— спокойно спросил капитан.
Но он вовсе не был спокоен. Он боялся и жалел, что не напал на охранника, когда у него была такая возможность. Теперь, по крайней мере, он бы располагал автоматом.
— Вам введут ряд сильнодействующих средств, наркотиков, — заговорил врач. — Их названия вам все равно ничего не скажут, так что опустим детали. Эти препараты окажут определенное воздействие на ваш мозг, так сказать, переведут его в постоянное состояние чего-то вроде параноидальной шизофрении.
— Что? — прохрипел Фрост.
— Ну, не стоит так расстраиваться. С вами будут хорошо обращаться, вас будут кормить калорийной пищей, ухаживать за вами. В общем, ваша жизнь не будет абсолютно бесполезной. По крайней мере, в некоторые ее периоды.
— Ага, — с горечью сказал Фрост. — Отдельная палата в психушке и каждый день чистая смирительная рубашка.
— Ну, вы слегка сгущаете краски, — улыбнулся врач, — но в общем действительно что-то вроде того.
— А почему вы мне об этом говорите?
— Потому что уважаю вас за смелость и сильную волю. И могу сказать еще кое-что. — Он откинулся на спинку своего стула.
Фрост повернул голову и посмотрел в окно. Снег продолжал падать. Мужчина снова заговорил.
— Вот уже несколько лет, капитан, советская медицинская наука работает над очень важной проблемой. Над проблемой психологического воздействия на политических диссидентов. У вас в Америке это, кажется, называется “чистка мозгов”.
— Промывание мозгов, — машинально поправил Фрост.
— Простите. Так вот, именно эта задача стоит перед советской медицинской наукой. Ведь сами посудите: диссидента можно физически устранить, и этим занимаются соответствующие органы безопасности, диссидента можно изолировать, и здесь мы тоже добились значительных успехов, но эти два средства все же не являются радикальными.
И вот партия и правительство поручили именно нам, врачам, разработать так называемую программу институционализации.
Сейчас я поясню, что это такое. В данный момент мы работаем в двух направлениях, и выбор каждого зависит от личности пациента. К сожалению для вас, вы оказались в первой группе, к которой мы относим людей с нашей точки зрения бесперспективных. То есть тех, которые не поддаются нашему воздействию.
Конечно, рано или поздно сломить можно любого, но ведь время не ждет, да и стоят такие опыты дорого даже при нашей плановой экономике, поэтому мы предпочитаем работать с более податливым материалом, а остальных подвергаем полной институционализации.
После этой обработки человек полностью забывает все, что знал, меняется его менталитет, характер и остальное. Он становится покорным, послушным и тупым, как домашнее животное. Эти люди продолжают жить и работать — а как же, при социализме каждый должен работать — но делают это в специальных заведениях, предназначенных для таких целей. — Мужчина несколько смущенно улыбнулся, — Боюсь, что и вам скоро предстоит отправиться в подобное место. Поверьте, мне очень жаль.
Фрост похолодел. Он читал о советских психушках и методах советских врачей, из-за которых с ними отказывались иметь дело их коллеги из стран Запада. Но чтобы самому стать жертвой этой безжалостной машины подавления индивидуальности? Это капитану и в страшном сне не могло присниться. Да уж в тысячу раз лучше смерть.
— А что делают с теми, кто прошел тесты? — хрипло спросил он, стараясь выглядеть невозмутимым.
— Их подвергают частичной институционализации, это и есть второе направление. Правда, тут мы еще не достигли всего, чего хотели, но определенные успехи уже есть. — Глаза врача заблестели, он заговорил более оживленно, чувствовалось, что его просто распирает от гордости. — Здесь нам очень помогли разработки космических технологий. Были изобретены специальные электронные системы… Я не буду вдаваться в подробности, поскольку это государственная тайна, да и все равно вы бы ничего не поняли.
Короче, это весьма совершенные системы. Суть такова — в мозг определенного человека закладывается специальный датчик, которым можно управлять с помощью низкочастотного излучения. Примерно так же сейчас и американцы, и наши общаются со своими подводными лодками. А если использовать спутниковую связь…
Но простите, я увлекся, — Мужчина снова виновато улыбнулся. — В общем, дело в том, что человек с таким датчиком в мозгу может находиться, скажем, в Аргентине или Китае, а управлять его действиями можно из Москвы. А наше дело — дело медиков — дать гарантию того, что человек этот выполнит любой отданный ему приказ. Вот над этим мы сейчас и работаем и — повторюсь — добились уже определенных успехов.
Нам уже удалось несколько раз провести так называемую “деполитизацию” диссидентов. Ведь одно дело упрятать такого “борца” в сумасшедший дом и накачать лекарствами, что вызывает очень болезненную реакцию Запада, а другое — сделать так, чтобы этот диссидент сам (а он уверен, что делает это по доброй воле, не зная о наших датчиках) отказался от своих прежних заблуждений и стал настоящим патриотом своей страны, примерным советским гражданином.
Вот, например, недавно нам поручили обработать одну известную балерину, которая несколько раз пыталась сбежать на Запад. Мы сделали это — наша до сих пор лучшая операция, должен признать — и что же? Теперь она и думать забыла о “капиталистическом рае”, служит своим искусством только советскому народу и гневно клеймит американский империализм. Причем во всем этом она совершенно искренна.
А если вдруг партии потребуется от нее еще что-то… Ну, я сам не люблю насилие, но иногда интересы государства вынуждают… Короче, достаточно будет отдать ей приказ и она его выполнит. Любой. А ведь эта женщина часто выезжает за рубеж, на ее концерты ходят видные государственные деятели. Она может принести много пользы СССР.
— Так вы и из меня хотели сделать такого робота-убийцу? — с ужасом спросил Фрост.
— Да, капитан. К сожалению, вы не прошли испытаний. Очень жаль. Поверьте, это гораздо лучше полной институционализации. Здесь вы сохраняете свою личность и лишь меняете политические убеждения и идеалы. А это, согласитесь, не так уж и страшно.
— О, полная ерунда, — язвительно усмехнулся Фрост, обшаривая глазом комнату в поисках хоть какого-то оружия.
— Так что простите, — продолжал врач, — больше я для вас ничего не могу сделать. Наши правила достаточно суровы. Меня утешает только, что скоро вы все забудете, а может, новая жизнь начнет даже доставлять вам радость, кто знает?
— Хрен там, радость! — рявкнул Фрост. — Хоть бы не издевались.
— Извините. Что ж, осталось только одно. Если у вас есть какое-то последнее желание, я постараюсь его выполнить. Итак, чего вы хотите?
— Дайте мне гражданскую одежду, автомат и час форы, прежде чем начнете погоню. Мужчина рассмеялся.
— Ваше чувство юмора поистине неистребимо. Кстати, я читал ваше досье, а у вас в бумажнике видел фотографию светловолосой женщины. Полагаю, это мисс Столмен, журналистка?
— Последнее желание? — повторил Фрост. — Хорошо. Сожгите эту фотографию.
— Ладно, обещаю, — кивнул врач. — Больше никто тут ее не увидит.
Фрост подумал, что этот доктор, в сущности, не такой уж плохой парень. Просто сумасшедший, вот и все.
Глава пятая
Фрост стоял в коридоре. Ему было холодно в смирительной рубашке и больничном халате, но все же не скудность одежды заставляла его тело дрожать крупной дрожью.
Рядом стояли двое солдат и “медсестра”. Из-за утла появился врач и подошел ближе. Его глаза смотрели с участием.
— Хотите совет, капитан? — спросил он. — Профессиональный?
— Да, — машинально ответил Фрост, мысленно взвешивая свои шансы.
Два солдата, два АКМа… Что ж, больше всего шансов тут умереть, но это еще не самое худшее. А если у него не получится, то ему тут же всадят укол и другой возможности спастись может и не быть.
Капитан поднял глаз на врача.
— Да, — повторил он. — Слушаю вас.
Он с некоторым удивлением отметил, что мужчина оказался несколько выше ростом, чем он сам.
— Не пытайтесь сопротивляться инъекциям, — мягко произнес врач. — Чем быстрее лекарство подействует, тем безболезненнее это пройдет для вас. Вы просто перенесетесь в другой мир, мир своих грез. Это не страшно. А вот балансировать на грани реальности и воображаемого — это действительно тяжело. Не продлевайте своих мучений.
Фрост облизал пересохшие губы.
— Помните, вы говорили о последнем желании? Так вот, у меня есть еще одно. Наверное, это как раз то, что позволит мне легче перейти в другой мир. Пожалуйста…
— Говорите, капитан, — доброжелательно кивнул врач.
— Я опять об этой фотографии. Позвольте мне взглянуть на нее еще раз, прикоснуться. Это не отберет много времени.
— Вы хотите посмотреть на снимок своей женщины?
— Да, на Бесс. Пожалуйста, доктор.
Мужчина взглянул на часы, а потом улыбнулся.
— Хорошо, конечно.
Он произнес что-то по-русски, и двое солдат с медсестрой отошли в сторону. Врач посмотрел на Фроста.
— Только имейте в виду, капитан, — я читал ваше досье. Похоже, выпутываться из самых безнадежных ситуаций это ваше хобби. Но не советую пытаться делать это сейчас. Я покажу вам фотографию, но и они, — мужчина указал на солдат и медсестру, — будут присутствовать.
Он вновь что-то сказал по-русски, и вся группа — включая Фроста — двинулась к уже знакомому капитану кабинету, Врач отпер дверь и вошел, остальные последовали за ним. Женщина задержалась и вновь прикрыла дверь.
Фрост подошел к столу и остановился возле него, наблюдая, как врач открывает шкаф с картотекой, достает оттуда картонную папку, развязывает тесемки и вынимает большой конверт. Папку он бросил на стол.
Все это Фрост видел точно в замедленной киносъемке. Врач высыпал на крышку стола содержимое конверта…
Вот “Ролекс”, часы, которые Бесс буквально заставила его купить. Вот кошелек для мелочи, похоже, в нем до сих пор лежат деньги. Вот ключи от квартиры в пригороде Атланты, которую они сняли с Бесс. Вот ключи от “Форда”, которого он купил несколько месяцев назад. А вот и бумажник, раздувшийся от находящихся внутри кредитных карточек и документов.
Мужчина взял бумажник, открыл и принялся выкладывать на стол его содержимое. Новенькие водительские права штата Джорджия, разрешение на оружие, членский билет стрелкового клуба и — наконец — цветную пластиковую фотографию улыбающейся Бесс.
— Вот, пожалуйста, — мягко сказал врач. — Мне очень жаль, что так все получилось.
Фрост кивнул, чувствуя, как к горлу подступает комок, а к глазу — слезы. Подумать только, что он больше никогда не увидит этого дорогого лица, вообще забудет его.
— Можно мне взять ее в руки? — спросил он хрипло.
— Ну… — нерешительно протянул врач.
— Послушайте, — нетерпеливо перебил его капитан — Вас здесь четверо, у солдат оружие. Что я могу сделать? Пожалуйста, разрешите мне попрощаться с ней.
Мужчина еще секунду колебался, но потом отдал короткую команду на русском языке. Фрост услышал шаги медсестры и почувствовал, что она начала развязывать узлы смирительной рубашки. Наконец-то у капитана были свободные руки, он мог даже немного пошевелить ими. Потом он ощутил, как женщина расстегивает застежки на спине.
Врач сам помог ему снять смирительную рубашку, потом взял со стола фотографию и протянул ее капитану.
— Вот, пожалуйста.
Фрост сделал шаг вперед, к столу, растирая руки, которые онемели от долгого бездействия. Первым делом он взял “Ролекс”. Часы шли, но ни на время, ни на дату нельзя было полагаться — все это могло быть подстроено специально. Затем Фрост подцепил пальцем ключи и зажал их в кулаке. И только потом поднял снимок Бесс.
О, Боже, как он любит ее! Только сейчас капитан понял это по-настоящему. Правда, ему уже не раз приходилось рисковать жизнью и рисковать, соответственно, потерей Бесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24