.
Когда джип Ансельмо исчез далеко внизу, удаляясь от города, Фрост поднял чемодан и отправился дальше пешком. Он не хотел заходить в город, а планировал обогнуть его. Хотя тот находился далеко от столицы и армейского командования, но в нем все равно могли находиться люди Чапмана или, если тот уже уехал отсюда, — правительственные войска. У Хэнка не было ни малейшего желания столкнуться с ними — он так и не оправился полностью от недавних ран, поэтому его походка не отличалась легкостью.
План капитана был довольно общим — обойти город, выйти к морю, украсть катер и удрать в Колумбию, где у него были знакомые, кое-чем ему обязанные. Там он постарается разузнать, где находится Чапман. Обогнуть город и добраться до берега моря оказалось неожиданно просто. Фрост обследовал причалы и отложил “приобретение” судна на более позднее время. Конечно, красть ночью тоже рискованно — есть шанс, что кто-то будет спать на борту. Но с другой стороны, ночью полиция действует не так быстро, как днем; а самым страшным сейчас было для него уходить от полицейской погони на маломощной лодке в незнакомых водах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28