» — Улыбаясь, мужчина взял её купюру и на вытянутой руке протянул к свету. — Что-то не вижу полоску, — сказал он озабоченно.
И тут рядом возник человек в добротном кожаном пальто.
Он и сам выглядел добротно — высокий, широкоплечий, солидный.
— Марш в обменный пункт, здесь вам нечего делать! — прикрикнул он.
— Извините, мы сейчас уходим… — начала было Агния.
— Я кому сказал: марш в обменный пункт! — Человек крикнул на них так грозно, как кричат обычно взрослые на расшалившихся подростков.
— Ладно, не везёт так не везёт, куплю в другом месте, — сказал интеллигент, вернул Агнии доллары и стал подниматься по лестнице наверх, к вокзалу.
Агния тоже хотела было пойти за ним, но скользнула взглядом в сторону тупичка и с радостью обнаружила, что касса обмена снова открылась. Она даже хотела крикнуть своему неудачливому обменщику, но того уже на ступенях не было.
По-прежнему держа паспорт вместе со стодолларовой купюрой, Агния побыстрей подошла к окошку обменника.
— Пожалуйста, все сто долларов.
К её удивлению, кассирша даже не притронулась к её паспорту.
— Возьмите свои деньги и посмотрите, что вы мне суёте. Надо быть внимательней, женщина!
— Я сую вам сто долларов, — в тон ей ответила Агния. — Это вам надо быть внимательней. И к тому же вежливей.
— Посмотрите! — насмешливо проговорила кассирша. — Я вам говорю: посмотрите!
Агния недоуменно вытащила свой паспорт вместе с деньгами назад. И тут только разглядела, что вместо стодолларовой купюры она предлагала обменять один доллар. Но ведь несколько минут назад У неё в руках были самые настоящие сто долларов! Сколько раз она сама говорила о том, что никогда ни при каких обстоятельствах нельзя менять валюту вот так, у незнакомых людей. И попалась сама.
Надеясь догнать мошенника, который только притворялся интеллигентом, она выскочила из обменника в подземный переход и около ступеней наткнулась на того самого солидного человека в добротном кожаном пальто.
— Что, надрали? — спросил он добродушно. — Я же предупреждал: идите к обменнику.
— А куда он пошёл, вы не знаете?
— Тот мужичок-то? Да вроде бы туда. — Человек показывал явно в другую сторону. Но, увидев на её лице сомнение, поправился:
— А может, и сюда. Я за всяким жульём наблюдать не уполномочен, женщина.
И только тогда она сообразила, что этот якобы важный тип вовсе никакой не сотрудник милиции, а работает в паре с тем, который так артистично притворялся растерянным интеллигентом. Но схватить его за руку, доказать, что он преступник, невозможно. И, может быть, девица в обменнике тоже в их компании — по тайному сигналу закрывает кассу, а потом сразу открывает. Хотя достаточно поставить несколько скрытых камер, а переодетым сотрудникам исполнять роль жертв, и можно эту шайку поймать.
С такой сладкой мечтой — пожаловаться брату, чтобы его коллеги их отловили, она и вернулась на вокзал. До встречи в издательстве оставалось больше трех часов. Мысль о парикмахерской казалась теперь нелепой фантазией.
Оставшихся Денег ей едва хватало на дорогу и платный туалет. И даже о еде или Третьяковке было уже нечего думать. И уж тем более о театре.
Агния поднялась на второй этаж в зал ожидания. Нашла свободное место с соседками поприличнее и села, с трудом удерживая слезы. Как глупо для неё начался этот долгожданный столичный день!
И все же сидеть в полном бездействии три часа Агния не могла. Надо было хоть что-нибудь предпринять. И тут взгляд её упёрся в несколько телефонных автоматов, которые были прикреплены к стене в зале ожидания. Точно такие под прозрачными козырьками висели на улицах Петербурга. И она постоянно пользовалась ими — у неё и сейчас была с собой карточка, на которой оставалось единиц триста.
Не очень веря в удачу, Агния поднялась и пошла читать текст, закреплённый около телефонов. Все верно — она могла звонить здесь по петербургской карточке.
По крайней мере, излить своё горе у неё получится.
Собственный домашний телефон, естественно, не отвечал. Но и на работе мужа не оказалось. У него же библиотечный день! — вспомнила Агния. Получалось, что и пожаловаться было некому. Не звонить же в родную газету! И тогда она набрала служебный номер брата. Нечего ему просиживать брюки в своей прокуратуре!
УТРЕННИЙ ЗВОНОК СЕСТРИЦЫ
В те дни, когда в Гуманитарном университете у Елены Штопиной была утренняя пара, она поднималась совсем рано. Чак Норрис Второй, крутя обрубком хвоста, метался по квартире от кухни к спальне и не мог осмыслить происходящего: почему хозяин продолжает полёживать в постели, когда у хозяйки так вкусно пахнет жареным хлебцем. Ткнувшись в лицо Дмитрия влажным носом и наскоро лизнув его в щеку, он мчался на кухню в надежде, что и ему что-нибудь перепадёт от хозяйкиного завтрака, а оттуда стремительно возвращался в спальню.
Не выдержав напора собачьей энергии, Дмитрий вскакивал, быстро одевался и выходил к жене. С кухни доносился голос ведущего телевизионных новостей.
— Ужас какой, ты слышал?! — спросила Штопка, поспешно допивая кофе. — Я тебе на сковородке оставила гренки с омлетом, как ты любишь. Представляешь, кому это понадобилось — срезать с живого человека кожу?! Совсем уже дошли!
Секта какая-нибудь или маньяк? Опять на тебя спихнут?
— Уже спихнули, — уныло подтвердил Дмитрий, идя за женой в прихожую.
— Все, я опаздываю! Чак, милый, не мешай! Чак, видя, что люди торопливо собираются, метался у них в ногах, боясь, что его оставят здесь в одиночестве.
— Иди сюда, невозможная собака. Сидеть! — скомандовал ему Дмитрий, нагибаясь, чтобы надеть ошейник с поводком. — Сейчас проводим нашу Штопочку…
Ещё два года назад Лена была человеком свободной профессии — художницей-миниатюристкой. Работать она любила допоздна при яркой настольной лампе. Когда они, наконец, после многих мучений соединились с Дмитрием, он полюбил просыпаться среди ночи и смотреть, как она, склонившись к столу, проводит тончайшие, едва заметные линии и при этом что-то тихо нашёптывает.
Правда, в первые месяцы их супружеской жизни он и вовсе почти не спал от счастья, что она теперь постоянно с ним рядом.
А в начале прошлой весны ей позвонила вечером старинная знакомая и обрушила на неё это самое предложение: читать курс истории отечественной книжной графики. От первых летописей до нынешних дней. Лена испугалась ужасно и замучила Дмитрия своими сомнениями. На раздумья ей дана была одна ночь.
— Представляешь, у них курс вёл сам профессор Стариков, а у него позавчера случился инсульт. И врачи говорят, дело плохо. Он же ещё нам лекции читал, — объясняла Лена мужу. — Но студенты заплатили свои доллары, им до этого никакого дела нет. Стариков и я — чувствуешь разницу?!
Дмитрий не знал, что и посоветовать. Ясно, что такие предложения на дороге не валялись: о преподавании в платных группах мечтали многие. До этого Лена перебивалась, сдавая свои миниатюры в художественный салон. Время от времени ей оттуда звонили и она сообщала счастливо:
— Димка, послушай! Зашли американские туристы и купили сразу четыре работы!
Но такие события происходили нечасто.
К лекциям она готовилась очень серьёзно. А волновалась так, что в первый месяц Дмитрий провожал её до самого университета, боясь, что иначе жена угодит под машину.
— Представляешь! — сказала Штопка, когда они вместе с Чаком ехали вниз в лифте. — Я такое объявление услышала: в Египет путёвки снова подешевели — сто девяносто долларов. Давай, а? Поймаешь этого, который кожу содрал, и поедем!
Так хочется увидеть Великие пирамиды. И сфинкса тоже. А ещё в Красное море понырять!
— Обязательно, — согласился Дмитрий. — Поймаю, и сразу поедем.
Через час Дмитрий сидел в районной прокуратуре, за привычным раздолбанным письменным столом в своём тесном кабинете с окном, глядящим на кирпичную стену.
— Торговцы шаурмой проверены, — докладывал Никита Панков. — С человечиной никто из них возиться не станет. Они не психи — это ж себе дороже.
— Автомобилистов, имеющих дочерей десяти-тринадцати лет, многие тысячи, — продолжила доклад Никиты Катя Калачева. — Я даже их списки печатать не стала, так в файле и оставила. Проверять их — жизни не хватит. Дмитрий Евгеньевич, надо заходить с другого конца.
И ей, и Никите ещё не было тридцати. Дмитрий Самарин перетащил их за собой, когда его назначили начальником следственного отдела. Сейчас на них висели десятки дел, да ещё со вчерашнего дня добавилось вот это.
— Может, подпольная мастерская? — вяло предположил Никита. — А что, варят втихаря мыло и выдают за французское?
Но было видно, что в эту версию не верит даже и он сам.
— Короче, идей пока никаких? — спросил Дмитрий.
— Да обычная это бытовуха, Дмитрий Евгеньевич! А мы тут в версиях упражняемся! — сердито пробурчал Никита.
— Самая обыкновенная, Никитушка, — сыронизировала Катя. — Обыкновенное не бывает: папа с помощью дочки зарубил старшего сына, и они всю ночь развлекались, снимая с него кожу… А мама разводила огонь, чтобы сготовить студень. Тут что-то парадоксальное…
— Во-во: идея не столь безумна, чтобы оказаться истинной, — процитировал Никита знаменитого физика Нильса Бора. Все-таки не зря он перед юридическим кончал три курса физфака. — Ты это хочешь сказать? А истина, Катерина, почти всегда банальна!
— Все! Кончаем философствовать, — прервал его Дмитрий. — Делите город на районы и собираете сведения обо всех пропавших молодых людях. — Дмитрий Евгеньевич! Так это ж надо особую бригаду., — Никита даже привстал и хотел что-то сказать ещё, но ему помешал прерывистый междугородний звонок.
— Самарин слушает! — доложил в трубку Дмитрий.
— Все! Сейчас нас Москва будет драить! — громко прошептал Никита.
Но Дмитрий услышал совсем иное.
— Ты там не знаю, чем занимаешься, а твою сестру среди дня в центре Москвы ограбили! — раздался в трубке жалобный голос Агнии.
— В каком смысле ограбили? — переспросил он. — Ты что, в Москве?
— В каком, в каком — в самом натуральном. Я дала сто долларов, а мне вернули один! И у меня больше денег нет. Димка, это рядом с вокзалом, слышишь?
Внизу, там, где переход. Ты можешь сюда позвонить, чтобы их поймали? Я их сразу узнаю. Один — такой важный в кожаном пальто, а другой — интеллигент в очках.
— Извини, пожалуйста. У меня сейчас важное совещание, — перебил Дмитрий лепет сестры, едва сдерживая ярость, — позвони попозже.
— А как же… — начала было сестра.
Он, не слушая дальше её бред, положил трубку и взглянул на сотрудников.
— Все. Выполняйте.
Вечно она звонит ему со своими глупостями!
ВСТРЕЧА ФРИЦЕВ АЛОГИНСКИХ
Издательство удивило Агнию обилием охранников. Автоматчики в камуфляже сидели даже на втором этаже лестницы за перегородкой, и когда она увидела, что их камеры показывают восхождение любого посетителя по ступеням, с досадой подумала, что если бы об этом знала, поднималась бы легче, изящнее, без напряжения на лице. Показывать паспорт с листочком, выписанным в бюро пропусков, ей пришлось трижды.
Наконец она взобралась на нужный этаж. У неё были в запасе ещё пять минут.
Как раз, сколько нужно, чтобы успокоилось дыхание после подъёма по крутой лестнице. При входе на этот этаж на стене висело большое зеркало — в полный рост. Лучше бы она туда не смотрела. Голова выглядела отвратительно неухоженной. На ней было платье, которое она у, решила надеть для важного разговора. Оно ей шло — элегантное, в меру строгое. Агния купила его в последний парижский день в большом дешёвом магазине на Монмартре. Таких платьев в том магазине висел целый ряд. Так сказать, французский масспошивторг. Но это в Париже. А здесь или, по крайней мере, в Петербурге оно было единственным. Но теперь, при жуткой голове, она и в нем выглядела не как высокообразованный искусствовед, а как базарная бабища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
И тут рядом возник человек в добротном кожаном пальто.
Он и сам выглядел добротно — высокий, широкоплечий, солидный.
— Марш в обменный пункт, здесь вам нечего делать! — прикрикнул он.
— Извините, мы сейчас уходим… — начала было Агния.
— Я кому сказал: марш в обменный пункт! — Человек крикнул на них так грозно, как кричат обычно взрослые на расшалившихся подростков.
— Ладно, не везёт так не везёт, куплю в другом месте, — сказал интеллигент, вернул Агнии доллары и стал подниматься по лестнице наверх, к вокзалу.
Агния тоже хотела было пойти за ним, но скользнула взглядом в сторону тупичка и с радостью обнаружила, что касса обмена снова открылась. Она даже хотела крикнуть своему неудачливому обменщику, но того уже на ступенях не было.
По-прежнему держа паспорт вместе со стодолларовой купюрой, Агния побыстрей подошла к окошку обменника.
— Пожалуйста, все сто долларов.
К её удивлению, кассирша даже не притронулась к её паспорту.
— Возьмите свои деньги и посмотрите, что вы мне суёте. Надо быть внимательней, женщина!
— Я сую вам сто долларов, — в тон ей ответила Агния. — Это вам надо быть внимательней. И к тому же вежливей.
— Посмотрите! — насмешливо проговорила кассирша. — Я вам говорю: посмотрите!
Агния недоуменно вытащила свой паспорт вместе с деньгами назад. И тут только разглядела, что вместо стодолларовой купюры она предлагала обменять один доллар. Но ведь несколько минут назад У неё в руках были самые настоящие сто долларов! Сколько раз она сама говорила о том, что никогда ни при каких обстоятельствах нельзя менять валюту вот так, у незнакомых людей. И попалась сама.
Надеясь догнать мошенника, который только притворялся интеллигентом, она выскочила из обменника в подземный переход и около ступеней наткнулась на того самого солидного человека в добротном кожаном пальто.
— Что, надрали? — спросил он добродушно. — Я же предупреждал: идите к обменнику.
— А куда он пошёл, вы не знаете?
— Тот мужичок-то? Да вроде бы туда. — Человек показывал явно в другую сторону. Но, увидев на её лице сомнение, поправился:
— А может, и сюда. Я за всяким жульём наблюдать не уполномочен, женщина.
И только тогда она сообразила, что этот якобы важный тип вовсе никакой не сотрудник милиции, а работает в паре с тем, который так артистично притворялся растерянным интеллигентом. Но схватить его за руку, доказать, что он преступник, невозможно. И, может быть, девица в обменнике тоже в их компании — по тайному сигналу закрывает кассу, а потом сразу открывает. Хотя достаточно поставить несколько скрытых камер, а переодетым сотрудникам исполнять роль жертв, и можно эту шайку поймать.
С такой сладкой мечтой — пожаловаться брату, чтобы его коллеги их отловили, она и вернулась на вокзал. До встречи в издательстве оставалось больше трех часов. Мысль о парикмахерской казалась теперь нелепой фантазией.
Оставшихся Денег ей едва хватало на дорогу и платный туалет. И даже о еде или Третьяковке было уже нечего думать. И уж тем более о театре.
Агния поднялась на второй этаж в зал ожидания. Нашла свободное место с соседками поприличнее и села, с трудом удерживая слезы. Как глупо для неё начался этот долгожданный столичный день!
И все же сидеть в полном бездействии три часа Агния не могла. Надо было хоть что-нибудь предпринять. И тут взгляд её упёрся в несколько телефонных автоматов, которые были прикреплены к стене в зале ожидания. Точно такие под прозрачными козырьками висели на улицах Петербурга. И она постоянно пользовалась ими — у неё и сейчас была с собой карточка, на которой оставалось единиц триста.
Не очень веря в удачу, Агния поднялась и пошла читать текст, закреплённый около телефонов. Все верно — она могла звонить здесь по петербургской карточке.
По крайней мере, излить своё горе у неё получится.
Собственный домашний телефон, естественно, не отвечал. Но и на работе мужа не оказалось. У него же библиотечный день! — вспомнила Агния. Получалось, что и пожаловаться было некому. Не звонить же в родную газету! И тогда она набрала служебный номер брата. Нечего ему просиживать брюки в своей прокуратуре!
УТРЕННИЙ ЗВОНОК СЕСТРИЦЫ
В те дни, когда в Гуманитарном университете у Елены Штопиной была утренняя пара, она поднималась совсем рано. Чак Норрис Второй, крутя обрубком хвоста, метался по квартире от кухни к спальне и не мог осмыслить происходящего: почему хозяин продолжает полёживать в постели, когда у хозяйки так вкусно пахнет жареным хлебцем. Ткнувшись в лицо Дмитрия влажным носом и наскоро лизнув его в щеку, он мчался на кухню в надежде, что и ему что-нибудь перепадёт от хозяйкиного завтрака, а оттуда стремительно возвращался в спальню.
Не выдержав напора собачьей энергии, Дмитрий вскакивал, быстро одевался и выходил к жене. С кухни доносился голос ведущего телевизионных новостей.
— Ужас какой, ты слышал?! — спросила Штопка, поспешно допивая кофе. — Я тебе на сковородке оставила гренки с омлетом, как ты любишь. Представляешь, кому это понадобилось — срезать с живого человека кожу?! Совсем уже дошли!
Секта какая-нибудь или маньяк? Опять на тебя спихнут?
— Уже спихнули, — уныло подтвердил Дмитрий, идя за женой в прихожую.
— Все, я опаздываю! Чак, милый, не мешай! Чак, видя, что люди торопливо собираются, метался у них в ногах, боясь, что его оставят здесь в одиночестве.
— Иди сюда, невозможная собака. Сидеть! — скомандовал ему Дмитрий, нагибаясь, чтобы надеть ошейник с поводком. — Сейчас проводим нашу Штопочку…
Ещё два года назад Лена была человеком свободной профессии — художницей-миниатюристкой. Работать она любила допоздна при яркой настольной лампе. Когда они, наконец, после многих мучений соединились с Дмитрием, он полюбил просыпаться среди ночи и смотреть, как она, склонившись к столу, проводит тончайшие, едва заметные линии и при этом что-то тихо нашёптывает.
Правда, в первые месяцы их супружеской жизни он и вовсе почти не спал от счастья, что она теперь постоянно с ним рядом.
А в начале прошлой весны ей позвонила вечером старинная знакомая и обрушила на неё это самое предложение: читать курс истории отечественной книжной графики. От первых летописей до нынешних дней. Лена испугалась ужасно и замучила Дмитрия своими сомнениями. На раздумья ей дана была одна ночь.
— Представляешь, у них курс вёл сам профессор Стариков, а у него позавчера случился инсульт. И врачи говорят, дело плохо. Он же ещё нам лекции читал, — объясняла Лена мужу. — Но студенты заплатили свои доллары, им до этого никакого дела нет. Стариков и я — чувствуешь разницу?!
Дмитрий не знал, что и посоветовать. Ясно, что такие предложения на дороге не валялись: о преподавании в платных группах мечтали многие. До этого Лена перебивалась, сдавая свои миниатюры в художественный салон. Время от времени ей оттуда звонили и она сообщала счастливо:
— Димка, послушай! Зашли американские туристы и купили сразу четыре работы!
Но такие события происходили нечасто.
К лекциям она готовилась очень серьёзно. А волновалась так, что в первый месяц Дмитрий провожал её до самого университета, боясь, что иначе жена угодит под машину.
— Представляешь! — сказала Штопка, когда они вместе с Чаком ехали вниз в лифте. — Я такое объявление услышала: в Египет путёвки снова подешевели — сто девяносто долларов. Давай, а? Поймаешь этого, который кожу содрал, и поедем!
Так хочется увидеть Великие пирамиды. И сфинкса тоже. А ещё в Красное море понырять!
— Обязательно, — согласился Дмитрий. — Поймаю, и сразу поедем.
Через час Дмитрий сидел в районной прокуратуре, за привычным раздолбанным письменным столом в своём тесном кабинете с окном, глядящим на кирпичную стену.
— Торговцы шаурмой проверены, — докладывал Никита Панков. — С человечиной никто из них возиться не станет. Они не психи — это ж себе дороже.
— Автомобилистов, имеющих дочерей десяти-тринадцати лет, многие тысячи, — продолжила доклад Никиты Катя Калачева. — Я даже их списки печатать не стала, так в файле и оставила. Проверять их — жизни не хватит. Дмитрий Евгеньевич, надо заходить с другого конца.
И ей, и Никите ещё не было тридцати. Дмитрий Самарин перетащил их за собой, когда его назначили начальником следственного отдела. Сейчас на них висели десятки дел, да ещё со вчерашнего дня добавилось вот это.
— Может, подпольная мастерская? — вяло предположил Никита. — А что, варят втихаря мыло и выдают за французское?
Но было видно, что в эту версию не верит даже и он сам.
— Короче, идей пока никаких? — спросил Дмитрий.
— Да обычная это бытовуха, Дмитрий Евгеньевич! А мы тут в версиях упражняемся! — сердито пробурчал Никита.
— Самая обыкновенная, Никитушка, — сыронизировала Катя. — Обыкновенное не бывает: папа с помощью дочки зарубил старшего сына, и они всю ночь развлекались, снимая с него кожу… А мама разводила огонь, чтобы сготовить студень. Тут что-то парадоксальное…
— Во-во: идея не столь безумна, чтобы оказаться истинной, — процитировал Никита знаменитого физика Нильса Бора. Все-таки не зря он перед юридическим кончал три курса физфака. — Ты это хочешь сказать? А истина, Катерина, почти всегда банальна!
— Все! Кончаем философствовать, — прервал его Дмитрий. — Делите город на районы и собираете сведения обо всех пропавших молодых людях. — Дмитрий Евгеньевич! Так это ж надо особую бригаду., — Никита даже привстал и хотел что-то сказать ещё, но ему помешал прерывистый междугородний звонок.
— Самарин слушает! — доложил в трубку Дмитрий.
— Все! Сейчас нас Москва будет драить! — громко прошептал Никита.
Но Дмитрий услышал совсем иное.
— Ты там не знаю, чем занимаешься, а твою сестру среди дня в центре Москвы ограбили! — раздался в трубке жалобный голос Агнии.
— В каком смысле ограбили? — переспросил он. — Ты что, в Москве?
— В каком, в каком — в самом натуральном. Я дала сто долларов, а мне вернули один! И у меня больше денег нет. Димка, это рядом с вокзалом, слышишь?
Внизу, там, где переход. Ты можешь сюда позвонить, чтобы их поймали? Я их сразу узнаю. Один — такой важный в кожаном пальто, а другой — интеллигент в очках.
— Извини, пожалуйста. У меня сейчас важное совещание, — перебил Дмитрий лепет сестры, едва сдерживая ярость, — позвони попозже.
— А как же… — начала было сестра.
Он, не слушая дальше её бред, положил трубку и взглянул на сотрудников.
— Все. Выполняйте.
Вечно она звонит ему со своими глупостями!
ВСТРЕЧА ФРИЦЕВ АЛОГИНСКИХ
Издательство удивило Агнию обилием охранников. Автоматчики в камуфляже сидели даже на втором этаже лестницы за перегородкой, и когда она увидела, что их камеры показывают восхождение любого посетителя по ступеням, с досадой подумала, что если бы об этом знала, поднималась бы легче, изящнее, без напряжения на лице. Показывать паспорт с листочком, выписанным в бюро пропусков, ей пришлось трижды.
Наконец она взобралась на нужный этаж. У неё были в запасе ещё пять минут.
Как раз, сколько нужно, чтобы успокоилось дыхание после подъёма по крутой лестнице. При входе на этот этаж на стене висело большое зеркало — в полный рост. Лучше бы она туда не смотрела. Голова выглядела отвратительно неухоженной. На ней было платье, которое она у, решила надеть для важного разговора. Оно ей шло — элегантное, в меру строгое. Агния купила его в последний парижский день в большом дешёвом магазине на Монмартре. Таких платьев в том магазине висел целый ряд. Так сказать, французский масспошивторг. Но это в Париже. А здесь или, по крайней мере, в Петербурге оно было единственным. Но теперь, при жуткой голове, она и в нем выглядела не как высокообразованный искусствовед, а как базарная бабища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60