Есть у меня знакомый хакер…
— Я в ваш санаторий больше не пойду, хоть режь! — вскричал он, вскакивая со стула.
— Почему?
— Мне там одна матрешка проходу не дает!
— Валя, что ли? — хихикнула я.
— Не помню я, как ее зовут… — Он с размаху шлепнулся на стул и горячо зашептал. — Она меня преследует! Строит глазки, жеманится, кривляется, это в ее-то возрасте! У меня маме лет столько же, сколько ей! Как ей не стыдно?
— Пошли ее и все!
— Не могу. Воспитание не позволяет. Я лучше подожду, когда она уедет. Ты, случайно, не знаешь, когда?
— Не знаю, — буркнула я, в тайне злясь на этого труса. Воспитание ему, видите ли, не позволяет! Разве из-за такой малости должно страдать дело?
— Слушай, — неожиданно встрепенулся Эдик, — я, кажется, придумал!
— Ну?
— Надо к Вано обратиться. Этот жук, что хочешь, разузнает. У него не только язык без костей, но и куча знакомых среди персонала…
— Верно! — обрадовалась я. — Давай ему прямо сейчас позвоним…
— Э нет, с ним так нельзя. Он, знаешь, какой… Если поймет, что нам от него что-то надо, фигу стараться будет. Начнет выламываться, цену набивать, торговаться, потом, конечно, сделает, но нервы потреплет… — Эдик сокрушенно замотал головой. — Вот с вывеской как было… Видела шедевр над дверью?
— Видела, — созналась я. — Очень впечатляет. Особенно павлин.
— Ага, павлин Ованесу особенно удался, — совершенно искренне согласился Эдик. — Ну вот… Я его попросил, ты, говорю, художник, сделай нам вывеску. Он заверил меня, что это для него пустяк, но к работе преступать не спешил. Сначала он долго примеривался, какого размера ее сделать, потом вдохновения ждал, когда дождался, оказалось, что именно сегодня у него времени нет, время нашлось, принадлежности для рисования пропали. Следующие несколько дней он их искал: то краски, то доску, то кисти. Наконец, нашел. Вроде все, но не тут-то было. Опять вдохновение пропало!
— Тоже мне, Рембрант!
— Во-во! В итоге мне все так надоело, что в одно прекрасное утро, когда он заявился в редакцию с очередной отмазкой, я ему заявил, что мы в его услугах больше не нуждаемся. Нашли, говорю, другого художника — завтра уже обещал сделать… Так этот жук тут же приволок краски и доску, за два часа вывеску намалевал, потом еще сам и повесил… — Он от души рассмеялся. — Вот такой наш Ованес!
— И как же мы тогда его попросим?
— А мы его не будем просить. А сделаем вот как. Он сегодня вечером должен за мной заехать, в дороге я ему расскажу о своем расследовании и обмолвлюсь, что нашел в санатории информатора, а информатором я назову его злейшего врага-конкурента Гарика…
— И Ваня тут же вскричит: «Зачэм Гарика, слущай? Сам всо узнаю, да?».
— Примерно так, — кивнул головой Эдик.
— Значит, он завтра все разузнает, и, быть может, послезавтра мы уже будем знать имя предполагаемого убийцы.
— Быть может. Самое же главное, никакого хакера нам не понадобиться, Вано списки отдыхающих может у Валика спереть.
Я удовлетворенно кивнула. Значит, послезавтра я приду в милицию и брошу в лицо противному очкастому следователю такие слова: «Я сделала за вас всю работу. Убийца найден. Его имя такое-то…». А потом развернусь на каблуках и пойду к двери, гордо неся свою умную голову. Он, конечно, кинется мне вслед, будет извиняться и умолять рассказать ему о ходе моего расследования. Я, конечно, поломаюсь для вида, но потом все расскажу (как ни крути, а милиции помогать надо, хотя бы из жалости), а он восхититься моим интеллектом и проницательностью, а потом повесит мне на грудь орден за доблесть…
К-хм, тут я, похоже, перегнула палку — ордена мне не надо, я, как говориться у классика, «согласна на медаль»…
— Леля, а Лель, — донесся до меня голос Эдика. — Ты о чем задумалась?
— Да так… — замялась я. — Размышляю о том, о сем…
— А мне, знаешь, что покоя не дает… — озабочено проговорил он. — Куда делся Галич?
— Я думаю, сбежал.
— Почему сбежал?
— Узнал, наверное, эту Задрыгу, испугался возмездия… — я склонилась к Эдику и зашептала. — А она, увидев его вновь, тут же умом тронулась. После чего начала тетенек с балконов скидывать… — я поежилась. — Надеюсь, это у нее прошло, потому что я еще жить хочу…
— Ладно, не будем гадать. Скоро все узнаем!
— Хочется верить, что я до этого момента доживу…
— Выше нос, коллега! — он подмигнул мне. — Где наша не пропадала!
— Действительно, где наша только не пропадала… — Я поднялась со стула и, протиснувшись между стеллажом и столом, выползла из закутка. — Я, пожалуй, поеду.
— Вано ждать не будешь? Он бы нас двоих захватил…
— А сколько ждать? — я глянула на часы, оказалось, что уже половина четвертого.
— Не знаю точно, он сказал, заедет после семи.
— Тогда я лучше своим ходом… — Тут мне в голову пришла одна мысль. — Слушай, Эдик, а, правда, в вашем дендрарии павлины есть?
— Да. И лебеди. Там вообще красоти-и-и-ища…
— Вот думаю скататься туда, красотищей полюбоваться.
— Правильно! — горячо поддержал меня Эдик. — Быть в Сочи и не побывать в дендрарии, это непростительно…
Далее мы распрощались, после чего Эдик засел за компьютер, а я, сердечно попрощавшись с воинственной уборщицей Люсей, вышла на улицу.
Глава 9
Возвращалась я в санаторий ближе к ночи. А все потому, что после десяти у наглых Сочинских водил двойной тариф, а я на одинарный едва наскребла, вытряхнув из карманов все до последнего рубля. Целый час я простояла на шоссе, тряся своей вшивой сотней и гремя мелочью, в надежде сторговаться с каким-нибудь шофером и доехать до Адлера за сто пятодесят рублей. Водилы, с которыми я вела торг, реагировали на мое жалостливое блеянье по разному, одни тут же уезжали, другие соглашались довести даром, но, судя по похотливому блеску их глаз, до Адлера я бы с ними вряд ли доехала.
В итоге мне все же повезло: где-то около одинадцати передо мной затормозила раздолбанная грузовая машина, именуемая в народе «шишигой», из кабины которой тут же выглянул веселый старичок в бандане и по-молодецки прокричал:
— Садись, красавица, прокачу!
— Мне в Адлер.
— Прокачу до Адлера.
— У меня только сто пятьдесят рублей, — доложилась я и потрясла мелочевкой.
— Я тебя за сто довезу, мне все равно туда.
Мысленно возблагодарив бога, я забралась в кабину «шишиги».
… А через полчаса уже стояла у ворот санатория.
Пока шла по аллее к корпусу, думала, но не об убийстве, о нем мне думать надоело, я размышляла о том, как коварна любовь. С одной стороны, прекрасное чувство, делающее нас нежнее, одухотвореннее, а с другой… Вон Сонька влюбилась в Бармалея и тут же забыла о своей лучшей подруге, проявив тем самым черствость и эгоизм… Ведь ни разочку за день не позвонила, засранка!
С этими мыслями я дошла до скверика (чудный скверик, засаженный кипарисами, акациями и карликовыми пальмочками, единственный его недостаток — отсутствие фонарей), оставалось пройти через него, а там до крыльца корпуса рукой подать, но тут из кустов выпрыгнула зловещая черная фигура и кинулась ко мне.
— Что такое? — испугалась я и инстинктивно дернулась назад. — Кто тут?
— Т-с-с, тихо, — прошептала Гуля, (а это была именно она) приложив палец к губам.
— Гуля, чтоб тебя! Напугала до смерти…
— Т-с-с, — опять шикнула она.
— Чего тебе? — на полтона ниже спросила я.
— Слушай, Леля, у меня к тебе дело…
— На призраков я больше не охочусь, так и знай.
— Причем тут призраки? Я не об этом… — Она нервно облизнула губы и, неотрывно глядя мне в лицо своими дикими глазами, зашептала. — Я скоро поймаю убийцу!
Какое совпадение! Я тоже вот-вот! — подумала я, а в слух сказала:
— Молодец! И каким же образом?
— Э, нет! Я тебе не скажу… — она дурковато хихикнула. — А то поймаешь его вместо меня…
— И когда состоится поимка?
— Завтра.
Еще одно совпадение!
— Почему именно завтра?
— Иначе он уедет… Остались только сутки… — дальше она понесла сущую околесицу. — Он думает, что всех провел, но не тут-то было… Я его вычислила! Он хитрый, а хитрее… Он умный, я умнее… Я давно его заподозрила, а теперь просто уверена… Осталось еще кое-что проверить, и он у меня в руках… но ш-ш-ш… никому ни слова…
Да-а! Похоже, препараты перестали действовать, надо сказать об этом доктору, пусть даст ей более сильные, а лучше запеленает в смирительную рубашку. От греха подальше!
— Гуля, — как можно строже сказала я. — Успокойся, пожалуйста.
— Я спокойна, — дергая ртом, просипела она.
— Хорошо. Тогда я пойду.
— Погоди, — завопила она, забыв о том, что надо соблюдать тишину. — У меня к тебе дело…
— Ну?
— Дай поляроид. Мне он позарез нужен.
— Зачем?
— Кое-что сфотографировать.
— Кое-что, это что?
— Не могу сказать, — замялась она, — но завтра обещаю показать тебе фотографии…
— Поляроид Эммы Петровны, так что попроси у нее.
— Я не знаю, в каком номере она живет…
— Я тоже.
— Но ты сидишь с ней за столом!
— Вот за завтраком и попрошу. Устроит тебя такой расклад?
— Мне бы, конечно, надо побыстрее, но раз так… Тогда до завтра…
И она ушла, что-то бурча себе под нос.
Я с облегчением вздохнула и рысцой кинулась к крыльцу. Не добежав до него каких-то десяток шагов, я наткнулась еще на одну зловещую фигуру.
— Да что же это! — выругалась я, притормаживая. — Кто тут?
— Я, кто ж еще, — раздался знакомый хрипловатый голос, и из-за кипариса показалась моя разлюбезная подруга. — Ты чего мне за день ни разу не позвонила?
— А ты чего? Как влюбилась, так я тебе и не нужна?
Сонька обижено надулась.
— Так я и знала, что ты это скажешь!
— Конечно, скажу! Усвистала к своему Ромэо, про меня и не вспомнила…
— Я вспоминала. Честно. Только телефон я с собой не взяла… А мы весь день из номера не выходили…
— И чем занимались? — игриво спросила я.
— В карты играли, — доложила Сонька.
— Весь день?
— Ага. Женька, знаешь, как в буру здорово играет!
— Эй! Ты что, на Женьку перекинулась?
— Нет, просто мы втроем в номере сидели. Балык ели, пиво пили, в буру резались… — Она ткнула себя кулаком в грудь. — Я их накрячила, как щенков!
— Фу, какие выражения… А еще педагог!
— Я в отпуске, — напомнила она.
— А почему Женя вас наедине не оставил?
— А зачем? — искренне удивилась Софья.
— Мне надо тебе объяснять? Тебе, разведенной женщине с ребенком?
— А, ты о сексе, — насупилась она. — Так знай, я сразу не даю!
— Я знаю, и горячо тебя поддерживаю, но вы уже несколько дней знакомы…
— А свидания у нас было только два.
— А сколько надо? — живо поинтересовалась я.
— Как минимум, три, но лучше пять… Пусть еще поухаживает!
Тут наши мнения не совпадали. Я, конечно, тоже считаю, что не стоит сразу прыгать в койку к понравившемуся мужику, и поддерживаю Соньку в том, что три свидания надо продержаться, но пять… Это перебор!
— Сонь, мне кажется, что для курорта подойдет урезанный вариант ухаживания… То есть, трех свиданий достаточно…
— Думаешь? — взволнованно спросила она.
— Я бы на твоем месте после третьего сдалась.
— Ну уж если ты бы сдалась…
— Но только на твоем месте! В смысле, если б была разведена…
— Тогда и я сдамся!
— Вот и правильно… И когда состоится судьбоносное свидание?
— Сейчас, — радостно сообщила она. — Идем на набережную гулять. Айда с нами?
— Нет уж, я сегодня так нагулялась, что ноги не идут. — Я позевнула. — Спать пойду.
— Иди, иди, так весь отпуск проспишь!
— И тебе всего хорошего, — прокричала я вслед удаляющейся фигурке и опять дунула к крыльцу.
Не стоит и говорить, что буквально через пару секунд дорогу мне преградила еще одна черная фигура, причем, эта была не просто зловещей, а устрашающе-огромной.
— Кто тут? — в панике заорала я.
— Я, Юра, — донесся до меня Зоринский баритон.
— А ты что здесь делаешь?
— Гуляю, — буркнул он.
— Гуляешь или за Сонькой следишь?
— Очень надо! Подумаешь, королева Шантеклера! Следить еще за ней…
— Юра, ты не заболел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Я в ваш санаторий больше не пойду, хоть режь! — вскричал он, вскакивая со стула.
— Почему?
— Мне там одна матрешка проходу не дает!
— Валя, что ли? — хихикнула я.
— Не помню я, как ее зовут… — Он с размаху шлепнулся на стул и горячо зашептал. — Она меня преследует! Строит глазки, жеманится, кривляется, это в ее-то возрасте! У меня маме лет столько же, сколько ей! Как ей не стыдно?
— Пошли ее и все!
— Не могу. Воспитание не позволяет. Я лучше подожду, когда она уедет. Ты, случайно, не знаешь, когда?
— Не знаю, — буркнула я, в тайне злясь на этого труса. Воспитание ему, видите ли, не позволяет! Разве из-за такой малости должно страдать дело?
— Слушай, — неожиданно встрепенулся Эдик, — я, кажется, придумал!
— Ну?
— Надо к Вано обратиться. Этот жук, что хочешь, разузнает. У него не только язык без костей, но и куча знакомых среди персонала…
— Верно! — обрадовалась я. — Давай ему прямо сейчас позвоним…
— Э нет, с ним так нельзя. Он, знаешь, какой… Если поймет, что нам от него что-то надо, фигу стараться будет. Начнет выламываться, цену набивать, торговаться, потом, конечно, сделает, но нервы потреплет… — Эдик сокрушенно замотал головой. — Вот с вывеской как было… Видела шедевр над дверью?
— Видела, — созналась я. — Очень впечатляет. Особенно павлин.
— Ага, павлин Ованесу особенно удался, — совершенно искренне согласился Эдик. — Ну вот… Я его попросил, ты, говорю, художник, сделай нам вывеску. Он заверил меня, что это для него пустяк, но к работе преступать не спешил. Сначала он долго примеривался, какого размера ее сделать, потом вдохновения ждал, когда дождался, оказалось, что именно сегодня у него времени нет, время нашлось, принадлежности для рисования пропали. Следующие несколько дней он их искал: то краски, то доску, то кисти. Наконец, нашел. Вроде все, но не тут-то было. Опять вдохновение пропало!
— Тоже мне, Рембрант!
— Во-во! В итоге мне все так надоело, что в одно прекрасное утро, когда он заявился в редакцию с очередной отмазкой, я ему заявил, что мы в его услугах больше не нуждаемся. Нашли, говорю, другого художника — завтра уже обещал сделать… Так этот жук тут же приволок краски и доску, за два часа вывеску намалевал, потом еще сам и повесил… — Он от души рассмеялся. — Вот такой наш Ованес!
— И как же мы тогда его попросим?
— А мы его не будем просить. А сделаем вот как. Он сегодня вечером должен за мной заехать, в дороге я ему расскажу о своем расследовании и обмолвлюсь, что нашел в санатории информатора, а информатором я назову его злейшего врага-конкурента Гарика…
— И Ваня тут же вскричит: «Зачэм Гарика, слущай? Сам всо узнаю, да?».
— Примерно так, — кивнул головой Эдик.
— Значит, он завтра все разузнает, и, быть может, послезавтра мы уже будем знать имя предполагаемого убийцы.
— Быть может. Самое же главное, никакого хакера нам не понадобиться, Вано списки отдыхающих может у Валика спереть.
Я удовлетворенно кивнула. Значит, послезавтра я приду в милицию и брошу в лицо противному очкастому следователю такие слова: «Я сделала за вас всю работу. Убийца найден. Его имя такое-то…». А потом развернусь на каблуках и пойду к двери, гордо неся свою умную голову. Он, конечно, кинется мне вслед, будет извиняться и умолять рассказать ему о ходе моего расследования. Я, конечно, поломаюсь для вида, но потом все расскажу (как ни крути, а милиции помогать надо, хотя бы из жалости), а он восхититься моим интеллектом и проницательностью, а потом повесит мне на грудь орден за доблесть…
К-хм, тут я, похоже, перегнула палку — ордена мне не надо, я, как говориться у классика, «согласна на медаль»…
— Леля, а Лель, — донесся до меня голос Эдика. — Ты о чем задумалась?
— Да так… — замялась я. — Размышляю о том, о сем…
— А мне, знаешь, что покоя не дает… — озабочено проговорил он. — Куда делся Галич?
— Я думаю, сбежал.
— Почему сбежал?
— Узнал, наверное, эту Задрыгу, испугался возмездия… — я склонилась к Эдику и зашептала. — А она, увидев его вновь, тут же умом тронулась. После чего начала тетенек с балконов скидывать… — я поежилась. — Надеюсь, это у нее прошло, потому что я еще жить хочу…
— Ладно, не будем гадать. Скоро все узнаем!
— Хочется верить, что я до этого момента доживу…
— Выше нос, коллега! — он подмигнул мне. — Где наша не пропадала!
— Действительно, где наша только не пропадала… — Я поднялась со стула и, протиснувшись между стеллажом и столом, выползла из закутка. — Я, пожалуй, поеду.
— Вано ждать не будешь? Он бы нас двоих захватил…
— А сколько ждать? — я глянула на часы, оказалось, что уже половина четвертого.
— Не знаю точно, он сказал, заедет после семи.
— Тогда я лучше своим ходом… — Тут мне в голову пришла одна мысль. — Слушай, Эдик, а, правда, в вашем дендрарии павлины есть?
— Да. И лебеди. Там вообще красоти-и-и-ища…
— Вот думаю скататься туда, красотищей полюбоваться.
— Правильно! — горячо поддержал меня Эдик. — Быть в Сочи и не побывать в дендрарии, это непростительно…
Далее мы распрощались, после чего Эдик засел за компьютер, а я, сердечно попрощавшись с воинственной уборщицей Люсей, вышла на улицу.
Глава 9
Возвращалась я в санаторий ближе к ночи. А все потому, что после десяти у наглых Сочинских водил двойной тариф, а я на одинарный едва наскребла, вытряхнув из карманов все до последнего рубля. Целый час я простояла на шоссе, тряся своей вшивой сотней и гремя мелочью, в надежде сторговаться с каким-нибудь шофером и доехать до Адлера за сто пятодесят рублей. Водилы, с которыми я вела торг, реагировали на мое жалостливое блеянье по разному, одни тут же уезжали, другие соглашались довести даром, но, судя по похотливому блеску их глаз, до Адлера я бы с ними вряд ли доехала.
В итоге мне все же повезло: где-то около одинадцати передо мной затормозила раздолбанная грузовая машина, именуемая в народе «шишигой», из кабины которой тут же выглянул веселый старичок в бандане и по-молодецки прокричал:
— Садись, красавица, прокачу!
— Мне в Адлер.
— Прокачу до Адлера.
— У меня только сто пятьдесят рублей, — доложилась я и потрясла мелочевкой.
— Я тебя за сто довезу, мне все равно туда.
Мысленно возблагодарив бога, я забралась в кабину «шишиги».
… А через полчаса уже стояла у ворот санатория.
Пока шла по аллее к корпусу, думала, но не об убийстве, о нем мне думать надоело, я размышляла о том, как коварна любовь. С одной стороны, прекрасное чувство, делающее нас нежнее, одухотвореннее, а с другой… Вон Сонька влюбилась в Бармалея и тут же забыла о своей лучшей подруге, проявив тем самым черствость и эгоизм… Ведь ни разочку за день не позвонила, засранка!
С этими мыслями я дошла до скверика (чудный скверик, засаженный кипарисами, акациями и карликовыми пальмочками, единственный его недостаток — отсутствие фонарей), оставалось пройти через него, а там до крыльца корпуса рукой подать, но тут из кустов выпрыгнула зловещая черная фигура и кинулась ко мне.
— Что такое? — испугалась я и инстинктивно дернулась назад. — Кто тут?
— Т-с-с, тихо, — прошептала Гуля, (а это была именно она) приложив палец к губам.
— Гуля, чтоб тебя! Напугала до смерти…
— Т-с-с, — опять шикнула она.
— Чего тебе? — на полтона ниже спросила я.
— Слушай, Леля, у меня к тебе дело…
— На призраков я больше не охочусь, так и знай.
— Причем тут призраки? Я не об этом… — Она нервно облизнула губы и, неотрывно глядя мне в лицо своими дикими глазами, зашептала. — Я скоро поймаю убийцу!
Какое совпадение! Я тоже вот-вот! — подумала я, а в слух сказала:
— Молодец! И каким же образом?
— Э, нет! Я тебе не скажу… — она дурковато хихикнула. — А то поймаешь его вместо меня…
— И когда состоится поимка?
— Завтра.
Еще одно совпадение!
— Почему именно завтра?
— Иначе он уедет… Остались только сутки… — дальше она понесла сущую околесицу. — Он думает, что всех провел, но не тут-то было… Я его вычислила! Он хитрый, а хитрее… Он умный, я умнее… Я давно его заподозрила, а теперь просто уверена… Осталось еще кое-что проверить, и он у меня в руках… но ш-ш-ш… никому ни слова…
Да-а! Похоже, препараты перестали действовать, надо сказать об этом доктору, пусть даст ей более сильные, а лучше запеленает в смирительную рубашку. От греха подальше!
— Гуля, — как можно строже сказала я. — Успокойся, пожалуйста.
— Я спокойна, — дергая ртом, просипела она.
— Хорошо. Тогда я пойду.
— Погоди, — завопила она, забыв о том, что надо соблюдать тишину. — У меня к тебе дело…
— Ну?
— Дай поляроид. Мне он позарез нужен.
— Зачем?
— Кое-что сфотографировать.
— Кое-что, это что?
— Не могу сказать, — замялась она, — но завтра обещаю показать тебе фотографии…
— Поляроид Эммы Петровны, так что попроси у нее.
— Я не знаю, в каком номере она живет…
— Я тоже.
— Но ты сидишь с ней за столом!
— Вот за завтраком и попрошу. Устроит тебя такой расклад?
— Мне бы, конечно, надо побыстрее, но раз так… Тогда до завтра…
И она ушла, что-то бурча себе под нос.
Я с облегчением вздохнула и рысцой кинулась к крыльцу. Не добежав до него каких-то десяток шагов, я наткнулась еще на одну зловещую фигуру.
— Да что же это! — выругалась я, притормаживая. — Кто тут?
— Я, кто ж еще, — раздался знакомый хрипловатый голос, и из-за кипариса показалась моя разлюбезная подруга. — Ты чего мне за день ни разу не позвонила?
— А ты чего? Как влюбилась, так я тебе и не нужна?
Сонька обижено надулась.
— Так я и знала, что ты это скажешь!
— Конечно, скажу! Усвистала к своему Ромэо, про меня и не вспомнила…
— Я вспоминала. Честно. Только телефон я с собой не взяла… А мы весь день из номера не выходили…
— И чем занимались? — игриво спросила я.
— В карты играли, — доложила Сонька.
— Весь день?
— Ага. Женька, знаешь, как в буру здорово играет!
— Эй! Ты что, на Женьку перекинулась?
— Нет, просто мы втроем в номере сидели. Балык ели, пиво пили, в буру резались… — Она ткнула себя кулаком в грудь. — Я их накрячила, как щенков!
— Фу, какие выражения… А еще педагог!
— Я в отпуске, — напомнила она.
— А почему Женя вас наедине не оставил?
— А зачем? — искренне удивилась Софья.
— Мне надо тебе объяснять? Тебе, разведенной женщине с ребенком?
— А, ты о сексе, — насупилась она. — Так знай, я сразу не даю!
— Я знаю, и горячо тебя поддерживаю, но вы уже несколько дней знакомы…
— А свидания у нас было только два.
— А сколько надо? — живо поинтересовалась я.
— Как минимум, три, но лучше пять… Пусть еще поухаживает!
Тут наши мнения не совпадали. Я, конечно, тоже считаю, что не стоит сразу прыгать в койку к понравившемуся мужику, и поддерживаю Соньку в том, что три свидания надо продержаться, но пять… Это перебор!
— Сонь, мне кажется, что для курорта подойдет урезанный вариант ухаживания… То есть, трех свиданий достаточно…
— Думаешь? — взволнованно спросила она.
— Я бы на твоем месте после третьего сдалась.
— Ну уж если ты бы сдалась…
— Но только на твоем месте! В смысле, если б была разведена…
— Тогда и я сдамся!
— Вот и правильно… И когда состоится судьбоносное свидание?
— Сейчас, — радостно сообщила она. — Идем на набережную гулять. Айда с нами?
— Нет уж, я сегодня так нагулялась, что ноги не идут. — Я позевнула. — Спать пойду.
— Иди, иди, так весь отпуск проспишь!
— И тебе всего хорошего, — прокричала я вслед удаляющейся фигурке и опять дунула к крыльцу.
Не стоит и говорить, что буквально через пару секунд дорогу мне преградила еще одна черная фигура, причем, эта была не просто зловещей, а устрашающе-огромной.
— Кто тут? — в панике заорала я.
— Я, Юра, — донесся до меня Зоринский баритон.
— А ты что здесь делаешь?
— Гуляю, — буркнул он.
— Гуляешь или за Сонькой следишь?
— Очень надо! Подумаешь, королева Шантеклера! Следить еще за ней…
— Юра, ты не заболел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41